Empyrium — The Days Before The Fall
Листва тихо шуршала, поглощая и затягивая посторонние звуки к верхушкам деревьев, и тишина густилась, становилась почти осязаемой, так, что ей казалось, будто ноги стало труднее переставлять, и туфли вязнут в топкой трясине. Кресты торчали из земли, как обглоданные белесые кости, хотя многие уже потемнели, и почернели от времени и виделись бледными тенями в сгущающихся сумерках. Россыпью на земле лежали могильные плиты и надгробия, ближайшие к дороге из которых Шерил уже заучила наизусть. Во втором ряду, если разбегающиеся и набрасывающиеся друг на друга надгробия можно было назвать рядами, расположилась плоская плита Энтони Троллопа с гранитным крестом и двумя белесыми эпитафиями, одну из которых она, как заведенная, повторяла в уме в сотый раз. Стараясь не удаляться от растворяющейся в черноте вечера надписи слишком далеко, она медленно бродила туда и обратно — неприкаянная, еще живая душа в звеняще-тихом, потустороннем мире.
Первичный озноб и колючая ртутная россыпь, разворачивающиеся в груди и где-то в области затылка, давно отступили, оставив заледеневшие пальцы и замерзшие ноги. Шерил ждала своего таинственного освободителя уже более часа. Деланое всю дорогу до Кенсал Грин сосредоточенное и победоносное выражение лица сменилось усталостью и нервным перенапряжением. Шерил ходила взад и вперед, то и дело высматривая высокую тень у могилы почившего Троллопа и поглядывая на оголенное запястье. Каждый раз вспоминая, что не надела часов. «Когда человек умирает, его часы останавливаются». Она не любила это утверждение. И в часах особо никогда не нуждалась. Она сама была одним большим механизмом. Но часы носила как будто для надобности. Стрелки их часто стояли.
Пару раз хотелось бежать. Бежать сквозь кресты, сквозь могилы, каменных дев и монархов. Перемахнуть через метровый забор и бежать, бежать сквозь жилые дома в самое ядро своего, где уже нельзя было оставаться живым. Как легко он попала сюда, во время, не предназначенное для прихода в гости, и как трудно выйти обратно. «Трудно» явно значило никак.
Ветер заунывно потянул верхушки деревьев, не нарушая гробового вакуума и хлюпающих звуков отдаленного дождя и жижи под ногами. Ноги жутко ныли, некстати, и она мысленно рисовала образ скамейки за возвышающимися пиками помпезного белеющего склепа. Шерил попробовала разобрать надпись над входом, приблизилась слишком близко, так что шпильки утонули в мягкой земле, а рука оперлась о бетонную стену. На секунду ей показалось, что где-то заиграла музыка. Удручающая, тревожная, нарастающая воем органа. Будто кто-то сунул в проигрыватель старую пластинку, и та с визгом начинала ворочаться на оси, разрезаемая невпопад иглой. Образ находился лишь в сознании, хотя звучание все нарастало. Шерил попыталась унять внутреннюю дрожь и сосредоточиться на надписи.
«Вечность, как один день. Помни. К. Л.»
К ней прирос каменный ангел, в скорбном жесте сложив сколотые остатки рук. По его вытянутому лицу под вуалью стекали слезы, или это ее глаза просто слезились от порывов ветра. Как вязались подобные слова с маленькой загробной дверью, было неясно, но женщина уже отвлеклась от этого, услышав в завывании ветра и сухом треске кладбищенской мелодии оглушительный звук шагов. Кто-то определенно шел с противоположной стороны кладбища, неторопливо вышагивая по сумеречной аллее. Шерил оживилась и дичью метнулась обратно к дорожке, где она могла стоять более-менее устойчиво. Она ждала удара. Ждала и боялась. Теперь она боялась.
Высокая, гороподобная тень переломила бы ее шею одним легким движением, или красный луч скользнул по лицу, оставив такую же красную струйку на лице, как и на желтой головке канарейки, или хватило бы толчка за бетонную плиту, чтобы заживо исчезнуть навсегда, или… Она думала об этом все время, и одинокие шаги не только отрезвили и, в некотором смысле, успокоили, но и позволили собрать толику решимости. Кровь ударила в голову, руки стали влажными и горячими. Шерил уже просчитала стремительно сокращающееся расстояние между ними и тщательно продумала очевидный диалог, как смутно знакомые слова оглушили, уничтожили все заготовленные слова, так, что стало пусто. Пусто везде. Женщина схватилась за пальто, как если бы схватилась за голое сердце, хоть это и была лишь грубая холодная ткань.
Раз-два. Раз-два.
— Лондонский мост падает, падает, падает, — протянул высокий, резкий голос, и пение перешло на свист.
Шерил в ужасе отшатнулась. Хотелось заткнуть уши и не слышать этого жуткого голоса, этой мелодии детской песни. Этого невозможного визжащего звука металлической указки о школьную доску в классе математики, которая вспомнилась именно сейчас. Пока она боролась сама с собой, из-за склоненных деревьев и щетины надгробий, словно ожившая статуя, появился силуэт, насвистывающий леденящую мелодию. Силуэт, небрежно и изящно идущий навстречу.
Если она еще не видела его, то он определенно. Секундное замешательство прошло, Шерил подавила панику и вернулась в реальность. Перед глазами вновь замелькали бесконечные цифры. И сколько бы они не пытались определить и идентифицировать надвигающуюся тень, кромешная тьма не позволяла этого сделать. Шерил просто встала, стараясь принять непринужденную, безразличную позу — вышло скверно. Она все еще держалась за отворот пальто, будто ей было больно, а сильно сжатые губы подрагивали, выдавая нервное перенапряжение. Человек тем временем остановился напротив, в десяти метрах от нее, медленно осмотрелся вокруг, делая глубокий вдох, словно наслаждаясь тягучим кладбищенским воздухом, и в конечном счете взгляд его остановился на ней. Он резко перестал свистеть и будто между делом протянул:
Приветики.
Я Джеймс. Мориарти.
От голоса, от приторно-надменного голоса, от безразличного тона по коже побежали мурашки. Она вся съежилась, глядя в темноту и не видя ничего, кроме туманно очерченного силуэта. Неизвестный из сети, представившийся Джимом и добавивший «Мориарти» только сейчас, выглядел невысоким: в туфлях Шерил была даже немного выше. Он раскованно раскачивался на месте взад-вперед, заложив руки в карманы брюк. Это был костюм, судя по силуэту. Но она не видела главного — лица, по которому словно пазл складывалась одна-единственная цифра. Раздробив это «Мо-ри-ар-ти» на фрагменты, Шерил пыталась составить целостную картину, но что-то ускользало, казалось ненастоящим. Казалось игрой.
Стараясь не пропустить ни единого движения, слова или звука, она постаралась уйти от себя. Мориарти, казалось, прекрасно знал об этом. Хмыкнув и закинув голову, он процедил: А вы похожи. Киислое лицо. Можешь сделать его попроще?
Женщина непонимающе моргнула и все-таки взглянула в том же направлении. Ангел над праздничным склепом. Это звучало, как настоящий указ, но было правдой: она замерла, напоминая каменное изваяние, с прижатой рукой у груди и опущенным скорбным лицом. Никакого безразличия или спокойствия. Ей было действительно нехорошо.
— Ладно, ладно. Может, представишься? — потребовал силуэт, стараясь говорить нарочито мягче. Ее страх раздражал все больше.
Женщина вспомнила их чат: нужно имя. Перебрав все предыдущие и свое нынешнее, которым пользовалась около двух лет, она, наконец, смогла собраться, вскинуть голову, сложив руки под грудью и расслабив лицо.
— Меня зовут Шерил. Шерил Финч.
Джеймс снова усмехнулся: Шерил, да? Ложь. Ложь. Ложь.
Голос его стал глуше и жестче, совершенно другой, вписывающийся впрочем в рамки этого места. Шерил пожала плечами: это уже не смущало, не пугало, не шокировало ее. Она была готова.
— А твое, Джеймс
Мориарти? — она словно разрезала металлическую пластину, уверенно глядя на силуэт на уровне глаз. Тот лишь проигнорировал вопрос, прошелся до ближайшего надгробия и стряхнул что-то с верха.
— Это было просто. Очень просто. Но ты не полная дура.
— Я читала «Барсетширские хроники»¹, — Шерил нахмурилась, — И здесь тоже была. Хотя Бромптонское и Хайгейтское мне больше по душе.
— Бездарный писатель. Но слоган забавный — так прозаично.
— Наверное, поэтому я здесь.
Мориарти издал удивленный возглас и наверняка скорчил удивленное лицо: Сама же доставала меня.
— Ты убил людей, — тише сказала она, злостно сжимая пальцы. Эти слова должны были быть первыми, но уже изначально правила диктовала не она, по-прежнему говоря с Джимом из сети.
Силуэт медленно прошел назад, провел рукой по лицу. Чернеющая тень в кромешной темноте, отделяемая тусклой полосой света из ниоткуда взявшегося фонаря. Полосой, в которой стояла Шерил. Две крайности одной сущности. Темнота, которой вовсе не существует. Темнота, которая наступила в отсутствие света.
— Какая драма!
Крик заставил вздрогнуть, но не отступить. Даже от выплеснутого яда. С очередным порывом ветра до нее донесся слабый запах мужского парфюма, вязкого и дразнящего, смешивающегося с мертвенным запахом кладбища.
— Они были невиновны. Зачем нужно было…?
— Зачем нужно было?! — издевательски передразнил Мориарти, — Святая Мисс бескорыстность… Надо было выманить мышь из ее норки, а мне было скучно. Даже. Не дала. Устроить. Нормальное представление.
— Представление? По-твоему убийство людей и подрыв зданий — это представление?!
— В этот раз вышло отвратительно.
Шерил с такой силой сжала пальцы, что по рукам пробежала судорога. Больше чем оправдывать себя, ей хотелось схватить этого мерзавца за шиворот и потеснить его персоной чужой покой в ближайшем склепе.
«Неужели я действительно виновата в их смерти? Я…»
— Отвратительно оказалось не только это.
Силуэт вздрогнул и мерзко засмеялся: Пришлось потратить целых два дня — очень долго. Самодельный глушитель сигнала?
— Не ты один можешь стрелять по окнам в чужих птиц и безнаказанно взрывать дома.
— У меня от тебя уже голова болит, — в голосе его было не только раздражение, но чистейшая ярость.
Шерил устало вздохнула. Этот человек будет говорить лишь то, что хочет, а она должна винить только себя. За хроническое любопытство. За неверно принятые решения. За то, что она здесь.
— Я… сделала глушители сама. Чтобы исключить из жизни людей, подобных тебе. Я знаю, кто ты. Догадываюсь, по крайней мере. Закрытый сайт с собственным сервером, анонимность сторон, биткойн, сложный многостраничный код доступа. Мне предложили помощь. Но помощь в лице главы преступного мира? Наемники, собственные информационные поля, бездействие полиции. В каком смысле ты помогаешь людям? Ты…
— У меня от тебя уже голова болит, — с открытой ненавистью пропел Мориарти, делая шаг вперед, — Но это близко, очень близко. Как хорошо, что никто не знает, что…
Еще один шаг, и эти нарочито драматичные слова эхом отозвались в ее подсознании, будто они сказали это синхронно:
— Злодеем-консультантом меня называют. ²
Тусклый фонарь неожиданно вычертил темный силуэт, впустив его в круг света. В ее круг. Джеймс Мориарти приподнял голову, и их взгляды пересеклись. Лишь на мгновение Шерил увидела лик Дьявола.
Она, не понимала, что происходит. Не понимала, кого видит перед собой. Не понимала, как видит. На нем действительно был костюм, черный и элегантный. Поверх наброшено твидовое пальто, тоже ослепительно черное, в сравнении с которым, вероятно, вся ее лучшая одежда, и даже старинное кольцо не стоили ничего. Смолянистые волосы были тщательно уложены назад, и все же несколько прядей выбил ветер: это только придавало его лицу большей властности и демонического шарма. Шерил с удивлением рассматривала черты его лица: губы, сжатые в отталкивающей, злобной полуулыбке, усики и маленькую бородку на остром подбородке, широкий лоб и линию сдвинутых холеных бровей, под которыми в темном ореоле сверкали глубоко посаженные глаза, словно тлеющие угли в остывающей печи. В целом его внешность была непритязательной, даже несколько пугающей и отталкивающей. Однако что-то не позволяло оторвать от него глаз. Что-то, что привлекало ее внимание на картинках детской Библии, изображающих посланников Ада, вторгшихся на землю людскую. Это что-то было… Сердце пропустило удар. Затем еще один. А затем Шерил стала проваливаться в какую-то пустоту. Она опускалась все глубже и глубже: мимо проплывали белесые кости под резными крестами, почерневшие от вековой пыли надгробия, и статуя плачущего черными слезами ангела, так и не поднявшего своего лика к Дому. Все застыло в мучительном односекундном ожидании, но ей казалось, что прошла целая вечность. Эта вечность оборвалась с его усмешкой, прорезавшей плотный воздух.
«Кто он?»
Только сейчас она вновь поняла, что по-прежнему стоит напротив незнакомца из сети в тусклом свете старого фонаря в ночи кладбища Кенсал Грин. Стоит, слабо покачиваясь и тяжело дыша. Шерил бегло заглянула в его глаза и осознала причину мелкой дрожи на кончиках пальцев. В чернеющих глазах Мориарти не было ни-че-го.
НИЧЕГО.
Бесконечные цифровые сети опутывали, но не касались него. Всепоглощающего вопрошающего символа.
«Я не понимаю».
Она уже не замечала бешеных ударов в груди и невыносимой головной боли, и дрожащих рук, и бледно-вспыхнувших щек, вперив взгляд в воротничок его белоснежной рубашки, единственного белого пятна во всем облике. Почему-то в сравнении с этой белой рубашкой она чувствовала себя чем-то серым, лишним и вообще-то уже несуществующим.
— Слишком много секса для тебя? — самовлюбленно промурлыкал Мориарти, с удовольствием посмотревший бы сейчас на себя со стороны. Вышло только оценить блеск черных туфель, выглядевших сегодня даже лучше, чем обычно.
— А? — Шерил все еще пыталась остановиться на реальности, то и дело расшибая померкшее сознание о глухие стены человеческой личности мистера Мориарти. Если таковая была.
— Ты что, дрожишь? — скучающим тоном проговорил он, больше не желая удостаивать ее взглядом. Это было презрение. Она слишком слабая. Слабая и ничтожная. Как и все вокруг.
Шерил отстранено смотрела куда-то в густоватую темноту и вспоминала хоть какие-нибудь слова, кроме непонимания: Только я стояла здесь в течение целого часа… Ты не выполняешь своих обещаний, Мориарти.
Мужчина расслабленно выдохнул: Правда?
Лениво вытащив одну руку из кармана и сверкнув белоснежной манжетой с алеющей запонкой, он щелкнул пальцами.
Шерил никогда не рассматривала людей просто так. То есть, рассматривала, может быть, когда-то, когда сама по себе еще не исчезла, не провалилась в информационную безбрежность. Сейчас это чувство вернулось, хлестнуло кроваво-красным потоком внутрь, заполняя пустоту подобно грязному водному фонтану, молниеносно заливающему проржавевший, дырявый резервуар.
Он не был красив. Определенно не на ее вкус, хотя данное скрабезное выражение не отражало ни Шерил, ни данный момент. Она рассматривала резкие линии скул, широкий лоб, заостренный подбородок, брови изломом, тяжелый, магнетический взгляд исподлобья. И глаза. Прищурые, блестящие, аспидно-черные. Они наверняка были карими. Но сейчас Шерил смотрела в два тлеющих угля, в две пропасти кипящего дегтя. Алчущие, леденящие, безумные они вдруг напомнили о старых библейских картинах в кабинете отца. Картины с темными, грустными, и глубокими взглядами; Шерил пробрала мелкая дрожь. После чего красный ударил в лицо, ослепил на мгновение и сконцентрировался яркой пульсирующей точкой на лбу.
Сердце быстро-быстро забилось и упало. Чувство умиротворения и небывалой легкости захлестнуло столь неожиданно, что Шерил даже хохотнула — непроизвольно, неуместно, глупо. «Мне не страшно? Неужели я готова?» Она ждала этого с самого начала, и теперь они почти были на равных. Мориарти неприятно скривился: ее неожиданная радость разозлила.
— Я знала. Давай стреляй.
— Что так сразу? — он гневно повел бровью, — А, может, я сам решу, что мне делать?!
Шерил вновь вздрогнула, теперь лишь от резкого голоса. Внимание ее поглотил лазерный целеуказатель, в чьем излучении медленно болтались крохотные земляные пылинки. Чувства и самоуверенность обрели свою настоящую силу, и женщина беззастенчиво улыбнулась.
— Конечно, мистер Мориарти. И если можно, побыстрее, а то у меня уже начинает болеть голова…
— Как ты взломала мой ключ?
Лицо ее не дрогнуло, оставшись таким же жутко спокойным, хотя столь резко мягкий вопрос несказанно удивил. Шерил обратилась к прошлому, припоминая, что вообще делала несколько дней назад. Сейчас это казалось таким далеким, почти предыдущей жизнью.
— Дешифровка. Я уже как-то работала с системами открытого шифрования и прекрасно знакома с криптоанализом. Контейнер-файл бы выстоял, если бы я не пользовалась собственными методами.
Мориарти наигранно удивился, как бы между делом лениво рассматривая ее ноги и острые колени: Собственными, верно? Ограниченностью своего ума или прозорливостью малыша Билли? Он- то, конечно, сейчас на дне Темзы рассказывает пароли чужих систем своим новым друзьям.
— Он лишь хотел помочь, — Шерил сжала кулаки, так что впившихся в них ногтей засаднило ладони, — Мне нужно было найти одного человека, и…
— И бла-бла-бла! Скучно! Слишком. Скучно. А я ненавижу это. Ты понимаешь?
— Я же дура, — ответила она саркастично, пока все еще удавалось следить с кроваво-лазерной струйкой, — Решила, что некий Джим работает на ДогВог или ЭсВэ или Уэсских кроликов. ³ А он просто приходит за каждым по чьей-либо просьбе и, конечно же, не делает этого сам, только смотрит, словно настоящий…
— Скажи же, — голос его скрежетал сталью, глаза с полуопущенного лица горели в черноте ядом. Так змеи сворачиваются тугим клубком в своем молниеносном, смертельном предброске, мысленно уже сжимая в острых клыках мягкую крысиную тушку.
— Злодей.
Легкий хруст маленьких косточек и липкая темнота.
— Как… практикующий злодей, — она закусила губу, будто сказала что-то действительно ужасное. Непомерно глупое.
Но Мориарти неожиданно усмехнулся, взмахнул руками в театральном, манерном жесте:
— Злодей-консультант. Неплохо. Но не передумаю же я из-за этого, ха.
Шерил повела плечами: Я и не хотела. Давай. Я по глазам узнала. Лежит змей в темноте, глаза злобные свои таращит. А как вылезет он из колодца, скольких людей он пожрет? Сегодня, например? ⁴
О, — он сверкнул манжетой, и пальцы исчезли в черноте уложенных волос, — Я люблю сказки, сказки во всем. Хочешь еще одну? Сказку о Тэтти мышке, которую звали-то даже не Тэтти, и которая очень любила совать свой маленький, мерзкий мышиный носик в чужие дела! О, Тэтти была слишком самоуверенной, не подозревая о своей безграничной тупости. Разве у мышей могут быть мозги? А сможет ли мышь сварить суп? Тэтти захотела сварить суп, но в итоге сама свалилась в чан с кипящей водой…
Бух!
Или…бах?
Шерил уставилась под ноги, сжав зубы до скрипа: пальцы свело в судороге, и обглоданные мысли в голове прожгло нестерпимой болью.
— Мое имя Шерил.
— Тогда твое последнее желание, Ше-ерил, — едко бросил Джеймс Мориарти, присвистнул, резко развернувшись, растворившись в густой ночной темноте.
— Давай уже быстрей, — ответила она. Ответила тихо, почти беззвучно. Возможно, подумала даже. Но мысль достигла своего адресата.
— Шутка. Никаких последних желаний.
Пока!
Со звоном бьющегося стекла в призрачном голосе и коротким взмахом руки луч задрожал, и Шерил поняла — это конец.
«Впереди — полоса тусклого света фонаря, черные силуэты скорбящих, надгробия и колышущиеся кроны деревьев. И звезды на небе. Едва уловимые, но они там. Позади — мерцающие улицы Лондона, маленькая квартирка на Марбидж, люди, множество людей, моя семья… Господи, что я делала здесь, зачем я была нужна? Кому? Все, что я делала — разрушала. У меня не было ничего, только мое проклятье, только мы вместе шли так долго, что уже разучились различать друг друга. Мы изучали других, забывая про себя. И вместо того, чтобы сделать что-то важное, мы прятались. Мы прикрывались своей уникальностью, своим пороком, своим упрямством, своим любопытством. Теперь мы здесь… У меня было бы еще немного времени, ну лучше ведь так, правда? Я же не сама это делаю, и Ты простишь меня. Простишь ведь?
Я никогда не была в Талахасси. Нед говорил, что там самые лучшие лепешки на всем южном побережье. Он еще много чего говорил и, может быть, расскажет еще о том, чего мне не увидеть.
Вот бы увидеть по-настоящему.
Постой, я же…»
Опустив руки и расслабив плечи, она выпрямилась и подняла голову в смиренном секундном ожидании. За это время многое пронеслось мимо, почти все, что можно было вспомнить. Не могла Шерил вспомнить, зачем ушла тогда. Зачем создала себе другую жизнь. Сама собой в медленно плывущем в никуда цифровом потоке вырисовалась фраза
«Кто он?», и она вдруг поняла, что уже видела что-то настоящее. И пока еще не успела узнать, насколько.
Быть может, ей стоит позволить себе еще немного времени? Лишь самую малость.
Ветер свистел, болтая взад и вперед постанывающую калитку, и на этот заунывный стон шепотом отвечали тысячи чернеющих могильных камней, и прах носился за дверями каменных домов, и ангел лил свои черные-черные слезы в невесомые отколотые руки. Фонарь моргнул и шагнул внутрь, уступая тропинку лунному свету.
— Пятьдесят три!
Пляшущие огоньки-души разрезал выстрел.
Что-то еще было. Мутный свет и порывистое дыхание смерти. Или это был ветер. Это и правда был ветер.
Она приоткрыла один глаз, заметив соскользнувший локон собственных волос. Жжение и теплоту на виске. И то, что все еще стояла, и ком, резко подкативший к горлу. Пришлось подавить желание, чтобы не оказаться еще более жалкой, и частично справившись, Шерил схватилась за голову. «Сейчас бы таблетки. Хотя бы одну». С удивлением посмотрев на собственные пальцы, она увидела смазанную со ссадины кровь. Это был лучший шанс, и она его снова упустила.
— Что? — глухим эхом донесся откуда-то издалека вопрос.
Шерил и сама хотела бы спросить у неизвестности, что ей нужно. Ей внезапно захотелось вернуться в свою квартиру, лечь в постель и смотреть на дурацкую картину с вьюрками в овощах. Под урчание ноутбука. Повторный раздраженный вопрос, как из-за запертой двери, развеселил ее, заставил вспомнить свои же последние слова.
«Я выкрикнула цифру, просто потому что видела ее. И потому что захотела жить. Шерил — ты снова ошиблась».
— Пятьдесят три, — повторила она вновь, прохладным тоном, обращаясь к Мориарти, — Пятьдесят три метра разделяли меня и твоего наемника. Впрочем, целиться в лоб мог бы и поточнее…
Через пару секунд пискнул телефон; еще через несколько отправитель получил сообщение. И развернулся, шагнув назад в очерченный уличной лампой круг. Шерил было безразлично видеть его — перед глазами все плыло.
— Верно, — заискивающе начал он, — Примерно пятьдесят три метра, хотя даже мой человек в этом не уверен. Как ты это сделала? Заметь, не первый раз уже делаешь что-то, что одновременно раздражает и заводит.
— Я увидела, — медленно произнесла Шерил, вспоминая, как можно объяснить подобное, — По… лазерному лучу. По потоку его энергии спроецировались цифры, как расстояние и соответственно точка поражения на, гм, моем лице.
— Числа в воздухе? — Джеймс почти весело прищурился, — Нет, нет, это не смешно. Я все же не ошибся.
— Что?
Его радостное выражение исчезло, уступив привычному, безразлично-надменному, хотя Шерил и понимала: Мориарти ликует.
— Где-то уже это было. Синестезия, верно?
«Неудивительно».
Женщина кивнула: Можно и так сказать. Такое современное проклятие.
— Уже хорошо. Замеча-а-тельно. А знаешь, я передумал. Непостоянство — не лучшее мое качество, но с ним тебе повезло, — его нехорошие глаза безвозвратно овладели ею, и Джеймс неискренне улыбнулся, блеснул белоснежными зубами, — Будешь работать на меня.
Шерил не ответила. Даже особо не отреагировала — все, о чем она могла думать — обезболивающие.
— У меня нет выбора, да?
— А ты разве его уже не сделала?
Она почувствовала приливший к щекам жар и невыносимую тесноту; в этом бледном круге света было слишком мало места для двоих. Мориарти заполонил уже большую половину. В черноту же отступать не хотелось.
— И, что же мне нужно будет делать?
— Не все так сразу! — он лениво зевнул и, взглянув на часы, прощально по-шутовски раскланялся, — Я ничего не делаю просто так, мисс Финч. Будешь работать на меня, а я найду твоего загадочного потеряшку.
Теперь пришел ее черед улыбаться. Вышло грустно и немного сердито.
— Уже не нужно.
— Прикалываешься?
— Нет, — и она мягко махнула рукой вперед, — Он уже передо мной.
Мориарти повел бровью и видимо напрягся, на мгновение на его лице буквально отразилось горячее любопытство вперемешку с агрессивной серьезностью, неподдельной, как показалось. От прищурого черного взгляда-выстрела было физически больно. Но долго он этого не делал: отвернулся в темноту, сунул руки в карманы пальто, оскалился в своем причудливом демоническом полупрофиле.
— Неет, не говори мне только, сам попробую догадаться. Ладно… Пойду, пожалуй.
— А, что делать мне?
— Все завтра!
И вместе со звонким эхом черный силуэт окончательно растворился в густой предночной темноте.
Когда звуки шагов затихли в глубине кладбища, Шерил медленно осела на землю, привычным жестом шаря телефон в кармане, которого там не было. По-видимому, она облокотилась о чью-то могильную плиту, потому что стало жутко холодно. По-видимому, это был Троллоп или еще какой-нибудь известный незнакомец.
— Я подержусь за тебя приятель, ладно? Пока Оливия не найдет меня… Или сторож. Да, это пока, пока…
***
Суэнс-лейн — однотонная и многолюдная улица, проходящая вдоль делового района Лондона, напоминала щербатый, ощерившийся застекленными корпусами и офисными башнями хвост тяжеловесного зверя, торгово-финансового монстра. Адрес, полученный с утра от очевидного М., привел к многоэтажному, полукруглому и сияющему офису информационной компании «Томпсон Рейтер», за которой узнавались очертания Барбикан-центра.⁵ Когда-то Шерил думала снимать квартирку именно здесь.
Прокрутившись вместе с прозрачной дверью, она оказалась в огромном светлом пространстве, охлаждаемом десятками кондиционеров, наполненном запахом озона и пластика. Вокруг были тонны стекла, зеркальных поверхностей и подсвеченных панелей лифтов. Снизу, в холле, стояли бежевые, кожаные круглые диванчики с кадушками длинных пальм. Наверху, по переходам-балкончикам сновали операторы, посыльные и белые воротнички в однотипных костюмах-тройках.
Под пристальным взглядом охраны она проскользила по собственному отражению в начищенном до блеска кафеле, притормозив у стойки с тремя миловидными сотрудницами.
— Добрый день, мисс, чем я могу помочь? — на автомате проскандировала одна из них.
Шерил, все еще чувствовавшая на себе неприятный взгляд, не сразу сообразила, кого спрашивать: Я, эм, Шерил. Мне нужен мистер Мо…
— Шерил!
Обернувшись на оклик, Шерил увидела бегущего навстречу парня.
— Вы мисс Шерил? — он приостановился в шаге, отчего пришлось даже отшатнуться.
— Все верно. А вы…?
— Я Марк Тарлоу. Твой координатор. Это я прислал смс. Мы же на «ты»? — и он дежурно улыбнулся, хоть и за подобной улыбкой скрывалась настоящая, возможно, еще более широкая.
— Д-да, наверное, — Шерил наскоро определила его номер — тройку — и мгновенно была увлечена вперед, вверх по лестнице, на один из мостиков, по которому они попали внутрь здания, в его офис-центр.
Пока они шли, она силилась рассмотреть нового знакомого: высокого, в рубашке навыпуск и разных цветных носках, торчащих из-под явно коротковатых брюк. Очки в толстой оправе скрадывали пол лица, а светлые волосы, выстриженные с боков, были перекинуты на одну сторону. В одном ухе висела гарнитура, чуть ниже блестела сережка. Поспешно рассказывая, в руках Марк непрерывно крутил планшетный компьютер, что, несмотря на всю его самоуверенность и оригинальность, Шерил больше интересовало содержимое устройства.
— Честно говоря, я по-другому представлял тебя.
— По-другому? — Шерил неловко улыбнулась.
— Точно! У нас давно не было столь молодых, к тому же девушек.
«Да я старше тебя».
— Вот как. Он еще и женоненавистник?
— Ты о мистере Мориарти? Вовсе нет, просто данная работа… Явно не для девушек, — он весело усмехнулся, ответил кому-то, — Вы — большая редкость. Тебя нашли агенты мистера Мориарти?
Женщина поморщилась: Скорее я нашла самого…мистера Мориарти.
Марк резко остановился, округлились его маленькие зеленые глаза в стеклах очков: Ты видела его?! Не шутишь?
— Нет.
— И какой он? — парень в нетерпении схватил ее за запястья.
Шерил мотнула головой, явно указывая на нарушение личного пространства. Марк понял, виновато покраснел.
— Прости, я не хотел. Это замечательный человек, я бы хотел познакомиться с ним лично, но…
— Постой. Ты ни разу не видел того, на которого работаешь?
— Ты же знаешь, на кого я работаю, — он заговорщически подмигнул и повел ее дальше, — Вернее, уже мы работаем. Так расскажешь?
— Ну, он в черном костюме. И такой…невысокий.
— И все что ли? Он, наверняка очень красивый. Как настоящий лидер.
— Д-да, пожалуй, — выдавила Шерил с трудом. Другого, схваченного ей образа, Марк бы не понял.
«Ты вообще хоть знаешь, на кого работаешь?»
— А ты, видимо, очень особенная, — с явной завистью в голосе произнес парень.
Женщина развела руками: Видимо.
— Сейчас посмотрим. Проходи, — и он раскрыл одну из офисных дверей.
Кабинет, в который они зашли, выглядел пустоватым, совершенно новым, но располагающим к рабочей атмосфере рядового служащего. Широкие окна выходили на оживленную улицу. Тут же располагался стол с кучей ящичков, на котором уже лежал ноутбук последней модели, подставка для ручек и пиала с леденцами. Рядом, на полу — громоздкий факс, принтер и корзина для мусора. У стены располагалась небольшая софа и стеклянный кофейный столик, а за ними цветные кнопки усеивали широкую доску для заметок. Напротив стояли стеллажи для документации и книг, а в углу тихо булькал кулер с прохладной водой. Все выглядело просто и ненавязчиво, хотя Шерил с удивлением отметила радио на подоконнике, копии ее домашних книг на нижней полке и горшок со странным цветком на верхней.
Последней в глаза бросилась клетка. Рыжая канарейка беспокойно металась в ней, выводя визгливые трели.
— Ах да, это курьер принес. Тебе. У меня в инструкции — как часть обустройства кабинета.
Шерил подошла к окну, выглянула вниз на мелькающие головы прохожих и отполированные крыши автомобилей: Выходит, это
мой кабинет? В «Рейтер»?
Марк кивнул и снова заразительно улыбнулся.
— Постой, ты вообще знаешь, на кого работаешь?
— Конечно.
— И знаешь, что за человек Мориарти?
— Этого я утверждать не могу.
— Тогда ты знаешь, что он делает?
Парень замялся, будто подыскивая более корректный ответ: В общих чертах. Тебя что-то смущает?
— Да! — Шерил нервно прокрутила пуговицу на пиджаке, — Это же «Рейтер»! А Мориарти… он…
— А-а, я понял, о чем ты, — он откинул челку со лба и поправил очки, — Ожидала подземного бункера или замка с глубоким рвом и лесом колючей проволоки?
Женщина отвернулась в попытке скрыть замешательство, но тщетно: парень видел ее отражение в оконном стекле.
— Нет, конечно… Просто, разве это не очевидно?
— Все на законных основаниях, уверяю. Здесь, к примеру, работает насколько наших сотрудников, остальные — рядовые служащие компании. Видишь ли, Шер, место не маркое, удобное, почти сердце Лондона. К тому же массы информационного потока проходят через это место; и мы помогаем друг другу. Мистер Мориарти просто гений! Никто не обратит внимания на то, что находится на самой поверхности.
— Да, еще бы, — она холодно пропустила мимо фривольное сокращение собственного имени, — Поверить не могу, что этот принцип работает.
— Еще как, — довольно кивнул Марк и вновь уткнулся в свой планшет, попутно говоря со своей гарнитурой.
Шерил не дожидаясь указаний, прошла к стеллажу осмотреть документы. Все папки были помечены цифрами, и, вытащив наугад одну из них, с пометкой «10», Шерил заглянула внутрь.
Внутри царил хаос. Не успела она и части просмотреть, как сзади зарычал факс, выплевывая распечатки. Отложив папку и вернувшись к столу, она обнаружила копии своего договора о работе.
— О, уже пришел, — парень, похоже, закончил и переключился на нее, — Заполнишь сама, я надеюсь. Потом занеси их в восьмой кабинет на имя Эдварда Томпсона.
— Я компьютерный аналитик «Рейтер»? — Шерил быстро пробежалась взглядом по договору, выискивая что-то странные формулировки или особые условия, но не найдя ничего сверх обычного, принялась заполнять форму.
Покончив с этим, она порывисто вздохнула, словно оставила свою кривую подпись-завитушку на посмертном завещании.
— Это же только формально?
— Только формально.
— Тогда, я пойду?
Марк остановил жестом и перехватил документы: Давай, я сам. А ты пока обустраивайся тут. Смотрю, с собой вещи какие-то?
— Так, мелочи. И этот ноутбук — он мне не нужен, у меня есть свой.
— А вот и особенности, — ехидно заметил он, снова включая компьютер, — Я так и не посмотрел, на каком ты уровне.
— Уровне?
— Да. Вся система нашего босса, назовем ее так, разделена на три уровня: «С», «Б» и «А». «С» уровень включает в себя координаторов, курьеров, информаторов, «помощников» и «дальних коллег». Уровень «Б» — политики, судьи, адвокатура, полиция, главы группировок и Сети, «близкие друзья». И самый верхний, уровень «А» — это собственной персоной мистер Мориарти. И еще трое.
— Еще трое? — Шерил пристально посмотрела на него, — То есть, есть трое равных ему?
— Скорее трое тех, кому босс доверяет как себе. Если такое возможно. А вот попасть на уровень «А» возможности ни у тебя, ни у меня нет. В уровень «Б» перейти вполне реально. Когда-нибудь.
— А ты какой уровень?
— «С». Но это временно, — Марк как-то осунулся и раздраженно повел бровями, а через пару секунд даже стянул очки, поднеся планшетник к самому носу, — Подумать только.
— В чем дело? — Шерил тоже инстинктивно потянулась вперед.
— Ты уровень «Б».
— Это плохо?
— Ты вообще слушала?! — он презрительно искоса взглянул на нее, криво улыбнувшись и блеснув стеклами очков, — Сразу в «Б». Действительно особенная.
Женщина ответила тем же: Я что-то не так сделала?
— Неет, все в порядке. Мне уже пора, с остальным, думаю, разберешься, — и он странно быстро ретировался, даже не попрощавшись.
Оставшись одна в кабинете, Шерил наконец-то облегченно выдохнула. Последние полчаса на новом месте работы делали карусель в сознании, и ее слегка покачивало от оказанной чести, ответственности, но больше о состоянии собственной безопасности. Была ли она в безопасности сейчас? Определенно нет. Дальнейшие действия также казались довольно смутными, но она строго решила взять себя в руки. Еще тогда, среди могил и надгробий.
«Если я сейчас не там, среди них, то я здесь среди этих. Это было мое решение. Решение или очередная ошибка».
В конец собравшись, Шерил решила начать с электронного устройства, чтобы потом вернуться к невозможно необъяснимой макулатуре. Кондиционер нещадно морозил, а канарейка заливалась, трепыхаясь в собственных птичьих проблемах.
«Ты не сэр Монти, а я даже не Шерил. Но стала ей вновь».
Отогнав тоскливые мысли, женщина включила ноутбук и погрузилась в новое дело своей очередной жизни.
***
Февраль 2012
Настойчивая старушка, встретившаяся в дверном проеме, явно не желала пускать внутрь, а немытый узкий лестничный пролет круто вел вверх, на второй этаж, где среди нескольких дверей она выбрала тяжелую, обитую дверь с цифрой «ноль» и блеклым оттиском единицы перед ним. Было не заперто, и, немного поколебавшись, Шерил с трудом приотворила ее.
Внутри царил полумрак: тяжелые гардины задвинули неплотно, и в кабинет проходил тусклый, серый свет, в полосах которого перемежались миллионы частичек серебристой пыли, придающей плотному, недвижному воздуху еще большей сухости и захламленности. Захламлена была и сама комната; антикварные стулья с кривыми ножками хаотично грудились у стен и вкруг старого, медного телескопа на треножнике. Дальше, в углу, стояло раскрытое пианино с засаленными подсвечниками на нем. У окон и рядом с книжным шкафом стояли старомодные лампы-торшеры, а над ними висели пасторальные картинки и портреты в золоченых рамах, — все сдобрено приличным слоем пыли. Шерил в последнее время часто заостряла свое внимание на предметах, нежели на людях — последние оттолкнули ее разум во всех смыслах, и контролировать себя заново, реагировать наименее болезненно на петабайты сменяющихся чисел было не просто.
Наиболее выделялись среди всего старья изящный диван со скомканным пледом, бар и дубовый, массивный стол. Большая хрустальная ваза с пуком засохших, запылившихся садовых роз, пустые стаканы с янтарными остатками, кипы бумаг и конвертов, настольная лампа. Мориарти сидел, согнувшись, вальяжно сложив руки на столе: неизменно белая рубашка его выглядела помятой, галстук ослаблен и заброшен назад, и только смолистые волосы идеально уложены. Взгляд его — уставший и безучастный — направлен на сидящего по другую сторону стола, замеченного Шерил последним.
Посетитель сидел прямо, но и расслабленно, вытянув ноги и закинув одну на другую. Ярко блестели его черные туфли.
Дверь неудачно захлопнулась, и Джеймс сразу же взглянул на нее. Шерил ответила легкой улыбкой и вышколенным хладнокровием.
— Доброе утро, Джеймс.
— Заходи, хочу тебя представить, — Мориарти ответно улыбнулся, недобро, язвительно, как в момент самого большого своего триумфа.
Весь его круг не вызывал ни малейшей приязни и доверия, но стал вынужденной необходимостью. Не сделав и шага, она замерла, как вкопанная: захотелось сжаться, исчезнуть, умереть. Гость обернулся, и лишь этого хватило, чтобы здоровая, черная Единица — кошмар из полустертого, безрадостного прошлого, вернулась вновь. Качнувшись и приторно-пугающе улыбнувшись, Единица уставилась на нее своими прозрачными, мертвыми глазами из-под дужек очков.
Шерил нисколько не волновали внешние данные, и, хотя прошло больше десяти лет, на любые изменения она смотрела сквозь собственную призму, узнавая любого из тех, кого так страстно желала бы забыть. Старому знакомому потребовалось немногим больше времени узнать ее. Когда он, кажется, вспомнил, улыбка исчезла, сменившись недоумением. Сквозным, но чистейшим. И Шерил бы внутренне позлорадствовала, если бы сама не прибывала в подобном недоумении, граничащем с жутким полусном, словно спугнутая птица.
— Чарльз.
— Дженни.
— Ее зовут
Шерил.
Они оба повернулись, вспомнив о третьем. Лицо Джеймса походило на полотно — со зло вычерченными черными линиями бровей и тлеющими угольками глаз. Шерил лишь мимолетно пересеклась с ним и поняла: Мориарти был зол. Он был в бешенстве. Он желал столкнуть ее с этим человеком и совершенно не ожидал того, что они уже знакомы. Давно и близко знакомы.
— Мои извинения. Тогда… — гость поднялся, не столько скоро и изящно, но по-прежнему представительно и надменно, — Я должен представиться. Чарльз Огастес Магнуссен. К вашим услугам.
— Шерил Финч, — и она некрасиво улыбнулась, мгновенно отошла подальше, к окну, в положенное место.
Магнуссен ожидал, что она подойдет, даже протянул руку, сделав все как можно более театрально, приводя Джеймса в неистовство.
— Вы прекрасны, Шерил. Как я вижу, у вас много нового.
Женщина выглянула наружу сквозь щель между шторами: внизу, на противоположной стороне улицы стоял человек, чуть дальше — еще. Наверняка, очередной стоял у входа, а она даже не обратила внимания.
— Не могу сказать того же о вас, мистер Магнуссен.
Мориарти заскрипел ящичком стола, вытаскивая оттуда любопытное нечто в дорого упакованном свертке. Протянул своему оппоненту, наконец-то перетянув его внимание на себя. Шерил благодарно выдохнула и умастилась в просевшем, пыльном кресле.
Они долго о чем-то разговаривали — о трастовых фондах, о новом проекте Чарльза Магнуссена и соответствующей поддержке Джима, о каком-то типе из Словакии и о его немедленном устранении, затем — Шерил моментально переключилась «в себя», понимая, что содержимое свертка предназначается не для ее ушей, — и еще куче очень важных проблем отъявленных злодеев. Вскоре речь снова зашла о ней, и невольно пришлось прислушаться, отвлечься от созерцания телескопа (вероятно, довольно тяжелого и очень подходящего для действий, прокручиваемых в ее голове). Шерил успела разобраться со всем грузом, рухнувшим на нее так скоро. И если одна ее половина сжималась в суеверном страхе перед мерзавцем в очках, то другая тихо ликовала претворению маленькой мести. Мориарти не знал. У него не получилось сыграть с ней в очередную игру, он злится. Глубоко внутри он в таком же недоумении. И обязательно спросит ее, как только Магнуссен выйдет за дверь. Ведь между ними тоже царила самая приятная атмосфера — атмосфера дежурных улыбок, текучей речи, наигранных жестов — атмосфера чистейшей ненависти.
«Это так сближает».
— У тебя хороший секретарь, Джеймс.
— Она не мой секретарь. Делает кое-что, не больше.
— Может, она и для меня кое-что сделает? Не бесплатно, разумеется.
Шерил с силой вжалась в кресло: Не сделаю. Я работаю на мистера Мориарти.
Пришлось искать в нем поддержки, но и сам Мориарти выглядел странно, будто раздумывал; стоит ли убрать врага или уступить и отомстить ей уже за это.
«Будто бы я виновата в том, что по несчастью мы знали друг друга».
И все же он сузил глаза, весело ухмыльнулся, и с упавшим сердцем Шерил поняла: от прошлого не убежать. Оно настигнет, схватит, чтобы вновь не оставить от тебя живого места.
— Ты делаешь то, что говорю я. А я хочу, чтобы ты помогла моему доброму приятелю.
Они уставились на нее, и Шерил тысячу раз пожалела, что сидит не слишком близко к телескопу.
— Как скажешь.
Перед уходом Магнуссен все же обратился к ней: Было приятно увидеть тебя снова, дорогая. Не терпится познакомиться с Шерил поближе. И… сочувствую.
«Держись, не смей выдавать, не смей!»
— Все в порядке, — Шерил мерзко улыбнулась, отмахнувшись, — Я тоже…жду с нетерпением.
Когда они остались одни, Мориарти одним движением смел бумаги со стола. Со звоном хлопнулся стакан, и в воздух поднялось облако пыли. Женщина не дрогнула; поигрывая кольцом на пальце, с трудом сдерживая смех, всматривалась в его полупрофиль, раздувающиеся ноздри и подрагивающие скулы. Он поправил галстук, раздраженно растер виски. Начали вдвоем.
— Зачем ты так, Джим?
— Святую невинность из себя строить будешь? Я же не зна-ал.
— Но понял. Сразу же понял.
Он плеснул коньяка в другой найденный стакан: Что меня крайне озадачило и огорчило. Ты по-прежнему удивляешь Финч. А знаешь — это нам даже на руку! Узнаешь у этого ублюдка нужное мне, и вуеля.
— Значит, и я верно поняла.
Джеймс кивнул, налил еще и предложил ей. Шерил отказалась, вместо этого заняв более удобное место на диване.
— Что было между вами?
— Не хочу говорить об этом.
— Я все равно узнаю.
— Уверяю тебя, от Магнуссена не узнаешь ничего. От меня — тоже.
— Тоже, — передразнил он, взлохмачивая свои идеально уложенные волосы.
— Мы соскучились друг по другу.
— Все просто, Шер. Ты права.
«Барсетширские хроники»¹ — цикл романов Энтони Троллопа из шести частей.
² Переделка песни Румпельштильцхена, героя сказки братьев Гримм «Румпельштильцхен».
³ Шерил перечисляет хакерские группировки.
⁴ Шерил переиначивает цитату английской народной сказки о Лэмтонском змее.
⁵ Офис компании «Томпсон Рейтер» и жилой комплекс Барбикан-центра вообще-то располагаются на разных улицах, хотя довольно недалеко друг от друга.
