***
— Аутч, – что ж, оказывается, резкие движения тоже волновали змейку, хотя в таких случаях она ограничивалась единичным ударом о внутренние стенки черепа. Обхватив свою многострадальную голову и бормоча под нос много всяких нехороших слов о том, как все вокруг черствы и совершенно равнодушны к его состоянию, юный ниндзя, наконец, побрел навстречу своей мечте, мучительно вздыхая и предпочитая игнорировать подколы Рафаэля, когда поравнялся с кухней. Невольно его щеки потемнели от румянца, он знал, что на кухне есть и сенсей, хотя и прошел, даже не взглянув на присутствующих. В ванной он первым делом открыл кран и напился прямо оттуда, шумно и жадно глотая холодные потоки водопроводной воды. Насытившись, он еще с полминуты таращился в зеркало, постепенно осознавая и узнавая в сером помятом существе себя. Нет, правда, кожа у него явно побледнела, под глазами, с ума сойти, мешки, а глаза будто неживые, как у рыбы. "И они еще мне не верят!" – возмутился он, вспомнив, что ему наговорил лидер, не поверивший в его болезнь. Вообще, чего ради его подняли с постели с утра пораньше? Тренировки так рано быть не должно, это выходной день, он мог бы еще отдыхать и отдыхать! – Эгоисты! – он сердито нахмурился и вновь включил воду, теперь горячую, и мы ожесточением принялся умываться, растирая кожу на лице. Ему совсем не нравилось то, как он выглядит. – Эгоисты! Вообще говоря, можно даже и душ принять! И пусть эти редиски его ждут.***
И все же, душ не изменил его настроения, на кухню младший пришел все такой же агрессивно-набычившийся, будто весь мир старается его пнуть, а он не намерен ему позволить это сделать. Гордо подняв нос он молча прошел мимо давящего лыбу Рафаэля и даже не посмотрел на сурово сдвинувшего брови Лео.Так и так, меня обидели, больного подняли с постели, никакое утро не доброе! Просто отвратительное утро! И где это Дон в таком случае панцирь просиживает? Удивительно, но о вчерашнем вечере он начал припоминать только сейчас. И то, весьма скудно. Он, вроде бы тут сроил вчера вечеринку в честь возвращения Моны, но это было словно вечность спустя. И никак не мог припомнить, когда она закончилась, в любом случае, он чувствовал себя несправедливо угнетенным, когда погрузился в мрачные мысли о том, что вот Донни, видите ли, дали поспать, а он чем хуже? Чем провинился, что его разбудили, ого, в шесть утра? И где Мона? У него так затряслись руки, когда он взял сахарницу, чтобы, как обычно, вбухать в свой чай пять ложек сахара, что песок рассыпался вокруг чашки, ему показалось, будто оглушительным грохотом. Сзади раздалось обидное глухое хихиканье на два голоса, и, он сам не понял, почему, но это его так разозлило, что он развернулся к братьям с несчастной сахарницей в одной руке и прыгающей ложкой в другой. Из наклоненной тары на пол также посыпался сахарный песок, а смех принял откровенно издевательские ноты, сердя черепашку еще сильнее. Эти двое явно знали, в чем дело и теперь наслаждались своим знаниям и тем, как Микеланджело реагировал на все. — Ну да, ну да, очень смешно, прямо хоть сейчас на панцире кататься буду! Прекращайте! - он обвиняюще выставил в сторону обидчиков ходящую ходуном чайную ложечку и скрипнул зубами, заметив, как она скачет в его руке. Ребята, впрочем, только еще больше веселились, с видимым удовольствием наблюдая за беспомощно кипятящимся братцем, и не спешили смущаться. – В чем дело? Вообще, болею, почему вы меня подняли вообще? Хватит ржать! – сегодня он, определенно, был каким-то слишком нервным, как и колотящаяся о черепную коробку змея боли в его голове. Смех старших братьев расстраивал и злил его, потому, что казалось очевидным то, что те над ним потешались, зная что-то, чего не знал или не помнил он. Может, вчера на вечеринке он крупно опозорился? Да ну нет, их же не было тогда! Или им Дон рассказал? Или Мона? Ну почему они такие противные? Ему ужасно захотелось разбить кружку об пол, и только мысль о том, что змея в его голове впадет в истерику от звука ее падения, остановила деструктивные мстительные порывы. — Прекращайте, серьёзно, а то.. — А то что, опять выхлестаешь все мое пиво? – Раф опять обидно засмеялся, толкнув Лео под бок локтем, заставляя Майка покраснеть. Кажется, все стало понятно – братья знают, что он брал их алкоголь и теперь, видимо, наслаждаются тем, как ему плохо (стоп, так ему от этого плохо? ну и гадость, фу) и, скорее всего, уже знают, какое наказание ему устроит Сплинтер. Вообще, это же несправедливо, мастер ему сам разрешил! — Я, - он сжал кулаки, твердо вознамерившись сдать Донателло с потрохами вместе с Моной Лизой в придачу. А то чего это он один, да один? Пусть тоже страдают! В конце концов, пили-то все вместе. — Сын мой, - от жалкой попытки реабилитироваться в глазах братьев, сдав своих собутыльников, Микеланджело спас показавшийся в проеме двери на кухню мастер. Двое других братьев с интересом (тоже мне!) притихли и затаили дыхания, ожидая вердикта отца, ну а Майки хмуро замолчал, готовясь принять свою участь с честью настоящего воина. — Будь так добр, наведи порядок в гостиной, - мягко проговорил сенсей после внушительной паузы и, топорща усы в улыбке, прошел к холодильнику, оттесняя зайцем метнувшегося в сторону младшего. — Хорошо, сенсей, - пробормотал он, выходя в гостиную и бросая угрюмый взгляд на беззвучно потешающихся старших. И откуда только такое единодушие!***
Уже орудуя метлой и с красной лицом собирая бутылки по всей комнате он начал припоминать подробности вечера, одновременно с этим его голова прояснялась, а вещи,ч то приходилось убирать на места, помогали восстанавливать в памяти те или иные эпизоды вчерашнего праздника. И чем больше он вспоминал, тем больше сжимался в смущении и чувстве вины – они так громко слушали музыку, сенсей наверняка не мог уснуть. А эти бутылки..а грязная посуда..как стыдно, как плохо! Понятно, что двое старших братьев, пропустивших веселье и наверняка в глубине души задетые этим, теперь там откровенно веселились. И все-таки, где же тогда Дон и Мона? Он оставил в такой неоднозначной обстановке. Наверное, еще спят. С одной стороны, обидно, что он убирается в одиночестве, с другой – если они помирились, им только чувства вины не хватало за то, что все прочие жители убежища наткнулись на остатки их празднества. Они ведь не знают, что мастер сам ему позволил, одобрил. Что ж поделать. Майк вздыхал и возвращался к уборке. Наконец, он прибрался в гостиной и с опозданием присоединился к своим на положенный в это время завтрак. Банальнейший завтрак давался ему с трудом –глаза вновь слипались, а ухмыляющаяся с утра пораньше парочка старших прекратили зубоскалить еще полчаса назад, теперь предавались обычной межличностной склоке, не обращая особого внимания на Донни, который таки поднялся. Микеланджело немного дулся на него за то, что ему пришлось вынести недавно, но был слишком сонным, чтобы это как-то особо бросалось в глаза. Ладно, теперь на тренировку, а потом еще вымыть посуду.. Чтоб он еще раз так себя подставлял, да ни за что. Он как раз едва ли не вывернул себе челюсть, зевая на выходе, как сзади его оклинули. Он обернулся, не вполне понимая, почему его задерживают. Свежий, как огурец, Донни, смущенно улыбнулся, сразу решаясь раскрыть рот: — Я... хотел извиниться перед тобой за то, что произошло накануне вечером, — все-таки приятно видеть, что, по всей видимости, не зря все вчера он устроил. Эти простые слова словно по волшебству убрали легкую обиду из души младшего и заставили его засиять улыбкой. Он уже почти оправился от похмелья, так что жизнь начинала возвращать краски. К тому же, это смотрелось забавно, то, как Дон сейчас смущенно извинялся, он не вполне понял, за что. — Мы... с Моной, ну, слегка перебрали, - наверное, все вышло просто отпадно, если у Донни такая реакция. Они же тогда поцеловались, не удивительно, что он стесняется. — И в какой-то степени забылись... в общем, прости, - и довольно откровенно, причем. — Да ладно, бро, с кем не бывает, - эту банальщину обычно всегда говорили в кино, когда речь заходила о пьяных выходках. Даже удивительно, что он первый в семье произносит эту фразу. Несмотря на то, что все пьяные выходки записали на его счет, Майк не злился на брата. В конце концов, он как раз и хотел, чтобы тому стало лучше, чтобы они с Моной помирились. Все ведь вышло, так? Черепаха не может сдержать ухмылки, когда тот касается его плеча и благодарит. О да, раз брат даже спасибо ему сказал, все определенно было просто отпад! Это отличная новость на самом деле. Их унылое, депрессивное состояние наконец, уйдет и перестанет давит на всех остальных. Пожалуй, он и впрямь переживет пару дней насмешек ради такого исключительного случая. ради счастья брата он и не такое готов пойти. — Договорились, могила, - он подмигнул и поддерживающе на секунду стиснул чужое запястье на своем плече. Дон направился, что удивительно, вовсе не в додзе, Майки оглянулся и увидел, что тот приблизился к Моне и о чем-то шушукается с ней. От него не ускользнула смена дистанции между этими двумя, но он, конечно же, не знал истинной причины ее. Он все ждал, когда ящерица поднимет на него взгляд, и он сможет поздороваться, но та почему-то прятала глаза и как будто его избегала. Микеланджело нахмурился, подозревая, а вдруг все на деле не так уж хорошо, как он решил по поведению брата? Из додзе выглянул Лео и поторопил их, так что Маки отвлекся на мгновение, а в следующее уже недоуменно палился вслед весело покидающих дом мутантов с раскрытым ртом. Заторможено пришло осознание, брови солись на переносице, — Эй! Дон! – от удивления он даже не кричал, а скорее вопрошал в пустоту, хлопая глазами. — Это подло, подло, брат! - черт, это же удар под дых, удар под дых! Расстраивало его теперь главным образом то, что мучения продолжатся – ему теперь еще и прикрывай этих двоих перед сенсеем. Дон ему должен, он ему очень сильно должен! А еще, он хотя бы мог встать пораньше!Конец