Эра Мародеров.

Песня: One Republic - Love Runs Out. Неумолимо приближался май, и теплые солнечные лучи потихоньку подкрадывались к волшебному замку Хогвартс, заливая окрестности своим ярким светом. Черное озеро в эту пору представляло собой невероятно красивое зрелище, - идеально ровная поверхность воды лишь изредка колыхалась, отражая самые верхние башни школы. Идеальная погода для весенних прогулок, для любовных признаний и первых романтических свиданий. Но студенты пятого курса и думать не могли о таких вещах. Вместе с маем неумолимо приближался С. О. В., и ученики почти не выходили на улицу. Все корпели над учебниками - кто в библиотеке, кто в общей гостиной, кто в Большом зале за едой. Помимо теории необходимо было уметь применять знания на практике, поэтому после обеда с разрешения профессора Дамблдора обеденные столы в Большом зале исчезали, и на огромном пространстве тренировались все студенты, сдающие С. О. В. В этом же самом зале через три недели им всем предстояло наполовину решить свою судьбу. Вторая половина должна была решиться на седьмом курсе, когда придет время Ж. А. Б. А. - Я абсолютно уверена в травологии и уходе за магическими существами, - тараторила Алиса, когда они с Лили шли из библиотеки в общую гостиную. - Но с такими предметами мне мало что светит в будущем. - МакГонагалл говорила, что при оценке "Превосходно" по травологии, можно запросто устроиться целителем, - задумчиво проговорила Лили, поправляя сбившуюся у подбородка школьную мантию. - Ну да, в такие-то времена я прямо горю желанием отсиживаться в больнице Святого Мунго, - проворчала Фортескью. - А ты что надумала насчет своей профессии? В среду уже нужно будет сказать о своем выборе МакГонагалл. - Знаю, - кивнула Эванс. - Разумеется, я иду в мракоборцы. - Не слишком надежная работа для тебя, - заметила Алиса. Лили удивленно посмотрела на нее. - А что не так? - спросила она. - Я думала, мы все хотим идти только туда. - Да, но, понимаешь... - Алиса наморщила лоб, словно ей было неприятно об этом говорить. - Если в ближайшее время Министерство будет подчиняться Ему, то вряд ли маглорожденным волшебникам там будут рады. Жесткие слова подруги больно кольнули в самое сердце Лили. - Ну да, тебе, чистокровной до мозга костей, это лучше знать, - холодно ответила она и быстрыми шагами двинулась к лестнице. - Лили! - раздался сзади голос Алисы, но девушка решительно продолжила шагать прочь. Она совсем не ожидала такого отношения к себе от Алисы. Они дружили с первого курса, и, насколько Лили помнила, Фортескью никогда не позволяла себе даже заикнуться о происхождении подруги. Неужели с возрастом действительно все меняется? Неужели на всех так действует война, что идет за пределами школы? В последнее время Лили была занята только учебой, и очень этому радовалась, потому что не хватало времени на то, чтобы изводить себя мыслями о Северусе и не было сил проводить бессонные ночи в компании заплаканной подушки. Она старалась не думать о том, что будет после С. О. В., когда появится свободное время. Когда вернутся бесконечные мысли о войне, людских страданиях, о своих отношениях. В последнее время бурные слухи о ее личной жизни поубавились, и Лили могла вздохнуть свободно, не слыша на каждом шагу "Поттер и Эванс", "Эванс и Снегг" и т.д. Вообще в Хогвартсе много что изменилось. Например, стало очень тихо. С тех пор, как неизменная четверка друзей, четверка Мародеров распалась на части, профессора и Филч могли спокойно спать по ночам. Нигде не раздавались взрывы, хохот, не разворачивались дуэли в коридорах, никто не издевался над слизеринцами... Даже квиддич стал терять свой смысл, словно Мародеры были незаменимым символом этого вида спорта. Сириус Блэк больше всех отдалился от своих друзей, проводя время в совятне или в своей спальне и почти ни с кем не разговаривая. Он становился все более загадочной личностью, с вечно хмурым лицом и магловской сигаретой в руках. Джеймс Поттер внезапно стал тихим и задумчивым. Не игрался со снитчем, не флиртовал с девушками, не приглашал Лили на свидания на всю школу... Фактически он перестал быть Джеймсом. Лишь неизменная привычка взъерошивать волосы выделяла его из общей серой массы. Римус Люпин вообще замкнулся в себе, и он совсем исчез под стопками книг с дополнительной литературой. Лишь изредка он перебрасывался ничего не значащими словами с Джеймсом, а в остальное время ходил мрачнее тучи. Питер Петтигрю первые дни лихорадочно метался от Джеймса к Сириусу, от Сириуса к Римусу, затем снова к Джеймсу, пытаясь примирить своих друзей, но в ответ получал лишь неизменное: "Отвяжись, Хвост." В конце концов и он прекратил свои тщетные попытки наладить отношения, к тому же, уж кому-кому, а ему точно нужно было готовиться к экзамену. Вся школа (за исключением слизеринцев) искренне верила, что эта ссора лишь временный этап в дружбе Мародеров, и скоро Хогвартс снова увидит волшебные фейерверки доктора Фойерверкуса и почует запах навозных бомб. Но дни проходили за днями, на улице теплело, а дружба четырех парней все больше и больше напоминала сон, которому не суждено было длиться долго. *** Римус свернул за угол в сторону школьной библиотеки и, поправляя сумку, двинулся ко входу. Ему предстоял долгий вечер наедине с книгами по истории магии и целой стопкой конспектов, которые он писал в течение года на уроках профессора Бинса. До С. О. В. оставалось совсем ничего, и Люпин уже начинал чувствовать, как сдают его нервы. Ссора с друзьями не повлияла на него в лучшую сторону, он все больше замкнулся в себе и уделял время лишь книгам. Не было настроения разговаривать с кем-то, думать о чем-то... Рем отгонял мысли о войне и о том, что будет, если Мародеры перестанут быть Мародерами, заполняя пустоту в сердце уроками, уроками и уроками. Даже в последнее полнолуние, по словам мадам Помфри, он вел себя гораздо тише обычного. - Не случилось ли с тобой чего, мой мальчик? - заботливо спросила медсестра на следующее утро, осматривая парня. - Этой ночью ты был необычайно тих, зато ран прибавилось в два раза. Люпин предпочел промолчать. Он не помнил ничего из того, что было ночью, но подумал, что, наверное, и его волчья сущность чувствует перемены в душевном состоянии Римуса и пытается заглушить боль, травмируя саму себя. - Какой курс? - проскрипела мадам Пинс, внезапно появляясь из-за стеллажей с книгами о растениях, лечащих драконью оспу. - Пятый, - ответил Римус. Он почти весь день молчал, поэтому голос с непривычки прозвучал хрипло. Парень откашлялся, приводя в порядок голосовые связки, и добавил: - Подготовка к С. О. В. Библиотекарша кивнула и скрылась за полками, наверняка разыскивая себе новую жертву. Римус не спеша двинулся к своему любимому месту в конце библиотеки у окна, думая про себя о том, что мадам Пинс, наверное, доставляет удовольствие каждый день спрашивать у него, какой курс. Она уже сто раз могла бы запомнить, что он - пятикурсник, но нет, она продолжает каждый раз задерживать его на входе. Римус так увлекся мыслями о вредной библиотекарше, что не заметил, как выронил из книги кусок пергамента. Чей-то женский голос сзади его окликнул, и парень обернулся. - Привет, Римус. - К нему навстречу шла Лили, напоминая маленькое рыжее солнышко. - У тебя выпал пергамент. Она протянула ему листок и улыбнулась. Римус не мог не улыбнуться в ответ. Когда в последний раз на его губах была искренняя улыбка? Он и сам забыл. - Как ты? - Лили смотрела на него своим проницательным взглядом изумрудных глаз, словно желая прочесть, что творится у него в душе. Врать, глядя в глаза Лили Эванс, было почти невозможно, поэтому Римус притворился, что ему надо достать учебники из сумки. Пряча глаза, он ответил: - Просто отлично. А ты? - Пойдет. Воцарилось неловкое молчание. Римус думал о том, как у него хватает наглости стоять и разговаривать здесь с Лили, когда с месяц назад он чуть не убил ее парня? И как у Лили хватает самообладания не закатывать скандал на всю школу? В ее лице не было ни капли упрека, ни намека на злость. - Римус... - Лили... Они выпалили это практически одновременно и снова уставились друг на друга. - Говори, - наконец слабо улыбнулся парень, нервно поправляя школьный галстук. - Я хотела спросить, как прошло... - Лили отвела глаза в сторону, словно боясь... ненароком задеть его? Римус сразу же выбросил из головы эту мысль. Люди не боятся задеть оборотней, и ему уже давно стоило это понять. - Полнолуние? - шепнул Римус, усмехнувшись. Лили кивнула, зардевшись. - Все правда хорошо, Лили, спасибо. - Надеюсь, что это так, - тихо произнесла девушка. - Я беспокоюсь за тебя, Римус. - Почему? - Люпин отошел от девушки на пару шагов, словно желая держаться на расстоянии. - Какая тебе разница? - Ты не чужой мне человек, Рем. Да, мы никогда особо не дружили, но я не могу смотреть на тебя, не испытывая никакого волнения. - Мне не нужна жалость, ладно? - слегка грубовато ответил Римус. - Я справлюсь. Со мной все будет в порядке. - Хорошо. - Лили качнулась с ноги на ногу и, будто бы поддавшись какому-то внезапному порыву, обняла Римуса. Парень так и замер, но потом притянул к себе девушку и зарылся носом в ее рыжие волосы. Лили была такой теплой и домашней, что Римус сразу почувствовал, как на душе полегчало. Простояв так с пол-минуты, он слегка ослабил объятия, и Эванс отстранилась. Ее глаза блестели. - Береги себя, Рем. - Ты тоже, Лилс. Девушка улыбнулась. - Со мной все будет замечательно. *** В это время возле озера сидел Питер, покусывая кончик пера и раздумывая над тем, что можно было добавить в сочинение о зелье, убивающем одной каплей. В послеобеденное время берег Черного озера заливали последние лучи заходящего солнца, и вода искрилась, скрывая на своем дне морских обитателей. Во дворе было совсем мало народу, но Петтигрю не обращал на это внимания, поглощенный работой для профессора Слизнорта. Бедному Хвосту приходилось трудиться в поте лица, чтобы зарабатывать хоть какие-то оценки для сдачи экзаменов. Профессор МакГонагалл сразу заявила, что о работе мракоборца ему можно только мечтать, поскольку его способности ему не позволят осилить такие сложные заклинания, каким учат в Отделе Мракоборцев. Иначе говоря, Питеру было сказано - выше головы не прыгнешь, поэтому он надеялся поступить на целителя. Им платят вполне неплохо, и работа полегче, чем у служителей Министерства. Питер не меньше остальных переживал по поводу распада неразлучной четверки и в душе все же надеялся вернуть своих сильных друзей, которые могли бы защитить его в любой момент. Без Джеймса, Римуса и Сириуса он чувствовал себя слабым и беззащитным, и в последний месяц все чаще обходил стороной слизеринские подземелья. - Привет, Пит. - Рядом с Петтигрю опустилась улыбающаяся Марлин МакКиннон в джинсах и темно-красной рубашке с длинным рукавом. Светлые волосы были собраны в невысокий пучок на затылке, из которого выбивались вьющиеся прядки. - Привет. - Пит порозовел. - Что учишь? - Да вот, пишу зельеварение. - Петтигрю опустил глаза на свое сочинение. Ему оставалось написать еще два свитка, и он понятия не имел, чем можно начать следующий абзац. - Молодец, - вздохнула Марлин. - А я еще и не начинала. Все наслаждаюсь теплыми деньками. Наверное, придется корпеть над учебниками ночью, жертвуя своим сном. - Да, а то Слизнорт еще не позовет в свой клуб Слизней, - попытался отшутиться Питер, но у него это плохо получилось. - Меня он никогда не звал на свои приемы, - заметила Марлин. - Наверное, из-за моего происхождения. Слизнорт всегда делил учеников на чистокровных и нечистокровных. - Наверное, - промямлил Питер. Про себя он подумал, что дело тут вовсе не в происхождении. Вот Лили Слизнорт просто обожает, а она - магла маглой, но вслух парень не решился такое сказать. Марлин ему нравилась. В ней было что-то... притягивающее. Милое, родное. Но для МакКиннон он был не более, чем просто другом, это очевидно. - Сириуса он не зовет в свой клуб Слизней, - внезапно произнес Питер. - А чистокровней Блэков не найти. Воцарилось молчание. Питер уже подумал, что ляпнул что-то совсем не то и готов был провалиться сквозь землю, как Марлин протянула: - Вы до сих пор с ним не общаетесь? Питер нахмурился. Что-то внутри него подсказывало ему, что она не просто так пришла сюда и заговорила с ним. Ей от него явно что-то нужно было. В первую секунду после того, как он это осознал, в нем взыграло возмущение, но в следующее мгновение он понял, что это один из тех редких моментов, когда он может побыть наедине с девушкой, которая ему нравится вдали от своих друзей-шутников, не упускающих возможности поиздеваться над ним. - Нет, - пробормотал Питер, пытаясь правильно сформулировать ответ. - Вообще никто из нас друг с другом не общается. - Почему? Что тогда произошло? - Марлин сплела свои пальцы и умоляюще посмотрела на Пита. - Расскажи мне, пожалуйста. - Я... Ну... Весь Хогвартс говорил об этом, ты наверняка уже знаешь... - Петтигрю мгновенно стал цвета переспелого помидора и лихорадочно соображал, что бы такого соврать. - Я не привыкла верить сплетням. - Марлин наклонилась к парню и тихо произнесла: - Я никому не расскажу. Питер окончательно смутился. Он не мог рассказать ей о тайне Римуса, это было бы слишком подло даже для него. Но с другой стороны друзья уже не друзья, а девушка могла бы отблагодарить его и, скажем, пойти с ним на свидание. Питер застыл. Перед ним стоял довольно сложный выбор. Но через пару мгновений он принял решение. - Ну хорошо, - прошептал Хвост, пытаясь изобразить на лице подобие улыбки. Только, пожалуйста, никому ни слова. *** В камине весело потрескивал огонь, и в мягком кресле уютной гостиной Джеймс совсем размяк. На ум не шли никакие даты и ингредиенты зелий, поэтому он просто откинулся на спинку и дал мыслям волю. В последнее время его тревожило слишком многое, чтобы просто так сидеть и учить уроки. Этот год выдался каким-то непонятным и спутанным. Четкие очертания не приобрела ни их дружба с Сириусом, ни отношения с Лили, ни его будущее. Все было размыто, неточно, все под вопросом, все при условии "возможно". Поттеру до смерти хотелось уже определить свое будущее и спать спокойно. Но что-то всегда мешало. Каждый раз, встречая в коридоре Сириуса или Римуса, или Питера Джеймс начинал задаваться вопросом: а что, если послать к Мерлину свою гордость и сделать шаг первым? Тогда он смог бы разом избавиться от пятидесяти процентов, переполнявших его плохих мыслей, но именно в эту секунду начинала объявляться Злопамятность, и Поттер гнал эти мысли прочь. Но ночами, когда высоко в небе стояла полная луна, и ветер шевелил Гремучую иву за окнами, Джеймс начинал жалеть о своей трусости. Именно тогда он понимал, почему Лили Эванс все пять лет, что они проучились вместе, называла его трусом, в то время как все остальные заглядывали ему в рот и твердили, что храбрее парня не встречали. Потому что эта зеленоглазая девушка-солнышко видела его насквозь, знала каждую его мысль, и именно поэтому он так ее любил. Занятый своими мыслями, Джеймс не сразу заметил ворвавшегося в гостиную Питера, чье лицо было белее мела. - Сохатый! - крикнул он. Джеймс вздрогнул. Никто не называл его так уже больше месяца. - Хвост? - Бродяга... - Питер аж задыхался. В этот момент рядом с ним появилась Марлин, такая же бледная, в ее голубых глазах плескался страх. - На него напали.