Он говорит

Холменколлен, 2011 год Он говорит: - Она не танцует. ** Хорошо, что в этом году сезон заканчивался в Норвегии. Здесь на финалке в отличие от Хант меньше левых людей. И блядей, если уж откровенно. Хотя, скорее всего, Даша просто не может их так явно различать в чужой стране. А в остальном все так же. Сначала обязательные фото, потом скучно-длинная официальная часть, где кукушка хвалит петуха, раздача слонов и подарков, радостные победители, перекошенные улыбками лица проигравших, завистливые взгляды в след, какая-нибудь самодеятельность, признания в любви, такие же ненатуральные как зубы голливудских звезд, опять какая-нибудь самодеятельность, где выступают всегда одни и те же, и слушают их каждый в меру своей вежливости, одновременно стараясь ухватить кусок семги пожирней со скудного на еду и щедрого на выпивку стола организаторов. Все как всегда. Ну, почти. Теперь Дарья в числе победителей, и триумфально улыбается со сцены. Так-то сучки. И пусть Глобус еще не большой, а лишь малый, это ничего. Первые шаги. Она помнит свое обещание стать лучше Лены и станет. Непременно. Минута славы завершилась, лучи софитов погасли, пустые столы растащили, и наступило еще одно ее время. Время танцев. Дашин Глобус встал рядом с другими Глобусами, которые побросали их хозяева. Сейчас не до побрякушек, когда из динамиков надрывается Lady Gaga, когда и тело, и душа требует отдаться танцевальной страсти. Здесь на танцполе совсем другие короли. Вон показывает мастер-класс владения собственным телом Симон Фуркад, собирая толпу восхищенных биатлонных и околобиатлонных девушек. Этот кого-нибудь подцепит. Симон никогда не бывает одинок, в отличие от занудного в этом плане младшего брата. Мартен предпочел бар, и дуться на свою судьбу. Даша оборачивается в танцевальном па и невольно замечает, какое по-детски обиженное лицо у Мартена. Этот переживет свои неудачи уже к утру и будет сражаться дальше. Слишком тщеславен. Слева от Даши закадычных друзей Свендсена и Бе уже штормит от радости и количества выпитого. Эти просто напьются до поросячьего визга, а завтра встанут с больной головой. Им можно, они дома. Справа явно слышны визги Светки Слепцовой, которая уже хороша. Вот пытается изобразить рокерские знаки и вообще что-то изобразить. Неинтересно. Вдруг что-то орут немки и на секунду Дарье чудиться, что началась война. Она не виновата, что немецкий язык вызывает такие ассоциации. Ага, а там образовался кружок брадобреев. Это Ферри и Бергман бреют лезвиями топоров всех желающих. Девушек, кстати, больше. Не стоит даже интересоваться, как они протащили топоры на вечеринку, но их кружок быстро набирает популярность и очередь из желающих пару минут тупо поржать растет. Господи, даже ее подруги туда побежали. Музыка стихла на пару секунд и возгласы о безопасном, уникальном бритье, которое избавляет от щетины и головы навсегда стали явно слышны. Ответом стал общий хохот, который, впрочем, тут же потонул в реве очередной композиции. Даша пробралась к бару, чтобы перевести дух. Она взяла бокал мартини и пристроилась рядом с Фуркадом. Почему нет? Мартен отсалютовал ей бокалом. Когда начнется медляк, можно даже ангажировать Марти, он вряд ли откажет. Не самый лучший для нее вариант, но лучше, чем жаться у бара, доказывая свою ненужность. Сегодня вообще творилось нечто странное: приглашали всех, кроме нее. Ну, если брать из биатлонистов. Хотя даже Дима с Ильей и те не подошли хотя бы из вежливости. Большего оскорбления и придумать сложно. Пока Даша размышляла над этой проблемой, Мартен поднялся и ушел. Вот же, чтоб его понос прохватил. И по закону подлости ди-джей объявил медленный танец. Блин. Она растеряно смотрела, как рядом с ней кавалеры приглашают дам. - Дашка, потанцуем? – радостно раздалось над ее ухом, когда она совсем уже отчаялась. Антоха. Ее спаситель. Шипулин был сильно нетрезв, но кто тут вообще трезв? Единственный трезвый человек из всех давно пропал из ее вида. Примерно после официальной части. - Давай, - радостно согласилась Даша. - Она не танцует, - раздалось прямо над ухом Домрачевой, когда она уже приняла предложение Шипулина. Ее сердце замерло на пару мгновений. Хотелось заспорить, оскорбиться, закричать на Бьерндалена, который так нагло прервал их несостоявшийся с Антоном танец. Но, если по правде, то только для вида. Потому что в глубине души это заявление вызвало радость. Ревнует. Приятно, черт побери. Дарья высвободилась из почти объятий Антона. - Дашк, какого хрена происходит?– засмеялся Шипулин, игнорируя Уле. Конечно, Антон почти не понимал английский. И, наверняка, не слышал слов Бьерндалена. - Да ладно, музыка почти кончилась, - объяснила она, залпом выпивая свой мартини. Уле протянул руку из-за ее спины и аккуратно забрал бокал. Кажется, это ее последний бокал на сегодня. - Ну, как скажешь, - Шипулин проследил за жестом Бьерндалена, - пока. - Пока, Антош, не обижайся, - крикнула она уже в спину Шипулина. Шипулин ее не услышал. Медленная мелодия сменилась очередной Гагой, которая была на пике славы. - Поздравляю с победой, Дарья, - выдохнули Даше прямо в ухо, вызвав волну мурашек по телу. - Спасибо, - ответила она, рассматривая бутылки и стараясь не замечать, как к ней прижимается твердое мужское тело. Во всех смыслах твердое. О, Боже. На секунду она даже забыла о том, что находится в людном месте. Господи. - Ты молодец, - губы обожгли шею. Вот черт. Даша чувствовала, как в животе свернулся тугой узел желания. - Благодаря тебе. Они еще умудрялись вести светскую беседу. Супергерои. - Я знаю, - горячая ладонь пробралась под блузку и легла на обнаженную кожу живота. Твою мать. Ей необходимо выпить. Или остудиться. - Где ты был? Она сейчас говорит, как жена, но это все рука, без стеснения проникшая под бюстгальтер, тогда как вторая прижимала Дашу к себе еще сильнее. Что он делает? Нельзя же так с живым человеком, а. Хорошо, что все вокруг уже настолько пьяны, что не отличат лыжи от винтовки. - У меня были дела. Звучало скучно. Но сейчас она была готова слушать любую хрень, лишь бы этот момент длился вечно. Остановись мгновение, ты прекрасно. Но все когда-то кончается, и вот Бьерндален отпустил ее. Он вроде как что-то спросил, и Дарья кивнула и только потом… Было сложно сразу понять, о чем речь, тем более, что на ней неожиданно повисла счастливая Кайса. Пока они с финкой обнимались, Уле исчез как Мефистофель, оставив девушек. Сатана адский. В голове шумело, ноги дрожали, все тело буквально выло, требуя своего, а мысли были исключительно о горячих мужских руках. И теперь быть или не быть, вот в чем вопрос? Хотя, что там, как-то поздновато изображать святость после того, что было только что. И, правда, Мефистофель, ни больше, ни меньше. Кайса смеялась, мешая английский и финский, водку и шампанское, ей завтра будет плохо. А вот как будет завтра Даше? - Встретимся через час у тебя? – вот что он спросил. Черт. Черт. Черт.