Танцуй на лезвии ножа!

      Франция       Франциск вернулся домой глубоко за полночь, поэтому старался не издавать лишних громких звуков, чтобы не разбудить Париж. Он аккуратно скинул ботинки, в последний раз вдохнул свежий ночной воздух родного города и, наконец, закрыл дверь, замок которой тихо щёлкнул. Франциск преспокойно пошёл на второй этаж своего роскошного дома, зная, что полы здесь не скрипят, как в доме России. Ах, Россия…       Думая о нём, Франция упал спиной на мягкую шёлковую постель и уставился в потолок, освещаемый приглушённым светом уличных фонарей. Хмыкнув, Франциск закрыл глаза рукой: ему вдруг стало немного обидно на Ивана. Как это получилось, что Холл знал Москву, а он, Франциск, который был лучшим другом Брагинского — нет? По-детски обидно. Но это уже не имеет значения после того, как страны, хоть и не по своей воле, однако бессовестно по вине Англии наблюдали за жизнью России. Никто теперь не мог спокойно и равнодушно смотреть в его волшебные аметистовые глаза, чуть печальные и насмехающиеся одновременно. Тем более, как можно без дрожи в пальцах вообще разговаривать с ним, когда перед глазами стояла пугающая картина его смерти? А Иван с наивным интересом и привычной неестественной улыбкой, слегка склонив голову набок, заглядывал всем в глаза и не понимал причины, по которой страны еле-еле выдавливали из себя подходящие слова. Брагинский только задумчиво чесал затылок, не выпытывая из всех объяснения.       Франция всё вспоминал, как он остался стоять рядом с лежащим на снегу Россией, под которым растекалась лужа крови, окрашивающая хрустальные снежинки в яркий алый цвет. Иван сжимал снег в белых руках и плевал кровью, пытаясь встать, но ничего не мог сделать. Франциск сорвался с места, упал на колени рядом с Иваном и попытался помочь ему подняться, однако толку не было: руки француза прошли сквозь тело Брагинского. Повесив голову, Бонфуа присел и огорчённо выдохнул, смотря в бледное, почти неживое к тому моменту лицо Ивана, тщетно пытавшегося встать. Над ним неожиданно повис опечаленный силуэт Генерала Мороза, который провёл рукой над головой России, и снежинки начали танцевать и путаться в его светлых волосах.       — Я не хочу умирать, — прошептал Брагинский, посмотрев в мёртвые серые глаза Духа, — не хочу…       Сердце Франциска дрогнуло от звука ослабленного хриплого голоса Ивана, обессилено опустившегося на холодную постель из колючего снега. Бонфуа резко выпрямился, смотря перед собой, и как раз в это время из леса выскочил Гилберт вместе со странами. Краем сознания Франция отметил, что сделал это очень вовремя, но его внимание всецело было отдано России. Франциск так хотел помочь…       А улыбка Ивана была такой искренней, такой добродушной, несмотря на встречу с Золотой Ордой, что слёзы навернулись на глаза впечатлительного Франца. Глядя на эту улыбку, невозможно было подумать о том, что когда-то Иван умирал, что во время Второй мировой Людвиг изуродовал его спину свастикой. Россия в самом деле является самой таинственной и непредсказуемой страной, с которой Франция желает иметь дружественные отношения. Потому что Иван неповторим в своей простоте и загадочности, он не такой, как завистливые европейские страны. Брагинский привлекательнее среди остальных славян своим весёлым и добрым народом, своей разнообразной культурой и, прежде всего, своей противоречивой личностью.       Франция постепенно погружался в царство снов, где его ждали приятные воспоминания минувших веков, когда ещё строились и рождались великие империи…       Япония       Наблюдая, как рыбы спокойно плавают в своём небольшом домашнем озере с прозрачной водой, Кику неторопливо пил горячий чай и слушал благоговейную тишину своего сада. Перед его мысленным взором всё ещё стоял тот Китай, которого он никогда не знал, и каким его видел Россия. Уверенный и надменный взгляд Яо, каким он одаривал Ивана, Хонда не забудет никогда. Китай всегда был для Японии добрым улыбчивым старшим братом, любившим до невозможности своих младшеньких. На памяти Кику Яо с удовольствием возился с ним и его братьями, баловал, как мог.       Японии стал до жути интересен тот скрытый тенью прошлого Китай, смотревший на окружающий мир свысока, и единственный, кто мог рассказать ему о нём — Россия. Но как невзначай поинтересоваться об этом у Ивана? Он далеко не дурак, так что обязательно захочет узнать причину внезапного любопытства Хонды. К тому же, это долгий и серьёзный разговор.       А ещё Япония никак не возьмёт в толк, почему Россия так люто ненавидит зиму. Возможно, Кику просто не знакомы её пронизывающие до костей морозы, завывающие вьюги и острый, как маленькие иглы, белый снег. Да, так и есть, но его природа всё-таки наполнена магией: она чувствовалась везде, где только проходил Иван, и даже где его не было, но особенно сильно ощущалась в его яблоневом саду. И блуждающая там Гретель являлась тому доказательством.       Кику просто не сомневался, что Артур будет теперь докапываться до источников волшебства Ивана. Что ж, а Кику теперь заинтересован в прошлом Китая и путешествии по территории Брагинского…       Германия       Людвиг поморщился: он готов был уже в лепёшку разбиться, лишь бы в голову не лезли самые отвратительные и мерзкие воспоминания Второй мировой войны. Германия сейчас был очень счастлив, если бы кто-то сию же минуту стёр его воспоминания о том, что он видел в прошлом России. Такой кровавой истории, наполненной сражениями и истязаниями, никому не пожелаешь. Однако именно она преподавала беспощадные уроки жизни России и сделала его великой страной.       Людвиг тихо наблюдает, как США переписывает историю отношений Европы и России, выставляя последнего жестоким тираном. Он, Америка, буквально кричит, что победил Нацистскую Германию. Ха, ну конечно! Людвиг никогда не признает, что он был повержен только какими-то янки и англосаксами. Они с Иваном знают, что бесценный вклад в победу внёс СССР, пожертвовав миллионами жизней, что памятники по всей Европе установлены не во славу Америке, а простым советским солдатам. Никогда Германия не забудет истинного победителя, и, даже если это сотрется из памяти его народа, он всегда будет помнить, как Россия, прожигая спину немца светящимися, полными ненавистью и презрения глазами, гнал его до Берлина, как быстро простил. СССР был согласен с тем, что расколовшуюся на две части Германию, Людвига и Гилберта, нужно соединить, а остальная Европа во главе с Америкой — были категорически против. Немного поразмыслив над этим, немец вскоре понял, что Советский Союз искренне хотел помочь ему, но во время «Холодной войны» Брагинский, прикрывая собой перед США остальные республики, был крайне осторожен в своих резких заявлениях.       Опять в памяти всплыл момент, когда Людвиг содрал кожу со спины Ивана в форме свастики, несмотря на то, что взгляд Брагинского умолял этого не делать. Но Германия не остановился: он был одурманен тем, что Европа быстро сдалась натиску немецкой армии, и глава Советского Союза так скоро беспомощно лежал под ним. Сейчас Людвиг всё отдал бы, чтобы вообще не развязывать той войны… Но нет, эти гордецы, Англия и Франция с Америкой, они, как бесы, нашёптывали всякую чушь, унижали как морально, так и физически, говорили, что ему нужно развязать войну против России и только образовавшимся Союзом Советских Социалистических Республик. И Людвиг не выдержал: он сломался и с подачек США и Великобритании начал перестраивать экономику на военные рельсы.       Людвиг давно понял, что был тогда настоящим дураком, раз поддался на сладкие речи Америки и Англии. Сегодня Германия твёрд в своём мнении о том, что в двадцать первом веке с Россией нужно развивать взаимоотношения во всех сферах деятельности. Немец находится под невидимым контролем США, и он, Германия, не хочет больше выполнять американские приказы. Людвиг отчётливо ощущает, что пройдёт ещё немного времени, и вскроется вся правда об Альфреде: весь мир узнает об антироссийской пропаганде, о контроле СМИ, прослушке и слежке и многих других его омерзительных поступках…       Америка       Альфред ещё два часа назад заперся в своей комнате и, сделав включенную музыку — Вашингтон снова забыл выключить компьютер! — как можно громче, развалился на кровати прямо в куртке и кедах, закинув руки за голову. Громкая песня немного заглушала его грязные мыслишки и помогала не думать ни о чём.       Когда Америка задумал подчинить себе Россию? Он точно не мог вспомнить. Ещё колонией Америка часто слышал, но скорее подслушивал, как Англия с жаром ругал некую страну на севере Европы и Азии, которая всегда побеждала вместе с волевым народом своих злейших врагов, но быстро их прощала. Альфред с нетерпением ждал того момента, когда сможет познакомиться с Иваном Романовым, Российской Империей.       Мечта Джонса сбылась: у него с Брагинским были дружественные отношения, но потом они исчезли, будто их вовсе не было. Возможно, к желанию господствовать в мире Америку подтолкнул Англия с какими-то своими нехорошими планами, или же Альфред сам пришёл к этому решению — он уже не разбирался в этом. Всё отошло на второй план, и осталось лишь удушающее желание бездумно завоевать Россию любым способом. Джонс места себе найти не сможет, пока не увидит, что Иван стоит рядом с ним; Америка не сомневался в своём единственном стремлении получить Россию под свой абсолютный контроль.       Он хочет Ивана.       Он хочет, чтобы Иван улыбался только ему.       Он хочет посадить Россию в золотую клетку и никогда не выпускать.       В такие моменты Альфред начинает думать, что он слетел с катушек и помешался на Иване. Впрочем, кого он, Америка, обманывает? Если только себя — больше некого. Он поехал на колдовских глазах Ивана, очаровывающей улыбке и идеальных чертах лица, да даже на мягких волосах, с которыми однажды игрался.       Увидев прошлое России, Америка с удвоенной силой попытается получить его…       Англия       Стоило только Артуру переуступить порог своего дома, он тут же кинулся в библиотеку в чём был. Кёркленд сгрёб в охапку первые десять книг и плюхнулся на мягкий стул, выложив на стол из красного дерева всё, что набрал на полках. Нетерпение так и кипело в Англии, поэтому он без разбора схватил какую-то книгу: ему повезло, поскольку именно она описывала язычество у древних славян. Англичанин ни на каплю не сомневался в том, что его остатки живут глубоко в сердце Ивана, а Михаил только подтверждает это.       Сибирь. Из-за него в голове Англии появилось слишком много вопросов, на которые он наивно надеется отыскать ответы. Артур прекрасно видел, что Михаил — сильный маг. Также Кёркленд мог без сомнений утверждать, что и Иван обладает магией, но не выставляет её на всеобщее обозрение.       Англия не мог сосредоточиться на каких-либо размышлениях. Чёртов Россия! Вечно Иван улыбается так добро и открыто, и одному только Богу известно, о чём думает этот русский. Он знает, как его ненавидят, как боятся и презирают, но не мстит с обезумившим блеском в глазах, а милосердно прощает, чем отличается ото всего завистливого и алчного мира. Плюс ко всему этому, Артура всегда интересовал единственный вопрос: как Иван смог сохранить невозмутимое спокойствие и человечность на протяжении многих веков? Если учесть то, что Брагинский воевал две трети своей жизни, то любая другая нормальная страна давно сошла бы с ума, а её народ погряз в кровопролитной гражданской войне...       Но не Россия. Он может держать себя в узде, что бы ни произошло. Иван выдержал предательство своей столицы и плюнул в лицо самой смерти, что его теперь может сломить? Вероятно, ничего. Иван силён духом, и это прекрасно видно в его свободном мужественном народе, который умеет и веселиться, и Родину защищать при надобности. Такого народа, как в России, больше нет ни в одной стране.       Артур хмыкнул, припоминая, как Альфред пожирал Ивана глазами. Бедный наивный мальчик! Он всерьёз думает, что когда-нибудь приберёт Россию к рукам. Кёркленд криво усмехнулся: он сам когда-то попытался это сделать, так острая сабля Ивана остановилась в сантиметре от его, англичанина, шеи.       Англия совсем не заметил, как уткнулся носом в книгу и устало закрыл глаза. Ах, Иван, гори в Аду, пожалуйста. Что ты там говорил, что для стран иного мира не существует? В общем-то, уже не важно, поскольку Артур умиротворённо засопел, его разум плавно поплыл в прошлое, в шестнадцатый век, когда он встретился с Брагинским впервые после того, как он освободился от гнёта Золотой Орды…