Trust I seek and I find in you Every day for us something new (с)
В «Бишоп Корп» мало поводов для сплетен, но все же иногда находятся интересные темы, которые передаются из отдела в отдел, и так до самого кабинета совета директоров. Администрация не поощряет болтовню, но и не запрещает ее – в сложившейся ситуации мало поводов для радостей, а людям, большую часть которых составляют талантливые ученые, запрещено покидать надежные стены зданий и появляться на улице. Подобный риск не оправдан! Когда он появляется в коридорах работа останавливается, вся ночная смена застывает, прислушиваясь к тяжелой походке. Иногда по его шагам можно узнать, как прошла карательная операция на юге\севере\западе Нью-Йорка. Но если хотите знать новости с востока, то этот парень тут не помощник, нужно ждать другого, не такого шумного и более рассудительного. «Говорят, что господин Бишоп лично разрабатывал для него все протезы…» Не врут. Хотя я бы предпочел, чтобы чертежами и сборкой занялся другой изобретатель, но о нем ничего не слышно уже больше десяти лет. Уверен, он бы на смех поднял этот титановый таз, что теперь стоит вместо моего правого колена, и громыхает при малейшей неполадке… «Говорят, что за повязкой у него прототип протеза со встроенным лазером…» Брехня. За повязкой у меня пустая глазница. Хотя от лазера я бы не отказался… «Говорят, он доводит всех навязанных ему напарников до истерики, чтобы специально работать в одиночку…» Так и есть. Никто из этих дворняг Бишопа не сравнится с теми тремя, что стояли со мной, плечом к плечу долгое время. Но их больше нет, остался только я. И эти пустующие места не стоит заполнять чужими людьми, надо просто подождать, когда исчезну я… «Говорят, он живет на кладбище в одном из старых склепов…» Бред. Я живу в здании полиции, и есть чем гордиться, на крыше у меня стоит вертолет. Когда-то пределом моих мечтаний был байк, теперь же у меня есть монстр с пропеллером и парой вертолетов. А мечтать я разучился… «Говорят, своих врагов он не просто убивает, а разделывает словно сумасшедший мясник…» Милосердие – не мой конек. «Говорят, его брат…» А вот тут лучше притормози. Неважно кого из них ты хочешь вспомнить – лучше заткнись, и начни работать. «Говорят, отправляясь в рейд, он каждый раз надеется…» …умереть. Когда-то в этом полицейском участке было два критерия громкости – шумно и слишком шумно, теперь же на всех 100 этажах не услышать и мышиного писка. И это при том, что последний уровень вполне обитаем. С тихим скрипом поднимется на верх кабина лифта, и раскроются створки – он выйдет наружу, чуть прихрамывая, и сбросит с себя тяжелые сумки. Повинуясь набранному коду оживет система видеонаблюдения за всеми уровнями, и замигают экраны компьютеров до этого находившиеся в спящем режимом. Пока они будут стабилизировать и обновлять картинку, молчаливый хозяин достанет из маленького холодильника бутылку с пивом и откроет его – эта будет лишь первая из многих за этот день. Сначала пиво, потом дешевый бренди. Если повезет он вырубиться до того, как боль в колене начнет разливаться волнами по всему телу, требуя обезболивающего. Но пока он не отрываясь смотрит на экраны – этажи здания в норме, пара камер на улице – в норме, банк в котором обитают Моны и Майка – в норме. Шестая камера – разбита. Седьмая камера – треснула. На десятой камере шоу – пара зомби доедают третьего. Или что они там делают? Пятнадцатая камера демонстрирует его самого с бокового ракурса – сгорбившийся мутант стоит посредине комнаты и сжимает в руках бутылку пива. На его старой, кожаной крутке не осталось пуговиц, лишь пара заклепок под горлом, а некоторые потёртости из дико модных превращаются в дико рваные. Вместо привычного пояса для сай, лента с патронами в несколько рядов. Он неподвижен, а изображение немного трясётся, но вот мутант поворачивает голову и смотри прямо в зрачок видеокамеры. На его морде застыла маска отчуждения, вместо ярко-красной банданы лишь повязка через правый глаз. Длинные шрамы следуют от макушки к шее, проходя через висок. Рафаэль мог бы стать кем угодно после катастрофы, которая выкосила добрую часть населения Нью-Йорка, на предпочел остаться самим собой, только в более мрачной комплектации. Пятнадцатая камере мигает зеленым огоньком, и первая не выдержав испытания этим холодным взглядом убийцы, меняет точку обзора. Мутант делает огромный глоток пива, и медленно проглатывает его, чувствуя как пенящийся напиток рушится вниз по пищеводу, оставляя после себя на языке горечь. Хорошо бы поесть чего-нибудь горячего, да где теперь в этом городе закажешь пиццу. Рафаэль подходит к экранам, подслеповато щурясь, и разглядывая как на десятом участке пируют трое мертвяков – он медленно поднимает руку, сгибая пальцы на манер пистолета. - Паф, - зомби вздрагивают, словно почувствовав, что за ними наблюдают, но потом вновь принимаются за свои нехитрые дела. Им повезло на этот раз, если Раф находился поблизости, нежить давно украсила бы своими внутренностями местный пейзаж, а так он пока взял их на заметку. На 100 этаже играет музыка, голоса певцов наполняют коридоры и заброшенные отделы, и здание словно оживает.So close no matter how far Couldn't be much more from the heart Forever trusting who we are…
Рафаэль стягивает с себя куртку, путаясь в рукавах – потертость на боку разъезжается, превращаясь в дыру. Мутант с сожалением вздыхает, откидывая от себя агонизирующую вещь, и рушиться в продавленное, огромное кресло, которое служит одновременно и постом наблюдения и кроватью, лениво снимая мощные наколенники со щитками, которые плотно обхватывают ноги.And nothing else matters…
- … nothing else matters, - вторит он хриплым, бесцветным голосом, больше напоминающим компьютерный симулятор и откидывает голову на спинку кресла, крепко зажмуриваясь до тех пор пока перед зрачком не поплывут темные пятна. Делает еще пару глотков из бутылки, осушая ее и замирает. Рафаэль знает, что открыв глаз, он окажется не один – теперь достаточно всего одной маленькой дозы алкоголя, чтобы начать бредить. К счастью (сожалению?) нервная система саеносца оказалась такой же непробиваемой, как и его упрямство, потребовалось больше пяти лет беспробудного пьянства, чтобы нанести ей урон. И жизнь разделилась на до и после…Never opened myself this way Life is ours, we live it our way
Он поднимается с кресла, и на ощупь находит холодильник открывая его - звякают бутылки, заполняющие все полки. Где-то в глубине агрегата, медленно и отважно, отдает богу душу кусок сыра. Раф открывает стеклянную тару, прикладывается к ней и только тогда оборачивается… в комнате никого, не считая невидимых участников группы Metallica. Со стороны кресла раздается шуршание и на подлокотник с трудом влезает небольшая черепашка, она внимательно осматривается и замирает, подтягивая голову ближе к воротнику карапакса. На панцире рептилии кусочками пластыря аккуратно прикрыты трещины, но в целом домашний питомец достаточно доволен жизнью, и даже слишком громкое соло на электрогитаре его не смущает. - And nothing else matters… хей, Ренуар, они ведь правы. Остальное не важно, - Рафаэль подхватывает на лапы питомца, тот собственно и не против, и рушиться обратно в кресло – которое, со скрипом и протестами, выдерживает такой порыв. Только пыль и разлетается во все стороны. На часах всего лишь три часа дня – Раф смотрит невидящим взглядом сквозь стену, впадая в анабиоз, и приканчивая упаковку бутылочного пива. В дозор он выйдет за полночь, пусть другие из отрядов Бишопа соблюдают осторожность и ищут гнезда зомби при свете дня. Так оно конечно безопаснее – проще убить спящего, нежели того, кто так же ведет за тобой охоту. Но, у одноглазого мутанта другое мнение на этот счет – он, как и раньше, выходит в свой рейд под покровом ночи, и идет на встречу врагу не прячась за развалинами домов. До сих пор ему везло – лапа бездумно проводят по ребристым шрамам на затылке – однако, с каждым разом становилось все сложнее контролировать свои суицидальные порывы. Как часто ему представлялась возможность просто стоять, раскинув в стороны руки и уронив оружие, и ждать когда в тело вонзятся острые клыки.Never cared for what they do Never cared for what they know But I know
Ему еще было ради чего жить – Рафаэль приподнимается в кресле, ровно садясь, подбирая ноги и рассматривая здание банка на третьем мониторе. Как давно он не заходил в гости к родне? Пару месяцев? Полгода? Боковым зрением он замечает движение в темном углу. - Проваливай, сегодня я не настроен общаться. Тень досадливо пожимает плечами, и чуть перемещается вперед, упорно привлекая к себе внимание - саеносец поджимает губы, и складывая лапы замком, упирается в них лбом. Стоило подумать о Майке и Моне, и нахальный гость тут как тут, укоризненно смотрит на него из своего убежища. Молчаливая дуэль может продолжать бесконечно, Раф буквально кожей ощущает на себе тяжелый взгляд темно-серых глаз. За прошедшие годы он мог забыть как улыбается его пропавший брат… или какой у него голос, но совершенно дурацкие вещи никак не могут выпасть из памяти. Например то, как Дон хмурился, размышляя над очередным проектом. Или его молчаливо-красноречивый взгляд - вроде ничего не сказал, а такое ощущение, что отчитал на год вперед. Рафаэль плотнее прижимается лбом к пальцам, морщась, словно от боли, а на самом деле сдерживая крик. За окнами, огороженными толстыми прутами арматуры, солнце начинает клониться к закату, а он до сих пор не поменял своего положения. Десятая камера мигает, и отключается. - Отлично! – он вскакивает с рыком, настолько громким, что задремавший рядом с бонсаем Ренуар, резко втягивает голову в панцирь. У хозяина опять приступ гнева? Черепашка наблюдает как мутант с проклятьями натягивает на себя порвавшуюся крутку и остальную амуницию, закидывает за спину оружие – крест накрест, как когда-то вкладывал катаны в держатели его старший брат, - ты доволен, я собираюсь к ним? - Рафаэль дрожащими лапами застегивает заклепки – те поддаются только с третьего раза. Мутант подхватывают две туго набитые сумки, тоже вешая их на плечи и чуть ли не вдавливает в стену панель вызова лифта. Створки дергаются, свет в кабине мигает, но механизм исправно работает. Ренуар осторожно выглядывает из своего убежища, глядя как за Рафаэлем закрываются двери, и не спеша переводит взгляд на темный, абсолютно пустой, угол. Там летает клочьями пыль, а с потолка свисает плотная паутина. Щелкает кнопка на музыкальном центре, останавливая заезженный диск с одной единственной песней, по этажу включается аварийное освещение, камеры переходят в ждущий режим. Когда-то в этом полицейском участке было предостаточно шума, теперь здесь властвует безумная тишина, настолько пронзительная, что пролети призрак – его услышат. Другое дело, что призраки тут тоже не живут. Только больные фантазии.All these words I don't just say And nothing else matters, yeah*
Выбирая для себя новый дом, Рафаэль подсознательно стремился быть ближе к брату, племянникам и…хм… Моне, чтобы в случае чего прийти к ним на выручку. Всего пара кварталов, которые более-менее не забаррикадированы и не разрушены, другое дело что на них можно встретить достаточное количество нежити, чтобы они «уговорили» тебя присоединиться к своей секте. Но, если в твоем арсенале пара стволов, холодный разум и твёрдая рука, то прогулка может быть даже приятной. Единственное, пожалуй, о чем сейчас жалел Раф, это невозможность носить солнечные очки – его обзор итак был сильно ограничен, а усугублять положение было куда как глупо. Особенно для того, кто находится на работе у Бишопа. Этот мужик был достаточно умен, чтобы придерживаться одного правила – пока ты работаешь на меня, получаешь хлеб. Умираешь – дотации пересыхают, и твои родственники тоже загибаются. Встретитесь на том свете – поорете друг на друга, выясняя чья это вина. Мутант поправил тяжелую черную сумку, в которой что-то громыхнуло железом – в этот раз специалисты из отдела технологий расстарались на славу, похоже у них подошел к концу очередной проект, и все ненужные детали были отданы в распоряжение двух маленьких изобретателей. По крайней мере у Рафаэля не возникало вопросов какой гостинец принести племянникам, хорошо, что не родились девочки. С куклами и розовыми шарфами нынче в Нью-Йорке проблема. Воин внезапно резко останавливается и кладет руку на автомат, почти любовно поглаживая его. Справа шорох, но такой звук издают и крысы когда роются в мусоре – Раф медленно разворачивается и оскаливается, даже если это не нежить, проверить все равно стоит, слишком уж близко он подошел уже к банку. Так и есть, всего лишь крыса. Он устало трет переносицу, в очередной раз убеждаясь, что стал необратимым параноиком и продолжает свой путь. Банк, так же как и полицейский участок, кажется неприступным, но Рафаэль прекрасно знает, что при санкционированном штурме может пасть любой бастион, поэтому здесь везде натыканы его собственные камеры, а вертолеты «Бишоп Корп» раз в день пролетают мимо – эту милость было трудно выпросить, саеносцу пришлось пообещать, что он станет следить на коллективных вылазках за новичками, и возвращать их обратно живыми, а не по частям. Он замирает на пороге, и несколько раз заносит кулак для того чтобы постучать внутрь – не лучше ли пнуть дверь ногой, тогда гулкий звук достигнет всех углов убежища, и ему не придется как в прошлый раз ждать добрых полчаса прежде чем откроют. - Раф? Ты в курсе который час? Так я тебе подскажу – 4. Утра. Руки в бока, растрепанные каштановые локоны и заспанные глаза – наверное, она легла спать лишь полчаса назад. И он стоит напротив, выглядит куда паршивее, после ночного рейда едва остаются живы, куда тут сохранить облик английского лорда. - Я не буду заходить. Принес тебе кое-какие медикаменты. Опытные образцы, решай сама что делать. И он развернётся и уйдет, чувствуя как со дна души вновь поднимется тягучая обида за самого себя. Чтобы он не говорил до и после, как бы не пытался абстрагироваться от всей ситуации, но признать все же приходиться – быть отвергнутым, и не единожды – паршиво. Но время уничтожает все на своем пути – глупцы те, что считают что оно лечит. Ничего подобного, это романтический бред, для тех кто еще верит в леприконов и горшочки с золотом у подножия радуги. Время выжигает и стирает все воспоминания, ровно как и его носителя, оно беспощадно – и именно за это Рафаэль ему благодарен. Раздвижные ворота с тяжелым, грузным скрипом начали отворяться, и Рафаэль сам ухватился за створки помогая открыть их – тут же из-за них раздались голоса на повышенном тоне, возня, и только сейчас мутант понял – он же так и не успел постучать, кто-то просто решил выйти наружу. Счастливая случайность… счастливая? Он нахмурился – время к семи вечера, скоро станет темнеть и из своих нор полезет нежить. Кому тут вправить мозг? Претенденты нашлись даже слишком быстро, Раф рванул на себя дверь, и его едва не сбили двое мальчишек, которые словно молодые коты под весенним солнцем сцепились не на жизнь, а на смерть. Даже если они что-то и говорили друг другу раньше, то теперь, занятые рукоприкладством, лишь бурно кряхтели и сопели. - Какого дьявола вы творите?? – рявкнул мутант, с каждым словом повышая голос, и поэтому от громогласного «творите» вороны с карканье сорвались с уцелевших вензелей, что все еще украшали первые этажи банка. Он буквально впихивает дерущихся племянников обратно в помещение и заходит сам, с грохотом, обсыпающим побелку с потолка, захлопывая дверь и задвигая засовы. Сани и Дани впрочем мало обращают на это внимание, но и Раф не собирается церемониться,- вконец от рук отбились, щенки, - с рыком констатирует он этот печальный факт, и выбирая нужный момент, вклинивается между двумя мальчишками. Огребает удар в бедро, подхватывает одного из поганцев на плечо, другого под мышку, и ощутимо встряхивает, не слушая протестующие вопли, едва не заваливается под тяжестью всего того груза, что обрушился на его плечи, - МАЙК! – громыхает старший брат – ну, где эта нянька безрукая? Он по крайней мере может успокоить детвору – Мона же как правило только бесполезно хлопает крыльями, как любая мамаша. Широким шагом он входит в то, что зовется в этом детском саду гостиной, натыкаясь прямо на хозяйку дома. Боковым зрением он замечает движение в правом углу. Сердце пропускает удар – глюки начали посещать его теперь дважды на дню? Он разжимает руки, и мальчишки рушатся на пол – успели сгруппироваться и спрыгнуть на ноги – молодцы? Нет – ваши проблемы, в их семье было пара неуклюжих тупиц, но даже они овладели искусством ниндзя. Время для воспитательных мер. - Мне плевать, где, и по какому поводу, вы собираетесь разбить друг другу рожи, - он черной тенью надвигается на племянников, попутно сбрасывая с себя тяжелую сумку с металлом, - только если это не открытый вход на улицу в вечерний час. Ваша мамаша, конечно, чересчур гиперзаботлива… - если не сказать помешана на безопасности. Шутка ли, пацанам десятый год, а она им разве что пинетки по утрам не одевает. Впрочем в воспитание на таком уровне, Рафаэль предпочитал не лезть. Он, так сказать, был не самый лучший пример для подражания и раздачи советов, - но еще раз увижу подобное, лично посажу обоих на цепь. Да где черт побери Микеланджело? У Рафа не так много времени на семейные обеды, у него простые функции – детям – техника, брату – арсенал, Моне – медикаменты. А, так вот же Майк, стоит совсем рядом – Рафаэль в упор смотрит в лицо Дону, равнодушно скользит взглядом по давно забытому лицо – нет, это всего лишь его глюк, выбрался на свет божий. Так сказать –впервые в цвете, раньше все предпочитал по углам ныкаться, да шуршать коробками от еды. Саеносец устало вздыхает, привычно потирая переносицу и идет мимо плода своей фантазии, надеясь, что тот сам рассеется в воздухе. Все же следовало разбавить свой пивной обед и настоящей едой. Он ставит вторую сумку на стол, в ней звяканьем отдаются ленты для автомата Майка, и раскрывает ее, доставая посеребренный чемоданчик с фирменной наклейкой «Бишоп Корп». В таком обычно хранятся вакцины и прочие лекарства, медики корпорации тщательно оберегают все образцы, и с явной неохотой отдают их мутанту. С другой стороны где они еще найдут безумца, который согласится притащить им на эксперименты еще совсем теплую слизь с тела зомби. Отчего в доме стало так пронзительно тихо? Рафаэль ежится, и привычно горбиться – может, ему только приснилось, что он вышел из своей башне и прошагал пару кварталов до банка? Обычно, лишь в его логове бывает такая звенящая тишина, но тогда он включает свой единственный диск и старается не сойти с ума. Не сойти с ума… ты все еще здесь? Он слишком тщательно и медленно ставит короб с лекарствами на столик, и спихивает на пол сумку с арсеналом и оружием на пол. Звук упавшего металла эхом отражается от потолков и стен, и Рафаэлю становится совсем уже неловко. Да, он не был в этом доме порядочное количество времени, и даже не интересовался новостями семьи. Телефон сломан, автоответчик давно перестал воспринимать сообщения, хотя звонящему может и кажется, что он наболтал какую-то информацию на ленту, все что услышит Раф, это треск и писк. Можно было бы починить аппарат, или заиметь новый, но откровенно говоря мутанта достали некоторые звонившие, которые требовали с него какие-то бумажные отчеты о расходах на амуницию и оружие. Списки, сколько патронов и где он оставил (целая обойма на собственном потолке – пытался прикончить паука - ну и как вам это понравится, господин счетовод?). Со временем конечно Бишоп сдался, и понял, что Рафа лучше не трогать на тему бумажных дел, ему хватило единственной папки в которой на виртуозном матерном вполне понятно было написано корявым подчерком, что дескать «патронов потрачено столько, потому что ваши неопытные сотрудники забоялись идти в стан к врагу, но гранату в логово бросить не забыли. Пришлось убегать и отстреливаться». Поэтому телефонный автомат служил частью интерьера, а в конце каждого месяца кто-то из бухгалтерии «Бишоп Корп» с руганью заполнял кипы бланков и отчетов, выписанных на имя Рафаэля. - Какие новости? – он смотрит на Мону, оставляя свой персональный глюк в слепой зоне, и стараясь не думать о нем, - не вижу Майка, он… хм… отдыхает? Проще, конечно, напрямую спросить – не откинулся ли братец, или не находиться в коматозном состоянии? Раф и тут умудрился оплошать, причем довольно крупно, зная насколько сильно иногда требуется для его младшего брата переливания крови, он ничем не может помочь. В спирте, что давно течет по венам саеносца, крови не обнаружено. * - здесь и ранее, Metallica – Nothing else matter