Sex, drugs... Netherlands

      Распахнув рот, Тарья продолжала судорожно стонать. Лицо ее преобразилось: небольшие морщинки разгладились, растерянность исчезла, сменившись выражением абсолютного удовольствия. Откинувшись на бортик ванны, она практически лежала в воде, позволяя темным волосам рассыпаться вокруг. Флор заботливо придерживала ее за поясницу, дожидаясь, пока финка прекратит содрогаться. После этого она целомудренно коснулась ее губ, задержавшись на них лишь на секунду дольше, чем нужно. Не разжимая объятий, она опустилась рядом с Тарьей и прижалась головой к ее обнаженной влажной груди. Некоторое время они продолжали лежать так, прислушиваясь к сбивчивому дыханию друг друга, не нарушая хаотичное переплетение тел, когда ноги неуклюже цепляются друг за друга, а руки безвольно спутаны вместе.       Шарон все еще стояла за дверью, наблюдая за коллегами по сцене, словно завороженная. Остатки разума подсказывали, что лучше уйти сейчас, пока об ее присутствии никто не догадывается. Но чувство справедливости и любопытство, обостренное действием марихуаны, гнало ее туда, к ним. Помучившись в сомнениях несколько минут и так и не выбрав, уйти или рискнуть, она решила пойти уже проверенной дорожкой. Запустив руку между ног, она сделала несколько медленных, плавных движений. В царящей вокруг тишине ее стон прозвучал особенно громко. Понимая, что попалась и что сейчас за это ей влетит от «домомучительницы», Шарон совсем не по-женски выругалась и поспешила ретироваться в гостиную.       – Вау, Флор, дверь стонет! – услышала она счастливый возглас Тарьи за своей спиной. – Ух ты, и матерится!       Однако Флор, мозг которой не был затуманен марихуаной и оргазмом, ее радости не разделила. Поняв, что только что произошло, она побелела от досады. Поднявшись на ноги, она мрачно произнесла:       – Что-то мне подсказывает, что это далеко не дверь… Ну-ка, ден Адель, иди сюда, бить буду! И не убегай, все равно догоню!       Шаги за дверью стихли. Даже не видя того, что там происходит, можно было предположить, что Шарон сейчас в замешательстве: гостиничный номер состоял лишь из одной комнаты, небольшой уборной, ванной и узкого коридорчика между ними. Путь в ванную и туалет отрезан гневной Флор, а выходить наружу без белья ден Адель не решилась.       – Живо иди сюда! – снова прокричала Янсен, голышом выходя из ванны. Зацепившись о плавающее в воде полотенце, вокалистка едва не разбила себе нос, что только придало ей ярости: – Ну все, держись, вуайерист недоделанный…       – Флор, – укоризненно произнесла Тарья, с явной неохотой поднимаясь следом за ней, – не надо так!       – Как? – огрызнулась Янсен, пересекая коридорчик.       – Вот так, – ответила финка, еле поспевая за ней. – Шарон хорошая…       – Да! – согласилась дверь в гостиную голосом ден Адель.       – И вообще, она уже давно все знает… Она видела нас тогда, на фестивале…       – Что?! – ошарашено воскликнула вокалистка. Теперь настала уже ее очередь ругаться матом и, надо сказать, ее родной словарный запас оказался куда богаче ден-аделевского: – Godverdomme! Ik vermoord je, viezerik!*       Кроме стандартных приветствий и слов благодарности, Тарья не знала по-нидерландски ни слова, но даже она поняла, что Янсен сейчас сказала что-то очень неприличное. Флор тем временем остановилась перед «говорящей» дверью с явным намерением сломать ее одной левой.       – Что твой любопытный нос вообще забыл на втором этаже концертного зала?! – гневно спросила нидерландка.       – Запирайтесь в следующий раз! – запальчиво пискнула дверь, опять-таки, голосом Шарон.       – Тарья, держи меня, иначе я сейчас этой двери ручку начищу! – снова перейдя на английский, гневно предупредила Янсен. Финка, словно только этого и дожидаясь, крепко обняла ее за талию.       – Не бей ее, она хорошая. Она помогла мне сбежать от полицейского.       – Если бы не она, этот полицейский вообще бы не обратил на тебя внимания, – резонно заметила Флор, после чего уже чуть более миролюбиво, крикнула: – Ладно, Шарон, выходи. Раз Тарья просит – жить будешь…       – Спасибо, – буркнула Шарон, насторожено выползая из-за двери. В руках она держала свою «лодочку» на шпильке, явно приготовившись ею обороняться. Флор только закатила глаза при виде этого зрелища.       – Против меня – не поможет, – заверила она, легко отобрав у партизанки туфлю. – Так чего ты хочешь взамен?       – Ей ничего не нужно, она обещала никому не говорить… – начала было Тарья, но ее никто не слушал. Взглянув на коллег, Шарон вдруг обнаружила, что они обе стоят совершенно обнаженные. Да и она сама после своей неудачной вылазки осталась раздетой. Тут ей на ум пришла абсолютно сумасшедшая идея. Поняв, что вот он, ее звездный час, она решительно для своего состояния взяла быка за рога.       – Чего я хочу? – быстро переспросила она, пока подруги не передумали. – Повторить! Можете, ну… И со мной так же? А еще, чтобы Муфаса выжил, но это у вас точно не получится…       Флор с Тарьей переглянулись.       – Втроем? – уточнила финка, мгновенно подрастеряв остатки своей уверенности.       – Ну… Да. А что тут такого?       – Ден Адель, тебя совсем твой Вестерхольт не удовлетворяет, или ты еще от травы не отошла?! – снова завелась Флор, пригрозив ей отобранной туфлей. – Я не буду с тобой спать!       – Тогда я расскажу Кабули, чем вы занимаетесь за его спиной! – отчаянно воскликнула Шарон. – И, между прочим, на его деньги!       Упоминание о деньгах мужа заставило Тарью вздрогнуть. Все вокруг знали о меркантильном характере Марсело, и отчасти это действительно было правдой. Он бы, возможно, и простил ей интрижку с женщиной, но осознание того, что она состоялась на его кровные, наверняка бы взбесило его. Ведь именно он организовал ее выступление на том фестивале женского метала. И, тем более, он никогда не простит ей свою подмоченную репутацию, ведь это потеря связей, партнеров, контрактов и, как следствие, убытки и еще раз убытки…       – Может быть, все-таки попробуем вариант с Муфасой? – обреченно спросила Флор.       – Нет, – заупрямилась Шарон. – Я уже несколько месяцев не могу нормально спать – мне нужно это попробовать! Пожалуйста.       Тарья, все еще побаиваясь гнева Марсело, вопросительно посмотрела на возлюбленную. Для себя она уже давно решила: Шарон, хоть и не так, как Флор, но тоже ей нравилась. Она помнила тот поцелуй в подворотне, ласки ее ледяных рук. Несмотря на легкий стыд и неловкость перед Флор, она была бы не прочь продолжить, ведь, по сути, за тем они с Шарон сюда и направлялись… *Твою мать! Убью тебя, извращенка! (нид.)