Сквозь время и боль луч солнца пробьется

Вот ты все ходишь и страдаешь, не знаешь, куда себя деть. Ты думаешь, ты один? Нет. Ты просто обернись - и увидишь того, кто тоже внезапно показал эмоции. Как же все-таки это жестоко, даже для тебя это жестоко. Он ведь вам ничего не рассказал. А изменилось бы что-нибудь? Ты не знаешь ответа. Но, смотря в черные бездонные глаза, ты знаешь, что вы оба попробовали бы сделать хоть что-нибудь. Когда же это началось? Наверное, тогда, когда вы вернулись. Так вы думали? Но оказалось, раньше, намного раньше. *** С момента как ребята вернулись, Тсуна сильно изменился. Он стал закрываться в своей комнате, ища покоя и тишины. Ни Реборн, ни родители, ни друзья - никто не мог достучаться до него. Он сидел несколько дней, запершись в комнате, а потом вышел. Вышел и собрал всех хранителей. Он стал сильным и властным, но все равно продолжал участвовать во всем происходящем. Поэтому они вместе отправились в тюрьму Вендикаре для того, чтобы освободить Мукуро. Почему-то никто не воспротивился и даже не стал спрашивать и уговаривать, слишком серьезным был его взгляд тогда, слишком решительным. Когда они высвободили Мукуро, тот долго лежал в доме Савады без движения. Телу нужно было восстановиться, и пока все бегали в суматохе над ним, Тсуна спокойно сидел в одиночестве. Каждая ночь, проведенная на балконе с черной тетрадью в руках, была бессонна. Под глазами уже давно залегли синяки, а успеваемость в школе была хуже некуда. - Тсуна, что с тобой происходит? – Реборн подошел сзади, как всегда, тихо и неслышно. Впервые он так же, как и все, остается только в догадках о состоянии своего ученика. - Ничего, – как-то безжизненно и тихо. В последнее время он много писал. Уже не раз пытались найти в его комнате эту злополучную тетрадь. – Реборн, скажи, а ты не мог бы помочь мне встретиться с Занзасом? - Зачем тебе это? - Я хочу наладить с ним отношения. Знаешь, я понял, что в нашем случае всегда нужны сильные стороны, а Занзас именно такой. - Наконец-то ты стал здраво рассуждать, – Реборн с довольный улыбкой ушел на кухню. И Тсуна снова заперся. Он исправно ходил в школу, делал домашние дела. Даже иногда менял повязки Мукуро. В один из таких моментов он и увидел вновь глаза иллюзиониста. - Как себя чувствуешь? – спросил он, не поднимая глаз, методично перебинтовывая руки после оков. - Зачем? – Мукуро, и вправду, не понимал, ведь совсем недавно его упекли в тюрьму, а теперь он в доме своего врага. - Зачем? Но Тсуна ему не ответил, со странной нежностью и дрожью в руках аккуратно перематывая запястья. Поил каким-то настоем, ухаживал. Когда он поднял голову Мукуро и расчесывал его волосы, то собрал кончики в хвост, немного остановившись и задумавшись, потом все же достал какую-то странную белую заколку. Он долго держал ее в руке, крутил в пальцах и рассматривал, а затем скрепил немного отросшие волосы ею. Ушел. Мукуро показалось или его глаза были мокрыми? В общем-то, и неважно, какое ему дело до Вонголы? Однако этот взгляд долгие ночи не оставлял его в покое. Каникулы ничего не поменяли. Он ходил с ребятами туда, куда его зовут, гулял по паркам, сражался с мелкими мафиозными семьями, доказывая первенство Вонголы. Он стал таким тихим и неприметным, что Хибари ненароком начал присматривать за ним. Слишком часто он наблюдал картину, когда Тсуна осторожно отходил от компании, стараясь уединиться. И как те верные хранители только через немалое время замечали, что босса рядом нет. После возвращения этот ребенок стал его сильно настораживать. Проходя через мост на пути домой, Кёя часто видел Саваду на набережной. Тот тихо сидел, смотрел вдаль немигающим взглядом или что-то писал. Но не его это дело: обращать внимание на таких травоядных, как тот. Хотя что-то подталкивало к решительным действиям. - Тсуна! - Да, Реборн. - Занзас сегодня приедет, он сказал, что будет ждать тебя в мотеле «У Намимори». Тсуна оборачивается и смотрит на ничего не подозревающего, довольного аркоболено. - Хорошо. Реборн уходит. Кажется, уже все вокруг давно поняли, что с того самого момента Тсуна полюбил одиночество. Тем более он стал намного сильнее, поэтому аркоболено и не думал его напрягать. Он был уверен, что его мальчик вырос. Тсуна молча переходил улицы, дожидаясь, пока не загорелся зеленый, он все так же в раздумьях. Он не знал, как глава Варии воспримет эту встречу и что скажет. Но ему больше не к кому было обратиться, а точнее, он больше никого в этом не видел. Портье сказал, что группа головорезов устроилась на седьмом этаже. Савада не подождал лифт, поднялся пешком, ему нужно еще время. Подойдя к двери, Тсунаеши не постучал, а просто нажал на ручку двери и вошел. Занзас, увидев босса Вонголы, даже слова не проронил. Как-то все это странно. Но его подчиненные, ворча, все же сразу встали и оставили их одних. Тсуна подошел к столу сына Девятого и вытащил из тетради лист бумаги, на котором горело пламя его посмертной воли. Все. «Отступать некуда, первые два шага сделаны», - подумал он, но даже в такой ситуации могло случиться то, чего Десятый не ожидал… - Савада, – мальчик остановился у двери, удивляясь тому, что после прочтения Занзас мог еще быть чем-то недоволен. - Я знаю, что ты задумал. Я знаю, почему ты такой. И что случилось там… в будущем. Сердце маленького босса готово выпрыгнуть из груди. Ему страшно. Откуда… Откуда глава Варии мог это знать? Но Тсуна уже переступил порог номера-люкса и отправился на набережную, чтобы снова предаться воспоминаниям.