~ ~ ~
Страшно по-прежнему не было. Было тоскливо. Каморка, куда ее запихнули, изначально предназначалась для хранения не то зерна, не то крупы. Несколько полупустых мешков еще валялись на полу, и Шеди устроилась на них, подтянув к груди колени. Труднее всего было с руками: запястья – самое слабое место мага – заковали в тяжелые колодки, так, что пошевелить удавалось лишь пальцами. Иногда Шеди начинало казаться, что у нее вообще нет больше рук. Снаружи доносились звуки, напоминая, что не весь мир сжался до размеров крохотной темницы. Там разговаривали о чем-то своем и посмеивались, стучали молотками, гремели – может быть, оружием. Двое гноллов, приставленные стеречь пленницу, шумно почесывались, зевали во всю пасть, клацали зубами, ловя пролетавших мимо мух. Щелкал хлыст, поскрипывали колеса повозок, и где-то далеко, если прислушаться, ветер теребил верхушки деревьев. Шеди оставалась только эта музыка, да еще луч света, в котором танцевали пылинки. Предоставленная сама себе, она пыталась думать о разных вещах. Так, ее ждали; ее назвали по имени; и от вольностей, которые могут позволить себе бандиты с захваченной в плен девушкой, она тоже оказалась избавлена. Но кому и зачем могла понадобиться послушница из библиотеки? Шеди вообразила южную страну, где рабство все еще входило в обычай: торги под палящим солнцем, купцы, лениво обмахивающиеся веерами, выкрикивающие: диковинка из Подземья! Черна, как пантера, но кусает не больнее котенка! Умеет делать магический массаж! Она пыталась думать о том, что случилось с ее спутниками, оставленными в лесу с четырьмя вооруженными мужчинами. Может быть, их привели сюда же, но позже. Может быть, им удалось вырваться и сбежать. Может быть... Тут ее душили отчаяние и чувство собственного бессилия, да так, что она извивалась на мешках и царапала горло в надежде сорвать с него невидимую петлю. Тогда Шеди попыталась найти временное прибежище в прошлом, но детство, обычно щедрое на хорошие воспоминания, вдруг подкинуло не очень приятный момент из жизни: она охотилась на лягушек, особенно на маленьких, еще не таких длинноногих и прыгучих лягушат, недавно бывших головастиками. Они глупые, к такому подберешься осторожно, хоп! – и накроешь рукой, и чувствуешь, как он скребется и щекочет ладонь, пытаясь выбраться. Однажды Шеди вздумалось завести свой собственный зверинец: она без спросу взяла с кухни Уинтропа глубокую миску, набрала в нее воды и пускала туда пойманных за день лягушат, а на ночь оставила миску в дальнем углу какой-то беседки. А следующим утром Хаалари посвящали в Именователи, потом пришло время занятий, вечером было как-то недосуг... Когда Шеди пришла через день, лягушата были уже мертвые. Ей, признаться, было почти все равно, но даже спустя годы она продолжала хранить это маленькое происшествие в секрете ото всех. Имоен расстроилась бы, если бы узнала... А сейчас саму Шеди поймали, как лягушку, и, может статься, про нее тоже забудут. А когда спохватятся, будет уже поздно, она умрет от голода или сойдет с ума от безделья. Сквозь маленькое окошко под самым потолком заметно было, как воздух окрасился рыжим: солнце клонилось к закату. Вопреки опасениям, лязгнул запор на двери, скрипнули петли, и внутрь просунулась паскудная шакалья морда. Гнолл быстро поставил на пол миску с похлебкой и юркнул обратно, но тут Шеди спохватилась: - Эй! Стой! - Я запрещен разговаривать, - с сомнением сказал гнолл. - Мне не нужен ты. Позови мне кого-нибудь. Главного мага вашего, - тут Шеди сообразила, что простой шакал на побегушках, должно быть, не посмеет обратиться к командиру. - Или нет, позови лучше того, кто меня привел. Знаешь? Высокий, русый, в коричневой куртке! Полузверь нерешительно застыл на пороге и, казалось, вот-вот понимающе кивнет лобастой башкой, но снаружи вдруг раздался резкий окрик, и мохнатые плечи дрогнули, будто от удара. - Пожалуйста! - Я думать, - отрезал гнолл, прежде чем захлопнуть дверь. Снова взвизгнул замок. Позабыв про ужин, Шеди опустилась обратно на мешки. Теперь все мысли были заняты предстоящим разговором: обязательно надо еще раз спросить, почему ее схватили. И что случилось с ее спутниками? И сколько еще ей сидеть? И чего ждать? А может, ей позволят хотя бы иногда выходить на улицу, пусть в сопровождении целой стаи гноллов? Потому что томиться в этой каморке просто невыносимо... Главное – спрашивать уверенно, и чтобы голос не подвел, чтобы на нее не посмотрели свысока. Тут Шеди поняла, что кто-то идет в ее сторону, твердо и уверенно чеканя шаг. Звуки приближались, сомнений быть не могло! Она встрепенулась, взволнованно прислушиваясь, - вот уже песок поскрипывают под подошвами, пряжки чуть слышно позвякивают на голенищах – но человек поравнялся с дверью и пошел прочь, не задержавшись ни на мгновение. Значит, не тот. Начинало смеркаться. Мало-помалу стихал шум снаружи, вдали перекликались голоса, хлыст щелкал лишь изредка, да и то как-то неохотно. Кто-то несколько раз проходил, но все мимо. Но Шеди, привалившись к стене, на всякий случай продолжала ждать, даже когда стало ясно, что никто не придет.~ ~ ~
День выдался тревожным, и ночь была ему под стать. Шеди снились кусочки головоломки, которые нужно было сложить воедино: бурые пятна на страницах дневника, медный привкус во рту, алые следы на песке у подножия Кэндлкипа. Возможно, это загадка на сообразительность от папы, или очередной каверзный вопрос от отца Карана, но в таком случае Шеди совсем не знала, как отвечать. Огма на витраже неодобрительно поджал губы, Имоен смеялась над недогадливостью подруги, но только когда Шеди посмотрела на свои ногти и заметила под ними темные полосы, она поняла, что это кровь. А кровь вытекала из-под ее ногтей, из книги заклинаний, по которой учил ее папа, из трещины под Кэндлкипом, и, ничем не сдерживаемая, прокладывала себе дорогу по Глухолесью. Деревья, которые обнимала эта кровавая река, тут же обугливались и вспыхивали, как солома, и даже древо друидов в один миг расцвело огнем и превратилось в факел. Пауки, друиды, случайные встречные, ночные тени – всех накрыло этой ненасытной пламенной волной. Она дышала, как живое существо, ворочалась в своем огненном ложе и устремлялась дальше, туда, где бандиты спали, закутавшись с головой в серые одеяла, а Шеди держала на весу кровоточащие руки. Как часто и бывает во сне, Шеди знала правила игры наперед. Она могла воспротивиться этой силе, вспыхнув, как свеча, или – кто знает? – заставив волну повернуть прочь; а могла влиться в этот поток и тлеть вечно, как пепел, а может быть, - чем только не шутят боги! – и разгореться, затмив солнце и подчинив себе эти раскаленные жернова... Вздрагивала под ногами земля, воздух был сух и горяч, а Шеди все не могла решиться. Появились вестники беды, бабочки-огневки, неся на крылышках первые искры, и сияние становилось нестерпимым. Вот если бы руки были свободны... Руки! Развяжите руки! Она проснулась в холодном поту, скрючившись на мешках, сердце бешено колотилось где-то в горле, а руки жгло, от запястий и до кончиков ногтей. Забыв про кандалы, Шеди попыталась ими пошевелить. Послышался сухой звук, словно лопнула скорлупа перезревшего ореха, и оковы распались надвое. Шеди поднесла к лицу свободные ладони. О, Мистра! Твой ли это подарок? Или Огма вспомнил о девочке-полукровке из библиотеки? Она растирала запястья, еще не до конца веря своей удаче. Вместе с чувствительностью возвращалась и боль, ну и пусть – главное, Шеди уже знала, что сделает дальше, лишь бы не подвел голос... Она сложила руки, переплела пальцы. Первые слова заклинания были легки, как дыхание спящего человека, но гноллы у двери встрепенулись и заметались, почуяв неладное. Пока звучала вторая строчка, они рычали и царапали когтями замок, позабыв про ключи, а третью Шеди выпалила скороговоркой, вжимаясь в угол; лишь бы успеть! Лишь бы... Раздался треск: это засов не выдержал напора и сдался, слетая с петель. Распахнулась дверь, внутрь ворвались сутулые звериные тени, и от запаха магии короткая шерсть на загривках стояла дыбом. - Магус! – выкрикнула Шеди, зажмурившись. Заклинание превратилось в пушинки, слетевшие с ее пальцев. Сквозняк подхватил и увлек это облако нежного одуванчикового пуха через дверной проем на свободу, мимо оцепеневших гноллов. Глухой удар об пол. Еще один. Когда Шеди решилась открыть глаза, ее стражи спокойно и крепко спали, развалившись у входа. Пришлось извернуться, чтобы выбраться наружу, не наступив ни на протянутые лапы, ни на хвосты, хоть Шеди и знала, что магический сон беспробуден. До рассвета было еще далеко, и в ночи метался магический ветер, разносил сонные пушинки, проникал внутрь бараков через приоткрытые окна, замочные скважины и едва заметные щели. Бандиты дрыхли без задних ног, не заметив, как обычный сон превратился в волшебный, люди-шакалы по-собачьи подергивали лапами, мирно посапывали часовые на своих постах, а Шеди, проходя мимо, не могла сдержать улыбки. Этот триумф не с кем было разделить; ну и пусть! Зато и власть в этом сонном царстве принадлежала ей безраздельно. Она нашла домик мага по двум темным лентам, слабо колыхавшимся на ветру, да еще по простенькому дежурному заклятию на двери. Легкое прикосновение пальцев – и вместе с заклятием соскочил засов. Запела под ногой половица. Страшная тень, притаившаяся в сенях, вдруг взрыкнула, и у Шеди чуть сердце не выпрыгнуло из груди, но нет, сторож крепко спал. Должно быть, ему просто приснилась охота. - Тсс! Баю-бай, - шепотом сказала Шеди, и гнолл послушно свесил голову на грудь. Внутри было полутемно, но ее глазам хватало света молочно-белой Селуны. Вот и сумка; перевернута вверх дном, но, кажется, все на месте. Шеди приладила сумку за спиной, оглянулась, ища взглядом меч Имоен, дубинку Джахейры, плащ Ксана – какое-нибудь указание на то, что друзья рядом, - но увидела лишь кровать, на которой, прикрывшись плащом, почивал сам маг, и его стол, где свитки и чернильница соседствовали с оставленными после ужина тарелками. Нужно было доверить поиск спутников заклинанию, а потом бежать, бежать со всех ног, заметая следы, пока не развеялся магический сон, но... Но Шеди оказалась у стола, разгребая бумаги. Она искала что-нибудь, что удовлетворило бы ее жгучее любопытство: любое упоминание ее имени, намек на то, кому и зачем она сдалась, неизвестное заклинание, наконец. А нашлась подробная карта Побережья Мечей, разрисованная значками, будто следами военных действий; прозаические подсчеты – людей такое-то число, гноллов такое-то, рабов такое-то, сколько требуется провизии, чтобы кормить всех десять дней? – и совсем уж странный журнал: руды за день добыто... Шеди пролистала до последней записи: кажется, число вчерашнее. О, ларчик. Он запирался на магический узелок; Шеди распустила его, потянув за нужную нить заклинания, и на стол посыпались квадратики тонкой хрустящей бумаги. Знакомые каждому магу линии сгибов говорили о том, что пересылались письма птицами; «кому» и «куда» было написано четко и подробно, а вот себя отправители предпочитали держать в секрете. В конце каждого письма стояло только лаконичное «Р» или «С», да еще нацарапанный от руки рисунок: скругленный кверху прямоугольник, а в нем – крест. Шеди поднесла одно из писем поближе к лицу, силясь разобрать размашистый уверенный почерк. За правым плечом замахнулась острая тень, Шеди заметила ее краем глаза, но увернуться не успела. Удар смел ее на пол, листки разлетелись из рук. В правом боку вспыхнула, толкнувшись в ребра, жгучая боль, словно десяток разозленных ос разом выпустили ядовитые жала. Тень замахнулась повторно, но Шедина рука взметнулась, и пальцы привычно начертили в воздухе символ щита. Кто бьет, против того обратится! Маг Давеорн взвыл и отшатнулся: сонм тлеющих искр вернулся к нему, впиваясь в обнаженные плечи, шею, лицо, оставляя отметины магических ожогов. Шеди вскочила на ноги и, ненароком отдавив хвост храпевшему в сенях гноллу, бросилась в ночь с головой, как в темную глубокую воду. Стих ветер, молчали ночные птицы, и селунный серп беззвучно вспарывал ползшие по небу облака. Посреди этого застывшего безмолвия Шеди бежала, как в страшном сне, петляя между одинаковыми слепыми бараками, а сердце билось где-то в горле, мешая дышать, и боль скручивалась в тугой холодный ком под пальцами. Еще один барак – да что же такое! Где выход из этого лабиринта, где лес, когда кончится этот кошмар?! - Магус! – донеслось до нее, словно щелчок хлыста. Шеди полетела кувырком – и прямо на правый бок. Когда перед глазами прояснилось, и она снова могла подняться, Давеорн оказался совсем близко: белый в селунном свете, с лихорадочно горящими глазами на худом лице, с петлей, уже готовой соскочить с его пальцев и опутать Шедины руки. Ну уж нет! Удачный взмах рукой – и белизну его тела перечеркнули пять сочащихся кровью полос. Маг отчего-то осторожничал, желая сбить Шеди с ног и повалить ее на землю, а девушка сражалась беспорядочно и яростно, выпуская на свободу заклинания, которые раньше томились под гнетом повседневности и мирной жизни. Никогда прежде Шеди не хотелось ударить кого-нибудь так сильно. Никогда! Она не замечала ничего, что осталось за кругом магического поединка, и даже резь в боку притихла, словно поняла, что сейчас не время напоминать о себе. А между тем, поднимались и скалили зубы гноллы, стряхивая с себя остатки волшебного сна, раздавались возгласы и хлопали двери; мужчины второпях хватали оружие и выскакивали на улицу, разбуженные шумом, и первые стрелы, столкнувшись с нежно-голубым щитом, растаяли в воздухе. - Не стрелять! – рявкнул Давеорн. – Нужна живая! Так вот оно что, ее не смеют убить! Шеди торжествующе вскинула руку, и на мгновение все ослепли: в ее ладони билось, дыша жаром и обжигая пальцы, сердце огненного великана. Давеорн мог не бросаться на землю: Шеди целилась в постройку за его спиной. Брызнули искры, осколки и щепки, и гудящее пламя тут же взвилось вверх, вылизывая алым языком крышу. Давеорн вдруг развел руки и пропал, оставив вместо себя только рябь и знойный, колеблющийся воздух, в котором метались черные силуэты, не зная, то ли с кем-то сражаться, то ли спасать свой муравейник, и гноллы скулили, поджав хвосты: красный петух мигом превратил их в ужасных трусов. Перед девушкой, отползшей под защиту какой-то телеги, вся эта неразбериха плыла как в дыму или тумане: в правом боку опять ворочалась боль, колючая, нестерпимая... - Шеди! – донеслось до нее сквозь крики и треск, и знакомая фигурка вынырнула из мешанины теней и лиц. – Шеди! Где ты? - Я здесь! Я... Осторожнее! – но получилось слабо и тихо, слишком тихо. Имоен столкнулась с каким-то мужчиной, удачно угодила ему под дых рукояткой короткого меча, напоследок надбавила по шее («Вот тебе!») и устремилась дальше, не заметив подругу, скорчившуюся у колеса. Ее звонкий голос, выкрикивавший Шедино имя, стих и смешался со звоном мечей и ревом пламени, берущим поселок в кольцо жарких объятий. Звон мечей! Сначала Шеди показалось, что у нее двоится, а то и троится в глазах, но нет – оглядевшись, она поняла, что по лагерю ходят пять, а то и шесть Ксанов, обнажив расписанные мерцающей вязью клинки, готовятся читать боевые заклинания, говорят о тщете сущего и о том, что все обречены. Вместе с эльфом разгулялся и ветер: он подхватывал тлеющие клочки бумаги, пепел, нес их по всей просеке, раздувал угли, бесцеремонно стучался в двери, распахивал окна и подбрасывал огненные семена на койки, отчего одеяла занимались, как просмоленные факелы, а потом уносил золу и искры ввысь вместе с последними пушинками сонного заклинания, чтобы погасить о небо. Шеди с ужасом впервые подумала о том, что кого-то волшебный сон отпускает раньше, кого-то – позже, а значит – может быть – на горящих постелях сейчас... Раздался короткий яростный рык: огр, внушительный даже в одних лишь натянутых наспех штанах, пытался достать противника, что был хрупок, почти как женщина, и на две головы ниже его самого. Но не Ксан; его узнаешь по магическому клинку, а у юноши в руках изогнутый меч. Кончиком этого меча он с легкостью, будто играя, колол огра то в бедро, то в бок, уворачиваясь от размашистых ударов. Взметнулись косы-змеи, свет упал на лицо... Джахейра! Может быть, она увидела Шеди, забившуюся под телегу, и оттого на мгновение отвлеклась. Ее меч, прочертив в воздухе дугу, отлетел в сторону, и женщина с трудом избежала очередного удара. От рези в боку перед глазами плыли пятна. Исчезни, заклинала Шеди, закусывая губы и сжимая пальцы на больном месте. Сгинь, не до тебя сейчас! Где Ксан, почему он не помогает?! Заклинанием бы... Страшно промахнуться! - Не трогай Джахейру! Перемазанная Имоен вдруг выскочила из дыма, как бесенок из клубов серы. Один прыжок – и она с криком, который можно было бы назвать боевым, если бы он не звучал так отчаянно, всадила огру меч прямо под левую лопатку. Что-то хрустнуло, и огр стал медленно заваливаться набок, как подрубленное дерево. Среди криков Шеди почудилось, что кто-то поет заклинание нараспев, неторопливо сплетая из магических нитей чью-то смерть. Вот и голубые сполохи от Ксанова меча – но нет, Ксан занят, выбивает оружие из руки своего соперника... Давеорн, чтоб его! Невидимость стекала с мага, как вода, обнажая голову, острые плечи, напряженные руки. Давеорн натягивал воображаемый, нацеленный прямо на эльфа лук. Шеди выбросила вперед левую ладонь. Не было времени ни бояться, ни задумываться о том, что за рисунок выводит рука в сухом воздухе. Два заклинания одновременно сорвались с их пальцев, поражая цель, и Шедино заклятие, как острие, царапнуло Давеорна по груди, уткнулось в ложбинку между ребер и вошло в плоть, как в ножны. Боль в боку притихла, словно испугалась, и Шеди, забыв про все, со всех ног кинулась к упавшему эльфу. Выражение лица у Ксана было безмятежное, словно его отнюдь не беспокоило ранение, а голова моталась из стороны в сторону, когда Шеди попыталась приподнять ее и положить к себе на колени. Черные волосы струились меж пальцев, рассыпались песком, тело начало расползаться, как мыльная пена... Подделка! Шеди оглянулась – Давеорн лежал на земле, нелепо раскинув руки. Она – ради иллюзии... Она же не хотела ничего такого, правда, не хотела! Назад! Верните все назад! Колебался горячий воздух, из-за него казалось, что мужчина еще шевелится... Но нет: боги были равнодушны к Шединым мольбам, и маг лежал неподвижно, обратив худое лицо к небу и призывая его в судьи.~ ~ ~
Небо, которое они оставляли позади, алело, но не от зари, - для зари было слишком рано - а от сполохов громадного пожара. Джахейра лишь раз оглянулась назад и пробормотала о том, что, мол, не занялся бы лес; в тот момент были заботы поважнее. Они бежали куда-то в глушь, и Имоен, как кошка, легко перепрыгивала корни и ямы, но Шеди, несмотря на неплохое ночное зрение, спотыкалась чуть ли не на каждом шагу. Боль в боку почти унялась, лишь покалывала изредка, напоминая о себе, но перед глазами плыли черные и красные пятна, и еще... - Шеди! Под ноги что-то попалось, и девушка чуть не выпустила скользкую ладошку Имоен. Нет, нельзя теряться... - Шеди, ты меня слышишь? - Уйди, - пробормотала Шеди, но Джахейра не развеялась во тьме, как морок, наоборот – подступила ближе и схватила ее за плечо. - Послушай меня. За нами может быть погоня, нужно сбить ее со следа. Ксан не справится в одиночку. Погоня? Какая может быть погоня, если там теперь только горелые стены, выжженные постели и Давеорн, скалящий зубы на Селуну? Худое лицо снова встало перед глазами, белые пальцы прикоснулись к Шединой щеке – нет, не пальцы, всего лишь березовая веточка... - Шеди, - повторила Джахейра, и в голосе ее прорезалась сталь. – Возьми себя в руки, ты не ребенок! Соберись и помоги Ксану, иначе нам придется туго. - Я... – выдавила из себя Шеди, осознавая, наконец, что от нее требуется. – Я... Подожди. Не сейчас. - Нет. Сейчас. Плести заклинание пришлось на ходу. Шеди представляла себе четыре лепестка, оторванные от золотой сердцевинки; их подхватил и несет теплый ночной ветер, откуда и куда - кто его знает! А раз оставляют след не только ноги, топчущие сочный мох, не только тело, пахнущее потом и кровью, но и мысли, Шеди позволила этому ветру унести и развеять по лесным тропам беспокойство Джахейры, смятение Имоен, дурные предчувствия Ксана. Ее собственный страх сопротивлялся, точно въевшийся в кожу запах, но и он начал слабеть, и тогда бледное пятно Давеорнова лица отступило и рассыпалось по лесу цветами-звездами... Когда ветер, наконец, занес лепестки на какую-то поляну в глуши, Шеди чувствовала лишь свинцовую усталость, завладевшую всем телом. Кое-как разложив одеяло, она рухнула и, комкая под головой плащ, почти сразу же провалилась в сон без тягостных мыслей и уж точно без сновидений.~ ~ ~
- Ну ты и спать! Даже завтрак, наверное, уже остыл! Солнце уже припекало и над головой звенел птичий щебет, словно Шеди заснула в одном мире, а проснулась совсем в другом. Имоен сидела неподалеку и с гордостью возила по клинку тряпочкой, делая вид, что чистит его, а на деле – пуская зайчики, и все подруге на нос или в глаз. Шеди приподнялась на локте, оглядывая разбитую впотьмах стоянку: примятая за ночь трава, свежее кострище, сковородка, закутанная в одеяло так, что одна лишь ручка торчала наружу... - А где?.. - За вещами пошли. Перед тем как идти тебя выручать, мы самое главное взяли, а сумки где-то в овраге спрятали – Джахейра сказала, что не потеряет, где. А я осталась тебя охранять! – и Имоен молодцевато вогнала меч в ножны. Сковородка-таки остыла, приготовленные наспех сухие грибы были скользкими и, что уж врать, довольно противными на вкус. Шеди не жаловалась, только глотала побыстрее, пока Имоен с восторгом рассказывала, что случилось после их расставания, а иногда даже порывалась показать в лицах. - Знаешь, когда тебя увели, я испугалась, что с тобой могут сделать нехорошие вещи... А потом оказалось, что их должны были делать с нами. Но Ксан кааак врежет этому нахалу! Ты знала, что Ксан не только магией умеет?.. Шеди отмалчивалась, ограничиваясь кивками и поддакиваниями. Как убийца, которого за руку ведут к месту преступления, она ждала и боялась того момента, когда Имоен дойдет до схватки с бандитами. Что-то она скажет? - Вообще-то сначала мы думали, что Ксан сделает меня невидимой, я прокрадусь в лагерь, найду тебя, и мы сообразим, что делать дальше. А тут полыхнуло! Я сразу догадалась, что это заклинание, и сразу догадалась, что это ты. Я все обыскала! Бегаю, кричу «Шеди, Шеди» - а ты не отвечаешь... Знаешь, как я переволновалась! - Имоен подсела поближе и, взяв Шеди под руку, прижалась щекой к ее плечу. – Мне даже драться почти не было страшно. Даже когда я на этого – ты видела, какой был огр? Вооот такущий! – и она развела руки, чтобы показать, какой именно. – Я испугалась, только когда он падать начал – мне показалось, он сейчас поднимется и меня прибьет! - Я видела, - слабо улыбнулась Шеди. – Я под телегой сидела. Глупо, правда? - Зато ты потом как вылезла и дураку этому показала! – с гордостью сказала Имоен. – Ты молодец и самый настоящий маг. Шеди... Шеди, ты чего? - Ничего. И действительно: в какое-то мгновение Шеди показалось, что она вот-вот заплачет, и прорвется эта плотина у нее внутри, и станет легче. Но не было ни горького комка в горле, ни пелены на глазах, ни слез – ничего. - Мне страшно, - призналась она, не глядя на Имоен. – Я не боюсь, что мертвяк ко мне ночью придет, или будет мстить с того света; так мало кто может... Просто, понимаешь, был человек – и вот, нету человека, и такого, как он, больше никогда не будет. Значит, я уже совершила что-то непоправимое. Спросят меня однажды: а что ты дала взамен? А я отвечу... Не знаю, что отвечу. Вдруг Имоен потянулась и обняла подругу, сколько было сил. Шеди чувствовала себя слишком опустошенной, чтобы ответить такими же крепкими объятиями, но завела руки за спину Имоен и сцепила пальцы. Она верила в то, что скоро приоткроется ларчик для нежеланных воспоминаний на самом дне души, и все будет хорошо, когда хранитель накрепко запрет в нем бандитов с магом. Ведь уместились же там и пауки с королевой, и друиды с их древом... - Знаешь, пока мы искали, куда тебя увели, мы случайно наткнулись на шахту, - задумчиво проговорила Имоен. - И что там? – спросила Шеди, больше для того, чтобы увести разговор в сторону. - Откуда я знаю! Мы ж близко не подходили и не спускались, там охрана... Это Джахейра сказала, что шахта для добычи руды, а на вид так просто пещера. Там были охранники и, кажется, рабы. И еще: бандиты ведь хорошими делами не занимаются... Так что я думаю, этот маг, если он с бандитами заодно, не мог быть добрым человеком. Какое-то слово вдруг царапнуло слух, вызвало целый ряд беспокойных догадок и мыслей. Шеди представила себе богатый караван, с достоинством проплывающий по Торговому Пути, груженый рудой и рабами, расшитыми коврами и оружием, с гноллами вместо сторожевых псов, трусящих рядом с колесами, с бандитского вида охранниками, которые сами кого хочешь ограбят, с надменным Давеорном, выглядывающим из окна кибитки. Этот караван мог идти только из далеких южных стран: там торговля людьми в чести, там сталь по-прежнему прочна и черные рабы добывают из недр земли великолепную железную руду. И купец, не боясь сложностей в путешествии, решил нажиться, продавая втридорога металл и оружие в бедствующих Западных Землях... - Слушай! – от волнения Шеди хлопнула в ладоши. – Кажется, я поняла, в чем тут дело! Она поделилась своими мыслями с Имоен, та с радостью подхватила идею, и к тому времени, как одежды Ксана и Джахейры замелькали меж деревьев, история о злом торговце Давеорне из южной страны была готова от начала до конца. По мнению девочек, дело было так. Давеорн, хитрый маг и торговец из южной страны, узнал о том, что Западные Земли подмяло под себя несчастье: рудники Амна, откуда вереницей шли на север груженые повозки, этой весной вдруг иссякли, и цены на изделия из железа взвились до небес. Давеорн тут же велел собрать караван с оружием и железной рудой, чтобы продать все это втридорога жителям Западных Земель, но познакомился с дварфом по имени Йеслик, честным, открытым малым. Йеслик имел несчастье довериться Давеорну и рассказал про то, как жил со своей семьей и своим кланом в низовьях реки Чионтар, что южнее Врат Балдура, и добывал неплохую железную руду, да что там! – лучшую на всем побережье, пока шахту не затопило. Само собой, Давеорн смекнул, что добывать руду прямо в Западных Землях проще, чем везти ее за тридевять земель, собрал отряд, купил рабов и, держа свои намерения в секрете, отправился в Глухолесье, ища ту самую шахту, позабытую в глуши... Шеди рассказывала это на одном дыхании, глаза ее горели: ей казалось, что история получается очень складная и красивая. - Мы думаем, это он и разорял караваны! – встряла Имоен. – Чтобы перепродать товары и заработать еще больше денег! Ксан слушал серьезно и невозмутимо, Джахейра несколько раз порывалась перебить, но дождалась, пока Шеди замолчала, и лишь тогда одним замечанием разбила всю сказку: - Давеорн знал о Железном Кризисе задолго до того, как тот начался. - Почему? – с досадой спросила Шеди. - Найти шахту и осушить ее, набрать людей, которым можно доверять, построить склады, жилые помещения, придумать, как получать продовольствие и при этом оставаться в секрете – на все нужно время, Шеди. Больше, чем три месяца. Такие вещи могут планироваться и готовиться годами, прежде чем они претворяются в жизнь. Я... Мы с Ксаном говорили об этом, пока ходили за сумками. Железный кризис и эта шахта – ветки, растущие из одного ствола, а корни нужно искать во Вратах Балдура. Шеди нахмурилась, обдумывая услышанное. - То есть... Кто-то узнал о шахте, а потом подстроил железный кризис, чтобы заработать денег на продаже железной руды? - Я был бы рад, если бы это оказалось так, но, к сожалению, в Железном Кризисе можно найти и другую выгоду. Западные Земли обвиняют Амн в поставке некачественного товара, Амн обвиняет Западные Земли в клевете, и... Шеди, мне действительно стоит перечислять, что такое война, кому она может быть выгодна и к чему обычно приводит? Ох. И почему меня, жителя Эверески, вообще должно это волновать? - Ксан поднял взгляд к небу, затянутому облаками. – Я посоветовал бы вам бежать отсюда прочь, пока есть ноги и есть возможность, если бы не был уверен, что в других местах не лучше. - Бегут крысы с тонущего корабля, а мы пока еще не тонем! – возразила Имоен. – О! А давайте снова затопим шахту! И тогда никто больше не будет на ней наживаться. - Вступать в сражения надо тогда, когда их можно выиграть, - осадила ее Джахейра. – Мы не знаем, какая у шахты охрана, мы не знаем, не появилось ли подкрепление с новым командиром, мы потеряем силы и время, если не жизни. Что толку с того, что мы пожертвуем собой? Будь мы с Ксаном вдвоем... Нет. - А что толку с Врат Балдура? – не сдавалась Имоен. Джахейра вздохнула, и вдруг промелькнуло в ней нечто, похожее на терпение матери, отвечающей на бесконечные вопросы любознательных, но непоседливых детей. - У нас есть знакомый по имени Шрам, он офицер Пламенного Кулака – не Арфист, но сочувствующий. Если мы расскажем ему о том, что удалось узнать, он может поговорить с главой Пламенного Кулака, герцогом Элтаном, а он, в свою очередь – один из четырех правителей города. А дальше - у них есть люди, силы и оружие, они могут направить сюда целый отряд, чтобы разобраться, что здесь происходит. Наше дело – не сражаться, а разведывать. Поэтому... Женщина продолжала говорить, но Шеди, пересев поближе к эльфу, уже не слушала. Ей подумалось вдруг, что Джахейра тоже была когда-то маленькой девочкой, которая любила слушать сказки и играть в рыцарей, спасающих города и страны от драконов. А потом девочка выросла, посерьезнела, научилась по-настоящему сражаться и перестала бояться крови, вышла замуж, но до сих пор бьется с железным драконом, вылетевшим из детской сказки, и рассчитывает на победу... Увы, в глубине души Шеди не верила в то, что горстка из четырех путешественников, загнанных, как дикие звери, может кого-то спасти. Ведь их самих спасать впору.~ ~ ~
Этим вечером они не смогли даже найти поляны, чтобы с удобством расположиться на ночь, поэтому пришлось укладываться в тесном пространстве меж деревьев, сцепившихся ветвями, а узловатые корни обещали впиваться в спины и бока. Молча поели, укрылись одеялами, тихо пожелали друг другу спокойной ночи и один за другим незаметно уснули, даже Шеди, боявшаяся ночного одиночества и беспокойных мыслей. Во сне она вернулась в детство. Охотилась на лягушек, чтобы посадить их в мисочку и завести собственный зверинец, прикалывала огневку к дощечке, надеясь начать с нее коллекцию бабочек, из любопытства разрезала червяка, чтобы узнать, что с ним будет – и правда ли, что из одного червяка получаются два? – но ничего не случилось, половинки просто лежали и корчились на песке. Побежала к фонтану, думая научить рыбку дышать, как люди, воздухом, легла животом на каменный бортик, но из черной воды вдруг всплыло бледное, худое лицо утопленника Давеорна. Шеди проснулась в холодном поту, словно окунулась в фонтан с головой. Кто-то смотрел за ней из темноты, но взгляд был не угрожающий и не злобный, а деликатный. Оказывается, Ксан не лежал на своем месте, а почему-то сидел неподалеку, закутавшись в одеяло, как будто охраняя Шедин сон. Когда взгляды встретились, эльф не стал делать вид, что дремлет, или что случайно выбрал место, откуда девушку видно лучше всего, а смотрел серьезно и открыто. В какой-то миг Шеди уже готова была встать, подхватить свое одеяло и присоединиться к нему, чтобы шепотом разговаривать, пока не сядет голос, или наоборот, молчать, сидя плечом к плечу, пока дремота не возьмет свое. Но миг прошел, тяжело опустились веки, и Шеди опять нырнула в сон, полная решимости самостоятельно бороться с магом даже после его смерти.~ ~ ~
- Сегодня к полудню, - сказала Джахейра за завтраком, сверяясь с картой, - мы должны снова выйти на Торговый Тракт, а там до Врат Балдура останется день пути... Это было как нельзя кстати: из приключения путешествие уже стало превращаться в будни, сдобренные неудобствами походной жизни, и девочки стосковались по уюту, созданному человеческими руками. - Урааа! Наконец-то! - Имоен хлопнула в ладоши. – А мы заглянем на рынок, правда? И в Зал Чудес! - Если будет время. - А еще есть статуя Балдурана в порту... - Если будет время, - повторила Джахейра. - Я напишу письмо Халиду, чтобы завтра вечером встречал нас в «Трех старых бочонках». Шедин взгляд невольно скользнул по строчкам: «дорогой», значилось там. И еще: «соскучилась». Она поспешно подбросила птицу вверх. Мгновение, взмах крыльями – и голубь, безошибочно выбрав нужное направление, устремился к Вратам Балдура, теряясь на фоне безоблачного неба. Убрав плащи и куртки в сумки, закатав рукава рубашек, четверо пошли за ним. День обещал быть жарким, но шагалось легко. Для каждого из путешественников у города нашлась своя приманка: Ксан с облегчением думал об уютных комнатах, теплой воде и о том, что не придется больше переносить тяготы походной жизни, Имоен предвкушала пестроту широких улиц и круговорот рынка, Шеди перечисляла про себя памятные места, на которые хотелось бы посмотреть хоть одним глазком. А Джахейра, должно быть, предвкушала долгожданную встречу с мужем... Интересно все же, каков он из себя, этот Халид, если воинственная и самостоятельная Джахейра пошла за него замуж! Шеди поймала Имоен за рукав и осторожно потянула подругу в сторону. - Ты помнишь Халида, правда? Имоен помотала головой. - Ты помнишь. Они с Джахейрой однажды приезжали в Кэндлкип. - А, когда ты пряталась под кроватью! – радостно воскликнула Имоен, и Шеди пришлось на нее шикнуть. – Но это было давно... Я помню только, что он был высокий и прокатил меня на плечах. - Но он хоть человек? – с надеждой спросила Шеди. После коротких раздумий последовал кивок. - Кажется, да. Интересно, как они познакомились? На каком-нибудь задании Арфистов? Или – ой, может быть, она выполняла задание и попала в беду, а он ее спасал? Представь себе... - А может быть, - раздался голос Джахейры совсем рядом, - на собрании Арфистов их представил друг другу Горайон Серословый, Кэндлкипский маг? - Правда? Папа? - Он познакомил вас, и что? Женщина повела плечами. - Поначалу Халид не произвел на меня впечатления, но потом, когда мы стали общаться и узнали друг друга лучше... Это долгая история, Имоен, и история не из тех, что ты любишь выдумывать. - Но вы влюбились! - Иначе мы не поженились бы несколько лет спустя. - Сначала люди влюбляются, потом им хочется пожениться... Чего людям хочется после свадьбы? – задумчиво спросила Шеди, пытаясь представить себе – безуспешно – замужнюю жизнь Джахейры. - Свадьбой заканчиваются сказки, а жизнь просто продолжается. Многим хочется завести дом, хозяйство, детей, избавить супруга от дурных привычек, не видеть больше его родителей... - И совместных приключений. - Да, - как-то странно усмехнулась Джахейра. – И совместных приключений тоже. Они шли дальше, а Глухолесье, меж тем, оставалось позади, неохотно уступая поросшим дикой травой прогалинам и полянам, сдаваясь под натиском ковыля и ядовито-желтых лютиков. Деревья расцепляли ветви, и, если поднять голову, можно было увидеть ярко-голубые прогалины неба меж темной листвы. Меж стволов впереди замелькал свет, и путешественники вышли, наконец, на широкий, залитый солнцем тракт, тянувшийся с юга на север. Это и был Торговый Тракт, старый зарубцевавшийся шрам на теле Фаеруна, вытертый тысячами ног и копыт, исцарапанный колесами, политый потом, а в последнее время – и кровью. Стоило сойти с обочины и ступить на утоптанную землю, как захотелось развернуть плечи, прибавить шаг – и вперед, навстречу неизвестным землям, себя показать, мир посмотреть... Но пока что по обеим сторонам дороги тянулись поля, застывшие, словно море в штиль; пузатые шмели лениво облетали клеверные угодья, из-за неумолчного стрекотанья кузнечиков звенел воздух. Зной, поднимавшийся над сухой землей, колебал зубчатую линию леса на горизонте. - Вот жарища-то, - пробормотала Имоен. И правда: пекло так, что даже Ксан, поддавшись, расстегнул верхние пуговички на рубашке и закатал рукава по локоть. Интересно, думалось Шеди, он загорит, хоть немножко? Идти и так было нелегко, а тут еще дорога вдруг свернула в гору, заставив четверку попотеть. Но когда они взобрались на холм, вытирая влажные лбы и пряча от нещадного солнца глаза, казалось, все побережье легло им под ноги: дорога сбегала вниз и тянулась, расталкивая плечами деревья, меж полей и лугов, туда, где на горизонте поблескивала красавица-река Чионтар, впадая в Море Мечей. А если призвать на помощь воображение, в той точке, где они сходились, можно было узнать... - Врата Балдура! – оживилась Шеди. Джахейра кивнула, но она глядела не на горизонт, а вниз, туда, где у подножия холма дорогу обступала рощица. - Смотрите-ка. Шеди прищурилась, но увидела лишь несколько темных точек. Женщина была зорче: - Солдаты Пламенного Кулака. Это хорошо; раз они патрулируют дорогу, значит, она безопасна. Спускаться под гору было гораздо веселее, чем подниматься, и скоро даже Шеди могла различить мужчин, сделавших в тени деревьев привал. Пока кони мирно пощипывали травку, наемники по-мальчишески дурачились и окатывали друг друга колодезной водой, думая, что вокруг ни души. - Учитывая наше везение – точнее, его отсутствие – ничего хорошего эта встреча нам не сулит... – выговаривал Ксан, шедший самым последним. Да было уже поздно сворачивать в сторону: мужчины – а их было трое, два стражника и один наемник Пламенного Кулака – заметили путников, и один даже лениво помахал им рукой, приглашая, но второй, приложив руку к глазам, стал пристально рассматривать четверку сквозь марево и горячую пыль, поднимавшуюся над дорогой. Повернулся к своим товарищам, и после короткого, но выразительного разговора между собой все трое встали и подобрались, поигрывая мышцами. Жара заставила их скинуть положенные по уставу легкие доспехи, а рубашки, в темных пятнах от пота, сохли на ветвях; но с оружием они не расстались. Они сошлись так близко, что Шеди могла рассмотреть лица: открытые, утомленные жарой и службой, лоснящиеся от воды. - Кто такие, откуда идете? – выступил вперед самый рослый наемник, оглаживая мокрую бородку. - Из Берегоста, во Врата Балдура. Меня зовут Джахейра Хикмет, со мной Ксан из… - Не надо, - прервал ее мужчина, и указал на полудроу. – Ты? Девушка отчего-то оробела и замялась на мгновение, прежде чем ответить. - Шеди Серословая, дочь Кэндлкипского мага. - По приказу герцога вы... Кто-то отпихнул ее в сторону, и Ксан выкрикнул знакомое слово. Земля вдруг содрогнулась, дернулась под ногами, и Шеди с трудом устояла. А вот рослый не сумел – и полетел кувырком; ойкнула Имоен, кто-то ругнулся, пытаясь сохранить равновесие... - Именем герцога! – гаркнули над ухом, и запела сталь, покидая ножны. Шеди вскинула руку. - Магу... Кровь под ногтями, пятно Давеорнова лица, раздавленный в пыли червяк. - Шеди, ты чего? – удивленно спросила Имоен, когда небо с землей встали на свои положенные места. - Я... Ничего. Случайно. Простите. Джахейра проницательно посмотрела на Шеди, но – мудрая женщина! – промолчала. Наемники валялись без памяти, безмятежно подставляя небу животы, словно решили позагорать немного. После короткого спора решено было оттащить тела с дороги в кусты, в спасительную тень: так и проезжий их не сразу заметит, и на солнце не сгорят. - Когда они очнутся? - К закату, но, возможно, заклинание развеется чуть раньше... – чуть поколебавшись, ответил Ксан. - А нельзя ли сделать так, чтобы они проснулись позже, уже после того, как мы будем в городе? Если они появятся там раньше нас... - А может, мы заберем их коней и быстро домчим? – бойко предложила Имоен, но, поймав взгляд Джахейры, поправилась: - То есть, одолжим на время! - И, случись нам столкнуться с другим патрулем, будем долго объяснять, что мы не конокрады? - А если они забудут, что вообще нас видели? - вмешалась Шеди. – Я умею, я пробовала пару раз. Никто не возражал. Она склонилась над рослым наемником и представила себе его память – пухлый фолиант, полный сероватых, небрежно исписанных страниц с потрепанными краями. Найдя последнюю, Шеди прикоснулась к выпуклому лбу. - Магус. Тихий, как треск рвущейся бумаги, шепот – и в фолианте стало страницей меньше. К тому времени как Шеди разделалась с другими двумя, Имоен, сияя, поставила на бортик колодца ведро прохладной, горьковатой воды. Они напились, наполнили фляги, а потом Имоен начала брызгаться, втянула в эту забаву подругу, и скоро они брызгались уже вдвоем, смеясь и прикрывая лица руками, словно так никуда и не уезжали, а стояли у фонтана в родном Кэндлкипском саду. - С чего бы стражникам и наемникам Пламенного Кулака нападать на нас «по приказу герцога»? – Джахейра хмурилась и на всякий случай посматривала на дорогу – не едет ли кто. – Из-за Шеди? Вряд ли, раньше они терпимо относились к полукровкам. Ксан в ответ пожал плечами, а на лице его было написано: «Я говорил, что добром это не кончится». - Смотрите! Девочкам надоело плескаться, и они стали изучать таблички-указатели, прибитые вместо столба к старому, росшему на самой обочине дубу. «Врата Балдура – на север» гласила одна; а на юге, согласно прочим, остались Берегост, Кэндлкип – дом! – и постоялый двор «Дружеская рука». Чуть поодаль стоял простецкий, сколоченный из досок щит. На таких обычно писали предостережения путникам: о волках ли, разбойниках, вивернах, повадившихся красть по ночам скотину, о том, что следует обходить стороной овражки и песчаные насыпи – а то выскочит анкег, и утянет в свою нору; о том, наконец, что за вход в город нужно готовить серебряную монетку. Объявления писались краской, потом замазывались, писались поверх – и так до тех пор, пока потрескавшаяся краска не начинала отставать от дерева и отлокупываться слоями. - Смотрите! – позвала Имоен снова. Смеяться уже расхотелось. Текст был написан несколько дней назад, а то и раньше: краска уже засохла вместе с потеками, сором, что успел к ней прилипнуть, и перестала блестеть на солнце. Кривоватые красные буквы складывались в объявление:разыскивается полудроу – живой! награда 5000 золотых! спутники – по 500 золотых за голову осторожно! владеет магией приметы: девица, на вид лет шестнадцать, ростом мала кожа серая, волосы белые, до лопаток называет себя Шеди обвиняется в убийстве Горайона Серослового, Кэндлкипского мага городская стража Пламенный Кулак