Ангел-хранитель

Инди облокотилась на оградку набережной, глядя на беспокойные волны Гудзона. По обе стороны от нее опустились руки, с небывалой силой стиснувшие парапет. Грин даже показалось, что еще чуть-чуть, и она бы услышала, как сминаются полые трубки. Спрятав заледеневшие пальцы в рукав свитера, она бросила взгляд на возвышавшиеся на той стороне небоскребы. — Можем махнуть в центр, — предложила женщина, кивая в сторону паромной станции дальше по набережной. — Нет, — он ответил сразу, ни секунды не раздумывая. — Народу многовато. Наверно впервые за все это время, проведенное вместе, Инди слышала нотки вины в его голосе. И похоже извиниться он хотел далеко не за сорванную поездку. Грин аккуратно накрыла его руку своей и чуть сжала пальцы. Несмотря на сильные для Нью-Йорка заморозки, его пальцы оставались теплыми. — Хочешь поговорить? — неуверенно спросила Инди, глядя как волны разбиваются о каменную стену набережной. Сама она уже и не надеялась на то, что Солдат ей когда-нибудь откроется. Он мог рассказать про очередной кошмар, но чаще скрывал сюжеты, будто боялся показаться чересчур кровожадным. Иногда мог заговорить про сороковые года, но голос быстро надламывался и он замолкал. Чаще всего Солдат просто молчаливо разглядывал обои или поверхность стола, изредка прерываясь, чтобы со всей силы шарахнуть по предмету мебели. А самым безобидным окончанием попыток Инди заговорить была сухая фраза «Я не хочу об этом говорить». — Да. Грин показалось, что она поперхнулась воздухом. Такого поворота этого вечера она точно не ожидала. Инди медленно повернулась к Джеймсу, оглядывая осунувшееся лицо. На самом деле, он выглядел лучше, чем раньше — по крайней мере, исчезла мертвенная бледность, но вот тени под глазами стали четче и темнее. — О чем ты хочешь поговорить? — выдавила Инди, чуть наклонив голову. Барнс предпочитал смотреть на Гудзон, а не в её глаза. Оно и понятно — с человеком всегда тяжелее разговаривать. — Я никогда не был хорошим человеком. Баки разбивал девичьи сердца, просто потому что мог. Зимний Солдат разбивал людям черепа, потому что другого он и не умел. Джеймс, который был чем-то средним, разбивал надежды стоящей перед ним девушки на спокойную нормальную жизнь. Он ждал, что Грин бросится переубеждать его, как обычно это делал Стив, но Инди молчала, ожидая, что продолжит. — В последнее время я чувствую просто неконтролируемую ярость. После очередной «вспышки» пару недель назад, я задумался над кое-чем. Как бы искупить свою вину… Грин боялась пошевелиться. Свет фонаря странно отражался в его глазах, и ей на секунду показалось, что им действительно овладевает пламя. То, что Барнс горит изнутри, она понимала. Нельзя просто так очнуться от многовекового сна и просто стать нормальным человеком, снова начать улыбаться, смеяться, флиртовать с девушками направо и налево. В глубине души она надеялась, что это оцепенение пройдет, но просто боялась не дожить до этого момента .учитывая специфику ее новой работы. — И все чаще я ловлю себя на мысли, — его голос дребезжал словно натянутая струна, — что хочу убить каждого, кто причастен к проекту «Зимний Солдат», каждого командира Красных комнат, каждую главу отделений Гидры, каждого рядового агента, который… — он захлебнулся словами. Короткий шелест шестеренок прервался звуком сминаемого парапета, но Инди даже не шелохнулась. — Они не должны больше причинять людям страдания. — Кровью этих проблем не решить. Джеймс только усмехнулся. — А она все льется и льется. За последние полгода количество терактов увеличилось. И как не старался Стив с горсткой своих людей предотвратить самые кровавые из них, ему редко удавалось отловить мелкие диверсии. Устрашающие ролики по телевизору уже никого не удивляли. Гидра вполне оправдывала свое название, и разбежавшиеся от праведного гнева властей агенты Щ.И.Т.а, не желавшие возвращаться к работе только усугубляли ситуацию. В активе Роджерса почти не осталось людей, способных внедряться в группировки, да и те что были засветили свои персональные данные по полной. Из Интернета ничего не удалишь. Мир будто стоял на самом краю, и оставался лишь финальный толчок. Грин начала говорить так же медленно, тщательно подбирая слова. — Поверь, я как никто понимаю, что такое жажда мести, — перед глазами тут же вспыхнул и потух образ убитого командира отряда. — Я отлично представляю каково это — желать, чтобы все виновники твоих страданий не просто поплатились за это, а сдохли, чтобы никому и никогда они больше не смогли причинить эту боль. Я знаю, что такое бессилие и страх, что эти ублюдки никогда не будут наказаны. — Но?.. — Но этот путь привел меня в Гидру, — Инди горько усмехнулась. — Согласись, не лучшее окончание истории, — Джеймс шумно втянул воздух. — Боюсь, что и твоя попытка вернуть баланс может окончиться чем-то похуже. — Ты этого не знаешь, — ледяным тоном произнес Барнс. — Давай посмотрим на это с другой стороны, — Грин мягко попыталась чуть сменить направление разговора. — Когда ты работал на Гидру, у тебя не было выбора убивать или нет. А сейчас он есть. Что ты выбираешь? Всего несколько секунд назад он и правда был «живым» человеком, а теперь снова включил режим Зимнего Солдата. Инди хотелось встряхнуть его, чтобы хоть какие-то эмоции появились на лице, но холодный взгляд был абсолютно равнодушным, лицо — каким-то отстраненным, губы — плотно сжатыми. — Я просто хочу спокойно спать, — устало произнес, наконец, Солдат, прикрывая глаза. — Даже если ради этого нужно перерезать кому-то глотку. — Лучше спать ты не станешь, — возразила Инди. — Дело здесь далеко не в мести… — А в чем же? Я должен принять себя и простить врагов? Должен забыть, что когда-то убивал направо и налево? Забыть, что я был Зимним Солдатом, а теперь я снова Баки? — он скривился. — Если ты заведешь ту же пластинку, что и Роджерс, я клянусь, что сброшу тебя в Гудзон прямо сейчас. — Ты так и не ответил на вопрос, — тихо заметила женщина. Барнс сделал глубокий вдох, переводя взгляд на гладь реки. Чернильно-черные волны, начинали светлеть, и где-то на горизонте забрезжил рассвет. Она не имела ни малейшего понятия о том, что они делали с ним. Черт с ним с унижениями, переступив через гордость, издевательства можно пережить. Но само это ощущение полного контроля, безвольности, бессилия, невозможность сказать нет, глядя в глаза ребенку, которого нужно застрелить. Стив как заезженную пластинку повторял одну и ту же фразу, судят не оружие, а того, кто нажал на курок. Даже его лучший друг признал, что он был просто вещью в их руках. Безвольный раб. Он был шавкой, которая исполняла любой приказ, которая из-за давившего ошейника и постоянных побоев вообще не осознавала ни кто отдает приказ, ни кто пинает под ребра. Но хуже всего… промывка мозгов. Когда твое тело больше тебе не принадлежит, когда приказ эхом ударяется о черепную коробку и сопровождает до того момента, пока наконец не засунут снова в стазис. Совсем недавно он вспомнил это ощущение, и его тянуло блевать от того, каким бесхребетным он бывал в такие моменты. — Я убил бы каждую мразь. Не знаю, что меня до сих пор останавливает. Рассвет окрасил небо багряными оттенками, будь Инди и Джеймс какими-нибудь фаталистами, они бы посчитали это знаком. Но сейчас Барнса вообще не заботило ничего, кроме женщины напротив, которая услышав его ответ, опустила взгляд. Он ждал чего угодно — обвинений, криков, попыток переубедить его, но только не кроткого прикосновения к щеке. Несколько минут она молчала, глядя в его глаза. Что-то неуловимо поменялось в его взгляде за последние полгода. Он стал более… живым?.. Даже когда он пытался быть безразличным и пустым, Инди все равно замечала какие-то изменения в выражении лица. Может это потому, что Солдат наконец принадлежал самому себе? Она осторожно прикоснулась к его губам, чувствуя, как в его теле исчезает напряжение. Мужчина моментально прижал Грин к себе, не давая возможности прервать этот проклятый отчего-то горький поцелуй. — Я все равно буду за тебя бороться, — тихо сказала Инди, утыкаясь в его шею носом. — Не волнуйся за мою бессмертную душу, — холодно ухмыльнулся Барнс. — Её уже давно нет.

***

— Будешь ерзать, и мы продолжим марафон, — процедил Барнс сквозь зубы, когда Инди попыталась устроиться поудобнее. Грин тихо засмеялась, откидывая голову на его плечо. Она прикрыла глаза, убаюканная редкими всплесками воды в ванной и размеренным дыханием над ухом. Голова Джеймса прекрасно закрывала холодный свет светильника, и Инди уже начала проваливаться в сон, когда тонкой кожи шеи коснулись губы. Это было этакой высшей формой доверия дать величайшему киллеру современности коснуться самой хрупкой части тела. Инди даже не сомневалась, что Барнс одним движением может переломить ее. Горячий металл бионики скользнул по животу к груди, которая начала покрываться мурашками. По позвоночнику будто пробежал разряд тока. — Джеймс? — Да? — словно издеваясь, он прикусил тонкую кожу. — Прости, у меня силенок не хватит, — устало констатировала Грин, стараясь, чтобы Солдат не заметил, что у неё перехватило дыхание. Барнс понимающе хмыкнул и откинулся на бортик ванной, вдыхая душный от пара воздух. Такая идиллия была редкостью. Нечастые проявления нежности или страсти, по скромному мнению Инди, с лихвой окупали тяжелые дни в гробовом молчании и не менее тяжелые ночи, полные монстров и кошмаров. Этакие минуты перемирия в затяжной войне с собственным разумом. Но казалось, что после сегодняшнего довольно откровенного разговора вести эту войну станет проще, ведь теперь Солдат был уверен, что у него есть надежный союзник. Инди медленно провела пальцами по теплым пластинам бионической руки, размышляя, что все могло закончиться еще хуже. Он мог начать пить или драться на улицах в попытках выместить злость. Что делать с пьяным киллером она не представляла, да и не хотела представлять какого это — каждый день видеть стеклянный взгляд и пару опустошенных бутылок на столе. Джеймс был выше этого. Он тренировался, пытался наверстать упущенное, иногда курил, вызывая постоянное недовольное бурчание свое сожительницы, но все же большую часть дня занимался самобичеванием. И такую их жизнь, проведенную в постоянных попытках скрыть от другого свои страхи трудно назвать нормальной. Они верили друг другу, да, но все же в вопросах собственных демонов оставались закрытыми. Они знали, что могут убивать, знали, какими жестокими могут быть, но вот своих внутренних монстров, которые были куда страшнее, показывать не спешили. Грин не верила, что они смогут жить нормально — это сказки. Все эти дома с идеальной лужайкой и кучей детишек, счастливые посиделки на день Благодарения это все сказки, которые для них никогда не станут реальностью. Что бы там Роджерс не пытался втюхать Барнсу прежним он никогда не станет. И она тоже. Едкий смех над ухом заставил распахнуть глаза, но вместо желтоватой плитки Инди увидела камеру. Тусклый свет пробивался в узкое окно под потолком. За спиной послышались шаги, и через секунду обладатель противного смеха встал прямо перед ней. Темные волосы закрывали половину лица, а яркие зеленые глаза с явным удовольствием рассматривали её фигуру. Грин попыталась встать, но тело будто парализовало. Все попытки сдвинуться, закрыть глаза или отвернуться провалились. Инди вынуждена была смотреть в глаза своего самого страшного кошмара. Гадюка медленно склонилась над ней, сдавливая лицо тонкими пальцами. — Жалкое зрелище, — усмехнувшись, она заставила Инди поднять взгляд. — Из безупречного солдата ты превратилась в безупречную подстилку. Какой же потенциал пропал… Удавка из витой проволоки холодной змеей обвила шею. — Ты могла стать равной Зимнему Солдату, могла стать столь безупречным киллером, но выбрала стать девкой на пару ночей. Да еще и твое постоянное нытье… «Ох, я погубила столько людей», «Я такая плохая»… Резкий щелчок, и железо впилось в кожу. Инди пыталась дышать, пыталась вырываться, но не могла пошевелиться. Судорожный вздох, но через пережатую гортань воздух не проходил. Легкие уже начинали гореть, когда пытка вдруг прекратилась. Удавка опала. Из лопнувшей кожи на шее потекла кровь. Грин зашлась в сильном кашле, ярко чувствуя боль. Но ведь это всего лишь сон — просто липкий кошмар. Но почему же так тяжело проснуться? — И знаешь что самое жалкое? О твоей смерти никто сожалеть не будет. Удавка стянула шею, заскользив по коже. Жалкие остатки кислорода жгли сильнее раскаленного металла, а и без того мутный силуэт Гадюки начала пожирать тьма. Но вот ее яростный шепот Инди слышала ясно. — Поверь, я отомщу за мое падение. Ты будешь умирать медленно и мучительно, а рядом будет умирать твой ненаглядный оловянный солдатик. Поверь, я сделаю все, чтобы отравить остатки твоего жалкого существования. Помни о моем предупреждении, Индиана. Я уничтожу тебя. Грин была на грани смерти, голова кружилась, давление в висках лишало способности мыслить, а последние слова Гадюки набатом бились в голове. И вдруг рукам вернулась возможность двигаться. — Инди? Первым желанием было сдернуть удавку. Резким движением она села, и заскребла по шее, совсем не слыша всплесков воды или голоса Джеймса. Если бы Инди осознавала, что происходит, от нее бы не ускользнул страх в голосе Барнса. Но сейчас главной задачей было сдернуть проволоку с шеи. Ногти скребли по горлу, срывая мокрые волосы, обвившие шею, но никак не натыкались на витую удавку. Барнсу показалось, что сейчас она разорвет себе глотку. Отчаянными движениями она будто пыталась сорвать что-то, но лишь сильнее раздирала кожу, оставляя неглубокие царапины. — Прекрати. Но она ничего не слышала. Мокрые волосы облепили лицо. В голове, словно заевшая пластинка, звучал смех Гадюки. Пальцы заскребли ниже — вдруг удавка ослабла, и теперь лежит на груди или цепляется за ключицы, готовая в любой момент схлопнуться, лишая остатков кислорода. Инди очень боялась, что не сможет больше дышать и… Руки оказались плотно прижаты к телу, и как бы сильно она не старалась, как бы ни рычала, стараясь сбросить невидимые путы, расплескивая содержимое ванной, она не могла дотянуться до шеи. — Инди, хватит! — громкий властный голос у самого уха смог, наконец, пробиться сквозь страх остатки сна. Грин еще несколько раз дернулась, пытаясь вырваться, но вдруг стала ясно ощущать, как стиснулись пальцы на плечах, услышала, как перекатывались шарниры в бионике, почувствовала, как остатки воды обволакивают кожу. Когда беснующаяся женщина в его руках наконец затихла, Джеймс перехватил ослабшее тело и, все еще не давая возможности шевелиться, убрал волосы с лица. Свет будто успокоил её. Частое прерывистое дыхание начало приходить в норму. Горло начало саднить от надрывных криков. Отступала накатившая паника, и Грин наконец поняла где она находится. Стеклянный взгляд стал осознанным, будто спала какая-то пелена. — Отпусти меня, пожалуйста — хрипло попросила она, прикрывая глаза. Барнс нехотя разжал руки, и Инди села, не давая ему возможности разглядывать мелькающие на лице эмоции. Она вцепилась пальцами в бортики ванны. Сердце стучало так быстро, будто Грин только что пробежала нехилый кросс по пересеченной местности. Никогда прежде кошмары не были такими яркими и реалистичными. Никогда она так яро не пыталась вырваться из плена собственного сознания и никак не могла пробиться. Джеймс смотрел на напряженную фигуру, отчаянно желая, чтобы она повернулась. Мучиться самому это одно — Барнс воспринимал это как наказание. Но видеть, как до трясучки пробивает другого человека — страшно. Особенно, если это далеко не чужой тебе человек. Солдат осторожно коснулся расчеркнутой татуировки. Он помнил этот рисунок. Когда в Праге он зашивал ей плечо, сочные краски клеверного листа ярко выделялись на бледной коже. Теперь кривой шрам расчеркивал этот лист, и Барнсу почему-то казалось, что вся удачливость девушки пропала, стоило только испортить этот талисман. Потому что судьба столкнула её с ним. Разве это не показатель? Разве может удачливый человек повстречать убийцу? И насколько этой удачи хватит прежде чем он, наконец, убьет ее?.. — Что ты видела? Инди на мгновенье замерла. Барнс был не единственный, кто страдал от кошмаров, и он знал об этом. Но даже если страх от ночных ужасов не отпускал её даже днем, Инди никогда и ничего ему не рассказывала. Грин боялась сломаться рядом с ним. У Джеймса было навалом своих проблем. Если он еще начнет и разбираться в ее самых отчаянных страхах, он попросту свихнется. Да и что она ему расскажет? Как ей угрожали во сне? Как Гадюка пытает её по ночам, вытягивая какую-то информацию? Это просто сны. Чертовски реалистичные сны. Грин медленно вылезла из ванной, равнодушно оглядывая покрытый водою пол, растирая заболевшие суставы. — Инди? — Я не хочу об этом говорить.