Сингулярность

- Так чем же ты занимаешься? - Извини, Газ, мне не положено об этом говорить. Считай, что… осуществились мои подростковые мечты. - Хм. Ты хочешь сказать, что плаваешь на «Наутилусе» в озере Лох-Пёс, связал свитер из шерсти Биг Фута или все же потрошишь пришельца? - Что-то тебя плоховато слышно… В общем, мне уже пора. Поговорим позже, то есть завтра днем, ладно? Не дожидаясь ответа сестры, Диб поспешил положить трубку. Ему было известно, что все телефоны и прочие средства коммуникации сотрудников базы прослушивались, а сболтнуть что-то лишнее было чревато самыми серьезными последствиями. Конечно, судя по шутливому тону Газ, она на самом деле не предполагала, что что-то из ее догадок является правдой. Вот бы удивилась, что Дибу таки удалось стать участником научной группы по исследованию пришельца – того самого, которого она никогда не воспринимала всерьез. Дибу хотелось бы многое рассказать сестре, но он должен был держать язык за зубами. Рабочая смена Диба обычно начиналась в одиннадцать вечера. Газ иногда звонила брату именно по вечерам, коротая время до возвращения с работы мужа – бывшего одноклассника Диба, Брайана. Диб не мог точно припомнить, когда же случился переломный момент, что они с сестрой сблизились до того уровня, что могли без взаимных оскорблений спокойно обсуждать события в жизни друг друга, вспоминать Шголу или делиться впечатлениями о тех или иных новостях. Может быть, когда Газ съехала из родительского дома в университетское общежитие и они почти перестали видеться? Или начала встречаться с Брайаном? Или когда ее картины стали пользоваться популярностью? В любом случае, Диб был рад, что братско-сестринские недоразумения остались в прошлом. Газ даже простила ему отсутствие на свадьбе, которую сыграла несколько месяцев назад. И вот именно сейчас ему бы очень хотелось поделиться с ней, чем он на самом деле занимается, рассказать всю специфику и нюансы, высказать сомнения. Но все, что он мог – передать привет Брайану и сообщить, что колено больше не болит. Вздохнув, что предстоит очередная процедура «запаковки в скафандр» - как Диб называл свой медицинский костюм и маску – он положил смартфон в ящик рабочего стола, взял планшет для записей и закрыл кабинет. Когда Диб появился в атриуме, на большом электронном табло было без пятнадцати одиннадцать. До начала смены он мог бы присоединиться к группе наблюдения, которая размещалась в отдельном техническом помещении - поглядеть под разными ракурсами, что делается в боксе. Но Дибу не хотелось. Не собирался он и проходить через ограничивающий турникет к рядам стульев, сидя в которых все желающие, у кого был соответствующий допуск, могли непосредственно наблюдать за ходом экспериментов, проводившихся внутри прозрачного бокса. Обычно в ночную смену таких желающих или не было вовсе, или приходила комиссия из нескольких человек, скорее проверить, как Диб исполняет свои обязанности, а не глядеть на утыканного разнообразными датчиками зеленокожего пришельца. По вопросам связанным с иркенцем светила науки собирали консилиумы в дневное время, предпочитая вести здоровый образ жизни, соблюдая режим дня. Поэтому и важные этапы опытов проводила, как правило, первая и, за редкими исключениями, вторая смена. Дибу в основном оставались контрольные или повторные (на состояние) заборы биоматериала и мониторинг. Он продолжал прогуливаться по залу, пока его предшественник не вышел за периметр зоны для исследователей. Тогда Диб подошел к контрольному сканеру, продемонстрировал радужку глаза и отпечаток пальца, и когда светодиод пропускника загорелся разрешающим зеленым цветом, вошел в стерилизационную. Там Диб выбрал нужный инструмент, надел перчатки и защитные очки, и, пройдя через узенький коридорчик, освещенный бактерицидными лампами, очутился у шлюза бокса. Набрав код доступа и успешно пройдя последний биосканер, Диб сделал было несколько шагов вперед когда открылись двери. Но, увидев то, ЧТО лежало на операционном столе, невольно отпрянул назад. Это был Зим, и в то же время… Те части тела, которые выглядывали из-под простыни, были полностью лишены кожи: руки, ноги и голова. Даже когда в борьбе графини-дезинсектора с Вошиной Маткой Зим оказался пригодным для использования в качестве ксенобиологического оружия, он не выглядел столь плачевно. Переборов приступ тошноты и подойдя ближе, Диб заметил, что глубина срезов была разная, но поскольку повреждениям подверглась столь значительная площадь эпителиальной ткани, процессы регенерации находились только в начальной стадии. Свежие глубокие раны, оставленные предшественником Диба, кровоточили, несмотря на то, что их, согласно протоколу исследований, обработали всеми возможными специальными антикоагулянтами, разработанными на основе ранее изученных представителей неземной биологической организации. Зим не был первым и последним пришельцем, над которым в этом лабораторном комплексе проводили подобные опыты. Рот ему все же заклеили. А что под простыней? Диб в очередной раз едва смог совладать с рвотным позывом, когда обнаружил, что некоторые участки содранной кожи на груди пришельца были обработаны термически, некоторые – заморожены. На одном участке тела научный сотрудник из второй смены перестарался и до кости прожег мышцу. К счастью, система вентиляции помещения работала исправно, и Диб, забывший на мгновение как дышать, смог сделать поверхностный вдох. Несмотря на тяжелые повреждения, мониторы состояния пришельца показывали почти все параметры в пределах норм, замеренных еще до начала суто экспериментального блока исследований. Однако температура тела была повышена, а анализ крови показывал дефицит иммунитета. Наклонившись и заглянув под стол, Диб заметил, что на паке постоянно возникали и гасли световые сигналы – похоже, устройство активно стимулировало организм на самовосстановление. Диб проверил код, считываемый из пака регистратором сигналов, и отметил, что их интенсивность и частота изменились по сравнению со вчерашними показателями. Зим, как и раньше, лежал на спине, привязанный за руки, голову, шею и корпус, и глядел в потолок. Его взгляд по-прежнему был стеклянным, только антенны, утратив былую упругость и вертлявость, вяло свисали по обе стороны головы, выдавая общее состояние пришельца – ему очень плохо. Заданием Диба на сегодня было закончить снятие кожи с живота и обработать поврежденные конечности препаратами под кодовыми номерами согласно перечню. Он долго настраивал инструментарий, делал записи в журнале, сверялся с предыдущими показателями – в попытках оттянуть время, чтобы собраться с духом, но не получалось. Почему нужно делать все и сразу? Неужели нельзя заняться каким-то одним участком тела? Если известно, что болевой порог и толерантность к воздействию травматических факторов у иркенца высокие, неужели это дает зеленый свет на то, чтобы так спешить? Раньше за неделю над Зимом не издевались так, как за последние сутки. Все опыты ведь проводятся без анестезии! Доставая пакет препаратов, находившийся на нижней полке минихолодильника, встроенного в стенные коммуникации рядом с операционным столом, Диб невольно зацепил плечо Зима, и тот, несмотря на то, что был крепко зафиксирован, умудрился ощутимо дернуться. Именно этот импульс стал последней каплей. Диб почувствовал, что пульсация в висках, появившаяся при входе в бокс, превращается в гулкий набат, а в глазах потемнело настолько, что он был вынужден опереться на край стола, чтобы не потерять сознание. Его тонометр-напульсник – один из индикаторов здоровья обслуживающего персонала - загорелся красным, и механический голос из коммуникатора потребовал у Диба немедленно выйти из бокса и обратиться в медицинское отделение для персонала. Не успел он пройти через «гармошку» предбанника и стерилизационную, как ему навстречу вышли люди из службы безопасности и вежливо справившись, сможет ли он дойти сам, конвоем сопроводили до медчасти. Дежурная медсестра заставила Диба пройти внеплановое обследование, затем он получил таблетки от давления и тахикардии, а на его попытку через полчаса встать с кушетки, чтобы вернуться к работе в боксе несколькими этажами ниже, медсестра сообщила: ей было сказано дать Дибу отдохнуть. Он пытался было спорить, но девушка вколола ему шприцом-пистолетом что-то… что Диб мгновенно расслабился и его сознание почти отключилось. Он продолжал видеть медсестру, которая делала какие-то записи в журнале регистрации, навесной белый потолок с решетками вентиляции, свою одежду, аккуратно сложенную на тумбочке у кушетки, чуть дальше - выключенный аппарат искусственной вентиляции легких, столик с дефибриллятором… Все такое чистое, стерильное, красивое своим минимализмом, строгостью и простотой. Но постепенно почти спартанская обстановка медкабинета вытиснилась воспоминаниями о грязных и некрасивых вещах, том, что он сегодня увидел на своем рабочем месте: изможденный полутруп. Когда Диб в состоянии гипертонического криза выходил из бокса, он понял, насколько был не прав все это время. Зим - НЕ объект для исследований. Все, что с иркенцем делают - это бесчеловечно, не важно, что иркенец сделал в прошлом или планировал сделать в будущем. Будто в подтверждение этих мыслей Зим приподнял голову, его антенны выпрямились, хотя по-прежнему оставались сильно загнутыми назад, а в глазах, с которых резко сошла прежняя поволока безразличия и отчужденности, можно было прочитать… просьбу. Конечно, иркенец не произнес ни слова – даже если бы захотел, он не смог бы этого сделать, так как ему заклеили рот и, возможно, уже удалили язык, раз уж он не собирался устанавливать с людьми вербальный контакт. Но никаких слов не нужно было, чтобы понять: Зим в отчаянии… Когда уши Диба заложило от воплей и стонов гигантских клеток агонизирующей плоти, разбросанной кусками по всей лаборатории, а лаборанты-акулы пытались их собрать в мешок для подарков Санты, улыбчивая медсестра разбудила Диба и сообщила, что его вызывают к начальству. Он принял еще одну таблетку, регулирующую сердцебиение, затем зашел в свой кабинет, где быстро переоделся в деловой костюм, и поспешил на прием к координатору проекта. Раньше Диб видел его всего дважды – на финальном собеседовании при приеме на работу и на одном из общих собраний сотрудников. Пожилой мужчина военной выправки с аккуратно подстриженной седой бородкой пригласил Диба присесть в одно из кресел его кабинета на минус первом этаже комплекса, драпированных бархатом кроваво-красного оттенка. По сравнению с остальной обезличенной мебелью пастельных тонов, яркий пронзительный цвет этих кресел наводил на неприятные ассоциации с чем-то насильственным и агрессивным. Дибу даже показалось, что он когда-то уже видел точно такие же кресла, но сейчас предпочел не отвлекаться на интерьер, а сосредоточиться на серьезном разговоре с генералом Кирби. То, что разговор предстоял серьезный, сомневаться не приходилось: обычно все указания Дибу поступали от начальника смены и в основном через коммуникатор-серьгу. Тем не менее, генерал, похоже, не спешил предъявлять подчиненному те или иные обвинения. Несмотря на то, что на дворе стояла глухая ночь, начальник выглядел выспавшимся и подтянутым, а его начищенные до блеска туфли свидетельствовали о том, что он приветствует строгую дисциплину. Однако через минуту генерал удивил Диба тем, что включил вытяжку и поделился сигаретой, хотя во всех помещениях комплекса курить было строжайше запрещено. Затем, затянувшись сам, неторопливо активировал стол, вызвав на его функциональной поверхности трехмерное изображение Зима. Точнее - объекта 354604БС. Кирби сел за стол напротив Диба. - Как вы себя чувствуете, мистер Мембранер? - Кх… - Диб не собирался откашливаться, но это получилось непроизвольно. – Уже лучше. Спасибо, сэр. - Готовы вернуться к своим обязанностям? – радужно улыбнулся Кирби, однако тон разговора по-прежнему оставался нейтральным, если не сказать прохладным. Диб понимал, что отвечать нужно однозначно. - Так точно, сэр. - Вот и славно… А знаете, мистер Мембранер, вы мне нравитесь, - словно продолжая какую-то свою мысль произнес Кирби. – Вы молоды, амбитны, трудолюбивы, обладаете солидным багажом знаний в самых разных областях прикладной науки. Мы… давно наблюдали за вами. - Вот как… сэр? – Диб не нашелся, что и ответить. Кирби просто кивнул, немного приглушив свет, и через интерактивное меню вызвал проекции последних отчетов Диба, а также еще какие-то документы и видеофайлы, «свернув» их в режиме ожидания просмотра. - Дело не только в вашем отце, хотя, разумеется, на его фоне заметить вас было проще. Вы, как это говорится, кость в горле… Нет, нет, не поймите превратно, это был комплимент. - Я… - Диб и вовсе смутился, не зная, чего ожидать дальше. - Вы обращали на себя внимание международных спецслужб еще со старших классов школы, а в младших – уже сотрудничали с НАСА и организациями, занимающимися изучением паранормальных явлений, в том числе ксеноморфных организмов, верно? – генерал прищурился, внимательно наблюдая за реакцией Диба. - И ваши методы «изучения» этих явлений не всегда были законными. Отпираться было бы бесполезно, ведь голограмма демонстрировала видеозаписи разных периодов жизни Диба, в том числе: проникновение в главный офис корпорации «Сосисочный киоск», директора которого спустя день обнаружили заспиртованным в прозрачном контейнере для сбора пожертвований; полеты в открытый космос на незарегистрированных летательных аппаратах неизвестного происхождения; преследование людей и нанесение им телесных повреждений в попытках доказать неземное происхождение; проникновение на правительственные военные объекты; порча чужого личного и городского имущества, в том числе участие во взрыве городского отстойника и близлежащих кварталов и прочие дела Диба, связанные с нарушением закона. - Но я… Однако генерал снова его перебил. Он сухо улыбался. - Учитывая факты вашего сомнительного прошлого, не ставшие, впрочем, достоянием общественности, не кажется ли удивительным, что вам все же удалось заполучить работу всей вашей жизни, а не отправиться после изнурительных, уж поверьте мне, допросов в исправительное заведение? Конечно, имя и связи вашего отца не позволили бы этого допустить, однако решающим фактором послужило то, что нам было интересно за вами наблюдать. Диб затушил сигарету, так как она начала уже обжигать ему пальцы, и посмотрел в упор на генерала, приостановившего проектор. - Значит, вы знаете и о Зиме? - Ну разумеется, - начальник что-то записывал в блокнот и на Диба больше не смотрел. – И, учитывая тот факт, что вы столько лет старались рассекретить его существование для общественности, мы не могли должным образом не отблагодарить вас. - Почему же вы не взяли его раньше? – удивился и одновременно расстроился Диб. - Возможно, ожидали массового вторжения, изучали поведенческие реакции, технологии… Впрочем, вам до наших мотивов не должно быть дела. Ваша работа теперь – заниматься тем, чем вы всегда мечтали заниматься, и не размышлять о том, насколько целесообразны те или иные эксперименты. Впрочем, - добавил Кирби, вытягивая из портсигара очередную сигарету, - скоро вас переведут на другой объект. - Но что в таком случае будет с… Генерал лениво пожал плечами, подкуривая сигарету обычными спичками. - Его скоро выведут из опыта... Можете считать, что защитники природы и активисты везде находят свои лазейки, или что Президент по своим причинам настаивает на скорейшем закрытии программы. Диб почувствовал, что дышать стало совершенно нечем, хотя генерал не выключал вытяжку. - А на самом деле?.. Вы ведь знаете, что он разумное существо, умеет разговаривать, а его пак в рабочем состоянии можно использовать для разработки земных инноваций в области высоких технологий и вооружения… Этот пришелец может быть полезен живым. - Уважаемый Диб Мембранер, вы, похоже, до сих пор не поняли, зачем вас сюда вызвали? Начальник снова включил проектор и Диб увидел следующие кадры: где он застыл в неуверенности, резать или нет; где он вместо десяти уколов, запланированных расписанием, делает всего один; где он посылает запросы на уменьшение доз того-то и того-то. И еще - крупный план лица Диба, и даже сквозь защитную маску ясно видно, что он смотрит на иркенца… с сожалением. - Я уволен? Координатор проекта изумленно приподнял брови. - Мы должны быть уверены в благонадежности наших сотрудников и их адекватном отношении к работе – вот все, что я хотел сказать, вызвав вас для незатейливой беседы… А теперь идите. И помните о том, что теперь вы, мистер Мембранер, официально работаете в интересах человечества, открывая для развития технических наук и медицины огромные перспективы. Ваш труд признают и будут ценить ведущие ума планеты, и никакие факторы, будь то здоровье или что еще, не должны повлиять на тот выбор, который вы уже давно сделали. С этими словами генерал резко встал с места и, дойдя до двери, собственноручно открыл ее, на прощание пожав Дибу руку. Рука координатора проекта была сухой и твердой, рукопожатие крепким, в то время как влажная кожа руки Диба не позволила ему должным образом ответить на пожатие. Выйдя за пределы кабинета Кирби, Дибу пришлось взять всю свою волю в кулак и не дать ходу эмоциям, понимая, что вездесущие камеры внимательно за ним следят. Проверку на профпригодность Диб успешно провалил, продемонстрировав все свое непрофессиональное личное отношение к делу. Если бы он сумел не прореагировать на известие о скором умерщвлении Зима, возможно, Кирби пересмотрел бы свои подозрения о неблагонадежности Диба. Теперь же, если Диб допустит ошибку, его обвинят в саботаже и, возможно, отдадут под трибунал. В его отношении речь, возможно, идет как раз о том, что через него хотят насолить карьере отца. «Империя Мембранера» - монополист во многих областях современной науки и техники, ее влияние на экономику мира колоссально. Спровоцировав Диба на отказ осуществлять приказы, а, значит, на нарушение присяги верности правительственной организации, это может стать предлогом к тому, чтобы поставить отца, а, следовательно, и его бизнес в крайне неприятное положение. В итоге, сейчас все сводится к тому, сможет ли Диб в действительности убить Зима? Этот же вопрос он продолжал задавать себе снова и снова, вернувшись в свой кабинет переодеться в рабочую одежду и по дороге в бокс. И ответил утвердительно, как только зашел в него. С экспериментальной частью, запланированной на сегодня, уже справился один из уполномоченных лаборантов – закончил с тотальным забором кожи и так называемой «обработкой» ран. Стол и прочие поверхности младший медицинский персонал еще не успел убрать и обработать, и взору Диба предстала следующая картина: на столе находился не Зим, а какое-то существо из фильмов ужасов, и все вокруг было забрызгано иркенской кровью, так что даже присесть на табуретку не заляпав медицинскую униформу было бы проблематично. А Дибу, чтобы вести мониторинг за состоянием пришельца, как раз неплохо было бы присесть. До окончания его смены оставалось еще несколько часов. Диб решил, что справится. В конце концов, когда он стремился попасть в исследовательскую группу, он знал, на что идет, и даже вполне серьезно полагал, что такая работа будет ему в радость. Впрочем, теперь Диб не был уверен даже в том, был ли он счастлив от самого факта поимки властями несостоявшегося иркенского завоевателя. Он ожидал… неизвестно чего, но точно чего-то другого. В это время на мониторе, на котором отображались показатели обмена веществ Зима, заморгал функциональный значок-иконка, призывающий провести плановый забор крови. Эта процедура, с одной стороны, казалась Дибу теперь более простой, чем раньше, так как ввиду отсутствия у иркенца кожи или же ее протоструктуры все вены в буквальном смысле находились на поверхности. С другой… Показатели иммунитета еще ухудшились. Очевидно, пак не справлялся со столь обширными поражениями, даже учитывая стерильность бокса, а штаммы патогенной микрофлоры, которую Зиму вводили ранее в больших количествах, все же медленно, но верно стали влиять на организм инопланетянина. Не даром он как-то раз упомянул, что человеческие микробы могут вызывать аллергию или оказывать даже более вредоносное воздействие, если организм не адаптирован. Пак – мощная система защиты, но теперь Диб воочию убедился, что даже интегрированное с биологическим телом на высшем уровне мультифункциональное кибернетическое устройство не способно в два счета восстановить серьезные повреждения органики. Когда Диб набирал биологическую жидкость Зима, он сильно измазал перчатки сукровицей, в связи с чем был вынужден на несколько минут покинуть бокс, чтобы их поменять. Возвращаться назад ему очень не хотелось, но, скрепя сердце, пришлось – Диб понимал, что другого выбора у него нет. Время до окончания смены тянулось мучительно медленно. Каждая секунда отбивалась в его сознании перемигиванием диодов пака, пульсацией оголенных вен и непроизвольным подрагиванием мышц пришельца. Диб старался не смотреть на его изуродованное лицо, с которого сняли скальп. Наблюдать за кабелями, тянущимися от пака куда-то в пол, было куда проще. Кроме того он изучал графики состояния, высчитывал динамику восстановления метаболических процессов в поверхностно-кожной зоне, выводил группы сравнения по разным параметрам и высчитывал для них критерий Стьюдента – все что угодно, только не смотреть и не думать о том, что для Зима скоро все кончится. В данных обстоятельствах, впрочем, это было бы даже… хорошо? Что они еще успеют сделать? Какой вариант изберут? Используют гильотину или просто отключат пак? Подождут, пока восстановится кожа, чтобы в последствии отдать таксидермисту или сразу отправят в патанатомку? И… какова будет роль Диба в этом процессе? - Бл…ть, - не выдержав все нарастающего нервного напряжения, он выругался вслух. Не думать об участи иркенца, глядя на все эти мониторы состояния и его изуродованное тело – все равно, что не думать о белой обезьяне. В таких условиях отвлечься на что-то другое невозможно. Похоже, действительно - если о чем-то сильно мечтаешь, оно может сбыться, но тогда следует быть готовым к последствиям. Конечно, холодная война с начальством аж ни разу не представлялась Дибу в его грезах о счастливом будущем, насыщенном работой на поприще изучения паранормальных явлений. Но, возможно, он не отрицал возможность появления в своей жизни нового антагониста, который займет нишу неприятеля, после того как Зим рано или поздно будет уничтожен. Иначе было бы скучно. А в целом все случилось именно так, как он с детства и мечтал: не только отец и Газ признали его способности, но и правительство; бывшие одноклассники и учителя стали относиться к нему с уважением после того, как он в старших классах спонсировал закупку мебели и оборудования для Шголы за первый серьезный гонорар от НАСА; у него не возникало вопросов относительно того, с кем провести ночь – девушки считали его симпатичным и нежадным, к тому же известная фамилия часто играла на руку его популярности среди лиц противоположного пола. В плюс к этому теперь сбылась главная мечта: он на официальных началах познавал все прелести жизни исследователя паранормального. - Значит, ты счастлив, Диб? Казалось, вопрос давно назревал и наконец прозвучал в его голове, но Диб невольно оглянулся вокруг, будто ожидая подвоха – что об этом его спрашивает кто-то другой. Но тот, кто должен был бы это спросить, либо не желал, либо был не в состоянии произносить простые человеческие слова, поэтому Диб посчитал, что ему просто почудилось. Что касается ответа на этот вопрос… Вдруг неожиданно просигналил таймер, извещающий о том, что рабочая смена закончена. Диб непроизвольно вздохнул и поспешил в третий раз за сегодняшнюю ночь покинуть бокс, расписавшись в журнале регистрации и даже не поприветствовав сменщицу. Едва не расстегиваясь на ходу, он, пройдя все процедуры асептического контроля, поспешил в свой кабинет. Переодевшись в гражданское, Диб схватил пропуск и барсетку с личными вещами и поспешил к лифту, ведущему на поверхность. К стоянке он добежал за минуту и, смирно проехав через все блокпосты, ударил по газам, едва только выехал на пыльное шоссе. Дибу нужна была разрядка, а что могло его лучше успокоить в данный момент, чем быстрая езда по пустыне? 80… 100… 150 миль в час. Эта дорога считалась заброшенной и закрытой, обычным гражданам въезд сюда был запрещен. Это означало, что можно ехать, не опасаясь в кого-нибудь врезаться – помимо военных, большинство научных сотрудников жили в казарме при комплексе, так было удобней, поскольку дорога до ближайшего населенного пункта занимала два с половиной часа, а тех, кто работал в первую и вторую смену, могли вызвать на рабочее место круглосуточно. На Диба это правило не распространялось, и он, в ущерб сну, каждый день тратил время на дорогу от коттеджа, комнату в котором снимал, к базе. Солнце уже давно встало над горизонтом и теперь слепило Дибу глаза, так что он был вынужден одеть солнцезащитные очки. Душный воздух, пыль, тряска на незаасфальтированных участках дороги, дым от пятой за последние пол часа сигареты… С каждой новой милей то, что происходило и продолжает происходить в подземном лабораторном комплексе, отдалялось, начиная казаться призрачным и эфемерным, ночным кошмаром. Впереди Диба ожидает прохладный душ, возможно, нежные и заботливые руки Греты – соседки с верхнего этажа. Она одевается как пацанка, но у нее яркие зеленые глаза, красивая полная грудь и она прекрасно готовит мясо. Может, позвонить ей? Диб, достав было из кармана смартфон, еще раз обдумав наклевывавшиеся планы на день, положил его на бардачок. Не хочет он сейчас никакого мяса – ни вареного, ни тушеного, а тем более – жаренного, с запекшейся темно-зеленой корочкой и горько-сладким насыщенным запахом, который быстро выводит система вентиляции. Не хочет трогать ни чье тело, ни чью кожу… ни чью грудь, шершавую от рубцевания и липкую от сукровицы. Ничего не хочет. - Неужели ты не счастлив, Диб? О да, и снова чудесный вопрос, который никак не идет из головы. Диб резко крутанул руль и выехал на обочину. Почему-то сработала подушка безопасности и салон седана у места водителя враз заполнился белым мягким шаром. Затолкав подушку обратно и освободившись, Диб вылез из машины немного отдышаться. С непривычки столько курить явно не стоило, учитывая проблемы с давлением еще несколько часов назад. Побродив по окрестности несколько минут и не найдя чем заняться, Диб полез в бардачок машины в поисках бутылки с водой. Вместо нее он нащупал пистолет. Конечно, ни размерами, ни даже внешним видом запасная зажигалка не напоминала настоящее оружие, однако, вытащив «пистолет» из ящика и, прицеливаясь в один из больших булыжников, валявшихся на обочине, Дибу пришла на ум идея. Допустим он, пронеся пистолет на подземную базу в подошве ботинка, возьмет в заложники научного сотрудника из второй смены, и, угрожая его жизни, выпустит из бокса Зима. Сперва благодаря тому, что Диб заранее отключил сигнализацию и камеры наблюдения, они прорвутся в атриум и, пока не заблокированы лифты, успеют подняться на поверхность. Зим сотрет охраннику память, и они с Дибом благополучно покинут пустыню на машине, заранее проапгрейденной альтернативным ракетным двигателем, и… Вот только при всем желании и заблаговременной подготовке Диб не сможет пронести оружие дальше второго блокпоста, где установлены передовые сканирующие устройства, а если попытается взять кого-нибудь в заложники, военные без раздумий станут вести огонь на поражение, даже если это будет нести угрозу жизни невинным людям. На боксе стоит такая система защиты, преодолеть которую за считанные секунды не помогли бы и иркенские технологии, а даже при наносекундном изменении параметров системы все этажи комплекса автоматически заблокируются. Если проверка обнаружит несанкционированный доступ, - выпустят усыпляющий газ. Будь даже у Диба сообщники в системе наблюдения или охраны, они не смогли бы ему помочь ввиду дополнительной защиты комплекса независимым искусственным интеллектом, коды доступа к которому находятся у Президента и еще нескольких руководителей из ФБР, которые вообще не бывают на этом военном объекте. Из всего этого следует, что вывести иркенца из комплекса не представляется возможным, даже если удастся быстро восстановить функциональность лазеров и прочих полезных устройств его пака. Но даже если бы Диб днями не спал и готовил побег несколько месяцев, обнаружив скрытые недостатки в системе защиты, к примеру, уничтожив все кроме одного кислородные баллоны и заставив искусственный интеллект без предупреждения пустить газ по всему комплексу, заблокировав при этом внешнее оповещение, а еще планеты стали бы каким-то таким образом, что ему повезло - все равно никакого «они» не может быть в принципе. Выполнить эту затею нереально. И смешно надеяться на то, что что-то может получиться. - Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха! - Диб больше не мог сдерживаться, настолько ему стало весело от осознания того, что даже если бы он в самый первый день пребывания в боксе попытался что-то сделать для Зима, у него бы офигенительно НИЧЕГО бы не получилось, разве что попасть под трибунал либо сразу получить пулю в лоб. А теперь и подавно… Дибу остается наряду с другими учеными наблюдать, регистрировать и принимать непосредственное участие. Способствовать тому, о чем он когда-то сильно мечтал. - Так ты счастлив, человеко-Диб?.. Счастлив?.. Счастлив?.. Счастлив?.. Дибу казалось, что голос Зима зарождается где-то в его голове и эхом отражается отовсюду сразу – от его изношенных кроссовок и небольшого оазиса суккулентов в отдалении, от застывших в безветренную погоду клубков перекати-поля и ящерицы, прятавшейся от палящего солнца в трещине запекшейся глины. От открытой передней дверцы машины, ярким алым пятном нарушающей картину общего ландшафта светлых тонов и всего этого бескрайнего сухого песка. От осознания нелепости собственных суждений и чувств, от настырного внутреннего голоса, словно приобретшего физическое воплощение и волной зеленого пластилина, расплавившегося на жаре, обтекающего разум Диба. От всего этого становилось еще веселей. - Слышишь Зим, твою мать, как я охренительно счастлив? - Диб задрал голову вверх и продолжал смеяться и кричать всякую ерунду на безоблачное небо до тех пор, пока у него не потемнело в глазах.