Грани

      Готтлиб Ташлер был в замешательстве. Впервые за последние семь лет встреча оказалась под угрозой срыва. До того, как ему пришло в голову привлечь к делу Леннерта, с которым они познакомились ещё в ранней юности, мероприятия проводились в куда менее благоприятных условиях — на полузаброшенных фабриках, в студенческих общежитиях. Коллегия учёных, которую якобы представлял старший Ташлер, действительно существовала, научно-исследовательский институт — тоже, вот только трудились там совсем другие люди, а деньги на эксперименты выделяло государство.       Готтлибу было двадцать девять, когда он понял, что научная деятельность может принести неплохой доход, если направить её в другое русло. Примерно через год он вышел на Франца Бергера — преуспевающего бизнесмена, готового вложить средства в его разработки. Но в одиночку Ташлер справиться не мог, и тогда родилась идея привлекать молодых специалистов, естественно, не рассказывая им об истинном положении вещей. Готтлиб продемонстрировал талант истинного организатора, лично отладив эту схему за несколько лет. Талантливые ребята представляли свои творения, Ташлер выбирал те, из которых можно извлечь максимальную пользу и передавал их вышестоящим учёным в зависимости от направления. Так рождались экспериментальные разновидности допинга, новейшие компьютерные вирусы, станки для производства фальшивых купюр и тому подобное.       На самом деле, в этот раз самому Готтлибу пришлись по душе труды Дифенбаха, который занимался токсикологией. Но Бергер, просмотрев записи, приказал Ташлеру выделить разработку Пайффера и Бёма. Готтлиб искренне не понимал, как можно поставить на поток изготовление таких конструкций. Да и каким образом их применять с целью получения прибыли — тоже. Однако спонсор был неумолим, и старшему Ташлеру пришлось выбрать немцев. Сейчас все участники мероприятия, включая Бергера и двух его компаньонов, стояли у дверей, ожидая появления Тарье. Но его всё не было.       Готтлиб едва сдержался, когда увидел, как к ним направляется совершенно незнакомый молодой человек. Поравнявшись с Ташлером, тот очаровательно улыбнулся и протянул ему руку. — Здравствуйте, меня зовут Лукас, и я сегодня вместо Тарье.       Франц недовольно нахмурился, Бём ткнул растерявшегося Арнда локтем в бок и что-то гневно прошептал ему на ушко. Готтлиб замер в изумлении. Выходит, что он напрасно возлагал надежды на Тарье Бё? Тот просто взял и выдал информацию постороннему? — Уважаемый Лукас, а с чего Вы решили, что Ваша кандидатура нам подойдёт? — поинтересовался Ташлер. — Может быть, потому, что у меня ключи? — Хофер достал из кармана связку. — Тарье заболел, похоже, что у него ларингит. Он уговаривал меня всё утро, сказал, что встреча очень важная… — Лукас умело изобразил оскорблённую невинность.       Готтлиб принюхался. Омега, причём недавно повязанный… А что, если они с Тарье больше, чем приятели? Старший Ташлер невольно подался назад, мельком взглянув на Бергера. В глазах у того светились искорки любопытства. Лукас быстро справился с замком, открыл дверь и посторонился, позволив участникам пройти. Затем он окинул внимательным взглядом задний двор, убедился, что никого нет, и только тогда потянул створки на себя. Тарье не врал — здесь чиновники из биатлонного мира действительно занимаются какими-то странными делами.       Хофер верно предположил, что ему придётся делать неприятную организационную работу: переставлять столы, растягивать экран для презентации, подключать технику. Последнее оказалось самым противным — провод, подведённый к проектору, оказался повреждён, и за ним нужно было тщательно следить. — Сделаете?.. — вежливо спросил Бём. — Я не специалист, — протянул уставший Лукас, — но, по-моему, тут только замена спасёт. — Но мы же не можем оставить Вас здесь, — развёл руками Бергер. — А почему? — бесхитростно поинтересовался Хофер. — Я всё равно ничего не понимаю, я вообще спортсмен!       Готтлиб невольно поморщился, но промолчал. Спортсмен… Только их тут не хватало. Он вспомнил, как день за днём пытался вдолбить в голову Дани хотя бы базовые знания по школьным предметам, и его передёрнуло. Действительно, если все атлеты такие, то от Лукаса никакого вреда не будет. — Ладно, — старший Ташлер тяжело вздохнул и посмотрел на спонсоров. Те тихо переговаривались о чём-то своём, и Готтлибу вдруг стало неуютно. Хофер уселся рядом с проектором, все остальные участники расположились за столом. — Я думаю, — Арнд вежливо хмыкнул, — что нам стоит начать с теории. Я постараюсь оперировать простыми бытовыми понятиями, чтобы каждому было доступно, так как не все присутствующие имеют углублённые знания в области физики. Все вы должны были слышать о так называемых параллельных вселенных. Эти миры, существующие параллельно нашему измерению, в чём-то совпадают с ним или же в корне отличаются от него. Давайте разберёмся с этим поподробнее…       Участники конференции перевели взгляд на экран, где был спроецирован один из слайдов. — Каждый мир, — продолжал Арнд, — это уравновешенная закрытая система, которая не зависит от других соседствующих с ней вселенных. Соответственно нашей с герром Бёмом концепции это выглядит так: представьте себе несколько брусков разноцветного пластилина. Если смять их в один ком, то получится примитивная модель структуры миров. Они как будто собираются неоднородными по толщине складками вокруг друг друга, проникают, соприкасаются, но не смешиваются. Они постоянно движутся относительно друг друга, как бы перетекая. Их разделяет пространственно-временной барьер — «ткань миров», который тоже неоднороден по некоторым причинам, — Даниэль щёлкнул мышкой, и на экране появилась другая картинка. — Но сквозь эту ткань можно пробиться и вытащить через образовавшуюся брешь какой-либо объект. Сделать своеобразный «прокол». Задача сложная, но выполнимая. Количество влияющих на успех факторов огромно, но один из основных — толщина этой самой «ткани миров», которая в первую очередь зависит от расположения вселенных относительно друг друга. В нашем измерении это выражается через определённый оптимальный момент времени и точку в пространстве. В принципе, проткнуть можно где угодно, просто на это потребуется колоссальное количество энергии. Легче рассчитать подходящий временной отрезок для определённого места на карте. Все результаты подобных вычислений можно представить в виде графиков. — Бём снова щёлкнул мышкой. Изображение на экране дёрнулось, но Хофер не обратил на это внимания, продолжая зачарованно следить за каждым жестом Арнда. — Графиками движения миров и расчётом оптимального времени прокола в нашем тандеме занимается Даниэль Бём. Но мы на этом не будем останавливаться. Всё можно увидеть на слайдах. Стоит только отметить, что точки-экстремумы — это и есть те самые оптимальные состояния ткани миров. Мы собрали аппарат, который может совершить этот прокол. Углубляться не буду, скажу лишь, что в конструировании мы исходили из явления моста Эйнштейна-Розена и теории струн. — Пайффер удовлетворённо оглядел застывших от удивления спонсоров, — но прибор и графики — это ещё не всё. В самом начале я говорил о том, что миры целостны. Это закрытая система, а любая система, по определению, стремится к равновесию. Поэтому мы не можем вытащить что-то безвозмездно, а должны заменить это на предмет, подходящий по форме, свойствам и состоянию, на аналогичный или максимально схожий. Я создал программу-алгоритм, которая занимается поиском этих объектов-аналогов с минимальной для мирового равновесия погрешностью. Это теория. Перейдём к практике.       Раздались робкие аплодисменты. Франц Бергер поднялся со стула и несколько раз хлопнул в ладоши, всем своим видом показывая, что находится в небывалом восторге. Арнд смутился, но ему удалось сохранить серьёзное лицо. Пайффер снова заговорил: — Мы проводили опыты, используя в качестве объекта-аналога обычные предметы обихода. Такие, как ваза, тетрадь, кактус в горшке. Как видно на представленных видеоотчётах, на вазе поменялся орнамент, а в тетради — написанный текст. Мы полагаем, что это связано с иным течением истории в параллельном мире. Что касается кактуса-аналога, он оказался цветущим.       По комнате пролетел восхищённый вздох. — Если развивать эту технологию дальше, — под восторженными взглядами посторонних людей Пайффер чувствовал себя скованно, — то можно будет делать подобные пространственно-временные проколы в пределах одного мира, что по сути своей является классическим примером работы машины времени. Нужно лишь найти решение для подбора аналогичных объектов, что довольно сложно, но мы работаем над этим. Вот только сейчас мы не можем вытягивать предметы — после того, как мы перевезли аппарат сюда, он упорно выдаёт ошибку вычисления, хотя последний эксперимент прошёл успешно! В ночь с третьего на четвёртое число мы неожиданно зарегистрировали беспричинный сбой системы. Теперь мы переписываем программу с учётом подобных погрешностей. Однако нам нужно знать, что послужило предпосылкой... «Так вот, в чём дело!» — пронеслось в голове у Лукаса, когда он немного пришёл в себя, и он едва не вскочил со стула. — «Это они виноваты в том, что мы с Тарье здесь оказались! Экспериментаторы чёртовы...» — Ну что ж, герр Пайффер, герр Бём, — Бергер встал, и его лицо озарила дружелюбная улыбка. — Торопиться нам некуда, проживание мы вам оплатим. Творите, пока можете. Ваши идеи действительно очень важны для нас. — Спасибо, герр Бергер, — Даниэль учтиво кивнул, — мы постараемся переписать программу как можно быстрее. «Ещё как постараетесь», — Хофер мысленно ухмыльнулся. — Лукас, наше мероприятие на сегодня окончено, — старший Ташлер повернулся к биатлонисту. — Сверните, пожалуйста, экран, но остальное оставьте, как есть. — Хорошо, — Хофер резко поднялся и понял, что не может удержать равновесие. Он машинально схватился рукой за стол, но перед глазами всё поплыло, стены зашатались, и Лукас рухнул на пол так стремительно, словно его ударили по ногам. — Это ещё что… — прошипел Готтлиб, бросаясь к Хоферу. — Он жив? — встревоженно спросил Арнд. — Да, — Ташлер выдохнул с облегчением, — дышит, пульс есть, всё нормально. Переволновался парень… Дайте воды. Бём протянул Готтлибу бутылку. Тот торопливо растёр Лукасу виски, неуверенно похлопал по щекам, а потом помог ему сесть. Зеленовато-бледный Хофер хранил гробовое молчание. — Часто такое у Вас? — нахмурился Ташлер, дождавшись, пока Лукас допьёт. — До этого ни разу не было, — пробормотал итальянец, завинчивая крышку. — Я что, правда сознание потерял? Как девчонка? — Ну, почему же девчонка, — возмутился Пайффер, — с каждым может случиться, тем более, в такой обстановке. — Если всё в порядке, — вступил мужчина, что сидел слева от Бергера, — то мы можем уходить. — Да, конечно, — опомнился Готтлиб. Лукас осторожно встал на ноги, выдернул повреждённый провод и принялся быстро сматывать его. Во всём теле была страшная слабость, и это состояние пугало Хофера. Скорее всего, он просто заразился от Тарье, но ведь Лукас никогда прежде не падал в обмороки… Бём сам занялся экраном, а Пайффер старательно упаковал чертежи обратно в папки. Когда всё было готово, Хофер пропустил всех визитёров вперёд, запер двери, и, пошатываясь, двинулся наверх. Ему нужно было многое рассказать старшему Бё.       Тарье долго лежал в полудрёме, пока не услышал, как хлопнула входная дверь. Он потянулся и неохотно открыл глаза. Медленно, превозмогая противную ломоту во всём теле, он встал с кровати. Интуиция подсказывала, что готовиться нужно ко всему. — Ты не представляешь, что я только что услышал! — выпалил Лукас. — Как ты себя чувствуешь? — прошептал Тарье. — Ты не белый даже, ты синий! Они там что, при тебе эксперименты на людях проводили? — Голова кружится, — поморщился Хофер, садясь на диван. — В общем, Арнд и Даниэль сконструировали какую-то штуку, которая переносит объекты между мирами… Не знаю, какое отношение их опыты имеют к нам с тобой, но эти двое просто обязаны вернуть нас обратно! — Ни фига себе, — пробормотал Тарье. — Сколько же они заплатили местным мне и тебе, чтобы те согласились в этом поучаствовать? — Ты вообще меня слушаешь?! — разозлился Лукас. — Арнд сказал, что они с Бёмом испытывали эту машину на всякой ерунде вроде яблок и кактусов, пока программа вдруг не дала сбой! А сломалось всё как раз в ту ночь, когда мы попали в аварию! — Так давай сходим к ним и признаемся, — пожал плечами норвежец. — Я считаю, что они нам в помощи не откажут. — Не всё так просто, — вздохнул Хофер. — Во-первых, перепрограммировать такую машину быстро не получится. А во-вторых, Даниэль утверждает, что делать проколы в так называемой «ткани миров» можно только в определённые дни, и чёрт знает, когда они наступят! — Нам всё равно нужно навестить этих горе-учёных, — покачал головой Бё. — Может быть, наши показания помогут им быстрее обнаружить причину ошибки. — Я вижу, ты знаешь адрес? — головная боль становилась всё сильнее, и Лукас устало откинулся на спинку дивана, прикрыв глаза. — У Ингрид он точно есть, — оживился Тарье. — Или у Леннерта. — Так она тебе его и отдала, — фыркнул итальянец. — Знаешь, что? Я, кажется, тоже заболеваю, поэтому пойду спать. Разбуди меня к ужину. — Приятных снов, — проворчал Бё. В душе разрасталась зависть — ну какими нервами надо обладать, чтобы выслушать кучу важной информации, которая касается твоей жизни, а потом просто отправиться в постель? Сам он точно сегодня не уснёт, несмотря на то, что болен. От скуки Тарье лёг обратно на диван и принялся считать медленно кружащиеся за окном снежные хлопья. Должно быть, в этом высокогорном городке всегда холодно…       Одна снежинка, две, три… Что же сейчас происходит там, дома? Как там родители? Братья? Ингрид с дочкой? Бё бы не отказался сейчас от горячего травяного чая с мамиными булочками, которые всегда так восхитительно пахнут. Позволил бы укутать себя в тёплое одеяло, выключить в комнате свет и уснул бы, совсем как в детстве, разглядывая причудливые сплетения теней на стене.       Четыре, пять, шесть… Тарье, что здесь работает, какой он? Есть ли у него семья? Друзья? Девушка? Что он любит делать по вечерам? О чём мечтает? Почему именно Австрия? Что помешало ему найти работу в родной Норвегии, поближе к родным?       Семь, восемь, девять. Норвежец перевернулся на спину, разминая затёкшую руку. Он твёрдо решил утром пойти к Ингрид и рассказать ей правду, а потом узнать, где живут Пайффер и Бём. В идеале, это нужно было сделать до того, как проснётся Лукас, иначе тот опять что-нибудь испортит. Тарье потёр глаза и поднялся с дивана. Спать совершенно расхотелось, и Бё вспомнил, что в комнате отдыха лежит непрочитанный журнал, купленный им пару дней назад. Осторожно, чтобы не разбудить Хофера, Тарье натянул спортивную кофту поверх футболки, обулся и выскользнул в коридор. Он уже подходил к двери, когда услышал чьи-то гневные крики, доносящиеся со стороны кабинета Ингрид. «Иди своей дорогой», — прозвучало в голове, — «не факт, что в этот раз тебе удастся так же незаметно скрыться».       Бё постоял пару секунд, но потом всё же двинулся на звук. Любопытство снова застучало в груди, приобняло за плечи, придало сил. На конференции явно что-то случилось — сначала Лукас явился в таком виде, словно его заставили задушить парочку младенцев, а теперь ещё и вопит кто-то… —… тебе доказать! Она не могла ассистировать вам сама!!! — гневался мужчина.       Тарье приник ухом к стене, стараясь дышать как можно тише. — Готтлиб, моя дочь со вчерашнего вечера лежит в коме, а ты переживаешь за то, что я прислал плохую замену?!       Дочь… Значит, голос принадлежит Леннерту Рённингену. Стоп, как это — в коме?! Не может быть, Ингрид же накануне звонила Тарье! — Заметь, я не спрашиваю тебя, чем именно вы занимаетесь, хотя я уверен, что стоило бы!!! Если и произойдёт утечка информации, то моей вины в этом точно нет. Всё, Готтлиб, я больше не хочу это обсуждать. Перезвонишь, когда придёшь в себя. До свидания.       Дверь хлопнула так неожиданно, что Бё не успел отскочить и сделать вид, что оказался у дверей случайно. Тарье встретился взглядом с Леннертом, и норвежцу стало стыдно. — Что ты здесь делаешь? — устало спросил Рённинген. — Ты же Бё, верно?       Тарье кивнул и продолжил молча рассматривать седовласого высокого мужчину средних лет, пытаясь уловить в нём хоть какое-то сходство с Ингрид. Однако оно являлось настолько ничтожным, что постоянно ускользало; разве что, цвет глаз одинаковый — тёмно-зелёный, редкий, запоминающийся. У Леннерта было красивое, породистое лицо со строгими чертами. Но под ясными обычно глазами залегли глубокие тени, и морщин словно стало больше, чем на том фото, что Лукас нашёл в Сети. — Зачем ты подслушивал? Ты из полиции? — Нет, — голос Тарье звучал хрипло, — я просто шёл за журналом и услышал, что кто-то ссорится. Что случилось с Ингрид? Мы с ней разговаривали вчера… — У неё пару дней был страшный жар, а вчера, ближе к полуночи, она потеряла сознание, — Рённинген нахмурился, как будто слова давались ему с трудом. — Я вызвал врачей, и мою дочь поместили в больницу. — У неё инфекция? — уточнил Тарье. — Не совсем, — Леннерт слегка смутился, — я не думаю, что тебе стоит знать причину. Сейчас медики делают всё, чтобы вернуть Ингрид в нормальное состояние.       Откуда-то сзади послышался скрип двери. Бё вздрогнул и обернулся. К ним размашистым шагом направлялся совершенно незнакомый долговязый рыжий парень, сжимая в руках какую-то тряпку. — Здравствуйте, — растерялся гость, — я ищу Ингрид Рённинген… — Я за неё, — Леннерт сложил руки на груди, — моя дочь в больнице. Что Вам от неё нужно? — Меня зовут Георг Мозер, я работаю барменом в клубе, — заулыбался парень. — Эта девушка жакет и сумочку у нас забыла, вот, вернуть пришёл. Хотел сразу её найти, но вылетело из головы, дел очень много... — Как ты понял, чья это вещь? — Рённинген снова нахмурил брови. — В кармане пиджака права лежали, — пожал плечами Георг. — В сумке я не рылся, это неприлично. — Ясно, — взгляд Леннерта потеплел, и отец Ингрид аккуратно взял измятый жакет из рук Мозера. — Вознаграждение нужно? — Не надо, что Вы, — бармен смущённо кивнул и отступил назад. — Я пойду…       Тарье придирчиво оглядел Георга. В клубе, значит… Вот уж чего нельзя было ожидать от Ингрид, так это похода на танцы. Ещё и напилась там до такой степени, что одежду оставила. Неужели она шла обратно домой в одной блузке? Тогда понятно, отчего попала в больницу! Будь старший Бё рядом, он ни за что бы этого не допустил… — Подождите, герр Мозер, — крикнул Леннерт. — Вы случайно не помните, с кем она оттуда уходила? — Ну… эээ… эээ… — Георг замялся, думая, что ответить. Он прекрасно знал, кто такой Даниэль Ташлер, видел его десятки раз по телевизору, обожал биатлон, но выдавать девчонку строгому на вид отцу не хотелось. — Понимаете, у нас там темно, и я не уверен… — Это очень важно, — убедительно добавил Рённинген. — Кажется, с биатлонистом, — выдавил из себя бармен. — С итальянцем, фамилию забыл, немецкая какая-то. На этой Олимпиаде золото выиграл… — С итальянцем, — эхом повторил Леннерт, чувствуя, как начинает кружиться голова. Только этого ещё не хватало… — Большое спасибо. «С биатлонистом, значит», — усмехнулся Бё. — «Однако, не такой уж этот мир и параллельный…»       Когда Мозер скрылся из виду, Рённинген устало привалился к стене, прижимая к груди жакет дочери. Пальцы у мужчины дрожали, и он вдруг подумал, что сейчас упадёт.       С итальянцем. Немецкая фамилия. Золото взял. — Позвольте проводить Вас, — прошептал Тарье, — Вы очень плохо выглядите! — Буду очень тебе признателен, — тихо ответил Леннерт, опираясь на норвежца.       Старший Бё довёл отца Ингрид до кабинета и усадил в кресло. — Здесь есть аптечка? Вам нужно что-нибудь успокоительное, — засуетился Тарье. — В среднем ящике стола, — начал Рённинген, дрожащей рукой набирая текстовое сообщение,— открой…       Бё рванул ручку на себя, ожидая увидеть несколько пузырьков с лекарствами. Но внутри лежала плоская металлическая фляжка, очень красивая, с резными узорами. Норвежец повертел её в руке и кинул Леннерту. Рённинген в несколько глотков опустошил её и уронил голову на руки. Тарье присел на край стола, решив подождать, пока отец Ингрид придёт в себя. — У Вас проблемы? — Тарье понимал, что вопрос дурацкий, но молчание затягивалось, сгущая воздух в комнате. — Не у меня, — Рённинген усмехнулся, и Бё с облегчением отметил, что страшная бледность уходит с лица собеседника. — У Готтлиба и всей его компании. Я многое готов был ему простить, но не это. Только не спрашивай больше ничего, Тарье. Ты ведь не глупый, и, скорее всего, уже догадался, что произошло. — Частично, — мрачно кивнул Бё. Картина была яснее некуда — сын Ташлера попросту снял Ингрид в клубе и провёл с ней ночь. Тарье самому было неприятно, а уж думать о том, что сейчас творится в душе у Леннерта, и вовсе было страшно. Вот только зачем девушке потребовалась медицинская помощь? Этот биатлонист её изнасиловал? — Я уже пригласил его сюда, — продолжил Рённинген, — и у меня к тебе будет просьба. Хочешь пойти на повышение? — А что придётся сделать? — напрягся Бё. Продвижение по службе — это очень хорошо, пусть ему оно и не понадобится. Зато настоящий Тарье будет рад. — У тебя за спиной дверь, там туалет для сотрудников. — Я должен его вымыть? — не понял Бё. — Нет, конечно! Для этого есть уборщицы, — Леннерт от нервного напряжения рассмеялся так, что на глазах у него выступили слёзы. — Я хочу, чтобы ты зафиксировал разговор, который состоится у нас с Готтлибом. — Спрятаться за дверью и включить диктофон? Но для чего Вам это? — удивился Тарье. — Потому что нам могут понадобиться доказательства, а камер наблюдения в этом кабинете нет, только система сигнализации. Запись не будет носить официальный характер, однако бывает, что для принятия решения суду не хватает какой-то мелочи… Мне очень неудобно просить об этом тебя, но Ингрид в больнице, жена давно в другой стране, а друзей в бизнесе не бывает. — Я согласен, герр Рённинген, — Бё достал из кармана телефон. — Поверь мне, я в долгу не останусь, — Леннерт встал и подошёл к норвежцу, положив руку тому на плечо. Тарье почувствовал, как его охватывает азарт. Сейчас у него есть шанс узнать, в чём заключается истинная суть подобных подпольных конференций. Что же тут творится, если дело может дойти до суда?       Послышались тяжёлые шаги, и Бё поспешно юркнул в маленькое, тёмное помещение, тщательно притворив за собой дверь. Стараясь не производить лишнего шума, он сел прямо на холодный пол и включил запись звука. Раздался лёгкий скрип. — Леннерт, ты можешь внятно объяснить мне, что случилось? — послышался уже знакомый голос. — Пусть это сделает твой сын, — холодно ответил Рённинген. — Даниэль? А причём здесь он? Я думал, ты сейчас устроишь мне разнос за то, что я заменой ассистента был недоволен… — Я уже говорил тебе, что Ингрид оказалась в реанимации? — Да, мне очень жаль, но что… — Твой… отпрыск, — Рённинген злобно выплюнул последнее слово, — напоил её в клубе и отвёл к себе домой, где и сделал с ней всё, что природа попросила. — Она от него чем-то заразилась? — в голосе Ташлера слышалось откровенное недоумение. — И потом, ты уверен, что там был именно Даниэль, а не кто-то другой? — Более чем, — отрезал Леннерт, — здесь твоему спортсмену известность на руку не сыграла. Моя дочь — омега, молодая, несвязанная… была.       Тарье едва не выронил аппарат. Ингрид и Даниэль Ташлер запечатались? Вот это поворот… Бё глубоко вздохнул, пытаясь подавить поднимающуюся откуда-то из груди горечь. Когда абсолютную копию твоей омеги уводит прямо из-под носа какой-то итальянец, хоть и олимпийский чемпион, способность трезво соображать моментально теряется. — Так вот, в чём дело, — протянул Готтлиб. — Позвони ему сам, зачем впутывать в это меня? Мы девять лет не общались, я не имею на него влияния. — Потому что детей надо любить, а не делать, чтобы были! — вышел из себя Рённинген. — Знаешь, что? Мне надоели ваши мероприятия в моих отелях. Я больше не желаю играть с законом. С сегодняшнего дня я не стану предоставлять тебе помещения. — Леннерт, — осторожно начал Ташлер, — ты не представляешь, с чем связываешься! Я здесь далеко не главный, у нас целая система, которую не выведешь из строя таким решением! Последствия могут оказаться очень неприятными, причём для тебя самого… — А почему тогда ты так занервничал? — Дай мне немного времени, чтобы я смог найти другого партнёра! Мы стоим на пороге великого открытия! — Эти сказки ты Ингрид рассказывать будешь, — Рённинген перешёл на свистящий шёпот, — про светлое будущее и научный прогресс. Просто считай, что я не желаю помогать преступникам, которые прикрываются полезными для общества исследованиями. Забирай своё оборудование, если есть, и уходи. И не забудь оставить мне номер сына. — Леннерт, прошу тебя, подумай, — взмолился Готтлиб, — руководители могут начать тебе мстить! Кто поможет твоей семье, если с тобой вдруг что-то случится? — Увози свою технику и выметайся!!! — окончательно разъярился Рённинген. — У меня нет телефона Дани, — сказал Ташлер, — тот номер, который я нашёл месяц назад, больше не обслуживается. После нашей ссоры у тебя в гостях сын его сменил. — Значит, справимся без вас, — сухо ответил Леннерт. — А теперь уходи. Пожалуйста.       Послышался скрип, затем звук захлопывающейся двери. Шаги стремительно удалялись. Тарье подождал несколько секунд, прежде чем нажать на «стоп». Норвежец аккуратно поднялся, размял затёкшие ноги, потёр шею, медленно положил телефон в карман. — Выходи, — крикнул Рённинген.       Тарье вернулся в кабинет, щурясь от непривычно яркого света. — Я всё сделал, — отчитался Бё, — сейчас достану карту памяти… — Оставь пока у себя, — отец Ингрид снова начал бледнеть. — Я сейчас не имею никакого желания что-либо прятать. — Хорошо, — кивнул Тарье. — Герр Рённинген, а где живут учёные, с которыми работает герр Ташлер? Понимаете, один из них забыл часы в нашем туалете, я бы хотел вернуть… — Наверху, недалеко от стадиона, — Леннерт, казалось, полностью погрузился в свои мысли. Тарье, извинившись, вышел в коридор. Норвежец забрал заветный журнал, прихватил купленный в тот же день пакет сока из служебного холодильника и направился обратно в номер. Бё подумал, что стоит ещё раз заглянуть в общежитие — возможно, у местного Тарье там есть ноутбук, а доступ к Интернету сейчас нужен, как воздух.       Болезнь исчезла без следа, оставив на память о себе только лёгкое царапанье в горле. Бё толкнул дверь плечом, вошёл внутрь и кинул журнал на диван. Но вредное издание, всхлипнув множеством своих блестящих страниц, соскользнуло с подушек и шлёпнулось на пол. Тарье закатил глаза, поставил сок на подоконник и опустился на четвереньки. Когда он заметил под диваном какой-то посторонний предмет, его удивлению не было предела. Бё аккуратно вытащил из тёмного пространства плоский серебристый ноутбук. Он не знал, кого ему стоит благодарить — Вселенную, Создателя, Макаронного Монстра или ленивый обслуживающий персонал. — Лукас, — Тарье ворвался в спальню, как вихрь, — Лукас, вставай скорее! — Ну чего тебе, — Хофер лениво приоткрыл затуманенные ещё глаза. — У нас есть ноутбук! — Да ладно?! — весь сон разом слетел с итальянца, и Лукас едва не упал с кровати, пытаясь спросонья вскочить на ноги. — Ага, — пробормотал Бё, включая компьютер. — Пароля нет, и вай-фай бесплатный… — Хешти забыла, — догадался Хофер. — Видишь, сколько папок с фотографиями! Причём ноутбук не служебный, рабочих файлов нет… — Вы мило смотритесь вместе, — захохотал Бё, за что тут же получил крепкий тычок в бок. — Я пойду за нашим ужином, а ты пока найди Даниэля Ташлера. — Кого?! — вытаращил глаза Лукас. — На кой чёрт он тебе нужен? — Не мне, а дочке Рённингена, — поморщился норвежец. — Постой, ты его тоже знаешь? — Естественно, — фыркнул Хофер, — мы с ним, вообще-то, в одной команде… — Так он и у нас биатлонист? А почему я его не помню? — недоумевал Бё. — Да потому что у него вечно проблемы! — возмутился Лукас. — То болеет по полгода, то лыжи не едут, то Юпитер не в той фазе! Его который год отец за уши тащит, но бесполезно всё. Стреляет, правда, хорошо, но за то время, пока он двадцатку пробегает, ваш Бьёрндален все тридцать пять километров осилит! — Открывай поиск и вводи, — скомандовал Тарье.       Хофер тяжело вздохнул, но послушался. На экране замелькали строчки, и с каждой новой страницей глаза Лукаса становились всё больше. — Шестнадцать побед на этапах Кубка мира? Три золота ЧМ? Двукратный чемпион Олимпийских Игр?! Взял золотую медаль в индивидуалке вот сейчас? Бё, в нашем мире он в такой же гонке с четырьмя нулями отстал ходом почти на восемь минут. На восемь! Минут! — Фуркад бы на раз его сделал, — отмахнулся Тарье. — Вот только здесь нет Фуркада! — воскликнул Лукас. — Я вообще никого не знаю, кроме, — итальянец едва подавил приступ истерического смеха, — олимпийского чемпиона Ташлера… Эй, как думаешь, если мы втроём устроим гонку, кто выиграет? — Я, — гордо ответил Тарье. — Ищи своего коллегу в любой социальной сети, он срочно нужен. Скоро буду. — Легко сказать, — пробубнил Хофер, когда дверь за старшим Бё захлопнулась, — шифруется, как американский шпион… — Лукас был недоволен. Интернет мог дать ответ на многие вопросы — кто сейчас возглавляет правительство в Италии, нет ли где-то поблизости вооружённых конфликтов, не испортится ли погода через пару дней, в конце концов! Вместо этого Хоферу приходится искать непутёвого сокомандника, которому в этой вселенной повезло стать успешным биатлонистом.       Лукас спокойно зарегистрировался под именем Хешти и настрочил младшему Ташлеру послание в фейсбуке. Из этого сообщения исходило, что Исаксен — журналистка, которой не терпится взять у чемпиона интервью. Закончив текст фразой «надеюсь скоро получить от Вас ответ», Лукас с чувством выполненного долга щёлкнул мышкой по кнопке «отправить» и забрался на диван. Вернулся Тарье, прижимая к себе коробочки с ужином. — Нашёл? — нетерпеливо спросил Бё. — Да, — ответил Хофер, — написал ему сообщение, но он редко появляется в Интернете. Видимо, тренируется, — Лукас расхохотался, — ой, не могу! Ташлер — победитель Олимпиад! Хуже может быть только Доротея — учительница математики! — Что ж, будем надеяться, что клюнет... А чем ты собрался его привлекать? Выслал ему свои эротические фото? — хитро захихикал Тарье. — Обойдётся, — поморщился Лукас. — Отправлять Ташлеру соблазнительные селфи... Как теперь перестать представлять, что я делаю это в нашем мире, а?! — Да ладно тебе, вдруг ему понравилось бы? — продолжил веселиться Бё. — Вы как раз в одной команде, даже ездить никуда не надо! — Арнд такой поворот событий вряд ли оценит, — осадил его Хофер. — Убедил, — Тарье хмыкнул. — Так что ты придумал в итоге? Сказал, что ждёшь от него ребёнка? — Ты дурак? — Я серьёзно! Мы же должны убедить его приехать к нам! — Тарье поставил упаковки на стол. — Если в этом мире Даниэль тоже альфа, то он сразу поймёт, что мы врём. Я просто написал ему от имени Хешти, сказал, что хочу сделать интервью с чемпионом, — пожал плечами итальянец. — Отлично, — просиял Бё. — А ещё я узнал, где живут Пайффер и Бём… — Давай прямо завтра к ним сходим? — предложил Лукас. — Я работаю три дня подряд, до четырнадцатого. Займись пока чем-нибудь, — вздохнул Бё. — И не вздумай идти в одиночку! — Понял, — Хофер скатился обратно на пол и захлопнул ноутбук.