Сыпь воспоминаниями

Иногда сидишь у себя дома или бродишь ночью где-нибудь на улице - это не имеет значения - и в голову закрадываются мысли о том, как быстро летит время. И как быстро вместе с ним меняешься ты сам. Кажется, что еще только вчера ты бегал по дому с веселыми криками, пока родители сходили сума от вечных воплей и вытирали слюни и сопли, а сейчас посылаешь всех в этом мире, гордо вскинув над головой руку со средним пальцем. Тебе никто не нужен, как и ты им. Время меняет все: страны, города, стиль и моду, музыку и людей. Ему неважно кто они и что пережили, его это не интересует. Кто-то мог быть зажатым неудачником, а теперь катается на дорогой тачке и каждое утро ему в постель приносит кофе элитная шлюха. Кто-то был кумиром за школьной партой, первым парнем или девушкой в школе, а теперь какой-нибудь охранник или кассирша не в самом хорошем магазине. Время меняет всех. И Куросаки Ичиго не стал исключением. Прошло уже четыре года с того момента, как он победил Айзена и потерял свои силы шинигами. За все это время его мнимые, как оказалось, друзья даже не удосужились его навестить. Они бывали в Каракуре - он случайно услышал это от Карин - но к нему не заходили, будто и нет его вовсе. За это время Ичиго сильно изменился и место хмурого, но очень доброго рыжего паренька занял совсем другой человек. В некоторой степени безразличный, эгоистичный и немного жестокий. Просто что-то в нем сломалось, что-то с треском развалилось, выпустив на волю все то, что спало где-то в глубине души. А может и впитывалось из внешнего мира... Просто пришло осознание того, что у него нет друзей, что не существует в мире справедливости, что нет "добра" и "зла" в чистом виде и что одно без другого быть не может. Просто он решил, что будет относиться к миру так же, как и он к нему. А может просто злился на шинигами, Урахару и отца, или подростковый возраст дал о себе знать. Это не столь важно. Важно то, что больше нет того Ичиго, которого все знали. Он умер, примерно через полгода после потери сил. Просто так вышло. Устал бороться и на что-то надеяться. Устал притворяться, что все хорошо. Все стены рухнули, обнажая правду, раздевая ее до костей, а маски, что так замечательно прятали боль, смылись с лица, остались где-то веселыми и беззаботными лужицами. День выдался пасмурным и до безобразия серым. Скуку навивало все: грязные лужи на мокром асфальте с разводами от шин; белое, почти молочного цвета, небо, как новый лист бумаги; до отвращения привычные стены комнаты с доставшей в край мебелью и барахлом на ней; запахи и голоса, доносившиеся с первого этаже, где Юзу готовит обед, а отец достает Карин. Все это так надоело, что хотелось зарыться головой в песок, как страус, и не вылезать пару дней. А лучше лет. С каждой минутой находиться в доме становилось все невыносимей и невыносимей, но собираться и идти куда-то, тоже было лень. Да и куда идти? Почти все друзья укатили отдыхать на выходные, захватив с собой выпивку и девок, а он вот остался сидеть дома. Больная нога не позволяла лишний раз встать с кровати, что уж говорить о том, как нажраться, пойти искать приключений, а потом отыметь пару или тройку девчонок, приехавших с ними. В углу тихо бубнил телевизор, раздражая мельтешением красок на экране, в наушниках играла музыка, с каким-то агрессивным текстом, а в голове плавали непонятные мысли. Они быстро сменились, беспорядочно выскакивая из памяти. Будто кто-то взял их, перемешал, и стал сыпать сверху, говоря "лови". И ведь ловил, как бы сильно не хотелось вообще о чем-либо думать. Погрузившись в себя, Ичиго не заметил, как приоткрылась дверь и в комнату тихонько скользнула Юзу с подносом в руках. Девушка поставила его на стол и, ничего не сказав, вышла. Да, изменения в характере повлекли за собой и ссору с семьей. Отношения с сестрами резко испортилось, и хоть Юзу по-прежнему любила и заботилась о брате, она его боялась. Такого, каким он стал. Карин же назвала свиньей и заявила, что больше с ним не разговаривает. А вечные прыжки и насмешки отца сменились скандалами, хлопаньями дверью и побегами из дома. Уходили как Ичиго, так и Иссин, которые были просто не в состоянии находиться в одном доме, пусть и разных комнатах, после очередной ссоры. Хотелось ли Ичиго что-то изменить? Вернуть то, что было? Нет. Ему нравилось то, как он сейчас живет, единственное, что он изменил бы, это ссоры с отцом. Уж больно они его утомляли, да и слушать сотню раз одно и то же надоело. Иссин только и говорил о том, что Ичиго скатился, что неподобающе себя ведет. Просил одуматься. Куросаки-младший уже устал ему повторять, что он сам решает, что ему в этой жизни надо, а что нет. И сам определит то время, когда надо одернуть себя и сказать, что дальше так жить нельзя. Определит сам, если, конечно, посчитает нужным. Выбросив из головы все мысли и полностью погрузившись в музыку, молодой человек не заметил и не услышал, как в комнату вошел его отец, а за ним три человека. Мужчина дернул сына за плечо, вынуждая того вытащить наушники из ушей и обратить внимание на гостей. Стоило их увидеть, как Куросаки захотелось повеситься или выпрыгнуть из окна. Второе куда быстрее выполняется, нежели первое, но проблема в том, что здесь всего второй этаж. Что-то он сомневался, что умрет. Максимум сильно удариться или схлопочет перелом. - Тут с тобой хотят поговорить,- недовольно и грубо сказал отец семейства. Они сегодня утром опять поругались и теперь не хотели друг с другом разговаривать. Закончив фразу, он ушел, тихо прикрыв за собой дверь. Ичиго сначала молчал, сверля взглядом гостей, стоявших около двери, но потом все же произнес, не скрывая презрение, насмешку и злость: - И что же вы хотите спустя четыре года? Только не врите, что соскучились.