Две жизни

Рассвет в долине встретил меня ласковыми лучами солнца, которые призывали разнеженное тело еще долго купаться в неге дурманящего сна, но поселившееся чувство ответственности неприятно саднило всякий раз, как я помышляла потерять хотя бы одну драгоценную минуту. Я окинула беглым взглядом свою комнатку, задерживая внимание на небольшом столике с зеркальцем. Как давно я не видела себя со стороны? По спине пробежали мурашки предвкушения, и я, помедлив всего пару секунд, спрыгнула босыми ногами на прохладный пол. В зеркале перед моим взором предстала усталая, изнуренная дорогой девушка, со спутанными каштановыми волосами, запачканными пылью щеками и понурым взглядом. Возродив в голове свой вчерашний разговор с Владыкой, я содрогнулась, чувствуя, как лицо покрывается красными пятнами смущения. Как я могла предстать перед высшим эльфом в таком виде? Я не эллет, которая выглядит безупречно в любое время года и в любых погодных условиях. Я даже не отважная гномка, которая не страшится своих недостатков, умело перекрывая их своими достоинствами. Разочарованно выдохнув, я перевела взгляд со своего отражения, дабы дальше не расстраиваться, на небольшой умело вырезанный из красного дерева стул, на котором аккуратной стопочкой были сложены вещи. Сердце радостно затрепыхалось, а руки сами потянулись к легкому шелку и тонкой оленьей коже. Неужели, полуэльф решил, что я заслуживаю это? Подушечки пальцев скользнули по зеленой ткани рубашки, посылая по телу приятную волну новых ощущений. Шелк в наших краях слишком дорогое удовольствие, так что всю жизнь я имела в распоряжении вещи лишь из чистого льна или хлопка. За спиной раздался еле слышный скрип входной двери, и я, будто пойманная с поличным преступница, отскочила в другой конец комнаты, крепко прижимая к груди правую руку. Эльфийка в дверях испуганно замерла, но уловив в моих глазах схожие эмоции, тепло улыбнулась, проходя к столу. - Доброе утро, леди Элеррин, - от ее нежного голоса меня передернуло, а с губ сорвался резкий выдох. - Эли, зови меня просто, Эли… - просипела я, поражаясь собственному звучанию. Видимо, голосовые связки совсем атрофировались за время путешествия, и вчерашняя нагрузка дала о себе знать частичной потерей голоса. - Как скажите, - служанка учтиво поклонилась и поставила поднос с фруктами на стол, - Вы можете сейчас принять ванную, пока я подготовлю провизию в дорогу. Что-то в ее интонации заставило меня беспрекословно подчиниться словам и, слегка понурив голову, выйти в соседнюю дверь, где, по идее, и была та самая ванна. *** Описывать свои дальнейшие приготовления я не вижу смысла, так как чувствовала я себя, на тот момент, дорогой куклой, за которой нужен тщательный уход. Волосы мне вымыли, хоть я и уверяла настырных эльфиек, что смогу сама с этим справиться, и заплели в широкую косу, дабы пряди не лезли в глаза. Даже одели меня сами жительницы Имладриса, тщательно игнорируя мое недовольное бурчание. Пределы долины я покинула, когда солнце только взошло в зенит, поэтому, если скакать весь день вдоль горного хребта на север, можно добраться до того места, где по рассказам наших старейшин, Мглистые горы разделяют реку на два рукава. Погода днем выдалась удачная, но, когда землю начали поглощать сумерки, на горизонте образовалось темное войско туч, возвещающих работников на полях о добротном дожде. Я невольно улыбнулась, представляя как мать высаживает первые саженцы в обильно смоченную землю. Раньше ей всегда помогала я, ведь наша семья всегда довольствовалась своим огородом, который приносил достаточное количество урожая следующей осенью. Справится ли она там без меня? Потому что если не управится в определенный срок, то саженцы получатся очень слабенькими и помрут от зимнего мороза. К закату я добралась до излучины, где, по описаниям старика Митрандира, есть сквозная пещера через весь горный покров. Вот так и получилось, что мы, я и мой конь, провели ночь в пещере, сгрудившись у костра, под грохот реки и неумолчный стук дождя по листьям деревьев. Пещера была широкая, однако низкая, словно ухмылка каменного истукана. От дна ущелья ее отделяло футов пять-шесть, но по валунам и уступам без труда вскарабкалась бы даже беременная. Надежда меня не обманула, место оказалось свободно, да и немудрено: даже при свете дня вход скрывала от путников купа высоких деревьев. В темноте увидеть его было почти невозможно, если не знаешь, где искать. Мне с прямыми указаниями и то потребовалось на это некоторое время. Вдоль стен пещеры тянулись длинные борозды, будто гончар-исполин провел пальцем по мягкой глине, которая тут же прогнулась под его силой. Свод был немного больше пола, видимо, какой-то пастух выдолбил небольшую разницу, дабы во время дождя вода не попадала вовнутрь. Я бросила в небольшой котел все, что у меня было – бобы, лук, какую-то зелень и несколько полосок вяленого мяса, которыми меня щедро снабдили эльфы. Похлебка получилась горячая и сытная — куда лучше, чем в любой придорожной таверне. Набив живот и согревшись, я начала потихоньку отходить от усталости. Лерон наслаждался сухой травой, которую кто-то так предусмотрительно оставил, когда-то, по всей видимости, используя как подстилку. Где-то поблизости раздался волчий вой, заставивший меня вжать шею в плечи, а моего верного спутника обеспокоенно тряхнуть гривой. Сразу вспомнилась байка-страшилка. Которую частенько на весенних кострах травил старик Рамонд, усмехаясь в свою белоснежную бороду, когда замечал на лицах слушателей неподдельный страх. Он рассказывал про человека-волка – оборотня, который был верным слугой лунного пути. «Этот народ был проклят ровно тогда, когда во времена Первых Песен на земле пролилась первая кровь человека», - вещал один из старейшин, лукаво поглядывая в сторону молодняка, - «Леканы, или оборотни, жили отдельными стаями в глухих лесах, никогда не посягая на территорию других народов – это было условие, заключенное первоотцами. Но один волк нарушил этот закон. Пребывая в людском обличии, он прокрался в небольшой городишко и поддался искушению любви. Только не учел он одного, а именно: животное внутри себя. С наступлением ночи, когда выползают наружу все сокровенные страхи, вторая сущность становится сильнее первой, и человек становится монстром. Много криков и звериного рева впитали тогда уши жителей того города, а наутро, когда взошло солнце, и все горожане осмелились высунуть носы из своих укрытий, все лицезрели городскую площадь, полностью пропитанную кровью невинных людей. Местный кудесник, который потерял в эту роковую ночь свою единственную красавицу-дочь, попросил Луну, свидетельницу того бесчинства, отомстить негодяю. И тогда ночное светило решило подчинить себе леканов, сделав их превращения ужасно болезненными, чтобы у них навсегда пропало желание причинять боль другим». Волчий вой стих, лишь стук капель по листьям да рев бегущей воды нарушал тишину непроглядной ночи. Тело мое ныло от усталости, но мысли о предстоящем пути прогнали сон. В свете пляшущих языков пламени огромные тени метались по стенам пещеры, словно передразнивая наши движения на манер ярмарочных мимов. Тени сливались, образуя двухголовых косматых чудищ. Горбатые драконы сворачивались в клубок, русалки извивали хвост. Тени невещественны, и все же они больше нас – людей. Я наблюдала за дракой двух огромных кошек, которые то отпрыгивали в разные стороны, то наоборот сливались воедино, перекрывая друг друга. Рассвет я встретила в прекрасном расположении духа, ноги уже успели отдохнуть, и теперь я не чувствовала в них той тяжести, что раньше, а голова прояснилась из-за свежего утреннего воздуха. Но тут истошный крик раскатился по пещере, откуда-то с противоположенного конца. Мы застыли как вкопанные; я прижала к груди тюк с вещами, а Лерон трусливо склонил голову к земле. Ошибки быть не могло: кричал человек, с которым случилось что-то ужасное. Вопли не утихали: они неслись из-за поворота, скрытого от нас каменным выступом. Я неуверенно шагнула вперед, сжимая в руке охотничий кинжал, который достался мне в комплекте с эльфийской одеждой. Сердце бешено колотилось где-то в глотке, а во рту почувствовался противный металлический привкус крови. Мой спутник шел за мной, неуверенно переступая с копыта на копыто. Два человека в надвинутых на лица капюшонах склонились над третьим, распростертым в грязи. Один стаскивал с мертвеца заплечный мешок, другой шарил в одежде убитого. Смерть несчастного не была легкой. Голова превратилась в месиво волос, мозгов и костей, лицо не узнала бы и родная мать. Удары, без сомнения, были нанесены тяжелыми деревянными дубинками, которые теперь болтались у разбойников на запястьях, привязанные кожаными ремешками. Грабители даже не потрудились оттащить жертву с «дороги», а при виде нас не кинулись бежать, а продолжали свое дело, как псы, которых невозможно отогнать от добычи. Я зажала себе рот руками, дабы не заорать от открывшегося вида. Когда моя мать врачевала серьезные раны, она никогда не подпускала меня, а сейчас я лицезрела самое отвратительное зрелище на этой земле. - Что, девчонка, хочешь быть следующей? – один из разбойников по-волчьи оскалился, заставляя меня отшатнуться. - Оставь ее, Рот, с нее не возьмешь ничего ценного, - второй окинул меня презрительным взглядом и закинул на себя мешок с одеждой своей жертвы. - За нее много дадут на востоке, - тот что пониже ухмыльнулся и сплюнул в мою сторону, вытирая рот грязным рукавом накидки, - молоденькая же. - Работорговля запрещена, тупица, - взревел главный из них и отвесил своему напарнику смачный подзатыльник, от которого тот невольно покачнулся. - Куда мы ее потащим, дурная ты бошка, если нас самих разыскивают?! - Тогда… - низкорослый растерянно развел руками, ожидая от своего негласного начальника дальнейшие указания. - Избавься от нее, бестолочь, - гаркнул второй, с невозмутимым видом проходя мимо меня и Лерона, оставляя нас наедине с Ротом. Тот довольно оскалился, проводя кончиком языка по желтым кривым зубам. - Ну что, повеселимся, куколка? Я отступила на шаг назад и зажмурилась, призывая всех богов на свое спасение. Нос уловил запах пота и грязи, отчего я невольно сморщилась, а в подбородок уперлась деревянная дубинка. - Даже кричать не будешь? – услышала я над своим ухом, сильнее вжимая в каменную стену. Лерон громко заржал, а потом, припустил со всех ног к выходу из пещеры. Молодец конь, трусишка редкостная. Я закусила нижнюю губу, чувствуя как разбойник ощупывает мои карманы, в поисках чего-нибудь стоящего. Я мысленно начала отсчитывать свои последние секунды, как со стороны, куда недавно убежал жеребец, послышались шаги, а моего мучителя как ветром сдуло. - С тобой все в порядке, девочка? – пробасил надо мной незнакомы голос. Я нехотя открыла глаза и облегченно вздохнула, заприметив Рота в бессознательном состоянии на полу пещеры. А потом я перевела взгляд на своего спасителя: огромный, нечеловеческих размеров, мужчина обеспокоенно вглядывался в мое лицо, по всей видимости, ожидая ответа. - Да, - проблеяла я, пытаясь успокоить все еще скачущее голопом сердце. - Вовремя твоя коняшка подоспела. Хорошая лошадь, смышлёная! – исполин добродушно улыбнулся, складывая могучие руки на широкой груди. Я удивленно вскинула глаза, на что верзила только ухмыльнулся и переключил свое внимание на убитого. Издав какой-то сдавленный гортанный звук, мужчина укрыл несчастного своей накидкой, оставаясь в одной льняной рубахе, и поднял на руки, будто тот ничего не весил. - Пошли, малышка, Митрандир говорил мне, что я должен ждать гостей, но я не думал, что старик пошлет в путь тебя, - он озадаченно вздохнул, но тут же улыбнулся. - А вы… - я не закончила, потому что слова сами застряли в горле. Наверное, все еще действует шок. - Беорн я, медведь-хранитель.