From our future

Странно — ни он, ни она не знали, что у Вечных в Земном городе есть квартиры, но пришлось узнать, понять, превратиться. Что поделаешь — служба. Им сказали — равновесие в душе опасно, единственный выход обернулся пропастью, но думать ни о чём не хотелось. Они просто ехали по городу — каждый в своём автобусе, глядя в окно, словно в кинофильме, и думали о мелочах — о башмаках, натирающих ногу, подарках друзьям и сползающих по стеклу дождевых каплях. А впереди были собеседование, формальности и много бумаг, казённых слов. Тепло пустой доселе квартиры и краткий телефонный разговор: — Завтра, в том самом кафе, хорошо? — Когда? — спрашивает она, пытаясь унять дрожь. — В два устроит? — Да, конечно, — наманикюренный пальчик касается кнопки на сотовом, нарисованная трубка загорается алым, и на другом конце провода раздаются равнодушные гудки. И кто-то любимый хмурится и идёт ставить чайник. Кто-то нужный расстался с Кабале — всего месяц. Какие глупости… — И что же будем делать? — вместо «Привет», он, как всегда, пренебрёг этикетом. — Я не знаю, — растерянно мнёт ремешок сумочки ангел, потупя глаза. — Я тоже, — признаёт Сульфус, лохматя чёрную шевелюру. — Может быть, попробовать идти с перевесом? То в твою сторону, то в мою? — Опасно, милая. Он не может быть нейтрален к добру или злу, не может никак. Но с другой стороны… — их взгляды, полные муки, встретились, — я не хочу причинять тебе боль. — Я тоже. Прости, нам придётся разбить нашу пару… может быть. — Я не смогу без Эндрю, уже привык к этому подопечному, словно к котёнку… и без тебя, Раф, тоже не смогу. — Прости, мы не должны так делать. Нужно разойтись. В солнечных глазах читается непонимание. — Это противоестественно, Сульфус! — Не переливай из пустого в порожнее. Ты как хочешь, но я по-прежнему желаю оставить все, как есть. — Но нам дали неделю, чтобы повлиять на него! За окнами уже темнеет, а разговор становится всё более напряжённым — никакого компромисса между долгом и чувством. Кафе уже закрывается, когда двое выходят из него на освещенную огнями улицу. — Мы ведь так и не решили ничего. — Плевать, — дёргает плечом демон, — оставим, как есть. Раф приходится принять эту правду. Они не в силах ни расстаться, ни уступить… — Кажется, я забыла деньги… — бормочет она, — а мне на другой конец города, боже мой! — Может быть, ко мне? Вспомним детство… Тёмный подъезд дома в неблагополучном районе, третий этаж — поворот ключа в замке. В квартире демона — серый полумрак, но свет включать не хочется — кажется, всё так, как нужно. Тоненько свистит чайник, и Раф насыпает в чашки растворимый кофе. Сульфус отходит к окну, распахивает его и долго-долго стоит, забыв про остывающий напиток, вглядываясь в бескрайнюю небесную даль. Его спутница забирается на стул, подобрав под себя ноги, и глотает из чашки что-то обжигающее, морщится, кидает в жидкость четыре ложки сахара. Повернувшийся демон замечает это движение, и почему-то именно её любовь к сладкому кажется ему чем-то особенно родным и значимым. Поговорить надо бы о многом, но слова всё не идут, они могут лишь горько, безрадостно молчать, словно всё в мире внезапно стало тленом. Она отставляет в сторону пустую чашку, подходит сзади и неловко обнимает со спины, словно хочет согреть. Всё та же наивная девочка, кажется — будто бы и не было глупой жизни с Кабале, расставания, будто бы он не сказал ей об этом очередным воскресным вечером в любимом кафе их подопечного. Да, им — Кабале и Сульфусу — можно было любить друг друга, но… они были слишком друзьями, чтобы стать мужем и женой. Он медленно поворачивается и обнимает девушку, крепко прижимая к себе. — Может быть… в гостиную? — Пойдём, посидим. Они проходят по узенькому коридору в гостиную, утонувшую в монохроме вечера, располагаются на старом диване. Как-то само собой получается, что она клубком устраивается рядом, положив голову к нему на колени. Думали, будет миллион вопросов — «А помнишь?», а получилось так — судьба, наверное — темнота за окнами, скрипучий диван и поцелуи — робкие и нерешительные, не те, что разрушат мир. Сейчас они просто двое людей, и им не грозит вечность… в разлуке. Так уж вышло — она заснула рядом, уткнувшись носом в его футболку — золотистые волосы растрёпаны-спутаны, жизнь покалечена, на губах — улыбка, будто душу реанимировали. Сульфус улыбнулся и заснул рядом, чувствуя под тканью её джемпера биение сердца любимой. Солнце било в окно, когда он проснулся. На столе лежала записка: «Прости меня, Сульфус. Я не смогла оставаться здесь дольше. Мы поломали друг другу жизнь — но почему же мне хорошо? Странно. Спасибо, что подарил мне счастье. P.S. Я вовсе не сержусь, что ты был с Кабале, поверь!»