Josh Oli At Three

Это был один из тех дней, когда ты хотел бы остаться в постели, скорчившись под одеялом, которое защищает тебя от тех демонов, которые, безусловно, будут преследовать тебя. Для начала, я пролил свой чай на футболку (да, мы британцы), поскользнулся на холодной улице Калифорнии и профэйспалмил прямо перед моей любопытной соседкой миссис Джоунс, которая три минуты назад скорее всего говорила какой-нибудь старой леди из церкви, что этот ужасный соседский британский ребенок-сатанист принес кого-то в жертву прямо у нее на лужайке. Сказать, что меня это злило, — ничего не сказать. Видимо, у моих родителей не было сердца, потому что они, конечно же, не купили мне машину после того, как мы впервые перелетели через всю гребанную планету сюда. Что же, мне приходилось ходить пешком в эту адскую дыру, называемую школой. Этот день становился все лучше и лучше, серьезно. И, если бы я состязался с судьбой, он СТАЛ хуже. Как выяснилось на первом уроке, я забыл сделать домашнюю работу по математике, ОПЯТЬ. Не поймите меня неправильно, я не такой ботаник, что постоянно делает свое домашнее задание, но мои оценки были особенно плохи последние несколько месяцев, а учителя стали-таки запоминать мое имя, но с одним негативом. Так что я резко принялся копировать домашнюю работу моего друга Дэна себе в тетрадь, упорно выводя цифры, хотя и прекрасно понимая, что смогу успеть до звонка, только если время остановится или моя рука начнет двигаться со скоростью света. К началу ланча я уже был готов плакать от расстройств и разочарований последних нескольких часов. Мои друзья в основном смеялись надо мной и моим, как они выражались, «поведением королевы драмы», и я заявил, что нашей дружбе конец, и сердито сидел, пережевывая свой сандвич с индейкой. Когда прозвенел звонок, сообщающий, что я должен тащить свою задницу в кабинет английского, я уже помирился со своими друзьями и приготовился к часу полнейшего непонимания того высокоинтеллектуального дерьма, что наш идиот учитель говорил по большей части для себя самого. Разумеется, это был единственный урок, на который я ходил один, без людей, с кем я мог бы поговорить, не сгорая при этом от желания ударить его по яйцам и убежать. Серьезно, однажды эта страна доведет меня до ручки. — Ох, мистер Франчески, снова опоздали. Есть ли какое-нибудь разумное объяснение этому, которым вы бы хотели поделиться? — спросил меня учитель, высоко задрав брови на лоб. Видите, что я говорил? Чертов идиот. — А «я писал, когда звонок прервал меня» считается? — ответил я сухо. Я сказал себе, что однажды начну работать над своим поведением и буду удерживать свою задницу от посиделок после уроков в качестве наказания целыми днями. Но я пришел к блестящему выводу, что случится это явно не сегодня. — Садитесь на место. Две недели наказания. — и он даже не дал мне один из тех листков с наказанием. Со мной он всегда ждет конца урока, потому что знает, что на уроке ему пришлось бы дать как минимум три таких бумажки. Будет ли это считаться повтором, если я вновь упомяну, что он был гребанным идиотом? Да? Ну и ладно. Мой учитель английского — гребанный идиот. И, разумеется, из-за моего стильного опоздания осталось лишь одно свободное место рядом с этим странным эмо-парнишей, которого я никогда не видел разговаривающим с кем-либо. Он был одним из тех, кого все избегали из-за некой истории, что мне рассказывал кто-то триста лет назад. Он просто выстроил вокруг себя репутацию «странного и загадочного парня». Я даже не собирался интересоваться этим, ибо это же старшие классы, здесь говорят гадости друг про друга круглые сутки. Я сел на свободное место, даже не заботясь о том, чтобы достать тетрадь и притвориться, будто мне не наплевать на ту ерунду, что нес наш учитель. Как видите, обычно я не был плохим учеником. Иногда я делал мою домашнюю работу, иногда даже сосредотачивался на предмете, и от меня было не так уж много проблем. Но английский настолько злил меня, что я не мог оставаться спокойным. Хотя, может это была ошибка нашего учителя. Он же все-таки был идиотом в конце концов. Как-то ему все-таки удалось прервать мою полудрему, произнеся волшебные слова «групповой проект» и «назначенный партнер». Конечно, это было сродни сброшенной бомбе. Громкая болтовня тут же вырвалась из учеников; ботаники с первых парт принялись спрашивать о темах проекта; девочки стали говорить своим подружкам, что надеются получить в партнеры кого-нибудь горяченького; слишком крутые ребята, вроде меня, немного запротестовали против части с назначением. Что если мне достанется одна из тех надоедливых девчонок, постоянно пытающихся флиртовать со мной? Или один из тех укурышей, из-за которого мне придется делать всю работу в одиночку? И, черт возьми, я не могу провалить этот проект; мои оценки были уже достаточно ужасны. Ох, дерьмо. Наш учитель успокоил нас (точнее, ПОПЫТАЛСЯ) и принялся читать имена людей, как они должны были объединиться в пары. Как только он дошел до моего имени в списке, он слишком очевидно скрыл свою самодовольную ухмылку, что уже начала пробираться к нему на лицо. Ох-ох. Это нехорошо. «Джошуа Франчески, — назвал он. — и Оливер Сайкс». Я застонал. Я должен был это предвидеть. Но разве не так начинаются все великие истории любви?