***
— Эй, ну где ты там? — Карли, смеясь, толкнула Блэка в бок, указывая на чернильно-синее звёздное небо. Они приземлились на крыше какой-то лондонской высотки и пока не собирались её покидать. Во всяком случае, пока не кончится маггловское виски или жильцы, разбуженные шумом, не вызовут полицию. — Кисти, что у тебя по астрономии? — Твёрдое, честно заработанное «Удовлетворительно». Ну, покажи же мне… — ей очень важно увидеть его там, на небе. Непонятно, конечно, зачем, но важно. — Иди к черту, я это уже тысячу раз делал, даже Сохатый может с закрытыми глазами ткнуть в эту грёбанную звезду. — Сириус! — Иди сюда! — он обхватил девчонку рукой за шею и притянул к себе. — Вон, смотри! Та странная штука — не понимаю, как они там пса увидели. И самая яркая звезда наверху — вот он я. Любуйся! Крутанувшись на бортике с бутылкой в руке, испанка чуть не слетела с пятидесятифутовой высоты, в последний момент сумев удержать равновесие: — Видэхой, ты пьяная в хлам! Слезай оттуда! — Сириус почти готов был признаться, что его желудок совершил грандиозный кульбит до самого горла, когда девушка опасно отклонилась назад. — Это ты виноват в том, что я пьяная в хлам! И слезать я не буду, мне тут нравится! — Идиотка! — Да кто бы говорил! Ветер свистел в ушах, холод пробирал насквозь крупную вязку черного свитера, заставляя кожу покрываться мурашками. Карли сильнее вжималась щекой в плечо Сириуса, крепче вцеплялась в пряжку ремня. Кажется, они всё-таки малость перебрали. Видэхой мутило, но бодрящие потоки холодного воздуха спасали от неминуемого. Они неслись на мотоцикле, скрытом в облаках, рядом со звёздами. Спасибо тебе, хмурая Англия, за ночь, за звёзды, за ветер, за этого Блэка. После круговорота молочно-белых точек перед глазами и мерцания далеких огней города где-то внизу начинался дикий калейдоскоп звуков, запахов и картинок. Вот Сириус неудачно пытался жонглировать бутылками. Вот Карли, смеясь, откинулась назад, оперевшись о мотоцикл, и последний внезапно снялся с подножки, а Блэк, матерясь, кинулся поднимать и подругу, и мотоцикл, явно больше обеспокоенный сохранностью стального коня. Вот Сириусу захотелось в полтретьего ночи отправиться к Поттерам. Еле отговорила. Дальше стремительно проносились мимо ухоженные английские домики, стриженые лужайки, лающие вдогонку псы, а потом неизвестно откуда появились красно-синие всполохи и искажённые скрежетом голоса. Тупик. Хамские фразочки и смех Сириуса сменились сдавленным матом. Бензин кончился. Можно было бы трансгрессировать, но, скорее всего, пришлось бы оставить мотоцикл. Можно было бы как-нибудь заколдовать этих глупых магглов, но как? Времени на размышления не было вовсе, а размышления были. Так непутёвые представители двух благородных магических родословных оказались в комнате с решёткой вместо четвёртой стены. Оттуда тоже можно было бы трансгрессировать, но Сириус не мог оставить мотоцикл. Из-за этого они с Карли порядком разругались и теперь сидели в разных углах камеры, слишком раздражённые, чтобы вспомнить о наличии волшебной палочки, которая была бы весьма полезна. Вскоре произошло то, что должно было произойти. С громким хлопком в камере появились трое мужчин: неунывающий испанец, статный аристократ и аристократ попроще. — Приветствую самостоятельных волшебников, — Кэндэл отвесил шутливый поклон двум подросткам. — Орион, как видишь, твой сын цел и невредим. Карли, нас с тобой убьют. Я не шучу. Альф, побеседуй-ка с магглами, если тебе не сложно, — Альфард тут же ретировался из камеры, где ощутимо нарастало напряжение, которое безуспешно пытался развеять неугомонный предатель чистокровности. Орион и Сириус смотрели друг на друга так, как смотрят два бойцовских пса, ждущих команду атаковать. Эта беззвучная перепалка была последним, что запомнила Карли.***
— Скажи мне, Кэндэл, скажи, как это получилось? — Эмилин металась по гостиной, не находя себе места. Давно она настолько не выходила из себя. Казалось, ещё несколько мгновений, и женщина примется палить по всему, что движется и не движется, из своей изящной волшебной палочки. — Она пьяная в маггловской полиции, что это такое, Кэндэл?! Объясни мне, чёртов испанец, объясни моей не понимающей этого варварства французской натуре, что происходит с моей дочерью! — Она подросток, дорогая. Кто знает, что там в этой очаровательной кудрявой головке? — лучезарно улыбаясь, мужчина пожал плечами. — Значит, теперь решено, — женщина опустилась в кресло с очень нехорошим серьезным лицом. — Она не вернется в Хогвартс. Я договорюсь с мадам Максим, её возьмут в Шармбатон. Французским она владеет. Проблем не будет никаких. На несколько долгих секунд в доме воцарилась полнейшая тишина. Ошарашенный Кэндэлорайо непонимающе смотрел на жену: — Лин, ты что? Она же… Нельзя так, Лин… — Так будет лучше, Кэндэл. И ты это понимаешь. — Нет, я этого не понимаю… У неё друзья в Хогвартсе, Хогвартс — её дом! Она не согласится! — Я не собираюсь её спрашивать. Она ещё ребёнок. Мне лучше знать, что для неё правильно. — Она не ребёнок, ей уже почти пятнадцать. Сириус, Джэймс, Ремус, её друзья — сейчас они вся её жизнь. Никто не имеет права так поступать с ней, ни ты, ни я. — Ты помнишь Бразилию? Помнишь?! — голос Эмилин сорвался на крик. — Они с этим Блэком носились по небу на летающем мотоцикле. Два пьяных подростка! Он мог потерять управление. Она могла просто разжать руки. И вообще, Бог знает, что ещё они делали там всю ночь! Эмилин ждала, когда же муж начнет защищаться сам и защищать Карли, перевешивая вину за поступки дочери на себя, но этого не произошло. Вместо этого Кэндэл повел себя совершенно не по-кэндэловски — внезапно посерьёзнел, выпрямился и, уставившись пронзительными желтыми глазами ей в лицо, принялся задавать вопросы, ответить на которые было не так уж легко: — Когда ты стала такой, Лин? Что я упустил? Когда ты стала крысой на корабле? Крысой на корабле. — Она такая же, как ты. А я не хочу, чтобы она была такой. Ей самой это выйдет боком. — Ты не можешь ей запретить быть такой, какая она есть. Ты не можешь ей запретить быть моей дочерью и ты не имеешь права за неё решать. — Я имею полное право решать за неё, пока ей не исполнится семнадцать. — Ты не ответила на вопрос. Когда ты стала крысой, француженка? С каких пор во время шторма ты отсиживаешься в трюме? Что на него нашло? — С тех пор, как я выросла, Кэндэл. С тех пор, как поняла, как опасно в шторм бросаться грудью о борт корабля. — Значит, я не вырос. Я не позволю тебе, слышишь? Не позволю превратить мою дочь в крысу, — он поднялся с дивана, направляясь в прихожую. — Куда ты? — К той, кто так же, как и я, в шторм бросается грудью о борт. — Стой! Кэндэл, ты не можешь уйти! — он не ответил, но остановился. — Какого чёрта ты женился на крысе, Кэндэлорайо Видэхой?! — Разве ты сама забыла, какой была раньше? — хлопок на краткую долю секунды разорвал неловкую тишину. Эмилин осталась в гостиной одна. Опять понёсся к этой своей ведьме… Как же он не может понять, что его дочери угрожает опасность? А он поощряет все её выходки, общение с этими мальчишками, а теперь — теперь ещё и это отвратительное пьянство! Родной отец! Нет, Эмилин права. Она приняла единственно верное решение. Она больше не будет слушать Кэндэла, потому что если ему наплевать, что станет с их дочерью, то Эмилин — вовсе нет. Она всё делает правильно, и Видэхой поймёт это. До него всегда не сразу доходит.***
Чтобы ещё хоть раз, хотя бы один грёбанный раз она пошла на поводу у этого Блэка! Нет, уж лучше сразу смерть от бесконечного бубнежа профессора Бинса. В последний раз Карли так тошнило, когда ей было одиннадцать — после съеденных девяти фунтов рахат-лукума. Но теперь прелесть бунтующего желудка дополнял ещё и неумолкающий гул под стать колоколам собора Сан-Пьедро, гремящий в голове. Ко всему перечисленному можно ещё прибавить дикую жару, страшную сухость во рту и общее состояние разбитой вазы, на осколках которой после самого акта разрушения ещё и хорошенько потоптались. Нужно встать. Нужно хотя бы попытаться встать. — Мерлин, — прохрипела испанка, за три секунды уже трижды пожалевшая, что в её голову пришла такая глупая мысль. А колокола всё не унимались, напротив, разошлись еще сильнее. Лельтад поприветствовал подавшую признаки жизни хозяйку звонким клёкотом, гармонично влившимся в колокольный звон: — Заткнись, глупая птица, — хрип потихоньку перерастал во что-то, отдалённо напоминающее прежний голос Карли. Интересно, Блэк ощущает себя так же? Да нет, скорее всего, он уже в относительном порядке и даже успел перегрызться с матерью. Да и вообще — чёрт с ним, у Видэхой своих проблем теперь хватает сполна. Прямо сейчас ей нужно добраться до ванной комнаты, а уж затем Кармелиту ждёт долгая, нудная и чертовски предсказуемая лекция от mama. Спасибо, Англия, за этого Блэка!***
На лестнице послышались нетвердые шаги. Сидящая за столом Эмилин, откинув светлую вьющуюся прядь с лица, потянулась к тарелке с виноградом. Лучше сказать сейчас или дождаться возвращения Кэндэла? Карли, с мокрыми взъерошенными волосами, зеленоватым цветом лица и мешками под глазами, по-прежнему в одежде мальчишки Блэка, несмело переступила порог кухни, кинув на мать короткий испуганный взгляд солнечных глаз: — У меня есть право последнего желания перед смертной казнью? Вечная Кэндэловская придурь. Тем не менее женщина сухо кивнула, не глядя на дочь и вертя в пальцах крупную виноградину. — Стакан воды. А лучше сразу пару литров. Мать и дочь молча сидели друг напротив друга. Карли, опустив голову, нервно поводила плечами под грозным взглядом родительницы. Куда, чёрт его дери, подевался папа, когда он так нужен? — Карли, ты вообще осознаёшь, что ты сделала? Оправдываться было бесполезно, Карли это знала, но инстинктивно всё равно пробормотала какую-то чушь. Мать не поймёт, зачем она это сделала. Ни за что не поймёт, ведь Видэхой сама не понимает, что за демон дёрнул её пить маггловский алкоголь и творить безрассудства в маггловском городе, куражась перед маггловской полицией. — Это было крайне глупо. Я не понимаю, что ты пытаешься доказать этим. И если подобное случилось один раз, то, несомненно, случится ещё и ещё, и я, в стремлении предотвратить подобное, приняла очень важное решение. Ты больше не поедешь в Хогвартс. Я перевожу тебя в Шармбатон. Кармелита вздёрнула голову слишком резко, тряхнув волосами, и колокола в черепной коробке разразились громом снова, а на голые смуглые колени с противным шлёпаньем посыпались капли с мокрых чёрных кудрей. Хочет забрать меня из Хогвартса? Перевести? Перевести… Из Хогвартса? Прочь ото всех? — Ма-ам, я, кажется, упустила нить твоего монолога. Ты что… — Ничего ты не упустила. Да, я забираю тебя из Хогвартса и да, ты будешь учиться в Шармбатоне. — Нет, — ножки стула заскрипели по деревянному полу. — Нет! Ты не можешь! Почему?! — Я ведь объяснила: дабы предотвратить дальнейшие подобные случаи. — Так нельзя. Я не могу бросить Хогвартс. Там ведь мои друзья. Ты, что не понимаешь? У неё друзья в Хогвартсе, Хогвартс — её дом! — С одним другом ты вчера напилась какой-то дряни, летала на мотоцикле и угодила в маггловскую полицию. Тебе такие друзья нужны?! — Да, такие! Такие! Я не поеду ни в какой Шармбатон и вернусь в Хогвартс! Ты не имеешь права решать за меня! Ты не можешь ей запретить быть моей дочерью и ты не имеешь права за неё решать. — Имею полное право, пока тебе нет семнадцати. — У тебя ничего не выйдет. Ты не сможешь. Я вернусь в грёбанную Англию и даже не сунусь в твою обожаемую Францию. И ты не сможешь меня остановить! Можешь даже не пытаться! Я сбегу! — девчонка вскочила с места, встряхнув влажной темной копной волос, и молнией вылетела из кухни. — Кармелита, немедленно вернись! — крикнула женщина, но ответом ей послужил только топот ног на лестнице. Такая же упрямая, как и её отец. Такая же упрямая, как и сама Эмилин… Нет, вовсе нет. Даже в её возрасте Эмилин была благоразумна. А потому француженка не могла не предусмотреть подобную реакцию дочки. Ну, посмотрим, что Карли сможет сделать без волшебной палочки.***
— Что б тебя! Вот что значит разозлишься — даже трансгрессируешь криво! От смачного поцелуя с апельсиновым деревом Кэндэла отделяла всего пара-тройка дюймов. — Невежливо трансгрессировать прямо к порогу, Видэхой! Я думала, матушка хорошо вбила в твою пустую темненькую головку правила этикета, — зеленоглазая ведьма восседала на деревянных ступеньках крыльца и с усмешкой следила за неуклюжим лучшим другом. — Тебе плевать на нормы этикета, ведьма, я знаю. — Ну и знай дальше на здоровье. Давай быстро рассказывай мне, взрослый мужчина с семьей и работой, как тебя в очередной раз поимела твоя жена-француженка и вали дальше с ней скандалить. — Ксай, ты точно не влюблена в неё? А то ведь от ненависти до любви… — Нет, я по части мужчин. Мороки меньше. — Она хочет перевести Карли в Шармбатон. — И из-за этого-то ты так расстроился? Месячные, поди, милочка? — Не зарвалась ли ты, Ксай? — Ни капли. Карли сама всё разгребёт, так же как ты в своё время — с Дурмстрангом. — Но ведь Карли… — Ты хочешь, чтобы я тебя пожалела? Хочешь поплакать на моей груди, а потом… — Ксайомэра, я… — …женат. Я в курсе. Просто не могу удержаться, — улыбаться с таким необидным ехидством и говорить с такой необидной язвительностью могла только эта ведьма. — Ты предлагаешь мне возвращаться обратно? — Ну, мы же поговорили. Логично предположить такой исход. — Не-е-ет, я не могу. — Ах, оскорблённая невинность. Ох уж эти заморочки женатых и замужних. И просто идиотов. Ладно, оставайся, подождем твой взбесившийся сперматозоид. — Мерлина ради, не называй так мою дочь! — Но разве это не правда? Рядом с Ксай всегда было чертовски легко дышать, молчать, быть рядом. Впрочем, с Эмилин было почти так же. Почти. Ксайомэра была чем-то вроде дозы кислорода для задыхающегося огня свечи. Эмилин же — зажигалка, которая поджигала фитиль этой свечи раз за разом. Чтобы не потухнуть, Кэндэлу нужны были обе женщины. Его лучшая подруга, названная сестра, лучшее детское воспоминание, покуситься на которое он так никогда и не смог, и гордая красавица, остававшаяся неприступной вплоть до миллиардной, наверное, попытки завоевать её внимание. Они обе были нужны. И Кэндэл был нужен обеим. Одной даже больше, чем другой. И он это знал, поэтому каждый раз приходил жаловаться на семейную жизнь именно сюда, к вредной зеленоглазой ведьме, так похожей на злодейку из детских сказок. Она была его спасением, она вытащила его из этого пошлого и жалкого культа чистокровия и помогла не захлебнуться в новом, неизвестном мире.***
Громкий хлопок двери и лязг дверного замка заставил скопу с криком взметнуться под потолок, а Карли — схватиться за голову. — На место! — рявкнула она на всполошившегося питомца, кинувшись к тумбочке, где должна была быть волшебная палочка. Должна была быть. Но её там не было. Со злости Кармелита изо всех сил шарахнула ладонью по лакированной доске, запоздало поморщившись от боли. Мама забрала её палочку. Лишила её магии. Думает, что справилась? Что без палочки Карли ни на что не способна? Что ж, она ошибается. Она все равно сбежит. Даже без палочки. Нужно скорее собирать вещи. До Хогвартс-Экспресса осталось чуть больше недели, это время можно пересидеть у Ксай, а если мать туда сунется, то перекантоваться у Анджи… Наскоро запихнув самые необходимые вещи в рюкзак, девушка выскользнула на балкон. За Лельтадом вернется чуть попозже, и за учебниками тоже. И за палочкой. — Эй. Это иногда может быть больно, очень больно. Иногда что-то будет получаться не так или не будет получаться совсем. Да вообще всё по-разному может быть. Ты точно не боишься? — в сотый раз спрашивал дочь Кэндэл. — Не-е-ет, па, — упрямо отвечала десятилетняя девчушка, качая кудрявой головкой, — Я хочу научиться трансгрессировать и стать мастером, как ты. — Ты уже как я, — улыбается мужчина. — Ну ладно. Для начала запомни: главное в трансгрессии… Хлопок магического перемещения вновь всполошил птицу.***
Звук трансгрессии эхом отозвался в погружённом в тишину доме. Кэндэл вернулся раньше обычного, но уж теперь-то всё развернется по обыденному сценарию: отец с дочерью будут сидеть наверху, обижаясь на весь мир (а в первую очередь, конечно, на Эмилин), и выдумывать коварные планы, которые помогут им изменить принятое мамой решение. В большинстве случаев планы срабатывали. Эмилин разрешила Кэндэлу научить дочь летать на метле в шесть лет, разрешила Ксай начать обучать девочку базовой магии в неполные восемь (Кэндэл тогда самым настоящим образом украл для дочери волшебную палочку)… Эмилин часто уступала им в их авантюрах. Однажды Кэндэлорайо даже взял Карли вместе с собой на задание! По сравнению с этим ежегодные визиты в дом Блэков и похищение Сириуса два года назад — просто цветочки. Эмилин больше этого не вынесет. В этот раз им не удастся её переубедить. И она пойдет и скажет им это прямо сейчас, чтобы зря не старались. Она будет непреклонна. Поднявшись по лестнице за считанные секунды и буквально влетев в комнату дочери, Эмилин не обнаружила никого. Они что, прячутся от неё под кроватью или за шторами? Или… Хлопок трансгрессии был только один. Комната пуста. Выйти из дома так быстро они не могли. Значит, этот умник всё-таки претворил в жизнь своё глупое желание и научил девчонку трансгрессии раньше положенного срока? Идиот… — Ну и куда она отправилась? — француженка посмотрела на беспокойно хлопающего крыльями Лельтада так, будто надеялась, что он обратится человеком и пойдёт решать её проблемы. — К ведьме? К Ириартэ? Ещё куда-нибудь?***
Сириус проснулся с непереносимой жаждой. Ещё у него страшно болела голова и ломило всё тело. В общем, все последствия приключений на лицо. Нужно было как-то собраться с силами и добраться до рюкзака, на дне которого покоилась склянка со сваренным лично мсье Лунатиком антипохмельным зельем. А рюкзак далеко: висит на стуле почти в противоположном углу комнаты. После вчерашнего дражайшая маман абсолютно не горела желанием возвращать своему отпрыску волшебную палочку, поэтому придется подняться с кровати и доплестись до рюкзака. Повести себя, как типичный маггл, назло этой высокородной гадине, именующей себя его матерью. После принятия кисло-мятного зелья туман в голове начал понемногу рассеиваться, а координация — возвращаться в своё нормальное состояние. К ужасному негодованию юного Блэка, на дне рюкзака помимо склянки с живительным напитком обнаружилось и сквозное зеркало. Он действительно наплевал на данное Сохатому обещание. Просто было не до того. Этим летом предки совсем с цепи сорвались. Сириус шагу ступить не мог так, чтобы не нарваться на длинную лекцию о грязнокровных язвах, ныне изобилующих на волшебном теле, и прочей дряни, от которой сводило зубы. Конечно, Сириус никогда не молчал в ответ на бесконечно нудные речи родителей, и с обеих сторон сыпались крики и угрозы. Когда мальчишку заперли в комнате, даже не выгнав на показ гостям, он настолько убедил себя в собственном безразличии ко всему, что совершенно забыл про установленное со второго курса появление Карли в его мире. А удалось ли Кисти сохранить голову на плечах? Или вчера они виделись с ней в последний раз? Как назло, единственным человеком, который мог бы удовлетворить его любопытство, был именно Джеймс Поттер, все лето старательно игнорируемый Сириусом. Карли обязательно уже написала обо всем Сохатому, если сама не принеслась в Годрикову Впадину с новостями. Впрочем, последнее вряд ли возможно. Миссис Видэхой определенно до сих пор в бешенстве. Сириус помнил, какой фурией она набросилась на Кэндэла в тот памятный год, когда отец Карли выкрал его и переправил к Поттерам почти на две недели. В общем, причин для дальнейшего откладывания связи не было, и только Сириус собрался позвать лучшего друга, как лучший друг позвал его. — Бродяга, блять! Если ты сейчас же не высунешь из своей вонючей дыры свой поганый нос, то я… — Сам ты блядь, Сохатый. Я, кстати, тоже очень рад тебя видеть и слышать, — и вот немая сцена во всей ее эпичной красоте. — Неужели ты снизошёл до того, чтобы вытащить зеркало из задницы и наконец ответить мне? — Как видишь. Конечно, возможно это сон, а я — твоя фантазия. Признайся, ты бредишь мной, Сохатый? — Ну ты и гад. — Ага. — Где, мать твою, тебя носило всё это время? — Совет. Не трогай мою мать для своей же сохранности. А так — в основном в гараже меня носило. Я собрал кое-какую вещицу и уже успел опробовать вместе с Кисти. — Ты его собрал? — Джим чуть не опрокинул стакан с чаем на затёртую до дыр «Историю квиддича». — Нет, реально собрал? И он прям… Того? — он поводил рукой перед лицом, изображая имитацию полёта. — И он прям того, — вяло передразнил Сириус. — Я вообще не пойму, какого хрена вы с Кисти так этому удивляетесь? — Ну, ты же не видел себя со стороны весь прошлый год, когда Альф писал тебе каждую неделю и раз в месяц присылал громовещатели в попытках распинать твой ленивый зад на свершение великого конструкторского дела. — Знакомьтесь, пожалуйста, это мои друзья, всегда готовые поддержать в трудную минуту. Она писала тебе? — Нет ещё, — мотнул головой Поттер, — а мать скоро в гроб вгонит своим «Когда же нас навестит Карли?». Будто бы я не знаю, что этот долбанный испанский ликёр, который притащит Кэндэл, интересует её раза в два больше, чем Карли. — По идее, уже должна была всё растрепать. — Мало ли, что у них там произошло. А что вы вообще натворили? — Да в общем-то ничего особенного, — пространно произнес Сириус. — Всего-то сбежали с приёма, мотались всю ночь по Лондону, сидели на крышах и в итоге загремели в полицию. Пустяки. Ничего интересного. — Бродяга… — Внимай мне, сын мой.***
— Ну вы придурки! — выдал Джеймс, выслушав историю ночных похождений. — Да, миссис Видэхой поди уже убила и Карли, и Кэндэла… — ответить Сириус не успел, потому что его внимание привлек внезапно замутившийся воздух у изножья кровати. За краткие мгновения по комнате пронёсся крошечный и почти невидимый смерч, в итоге с громким треском выплюнувший человеческую фигуру, угодившую под подоконник. — Что у тебя там творится? — раздался голос Поттера из зеркала. — Самому интересно. — Моя голова-а, — простонал Кэндэлорайо Видэхой, предприняв неудачную попытку подняться на ноги. — И рёбра… Мои бедные рёбра. Кажется, я сломал их все, — неожиданно дверь в комнату с грохотом распахнулась, и на пороге возник Орион Блэк, идеально причёсанный, в идеально отглаженной мантии и не менее идеальных, начищенных до блеска, туфлях. — Скажи мне, Блэк, — растрёпанный Видэхой в измятой клетчатой рубашке выглядел куда менее внушительно, — с каких пор в твоём доме трансгрессировать сложнее, чем в Хогвартсе? Что ты так охраняешь? Смотри, доложу Аластору, а он — выше, с вас последнюю шкурку сдерут. — Что тебе нужно? — раздражённо спросил Орион, словно резанув острым клинком. — Да так, — испанец облизал пересохшие губы. — Девчонка моя куда-то слиняла. Вот гадаю, сама она слиняла или кто-то приложил к этому свою грязную собачью лапку. Как думаешь, друг? — Её здесь нет. — А то я не догадался. До этого уровня ей ещё расти и расти. Сириус, это ведь не какая-нибудь ваша общая аферка, в которую меня решили не посвящать? — интерес Видэхоя к Ориону был потерян окончательно, что он не замедлил выразить полным переключением внимания на парня, всё это время молча наблюдавшего за двумя мужчинами и сжимавшего в руке зеркало. — А вчерашнего было мало? — Сириус искривил губы в усмешке. — Верно мыслишь! Вчерашнего было чересчур. А это не у Поттера ли наше самовольное недоразумение прячется? — Вряд ли. — А он не давал ей каких-нибудь нехороших вещичек? А то выходит, что она просто взяла и провалилась сквозь землю. Ладно, ребятки, у меня ещё есть куча вариантов, где она могла спрятаться. Попрошу всех слышащих не делать глупостей, и, в свою очередь, обещаюсь держать всех вышеупомянутых в курсе дела. Орион, не соблаговолишь ли проводить меня до выхода? Еще одна трансгрессия из твоего чудесного семейного гнёздышка уложит меня в могилу. Конечно, ты этому будешь крайне рад, но я-то ещё дочь не нашёл. Продолжая нести чушь, никому не интересную, но помогающую не завопить от боли раскалывающейся на несколько частей головы, Кэндэл важно прошествовал мимо Ориона в коридор, а за ним и сам глава дома Блэков, предварительно окинув сына самым ледяным взглядом, покинул помещение.***
— Так, наша Кисти что-то мутит, и мутит без нас, — задумчиво произнес Джим, в чьих глазах вовсю веселились чертенята. — Разве это справедливо, господин Бродяга? По-моему, в установленном Своде Законов Господ Мародеров четко прописано, что делиться с друзьями нужно всем. — Действительно, господин Сохатый. Леди Кисти осмелилась нарушить самую нерушимую заповедь из всех самых нерушимых. — Думаю, нам стоит найти её и напомнить, что нарушать общепринятые правила некрасиво. — Абсолютно с вами согласен. *Тосса де Мар — небольшой городок побережья Коста-Брава, находится в 90 километрах севернее Барселоны.