Он говорит

Он говорит: - Ты необычная. ** - Не могу успокоиться, все думаю, как высоко падать с десяти тысяч, - пробормотала Скардино, посмотрев в иллюминатор. - Прекрати истерику «мы все умрем», - последние два слова Даша произнесла голосом дельфина Ленни из забавного мультика «Подводная братва», - пока не накликала. - Тем более, - сидящая рядом Люда откусила кусок булочки с джемом, остатки недавней кормежки в самолете, - у нас есть интересные темы для разговора. Более интересные. Калинчик сделала многозначительный вид. Даша закатила глаза. Она знала эту тему и уже устала отшучиваться от намеков подруг по команде. - Я спать хочу, - буркнула Домрачева, быстро закрывая глаза. - Нет, Дашк, не финти. Да ладно тебе, - Надя толкнула Дарью в бок со всей пролетарской ненавистью, - ну чего ты? Домрачева открыла глаза и посмотрела на часы. Вот засада, лететь до Москвы еще очень долго и выпрыгнуть нельзя. Потом снова притворилась спящей. Конечно, Даша знала, что после финалки к ней начнут доматываться, как будто она сама заставила Бьерндалена вертеться вокруг нее весь вечер, но не предполагала настолько бурного интереса. Черт, Даша его почти возненавидела за несколько часов. Особенно, когда смешки переросли в открытые подколы. Подъебы. Мрачно поправила сама себя Домрачева. А уж мораль, которую ей попыталась прочитать Зайцева сегодня в накопителе… Незабываема. Мать Тереза, блять. Спасибо Клаусу, что помог отвязаться. - Всех послушать, так целку до свадьбы берегли, - пробормотала Даша, зная, что за гулом турбин ее не услышат подруги. Хотя справедливости ради надо было уточнить, что себя Даша сейчас ненавидела больше всех окружающих. Есть такие вещи, о которых совершенно не хочется вспоминать, протрезвев, но совесть как бешеная собака только радуется возможности погрызть душу. И нет никакого спасения. И сделанного не воротишь. - А я пыталась с ним поговорить, - беспечно сказала Надя. Дарья замерла, чувствуя, как ее прошиб холодный пот. И воздушная яма тут не причём. - Да ты что? – всполошилась Люда. - Ну да, выбрала момент и спросила, как могла, на английском. - Что спросила? – Домрачева не выдержала и бросила изображать сон. - Ну как… - Скардино усмехнулась, - спросила, чего он до тебя домотался. Ну, типа, я такая тупая, и не понимаю… Даша скрипнула зубами. На этой дискотеке все понял бы и олигофрен. - А он? – нетерпеливо спросила Калинчик, переводя разговор в женский режим «А ты? А он?» - А он, - Надя помялась, - он сказал, что в его стране не принято лезть в чужую личную жизнь. Даша почувствовала, как краснеет. - Вот козел, - убежденно, но не логично, констатировала Люда. – Слышь, Дашка? - Слышу. А вы что предлагаете? Послать его подальше? Дарья изобразила недоумение. - Ну, нет, - неуверенно ответила Надя, потом посмотрела на Домрачеву, - а ты чего так покраснела? - Тоже мне секрет, - громким шепотом, чтобы точно никто не слышал, сказала Люда, - она же в него влюблена. Дашка развернулась от Нади и гневно посмотрела на другую подругу. - Ой, сейчас взглядом прибьешь, - хихикнула Калинчик. – Расслабься, кроме нас с Надюхой, никто не в курсе. - Точно, - засмеялась Скардино. - Да ну вас, подруги называются, - пробурчала Даша, - всякую хрень только и придумываете. Есть в жизни такие ситуации, когда надо во чтобы то ни стало спасать свою шкуру. В данном случае убеждать подруг, что все неправда. Это было необходимо сделать. Прямо сейчас, иначе… - Мы? – засмеялась Скардино. – А ты в курсе, что во сне разговариваешь? - И довольно громко, - поддакнула Люда. - И довольно часто. Они сейчас напоминали тех зверьков-братьев из «Ледникового периода». Даша почувствовала, как цвет кожи опасно стремится к цвету пожарной машины. - Хватит сочинять, - почти крикнула Домрачева. На них оглянулась Богалий, которая сидела впереди. Обвела их сонным взглядом и отвернулась. - Слышь, Людка, нам еще не верят. - Я говорила тебе, запиши на телефон, запиши. Они натурально издевались. Даша почувствовала, что сейчас будет апофеоз п…ца. - Этим можно было торговать как компроматом. - Ну да, - Калинчик потянулась и вдруг… Вдруг. Мать ее, вдруг!!! Негромко – заботливая, блин, - выдала: - Еще, Уле, еще. Скардино расхохоталась так, что оглушила Дарью. Или ее оглушило желание помереть от стыда? Ее смутные горячие сны стали достоянием общественности. Оставалось только благодарить небеса, что девчонки могли их только слышать. Иначе… Хотя им вполне было достаточно, потому что они сейчас, хоть и шепотом, но наперебой повторяли Дашины слова, не забывая смеяться. А вот хохотали они на весь салон. Со стороны это напоминало порно без картинки с закадровым смехом. Господи. О. Боже. Мой. На истерический смех – слава Богу, что слов не слышно - обернулись все, кто мог. Подошла стюардесса и спросила, не нужна ли помощь. Да. Дарье Домрачевой очень нужна была помощь. Немедленно выпрыгнуть из этого самолета. Сейчас же. Лучше пять раз перепутать лежку со стойкой, чем так опозориться. Кстати, об этом случае и вообще о герое – чего уж теперь – ее снов. Девчонки знали далеко не все. Под конец дискотеки Даша тоже кое-что спросила у Бьерндалена. Ну, как, кое-что. Так и спросила, почему он постоянно вертится вокруг нее. Ее оправданием служил алкоголь. - Ты необычная, - помолчав, ответил Уле, - забавная. Лежку и стойку перепутала. Только тебя совсем не красит алкоголь. Получается, повышенным вниманием она должна быть обязана дурацкому случаю? Пока Даша медленно – благодаря выпитому – размышляла над словами Бьерндалена, он куда-то ушел и больше не появился на людях. Дискотека для Домрачевой закончилась истерикой в туалете, которую легче легкого было списать на выпитое и оставить осознание собственной бестактности и грубости за скобками. Про то, что теперь Уле уж точно не подойдет к ней ближе, чем на пушечный выстрел, думать не хотелось совсем. Вот почему она все делает как лузер? Что примечательно, пока Даша вспоминала финалку, Калинчик со Скардино так и продолжали ржать. - Успокойтесь, блять, - прошипела Дарья на подруг, пытаясь выкрутиться, - подумаешь, недотрах, с кем не бывает? - Дааа, - протянула Надя, даже хрюкнув от смеха, - он у тебя постоянный и всё один и тот же человек тебя… - она приглушенно хихикнула, потом уткнулась в рукав, глубоко вздохнула, покосилась на Люду и снова захохотала до слез. Калинчик зажала себе рот рукой, но это не помогло. В итоге, они снова зашлись в истерическом хохоте. Зайцева всерьез предложила им успокоительное. Домрачева всерьез предложила себе застрелиться. Полет на высоте десяти тысяч метров продолжался.