***
— Она все равно поедет в Шармбатон, — Ксай и чета Видэхой собрались на кухне вроде как на совет. Джеймс, опоенный умиротворяющим бальзамом, отсыпался в гостевой комнате. Сириус был отправлен ведьмой к Карли. — И неужели ты не вынесла из произошедшего никакого урока, а, Эмилин? — Ксай скептически разглядывала обожжённые ладони Кэндэла. — Ну, придурок, тебе-то что могу сказать? Грюм точно тебя за ноги подвесит. Считай, почти на месяц выбыл из оперативной группы. Опять сохранить пытался, да? — Кэндэл неопределённо пожал плечами, глядя в сторону. — Произошедшее должно научить меня внимательней следить за ней, — хмуро ответила Эмилин. — Да отправь ты её хоть на край света — это не поможет. Она не изменится. Этому, — Ксайомэра легонько стукнула Кэндэла кулаком по лбу, — уже тридцать семь скоро будет, а мозгов как не было, так и нет. Вот и мелкая такая же. — Её там исправят, привьют аккуратность и манеры. — Ну, будь она хоть немного тобой… Можешь сопротивляться — это твоё право. Я просто хочу, чтобы ты знала: ты проиграешь, что бы ни делала. Мне жаль, но Видэхой не любят отступать, и самый яркий пример сидит прямо перед тобой, — поднимаясь из-за стола, ведьма кивнула на друга. — Сколько раз ты слала его ко всем чертям, а? Ладно, сидите, а я пойду посмотрю, что там эти подростки делают, — вообще ведьма не очень-то жаловала пафосные речи, но тут ситуация требовала.***
Кармелита с полотенцем на плечах забралась с ногами на диван и грела руки о кружку с сангрией, бесцельно пялясь в камин. Сириус сидел рядом в кресле и с огромнейшим аппетитом поедал тосты с сыром и пряностями. Ксай в доме не было. — Эй, лови! — наработанный квиддичем рефлекс сработал безотказно, и в руке Карли оказалась её собственная волшебная палочка. — Кэндэл велел отдать. — Вовремя, — Карли изо всех сил старалась припомнить трансфигурационное заклинание, когда-то давно подслушанное у старшекурсниц. — Ты что делаешь? — Сириус отложил тост, наблюдая за манипуляциями подруги. — Меняюсь в лучшую сторону, — сухо сообщила Карли, пытаясь поверить в то, что не пожалеет об этом.***
— Дура, — ведьма стояла в дверном проеме и выглядела по-настоящему взбешенной. — Достойна своего папаши. Какого хрена ты выпрямила их? — Я не хочу быть похожей на неё, — ответила Карли. Сириус мирно сопел в кресле. Видэхой тоже десятый сон видела, но ведьма разбудила её. — И только-то? Что, гордость тебя дёргает, оскорблённая невинность? — было видно, что Ксай еле сдерживала себя, чтобы не подскочить и не вмазать этой самонадеянной девчонке по её смазливенькому личику. — Ксай, да что происходит? — возмутилась Карли. — Ничего, — прорычала Ксайомэра. — Ты, как я вижу, всё уже решила, — развернувшись, она растаяла в полумраке коридора. Карли впервые видела ведьму злой.***
Идеальные царственные Блэки в окружении сплошной грязной неидеальности окружающих. Сириус искоса наблюдал за матерью, едва ли не вопившей о том, какие все вокруг на этом вокзале отвратительные, за равнодушным отцом, за идиотом-братцем, копировавшим кислое выражение родительских лиц. Как же это всё раздражало… Три дня назад, когда Кэндэл трансгрессировал с ним на площадь Гриммо, Сириус действительно думал, что его убьют, и даже был к этому морально готов. Лучше бы действительно прикончили. Всё, что мог сделать Кэндэл, это взъерошить Сириусу волосы, пожелать удачи и стойкости и исчезнуть. Стойкость пригодилась, удача не помогла. Последствием воспитательных мер Вальбурги стал до сих пор воспалённый рубец, наискось протянувшийся через всю спину, и несколько «потрясающих» минут всепоглощающей боли от пары Круциатусов. Давно она так не бесновалась, стоит сказать. Даже Регулусу был отвешен достаточно сильный подзатыльник за то, что он застал её за расправой над старшим сыном. Хотя разве это может сравниться с тем, что вынес Сириус? — Бродяга! — Сириус обернулся. Позади Блэков стояла Карли. Старая-добрая Карли… Неуловимо изменившаяся. Наплевав на родителей и их пустые возмущения — на глазах толпы ему они сделать ничего не могли — Сириус подхватил свой чемодан и направился к Видэхой. — Так и не отступилась? — усмехнулся он. — Тебе нужно было видеть лицо матери, — ответила Карли. — Парней не видно? — Нет ещё, но, кажется, где-то неподалеку мелькали Стоун и Эванс. — Где Эванс, там и Поттер — кажется, так гласит народная примета? — Мысль поймана. Вперёд, — впервые за последние дни Кармелита искренне улыбалась, стараясь не потерять в толпе черноволосый затылок Блэка. — Эй, девчонка-«я-не-девчонка»! — кто-то обхватил Карли рукой за шею и притянул к себе так резко, что она чуть не выронила чемодан и сама еле не упала. — Тейлор, придурок! — врезать ему локтем по ребрам не получилось, удар пришелся на её собственную сумку. — Санта грёбанный! — И я рад тебя видеть. Блэк! — свободной рукой парень махнул однокурснику. — Смотри, я сделал это! Думал, отец меня пришьёт, но обошлось, — Тейлор высунул язык, продемонстрировав стальную штангу. — Круто, да? — Кисти права, ты придурок, — ухмыльнулся Сириус, — но да, ахуенно вышло, Адриан. Где старшой? — Я здесь, — из толпы вынырнул брат-близнец Адриана, Андреас Тейлор, такой же зеленоглазый, черноволосый и взъерошенный. — Отпусти уже её, — кивнул он брату. — Какие проблемы! — Адриан тут же убрал руку, но успел схватить отпрянувшую Карли за запястье и крутануть её вокруг себя. — Ты только глянь, малютка имидж сменила! Где кудряшки, сеньорита? — В твоей заднице! Отстань от меня! — Зубки с коготками на месте, — рассмеялся младший Тейлор. — Значит, всё в порядке! А вообще тебе идёт. Теперь ты не мисс Я-устрою-бунт-там-где-его-устроить-вообще-нельзя, теперь ты маскируешься под мисс Серьёзность. — Если мы не пошевелимся, то опоздаем на поезд, — пресёк перепалку Андреас. С ним почему-то было очень непросто спорить. Он умел внушать своё мнение, и никакой возможности переубедить старшего Тейлора просто не существовало, так что даже неуёмный Адриан, задиристый Джеймс и своенравный Сириус прислушивались к его словам. Андреас мало кому доверял, при этом внушая доверие окружающим. И всегда, абсолютно всегда был невозмутим — полная противоположность брату, беспокойному, не следящему за языком, не внушающему никакого доверия, но чертовски доверчивому и открытому. Пока ребята протискивались к вагону, напоролись на Рема и Эванс. Лили что-то настойчиво втолковывала Люпину, ожесточённо жестикулируя, но стоило парням и Карли приблизиться к ним, как внимание рыжей зануды (с общением с умной-правильной Эванс у Кармелиты всегда были проблемы) сразу переключилось на Блэка. — Твой друг — настоящий идиот! — Лжешь, златовласка, — расплылся в ухмылке Сириус. — Рем самый умный из всех нас. — Обещаю, если он ещё когда-нибудь приблизится к нам… Ко мне, то я… Я заколдую его! — было видно, что Лили просто распирало от злости, но, потакая закону подлости, слова путались в её голове, поэтому, подхватив свой чемодан, она заторопилась в вагон, игнорируя однокурсников. — Пойду помогу ей, — покачал головой Андреас. — Риан, пойдем, — махнув рукой однокурсникам на прощанье, Адриан забрался в вагон вслед за братом. — И что ты сделал, пай-мальчик? — насмешливо поинтересовался Сириус, укладывая локоть на плечо Люпина. Стоит сказать, что Рем выглядел довольно паршиво: бледный, осунувшийся, с синяками под глазами. «Видимо, прошедшее недавно полнолуние было не из лёгких» — про себя отметила Карли, и тут же её взгляд напоролся на серебряный значок, поблёскивающий на груди Люпина. — Эй, Лунатик! Да ты теперь нам враг, — Видэхой потянула его за мантию. — Блэк, только посмотри. — Я не сомневался в нём ни секунды, — цокнул языком Сириус. — А что Сохатый-то устроил? Тебе малышка Эванс должна была выложить всё более-менее связно. — Идёмте в купе, там и расскажу, — вздохнул Ремус.***
Родителям нужно было в Министерство по каким-то важным, жутко секретным делам, поэтому на платформе семейство Поттеров оказалось едва ли не раньше первокурсников, что было весьма унизительно для уже взрослого Джима, не нуждающегося в разглядывании всего вокруг с высунутым языком, как перед первым курсом. — Обещай мне, что в этом году всё будет без приключений, — Дорея в очередной провальный раз попыталась пригладить вечно торчащие вихры на затылке сына. — Постараюсь, ма, — поморщился Джим. Он врал, но так как Дорея знала, что он врал, технически всё было честно. — Ох, Дора, — Чарльз Поттер, невысокий, но довольно крупный и широкий в плечах мужчина, нервно постучал ногтем по циферблату золотых карманных часов. — Нам нужно спешить. — Джимми, ты справишься сам? — Дорея привлекла к себе сына, быстро поцеловав его в макушку. — Да, мам. Я уже не маленький, — хмуро сообщил Джеймс. — Будь молодцом, парень, — отец как взрослому пожал ему руку и шипящим шепотом прибавил: — Дора, мы можем опоздать, — подхватив порывающуюся ещё раз обнять Джима жену, старший Поттер увелт её за ближайшую колонну, откуда оба трансгрессировали в министерство. Джеймс остался на полупустой платформе предоставленным самому себе. Блэки всегда появлялись за десять минут до отправления из-за своего высокородного нежелания "толочься в обиталище грязнокровок и грязнолюбов". Карли с Кэндэлом тоже прибывали в самый притык — просто из национальной лени. Оставалась небольшая надежда наткнуться на Ремуса или Питера. Ну или Тейлоров. Но судьба решила преподнести Джиму подарок получше… И сразу же отобрать. Впереди мелькнули огненно-рыжие волосы, а потом показалась и вся эта чертовски красивая Эванс в нежно-зелёном платьице и белых туфельках. Рядом с ней топтался, конечно же, никто иной, как Нюниус собственной персоной, конечно, со своими сальными паклями и горбатым носом. Эванс что-то говорила ему и улыбалась. Улыбалась ему, а не Джеймсу. А он ведь уже нафантазирвал себе за лето, как они встретятся на платформе первого числа, разговорятся, как до неё наконец дойдёт, что Джеймс во сто крат лучше её бледного бубонтюбера на ножках. А теперь что? А теперь она стояла и улыбалась не ему! Поправила выбившуюся из-под темно-зелёной бархатной ленты рыжую прядку, наклонилась вперед и поцеловала этого уродца в щёку. Нежные сексуальные розовые губки Эванс прикоснулись к прыщавой жёлтой щеке вонючего Снейпа. «Сохатого заклинило», любил говорить Бродяга в таких случаях. А потом он обычно обхватывал друга за шею и оттаскивал в сторону, обещая, что они отомстят, но тогда, когда Эванс будет подальше от этого паршивого ублюдка. Увы, сейчас Бродяги не было рядом, а Нюнчик, у которого точно встал после поцелуя Эванс, был. Так что… — Калворио, — ядовито прошептал Поттер, взмахивая палочкой. Синеватая вспышка ударяет точно в жирноволосую голову слизеринца. С этого ракурса Джеймсу хорошо видно, как удивлённо вытянулось лицо Эванс, когда с головы её так называемого лучшего друга начали сползать и таять в воздухе мерзкие волосёнки. А этот идиот и понять не мог, почему малышня, проходящая мимо, держась за руки родителями, тычет в него пальцами и хохочет. Настроение сразу улучшилось. Ладно, попялился — можно и убираться, пока не поймали. Но только Джеймс собрался по-тихому свалить, как кто-то сильно схватил его за плечо. — Назовите ваше имя, курс и факультет. Вы же знаете, что несовершеннолетним ученикам запрещено колдовать за пределами школы. Засада. Обернувшись, Поттер обнаружил слащаво улыбающуюся блондинистую физиономию Златопуста Локконса — когтевранского семикурсника. На его груди сверкал начищенный значок старосты. — Я ничего не делал, — возмутился Джеймс. — Какого чёрта ты в меня вцепился? — Я всё видел и могу подтвердить это воспоминанием, — сообщил Златопуст. — А теперь пройдёмте к пострадавшему, которому вы сейчас же принесёте искренние извинения. — Что? — Джим аж охренел от такого заявления. — Никуда я не пойду! А ну отпусти меня! — но, не внимая возмущённым выкрикам мальчика, Локконс упрямо потащил его к Эванс и Снейпу. После диких воплей Эванс, которые Джим абсолютно не слушал, размышляя о том, что у Лили наконец-таки появилось что-то такое объемное в вырезе платья, Локконс, так и не добившийся от Поттера извинений для Нюнчика, отобрал у него палочку и запер в купе до прибытия в школу. Отлично начался год…***
— Нужно его вытаскивать, — произнёс Бродяга, выслушав короткий рассказ Люпина. — Он в купе в вагоне старост. Будет непросто, — покачал головой Ремус. — Я думаю, ничего страшного не случится, если Сохатый проедется отдельно. — Лунатик, ты что, считаешь, что наш олень заслужил это? — Сириус в притворном удивлении вскинул брови. — Он нарушил правила, — попытался поспорить Люпин. — И мы нарушим, — усмехнулся Блэк. План спасательной операции уже созрел в его голове.***
Бартемиус Крауч-младший, последний раз возвращающийся в школу магии и волшебства и повышенный с факультетского старосты до общешкольного, разогнал остальных следить за порядком, а сам принялся изучать списки младшекурсников, а также выбывших и прибывших тоже, пока его напарница-пуффендуйка (и как она вообще выбилась в общешкольные старосты?), имя которой безвозвратно затерялось в его памяти за ненадобностью, со свойственным её факультету старанием помогала продавщице сладостей возиться с тележкой и малышнёй в узких коридорах экспресса. Отложив список, написанный ровным каллиграфическим почерком профессора трансфигурации, Барти откинулся на спинку. У него побаливала голова. Вчера отец брал его на важный прием, где были важные люди, которые «вскоре сыграют главные роли в спектакле жизни». Юноша поморщился, припомнив слащавый голосок, прошептавший ему эту скользкую фразу в самое ухо. Крауч тряхнул головой, прогоняя мерзкое воспоминание. — Бартемиус, — дверь в купе распахнулась, внутрь вошёл Ремус Люпин, гриффиндорский староста-первогодка. За собой он тянул тощую смуглую девчонку. — Что такое, Ремус? — Кармелита устроила драку в коридоре с Лорной Гринграсс. — Кто-нибудь пострадал? — Никто, кроме стен. — Люпин, можешь идти. Я разберусь, а вы, мисс, присядьте, пожалуйста, — Барти кивнул на сидение напротив себя. Карли, окинув его презрительным взглядом, плюхнулась на сидение, вызывающе скрестила руки на груди, незаметно кивнув Рему — пока что всё шло как задумывалось. Жаль, что ей взаправду не дали обменяться парочкой заклинаний с этой Гринграсс.***
— Ну как? — в тамбуре Ремуса поджидали Сириус и Питер. — Отлично. Из старост там только Крауч и больше никого. — Кисти нас подвести не должна, так что наступает вторая фаза, — Бродяга вынул из кармана сквозное зеркало и, подкинув пару раз в воздух, резко схватил и гаркнул в самое стекло: — Сохатый!***
— Назови имя, курс, факультет и отдай мне волшебную палочку. Ты сможешь забрать её после ужина у своего старосты или декана, — официально сообщил девочке Барти, выискивая в кипе листов список с нарушителями. — Карли Видэхой, пятый курс, Гриффиндор, — усмехаясь и нагло разглядывая блондинчика, произнесла Кармелита. — А если у меня нет при себе палочки? — Тогда отдай мне карандаш, ведь, значит, это он у тебя в кармане твоих шорт? — Кисти с удовольствием признала, что парень хорош. Золотисто-карие глаза старосты взирали на неё с солидным спокойствием. — У меня ведь отличные ноги, верно? — Карли забросила ступни на столик между сидениями, захламлённый грудой свитков. — Ведь ты поэтому так пристально на мои шорты смотрел? Знаешь, мне было бы интересно посмотреть, что там в твоих карманах, — улыбнувшись, девчонка как бы случайно толкнула чернильницу, и чернила иссиня-чёрным ручьём окропили брюки парня. Он резко вскочил с сиденья и сверху вниз зло уставился на усмехающуюся Карли потемневшими глазами, в которых быстро мелькнула едкая ярость. Вообще-то Кармелита изначально не планировала делать ничего такого, просто ей захотелось позлить этого мажорчика, пытавшегося упрятать свою мажористость за аристократические спокойствие и вежливость. Таких, как он, Видэхой всегда видела издалека, поэтому с самого первого взгляда на гладко причёсанные льняные волосы, усыпанную алмазной крошкой золотую заколку на школьном галстуке, дорогой сверкающий шёлк мантии и небрежную леность движений она сразу поняла, кто перед ней: самодовольный член высшего общества. Сириус быстро внушил Карли отвращение к подобным типам, хотя стоит сказать, что и старания её родной бабки сыграли в этом не последнюю роль. Вопреки ожиданиям Видэхой, староста даже слова не произнёс, лишь вынул собственную волшебную палочку из рукава мантии и, заставив чернила вернуться в чернильницу, опустился обратно на своё место, при этом скинув ноги девчонки со столешницы: — Палочку, мисс Видэхой, — сухо произнёс он, дописывая её имя на свитке с нарушителями. — Говорят, что у таких вот невозмутимых — частые стрессы и депрессии, а это может к импотенции привести, друг, — откинув с лица непослушные прядки, Карли, соблазнительной (как она думала) дугой выгнув спину, вынула из кармана палочку и протянула ему. — Не боишься? — Тебе точно не стоит об этом волноваться, малютка, — неожиданно староста ожёг её белозубым оскалом, вырвав из рук волшебную палочку. — Верно, — Видэхой замешкалась на долю секунды, — меня-то тебе точно не достать. — Была б ты мне нужна, — с усмешкой старшекурсник отвернулся от Карли и стукнул собственной палочкой по сетке для газет и зубных щёток, глухо пробормотав: — Апэри, — в ту же секунду сетка превратилась в небольшое углубление, куда вдобавок к ещё нескольким отнятым магическим инструментам попала и палочка Видэхой. Стоило Барти убрать руку на достаточное расстояние, как пустая сетка снова появилась на положенном ей месте. Часть работы, отведённая Карли, подходила к концу.***
Показав захлопнувшейся за старостой двери средний палец, Джим, скрестив руки на груди, рухнул на сидение и хмуро уставился в окно на медленно уплывающую в сторону толпу размахивающих руками родителей и малявок, которые ещё не доросли до Хогвартса. Этот проклятый Локконс точно раздует из случившегося целую драматическую историю о том, как он, рискуя жизнью и здоровьем, спас Нюнчика от бешеного Поттера с глазами, полными желания уничтожить безобидного слизеринского мальчика. А потом МакГонагалл назначит Джиму уйму часов общественной работы и письмо родителям отправит вдобавок. «Просто отлично», — раздражённо подумал Джеймс, и в то же мгновение его собственный карман внезапно дико заорал голосом Сириуса. От неожиданности Поттер чуть не навернулся с сидения и запутался в мантии, но через полминуты наконец смог выпутать квадратик зеркала из глубокого кармана. — Чего ты так орёшь, идиот?! — Привет, олень. Твои друзья хотят к тебе. Подваливай к двери. Мы на поиски. Шлёпнув себя по бедру, Джим со смехом вскочил на ноги и, в два шага преодолев купе, прильнул к дверному стеклу. Через пару минут появились парни. Пока Ремус копошился с замком, Джеймс обменялся с Сириусом ухмылками и махнул рукой Хвосту. Наконец замок щёлкнул, и Джим, всем весом налегавший на дверь, буквально вывалился в коридор, чуть не прибив Рема. С минуту парни хлопали друг друга по плечам и спинам, ерошили друг другу волосы и отпускали шуточки, пока Ремус не вспомнил про Карли, которая по-прежнему торчала с Краучем в купе старост и, наверное, уже злилась. — Парни, теперь нужно Кисти вытаскивать, — напомнил он. — А мне — валить. — А что с Кисти? — Джим, пихнув Блэка локтем, выбрался из его захвата. — Пока мы вытаскиваем твою задницу, она вытаскивает твою палочку, — сообщил Сириус. — Лунатик, у тебя две минуты на то, чтобы отсюда убраться, потом мы наводим шум. — Без проблем, — Ремус уверенным шагом направился прочь из вагона, но на всякий случай пригнулся, проходя купе старост, чем вызвал смешок среди Мародёров и сам не удержался от улыбки.***
— Вставай, — Бартемиус поднялся на ноги. — Зачем? — Карли вопросительно вздёрнула брови, снисходительно скосив на старосту золотистый глаз. — Ты ведь не думаешь, что будешь сидеть здесь всю дорогу? — Почему бы и нет? — повернувшись к Краучу лицом, на котором вовсю сияла наглая ухмылка, Видэхой снова забросила ноги на столик. — Мне удобно. Только парень открыл рот, чтобы что-то сказать, как в коридоре прогремел оглушительный взрыв, а из-под двери в купе хлынул едкий лилово-зелёный дым. Пора. Карли сунула руку под футболку, вытаскивая из лифчика волшебную палочку, пока Бартемиус кинулся к двери, затем метнулась к сетке, бормоча открывающее заклятие. Из десятка незнакомых палочек Карли быстро вытащила палочку Джима из красного дерева и палочку Хвоста — из саксаула, которую подсунула старосте, как свою собственную. — Ты что делаешь?! — обернувшись, Карли уткнулась в яростно сверкающего карими глазами Крауча. — Левикорпус! — крикнула она. Вид повисшего в воздухе старосты, конечно, весьма заманчивый, но спасение своей шкуры заманчивей вдвойне, поэтому, проскользнув мимо левитирующего парня, испанка выскочила в коридор, заполненный дымом — там её уже ждали. Ухватив ближайший к ней силуэт за мантию, Кармелита потянула его на себя. — Привет, Кисти, а теперь бежим, — щуря глаза за стеклами очков, Кармелите улыбался Джим, тут же в ответ сжавший её запястье. Мародёры рванули вперёд. И как только ориентировались в этой беспроглядной лиловой гадости, застилающей глаза? Вдогонку им раздавались невнятные угрозы. Питер, споткнувшись о порог, кубарем вывалился в тамбур, сбив с ног заматерившегося Сириуса, Джеймс заржал, наблюдая за барахтающейся на грязном полу кучей острых локтей, кожаных ботинок, мантий и чёрных футболок. Карли тоже засмеялась, заразившись от Джима. И что бы она делала в Шармбатоне без этих придурков?***
— Он знает ваши имена, — спустя четыре года знакомства Ремус не оставлял попыток внушить друзьям хотя бы немного благоразумия. — Этот не пойдёт стучать, — вяло отмахнулся Джеймс, опираясь локтями о перила у окна и наблюдая за переодевающейся за стеклянной дверью купе Карли. — А Локконс может. — Да ладно. Нюнчик жив и цел. Всё нормально, да, детка? — Сириус швырнул боб «Берти Боттс» в стекло купейной двери. Кармелита показала Блэку средний палец и вернулась к застёгиванию рубашки. Вообще парни могли из купе и не выходить, но Ремус настоял, чтобы узнать, что за дьявольская перемена случилась с Кисти. Люпин даже не сомневался, что Блэк и Поттер в курсе всего. И действительно, оба честно поведали, что Кисти включила бабу и малость разругалась с семейкой. Сириус авторитетно заявил, что всё наладится и волноваться особенно не о чем. А кто, собственно, собирался волноваться? Историю с пожаром в вампирском поселении Сириус с Джимом, не сговариваясь, решили оставить на ночные разговоры в комнате. Сейчас вокруг было слишком много лишних ушей. До Хогвартса оставалось меньше часа. Нетерпение витало в воздухе, сладко пахнущем чистыми мантиями, свежими рубашками, шоколадными лягушками и тыквенными пирожками. Дверь купе распахнулась, приглашая внутрь. Карли с ногами забралась на сиденье перед открытым окном. Она задумчиво открывала и закрывала пачку «Мarlboro», вытащенную из кармана мантии Блэка, которую он оставил на крючке у двери. — Кисти? — оглянувшись на малость удивлённых парней (Кисти обычно не проявляла склонности к подобной меланхоличной задумчивости), Кармелита усмехнулась и швырнула пачку обратно Сириусу. Блэк большим пальцем откинул картонную крышку, щёлкнув зажигалкой, прикурил, сел напротив Карли поближе к окну, перекинул сигареты Джиму и завёл какой-то левый разговор об охотнике Кенмарских Коршунов, который влетел в кольцо на июльском матче. Джеймс, закурив, подхватил тему. Лунатик засобирался к старостам. Хвост слушал. Карли молчала, пялясь в окно. «Терпи». Она терпела. За окном становилось темнее и темнее. Теперь Кармелита с трудом различала проносящиеся мимо холмы и кусты орешника и акаций. В окне отражалось всё, что творилось в купе: после ухода Ремуса к ним ввалился младший Тейлор в обнимку с Дирком Крессвелом, Беном Фенвиком и Мэри МакДональд, с которой Дирк подозрительно держался за ручку. После шумных приветствий и смеха все единогласно согласились на предложение Джима сыграть в карты на желания. Карли заявила, что у неё нет настроения, и согласилась следить за тем, чтобы никто не мухлевал. Пыталась мухлевать только явно проигрывающая Мэри, и Кармелите не хватило женской солидарности, чтобы прикрыть её. С Мэри, как и с Лили, Видэхой совершенно не ладила. В итоге проштрафившейся МакДональд пришлось бегать по вагону с криками о том, что к ней под мантию забрался соплохвост и что она сейчас «возгорится, как рождественская свечка». После этого играть Мэри отказалась и ушла к себе. Дирк, Тейлор и Бен поболтали ещё немного и тоже разбрелись. Сириус с Джимом вытащили плюй-камни, Хвоста запрягли вести счет, а Карли вновь прижалась лбом к стеклу, высматривая за окном деревья, прикидывающиеся то драконами, то русалками, то гиппогрифами, то ещё чем-нибудь. — Прибываем через десять минут, — какой-то староста вежливо стукнул в стеклянную дверь и отправился дальше по своему маршруту. — Добро пожаловать домой! — объявил Поттер, спрыгивая со ступеньки вагона. — Шевелись, олень. Я есть хочу. Чем быстрее окажемся за столом, тем лучше, — Сириус оттолкнул его в сторону и поспешил к каретам. Питер засеменил за ними, а Карли на секунду остановилась, засмотревшись на фонарь в руке Хагрида, плавающий над головами малышей, как квадратный кусок солнца. Огненный лучик во тьме. Кажется, теперь она будет бояться не только гриндилоу, но и фениксов. — Кисти! — Иду!***
Впереди башнями подпирал звёздное небо огромный каменный замок, мигающий тёплыми желтыми огнями, манящий загадками острых шпилей и узких темных переходов, обещающий добрую сказку и приключения. Хогвартс завораживал любого вне зависимости от возраста. Карли улыбалась уголком губ стуку колес по камням, самой высокой гриффиндорской башне, широкому каменному крыльцу, усеянному жёлтыми шариками факелов. Долгую неделю она мечтала о возвращении в холодную Англию, к сырым камням замка и сквознякам в галереях. Наверное, она действительно меняется. — Видэхой! — поправляя ненавистную вечно задирающуюся юбку, Карли отстала от парней, которые, зная, что первые дни в Хогвартсе она мерзнёт, ненавидит всё и психует без повода, решили сделать вид, что её не существует. Откинув со лба отросшую чёлку, Кармелита выпрямилась и нос к носу столкнулась со своей соседкой по комнате Эрикой Голдстейн — единственной представительницей женского пола во всём Хогвартсе, которая не пыталась учить Видэхой «быть девочкой» и не водиться с парнями. Этим она заслужила глубокую признательность и привязанность последней. Эрика была из той породы людей, которые сами не лезут в чужую душу и другим этим заниматься не дадут, всегда принимают мир и людей такими, какие они есть, и не имеют склонности питать на их счёт лишних иллюзий. Подобная прямолинейность влекла к себе Кармелиту ничуть не меньше, чем грустные карие глаза и беззащитно опущенные плечи Анджелики Ириарте, давней испанской подруги. Как бы громко не кричала Карли о своём презрении к «бабам», она всё равно нуждалась в друге-девчонке. По эту сторону Ла Манша такой девчонкой была Голдстейн, а в родной Видэхоевской стороне — Ириарте, пугливая, честная и немного недалёкая, которую Карли любила, сама не понимая, за что. — Выглядишь старше, — сообщила Карли Эрика. — Завидуешь? — Нас ждут куриные ножки, пирог с патокой и блинчики со сливовым джемом. Сейчас я больше завидую домовым эльфам на кухне, чем тебе, — Эрика, глянув на своё отражение в ближайшем окне, потуже затянула хвост русых волос на затылке. — Пошли, — она уверенно застучала каблучками по камню коридора.***
Когда Карли и Эрика добрались до Большого зала, почти все уже были в сборе, а профессор МакГонагалл ушла за будущими первокурсниками. Голдстейн, махнув Кармелите рукой, направилась к соседкам по комнате, Зоуи Джонсон и Мелани Браун, а Карли — к парням. Тейлор-младший, рыжие братья Пруэтты и Мародёры что-то бурно обсуждали, сгрудившись в одну кучу, сидевшие рядом Лили Эванс, Алиса Стоун и Бетани Роулд недовольно косились в их сторону. Карли бесцеремонно вклинилась между Ремусом и Фабианом Пруэттом и тут же ощутила руку младшего рыжего в своих волосах. В ответ девушка дружелюбно ткнула его под ребра и поинтересовалась: — Что обсуждаем, девочки? — Глянь на преподавателей. Замена просто потрясающая, — загадочно ухмыльнулся Сириус, обворожительно тряхнув чёрной шевелюрой. «Ну конечно, раз столько девчонок вокруг, как же без позёрства?» — раздражённо подумала Карли, но на стол всё-таки посмотрела. Всё вроде бы как обычно: седой Дамблдор в очках-половинках, лысеющий Слиззи в зеленом бархате, коротышка-Флитвик, однорукий Кетллеборн… И тут Карли наткнулась взглядом на незнакомку, которая сперва показалась ей едва ли не альбиноской. Белые длиннющие волосы, белые атласные ленты в тонких косицах, белая мантия… Вся она казалась высеченной из белого мрамора скульптурой, какой-то богиней красоты с идеальными чертами лица и совершенным телом. По отсутствию профессора Ломберри — учителя ЗОТИ прошлого года — нетрудно было догадаться, что загадочная мраморная женщина пришла ему на смену. — Она просто охрененна, — выдал Тейлор, подперший рукой голову и откровенно пялившийся на новоприбывшую. — Согласен, — одновременно выдохнули Поттер и Блэк. — Обыкновенная училка, — отрезала Видэхой. — Злая поди, как сотня церберов. Смотрит на всех, как на дерьмо. — Пусть злая, зато с сиськами. Завидуешь, Кисти? — усмехнулся Сириус. — Заткни пасть, Блэк, — Карли с недовольным видом уставилась на свое расплывающееся в серебряной тарелке отражение. Покажи парню смазливую девчонку, и он забудет обо всём, а на брюках появится новый карман. «Самое отстойное начало года», — подумала испанка. Теперь парни будут трепаться о заднице и сиськах училки, а девчонки закатывать на это глаза и крутить у виска пальцем. Наконец дверь в Большой зал торжественно распахнулась. Лёгкий порыв ветра пронёсся по помещению, всколыхнул тысячи свеч в воздухе и разбился о стекло за преподавательским пьедесталом. Величественным шагом с палочкой в руке и со списком поступивших под мышкой в зал вошла профессор МакГонагалл, за которой нестройной толпой топали притихшие малыши. Галдёж за факультетскими столами с каждым шагом МакГонагалл становился всё тише, а когда она оказалась у пьедестала — окончательно сошёл на нет, и зале воцарилась благоговейная тишина. — Мистер Филч, — бросила она через плечо. Неряшливый лысеющий тридцатилетний сквиб, в прошлом году заменивший Апполинария Ойла на посту смотрителя школы, с гордо выпрямленной спиной вынес трехногий табурет и Распределяющую шляпу, которую вручил профессору. Встряхнув рукой свиток, МакГонагалл громко прочитала: — Кейтилин Аббот! — от толпы отделилась худенькая девочка с двумя тоненькими светлыми косичками, опасливо приблизилась к табурету и чуть не свалилась с него, когда ей на голову опустилась шляпа, без долгих раздумий возвестившая: — Пуффендуй! Распределение длилось с полчаса. Казалось, ещё чуть-чуть — и Карли сгрызла бы вилку, которую держала во рту. Сириус с Джимом уныло привалились к столу и жаловались на жизнь, Питер грустно обнимал сам себя, Ремус сидел, подперев щеку рукой, и молча ждал. Девчонки о чём-то тихо шушукались и смеялись, Тейлор всё пялился на новую учительницу, Фабиан с Гидеоном под шумок перебрались к своим однокурсникам. — Кевин Вейс! — прозвучало очередное имя. Мальчишка смело взбежал по ступенькам к табурету, взгромоздился на него с самым довольным видом, но когда Макгонаглл надела на его голову шляпу, всё равно испуганно поджался, как пойманный маленький низлл. — Гриффиндор! — прогремела шляпа. — После-е-едний, — выдохнул Джим, в знак приветствия новичка слабо хлопавший ладонью по столешнице. — Ещё чуть-чуть, мой дорогой, потерпи, — Сириус сидел, схватившись за живот. — Слабаки, — презрительно прошипела Карли, но тут собственный желудок внезапно подвёл её, громко забурчав. — Ты слышал этот писк, Сохатый? — Сириус поднял голову со стола. — Кажется, это была Кисти, Бродяга, — поправив очки, сообщил Джеймс. — Действительно, как я мог спутать её чудесный голосок с мышиным писком? — Заткнись уже, — хмуро пробурчала Кармелита, обхватывая себя рукой за талию. — Дамби сейчас вещать будет. Директор действительно выбрался из-за преподавательского стола и встал за позолоченную трибуну. Оперевшись на неё руками, Альбус, притворно нахмурившись, оглядел учеников, а потом широко улыбнулся и голосом, усиленным заклинанием, произнёс: — Здравствуйте, вновь прибывшие и новички! Хогвартс рад приветствовать вас в этих стенах. Думаю, многие уже успели заметить, что у нас произошли некоторые изменения в преподавательском составе… — Такое сложно не заметить, — прошептал Карли на ухо Адриан. — …профессор Ломберри, к великому сожалению, вынужден был оставить нас по личным причинам. В этом году его место займет профессор Флитвик… — Чего?! — Тейлор, Блэк, Потер и остальная добрая часть парней с четвертого по седьмой курсы включительно аж подскочила на местах. — … а его место перейдёт в обладание к прекрасной Офей Бланш, — мраморная женщина поднялась из-за стола и элегантным движением склонила голову к правому плечу, осветив зал чарующей белозубой улыбкой. — Профессор Бланш, — Дамблдор кивнул ей и снова вернулся к речи. — Также наш смотритель, мистер Филч, просит напомнить вам о том, что пользоваться магией вне уроков запрещено, как и перечнем некоторых волшебных предметов, включающим в себя клыкастые фрисби, кусачие тарелки, громогласные хлопушки, оглушающие петарды, гудки и прочее. Пожалуй, с организационными моментами закончено. В нынешнее время, дорогие ученики, мне хочется напомнить вам о тенях, которых мы боимся, и о свете, которому мы радуемся. Думали ли вы когда-нибудь, что бывает наоборот, и наши страхи и радости могут поменяться местами? Подумайте об этом. А теперь — пора начинать пир! — профессор хлопнул в ладоши, тряхнув рукавами мантии, и столы тут же покрылись многочисленными блюдами с едой. Тут были жареные куриные ножки с пряностями, вафли в меду, блюдо с тостами, словно остров, окружённый множеством лодочек-чашечек с различными джемами, пироги с мясом, грибами, ягодами и патокой, блинчики со взбитыми сливками, медовые сконы, тыквенные пирожки, кувшины с морсами, соками и теплым молоком… Как и всегда, Карли с трудом могла решить, что попробовать первым, и поэтому к тому моменту, когда парни дожёвывали третий кусок мясного пирога, она вгрызалась в первую вафлю и запивала её молоком. Когда стол опустел примерно наполовину, Дамблдор вновь поднялся со своего места и объявил, что пора расходиться по комнатам. Малышня тут же сгрудилась вокруг своих старост. Ремус и Эванс, продолжающая бросать на Джима уничтожающие взгляды, направились к гриффиндорским первокурсникам. Эрика кивнула проходящим мимо Карли и парням. Она, Зоуи и Мелани решили не торопиться и подождать, пока рассосётся толпа в дверях, но Мародёры легких путей не ищут. Протолкнувшись через шарахающихся от них в разные стороны малышей, компания обходными коридорами добралась до гостиной в два раза быстрее остальных. А потом они вспомнили, что не знают пароля. Пришлось ждать старост с малышнёй. Когда они наконец появились, Джим в очередной раз попытался привлечь внимание Эванс, подхватив под руки какого-то мелкого пацана и спросив, родит ли она, Лили, ему такого же? Лили глянула на него, как на комок грязи на каблуке, и, отобрав мальчишку, отправилась прочь. Сириус хлопнул Джеймса по руке. Карли, сытая и довольная, обняла Поттера за шею и ласково прошептала заветное слово: «Дегенерат». Ребята проторчали в гостиной до полуночи. Под звуки гитары, смеха, шороха покрывал и треска поленьев в камине Кармелиту пару раз пробирала крупная дрожь: в голову приходил тот момент в подвале, когда полыхающую комнату она ошибочно приняла за гриффиндорскую гостиную. Стряхивая липкие мысли, Видэхой с азартом бросалась в разговор, изо всех сил выгоняя из головы жуткие видения. Парни (что и требовалось доказать) обсуждали новую учительницу заклинаний. Девчонки обменивались летними впечатлениями. Старшекурсники по-тихому выпивали, целовались, прикасались к худым девчачьим коленкам, надеясь, конечно же, на большее. Девчонки кокетливо улыбались, краснели и как будто бы не замечали, как рука с коленки перемещается на бедро. Когда часы пробили двенадцать, портрет распахнулся, и в гостиную разъярённой кошкой вскочила Макгонаггл. Ученики снялись с мест, словно стайка перепуганных птиц, и метнулись по комнатам, побросав улики. Послав парням ухмылку, Кармелита вместе с соседками взбежала по лестнице на девчачью половину и свернула к родной двадцать третьей спальне. В углу у окна её ждала идеально заправленная заботливыми домовыми эльфами кровать с двумя ярко-красными пледами, потому что Карли частенько мёрзла в этой вечно дождливой стране, где в ноябре ещё и снег идет. Холодная Англия — страна, вырастившая её отца. — Спокойной ночи, — Эрика спала напротив Кармелиты. Её глаза, голубые с зелёными прожилками, поблёскивали в свете свечей. Мелани и Зоуи, только вернувшиеся из душа, ещё готовились ко сну, когда Карли уже завернулась во все одеяла и положила на утро на тумбочку теплый чёрный с серебром батник и шерстяные носки. — Спокойной ночи, — улыбнулась Карли, опуская полог и отворачиваясь к стене. Она наконец-то засыпала свободной от страха, что у неё заберут что-то важное, и Видэхой с трудом могла представить что-то лучше этого чувства спокойствия. Разве что тёплую осень и легкую нежную зиму в Тосса де Маре, которыми сырой камень острова посреди северных вод обладать совершенно не мог.