Amnesia

Тетрадь Гарри. День третий. Первый день нашей вылазки из дома, точнее я хотел проваляться на диване, повторяя предыдущие два дня, но ты разбудил меня, сбросив на меня синюю рубашку в белый небольшой горох и мои черные джинсы скини. Ты опять проснулся раньше меня, чем не мало, но приятно удивил. - Где же завтрак? - с усмешкой спросил я. - Заткнись, Стайлс, - отмахнулся ты, потирая пластырь на своей ладони. Все вещи были выглажены, но мне так не хотелось высовывать свой нос на улицу. На то было много причин, одна из них — пасмурное серое, как асфальт, небо. Где-то слышались раскаты грома, а вдалеке небеса были иссеня-черными, что говорило о приближающейся грозе. Кстати, рубашку ты мне выбрал в тон погоды — белый горох охарактеризовал дождевые капли, ну я так решил. И вот ты берешь меня за руку, отчего мне хочется повалить тебя на кровать, я бы мог, но ты так смешно тянул меня, что я решил поддаться (только тссс), после долгих потягиваний и толкучки с тобой у зеркала во время чистки зубов я все-таки оделся. Ты вечно споришь со мной, будь ты не прав или если ты несешь полную чепуху, аргументируя свой довод. Порой ты выглядишь настолько смешно, что я поднимаю руки ладонями, направленными на тебя, говоря «сдаюсь», тогда ты выдыхаешь и просишь меня продолжить спор, а я не могу прекратить сдерживать свой смех и, наконец, взрываюсь, тогда ты бьешь меня по плечу кулаком и уходишь в другую комнату. В моем доме много мест, где можно скрыться, и я ищу тебя, такого маленького и обиженного, где только можно. Сначала я думаю, что это игра, но если не нахожу тебя через час, то начинаю волноваться. Помнишь, когда я нашел тебя в саду? Я тогда смеялся и делал вид, что вовсе не напуган, но на самом деле я боюсь, что однажды ты уйдешь... Глупо, не правда ли? Но это мой страх. Так же мы ссоримся у раковины, хотя у меня три ванных комнаты, но ты все равно чистишь зубы в одно время со мной, даже если ты мог сделать это раньше или позже, или просто в другом месте. Ты толкаешь меня бедром и занимаешь площадь перед зеркалом, я ворчу, сплевывая пасту, отправляя ее в бездну под названием «канализация». Потом я пытаюсь пододвинуть тебя, но ты сопротивляешься, поэтому я иду через множество комнат в другую ванную. Не знаю почему, но я люблю это, Лу. На тебе были спортивные черные штаны «Найк» и толстовка из той же серии, ты пожаловался мне, что твоя прическа не удалась, и выходом из этой ситуации ты нашел серую шапочку, которая вроде как и не вписывалась в общую композицию, но так прекрасно тебе шла и совсем не портила твой образ. Лу, твой талант — твой вкус, который всегда остается безупречным, ты можешь совмещать те вещи, посмотрев на которые можно подумать, что их нельзя носить вместе, но, черт возьми, ты ломаешь все стереотипы, и получается у тебя это, как у самого крутого стилиста. Мы решили не завтракать и заскочить в макдональдс. Я не люблю, когда ты водишь машину, ты вечно отвлекаешься: то поправить зеркало, то переключить песню, если какая-то композиция тебя не устраивает, ты вечно бурчишь, перескакивая с одной песни на другую, потом цокаешь языком, когда находишь нужную и начинаешь качать в такт головой, закрыв глаза, тогда я буквально впадаю в панику, хватаясь за сердце, но ты этого, конечно, не видишь. Сегодня ты упал на водительское сидение, я зло оглядел тебя с ног до головы, так как мне не очень хотелось умирать, но твое «Пожалуйста» заставило меня усесться на пассажирское место. Луи!!! Не смей показывать «как ты можешь», убирая руки с руля и давя на газ с большей силой! После похода по магазинам мы купили огромное количество всякой... фигни, но твои счастливые глаза и улыбка все же подкупали меня, и я в сотый раз выуживал кредитку из кошелька и фотографировался с сотой фанаткой. И в итоге вернулись мы домой поздно, но с огромными, полными всякой всячины, пакетами. Мы поужинали опять же, заказав пиццу, но ты ее не дождался, уснув на диване. Ты так мило сопишь во сне, что мне хочется накрыть тебя одеялом с головой, как в кокон, но я лишь накинул на тебя плед, боясь разбудить. Когда пицца прибыла, я в гордом одиночестве рассчитался перед курьером и, взяв парочку ароматных горячих кусочков, поднялся в спальню, чтобы написать тебе эти строки. Ты просил меня писать чувства, которые я испытывал к тебе во время дня, но я вечно отхожу от темы и пишу какой-то бред. Но я не могу это не писать, потому что, черт... Иногда мне тяжело найти слова, и я ограничусь банальным... Нет! Я просто напишу, что каким бы транжирой ты не был, какие бы приключения не искал на свой зад, — я всегда буду тебя любить. Можешь посмеяться, что Гарри стал таким сентиментальным, а потом убить меня за пиццу. Сейчас я пойду к тебе, как только поставлю точку и лягу рядом с тобой. Луи, что такое любовь? Ты тоже не знаешь, верно? Да, никто не знает! И это чувство к другому человеку принято называть этим словом, но никто не может сказать точно любовь ли это. И если бы у меня спросили значение, то я год назад пожал бы плечами и ушел от вопроса. Теперь же я скажу, что любовь - это ты. POV Луи Момент. Я выхожу из номера, но руки почему-то трясутся, как будто прошлой ночью я выпил около двух литров спиртного. Дверь щелкает, но я стою на месте, чертов идиот. Я жду Гарри? Думаю, что вот сейчас он выйдет, и я как бы невзначай встречусь с ним, точно идиот. Медленно оборачиваюсь в сторону лифта и буквально на цыпочках пробираюсь по коридору. Я всю ночь думал о нем: о его манерах, внешности и о его голосе. Когда я представлял Гарри, как бы банально это не прозвучало, по моей спине пробегали мурашки, а в груди что-то обрывалось и не из-за того, что он какой-либо певец или актер, а из-за того, что он чертовски красив и обаятелен. Воздух вокруг меня становился невыносимо жарким, что моим легким было тяжело принять его, отчего становилось тяжелее дышать, и я задыхался. Сидя около открытого окна, я смотрел куда-то вдаль, там за горизонтом моя мама, которая скажет, что он «чертов педик», и Элеонор, которая очень редко открывает свой рот, а если и делает это, то такое чувство, будто говорит сахарной ватой, плюшевыми мишками и мармеладом. Я вновь вспомнил о ней, отчего рефлекторно высунул язык, запихнув ее в самые чащобы моего мозга. Гарри Стайлс. В миллионный раз произношу это имя, цепляясь за каждую букву, каждый слог, пытаясь найти там то, что заставляет меня замереть, хотя бы на секунду, остановить мое сердце, а потом заставить его работать в сотни раз быстрее, разгорячив мою кровь, прогоняя ее с удвоенной скоростью по сосудам и делая мои щеки розовее. Выскакиваю из лифта, боясь встретиться с ним; Боже, вчера я вел себя как идиот, тот разбитый стакан... В моих руках фотоаппарат, который подарили мне родители на мое восемнадцатилетие. Тут стоит заметить, что он был со мной в Лондоне: на нем появилось пару царапин и новый объектив, но карты памяти в нем не оказалось, как и в моей голове. Я пытался найти ее в доме, но отыскал все, что можно было, кроме того, что мне было нужно. Я перевернул все верх дном, один раз наткнулся на трупик мышки (сначала я подумал, что это пыль) и парочку журналов «Плей Бой» 2003 года. Я думаю, этот старый добрый «Никон» видел многое, жаль, что он не умеет разговаривать. Сегодня у меня экскурсия, мама любит складировать фотографии разных достопримечательностей, ну, или просто пейзажей — главное, чтобы было красиво. Так бы я давно забил на все это, лежа у моря весь отдых и ограничиваясь парой-тройкой селфи на его фоне. Сдаю карточку на ресепшен и иду к нашему гиду. Он держит огромную табличку с названием нашей экскурсии «Магическое приключение». Выдыхаю, согласен — детский бред, но там было и хуже. Делаю шаг вперед и врезаюсь в широкую грудь. - Оу, прости, — знакомый до чертиков голос, температура тела повышается, и я понимаю, что уже секунд десять стою, уткнувшись в его грудь. - Нет, ты прости, — отстраняюсь, поправляя челку. - Ты на экскурсию? - Да, - он улыбается, обнажая ряд своих белоснежных зубов, согласен, это смешно. - Не слишком ли... детско? - мимо нас проходит довольно пожилая пара, они садятся в автобус. - Скажи это им, — усмехаюсь. - Слушай, Лу, у меня были планы прошвырнуться по магазинам, и хотел тебя взять... — после этого в моих ушах раздается звон, заглушая его последующие слова, хотя почему именно меня, но этот вопрос отпадает, потому что мне плевать, - … но ты идешь на экскурсию и... - Да... Иду, - приподнимаю руку в сторону гида, на что она вопросительно изгибает бровь, всего на мгновение. - Может, забьешь и поедешь со мной? Шутишь? Да если бы там в автобусе сидела моя мама, я бы забил на все! - Но... Я же деньги заплатил... - Как знаешь, — разворачивается, но я хватаю его за руку. - Поеду. Мы сидим в ламборгини желтого цвета, видимо, Гарри взял ее напрокат. Он сосредоточен на дороге, а между нами какая-то напряженная атмосфера. Я еду с сами Гарри Стайлсом на шоппинг, пропустив свою экскурсию. Ощущение, что я вернулся в школу, редко, но я прогуливал уроки с таким же чувством, только изменял учителю я с Найлом и мороженым, а сейчас изменяю гиду с Гарри. Мы тогда смеялись, потом тряслись перед родителями и директором, как два мокрых избитых щенка. Вот и сейчас мне плевать, а потом мама будет устраивать мне допрос. Я слишком зависим от нее, и это меня душит. Играет какая-то латино-американская мелодия, и это меня немного нервирует, тяну руку, чтобы переключить песню, но вовремя останавливаю себя. Я в чужой машине, и не мне решать, что слушать. Гарри издает некое «кхм», и я смотрю на него, как на Бога. Его кудри, которые я вчера лицезрел, сейчас спрятаны под соломенную шляпку, а на самом Стайлсе синяя рубашка в белый некрупный горох, верхние пуговицы неряшливо расстегнуты, на груди виднеются две птички, и черные джинсы скини. Создается вопрос: не жарко ли ему в такую погоду? Капельки пота выступают на его лбу, и я надеюсь, что в магазине будет кондиционер, иначе он умрет. - Можешь переключить, - улыбается он, и я покрываюсь краской, можно все свалить на жару, но в машине работает кондиционер, и я чуть было не начинаю оправдываться перед ним, хотя, если бы я открыл рот, то я бы сдал себя с потрохами. Гарри вновь устремляет свой взгляд на дорогу, а я не смело прикасаюсь пальцами к магнитоле. Я останавливаюсь на той или иной композиции несколько секунд, но то вступление не то, то группа, которую я терпеть не могу, я думаю, что порядком надоел Гарри, после того, как понимаю, что я иду по второму кругу. Останавливаюсь на песне, с которой начали, и откидываюсь на спинку. - Ты не голоден? - интересуется он. - Немного, - пожимаю плечами. - Отлично, тогда заедем в «Макдональдс»! В магазине довольно прохладно, и я радуюсь за Гарри; в объятьях холодного воздуха он выглядит отдохнувшим, и меня не смущает его одежда. Мы идем по огромному торговому центру: мелькают вывески, люди, говорящие на разных языках, и фанаты. Некоторые узнают Гарри и просят фото с ним, я стою поодаль и терпеливо жду каждого щелчка фотоаппарата. Девчонки визжат и все время повторяют «Господи», я же понимаю, что Гарри такой же человек, как и мы, только у него есть талант, хотя, кого я обманываю? Он правда сверхчеловек. - Торговый центр нам бы не перекрыли, — заключает он после очередного автографа. Пожимаю плечами, и мы идем дальше. В очередном магазине у нас завязывается спор: он утверждает, что синие шорты ему не пойдут, а я говорю обратное. Ему вообще все что угодно пойдет, но я решил совместить эти шорты и желтую футболку, клянусь, что это выглядит великолепно. - Лу, это смешно, скажи, что ты шутишь, - держит в руках те самые шорты и вертит ими перед моим носом, я же отклоняюсь от его жестов и иду к следующему стеллажу, выуживаю оттуда безобразную рубашку и кидаю в него. - Это пойдет тебе больше, - вещь летит прямо на его плечо, он грозно смотрит на меня, и я показываю ему язык. - А вот это, — достаю рубашку серого цвета, она вполне прилична, но мне просто не за что зацепиться, поэтому бросаю ее в Стайлса и на этот раз попадаю прямо в лицо. И тут в мой мозг вторгается глупая идея — спрятаться. Убежать куда-нибудь, чтобы он меня поискал, пока он убирает рубашку со своей головы, я срываюсь с места и выбегаю из магазина. Передо мной снуют люди, чуть ли не врезаются в меня, паника подступает ко мне медленными плавными шагами. Но я плюю и бегу против течения, сбивая покупателей, кто-то показывает мне в след кулак, а кто-то расступается прямо передо мной, округлив свои глаза донельзя. Улыбаюсь, как придурок, и забегаю в магазин одежды, продавщицы смотрят на меня, как на вора. Я киваю им и делаю вид, что заинтересован, тогда они оставляют меня без своего внимания. Хватаю несколько пар джинс и захожу в примерочную. Мой мозг часто работает против меня, поэтому сейчас я сижу на полу, прильнув к зеркалу, и смотрю на пол, а точнее на тени, которые видны через щель между шторой и полом. Я жду Гарри, но с каждой минутой понимаю, что это было глупо. Мне не стоило убегать, ведь мы знакомы всего день. Чего я хотел? Что он побежит за мной и станет меня икать? Конечно! Шарюсь в карманах, чтобы убедиться, что у меня есть деньги, оказывается, они у меня есть, я брал их на сувениры, а теперь потрачу их на такси. Иногда я веду себя как девчонка... Я люблю прятаться — эта привычка у меня с детства. Для справки: за мои восемь лет жизни мама вызывала копов раз пять, они долго искали меня, а потом мама лупила меня по заднице, но это не помешало мне отказаться от столь глупой привычки. Конечно, Гарри не в курсе этого, поэтому он уже давно уехал в отель... И как мне теперь перед ним появляться. Думаю, что идти куда-либо нет смысла, поэтому поворачиваюсь лицом к зеркалу и выдыхаю на него теплый воздух изо рта, поверхность в миг запотевает, и я не нахожу ничего лучше, как нарисовать сердечко. Я проделываю эту процедуру раз сто: сердце превращается в стрелку, стрелка в Луи, а Луи в Луи+Гарри. Я просыпаюсь о того, что кто-то трясет меня за плечо, в глазах некий туман, поэтому я не могу разобрать кто это. - Мам, отстань... - бурчу я и отдергиваю руку, но потом я вспоминаю, что я в ЛА, что я спрятался от Гарри и что я сплю на полу в примерочной. Вскакиваю, как ошпаренный, и смотрю по сторонам. Передо мной Гарри — он смотрит на меня удивленным и одновременно осуждающим взглядом, позади него те продавщицы. Чувствую себя не лучше, нет, меня сейчас стошнит. Но он меня нашел. Это уже что-то значит. - Я не мама. Луи, какого черта ты убежал? Виновато пожимаю плечами и потягиваюсь, зевая. Гарри отворачивается и что-то говорит тем дамам, они кивают и уходят. Стайлс садится на пол возле меня и улыбается. - Ты предупреждай, когда будешь убегать. - Спонтанность — мое второе «я», - хлопаю себя по груди. — Ты не обижен? - Нет, но ты странный, Луи Томлинсон. - Я ничего не могу с собой поделать, но ты тоже странный, - он удивленно смотрит на меня, вскинув брови. - Ну... Я думал, что ты уедешь... - Как же я могу уехать, если мы еще не купили мне футболку? - улыбается так, что мне видные его ямочки, шляпы на нем уже нет, и волосы топорщатся в разные стороны. Мне хочется к нему прижаться, но я боюсь. Поэтому протягиваю ему руку, и он поднимает меня. Мои суставы ослаблены, и меня шатает, как на корабле, и то ли это от недавнего сна, то ли от присутствия Гарри. Меня не волновало, сколько часов я спал, мы просто ходили по опустевшему магазину и выбирали ему футболку, смеялись и приехали в отель где-то к полуночи. Я не могу не думать о нем; когда мы расходимся по своим номерам, я закрываю дверь и скатываюсь по ней, как масло по разгоряченной сковородке. Последующие мои действия просто глупы: я прыгаю на кровати, пью пиво, слушаю идиотскую музыку, и ничто не может помешать моему отдыху.