О пользе и вреде сна в общественном транспорте

Гриша ещё раз проверил, что нормально сидит, слюни не капают на кровать, а взгляд с трудом, но отрывается от соседа, который воспылал внезапной любовью к частичному оголению тела. Вообще, именно об этом Гриша и мечтал с первого дня их совместного проживания, но — он поёрзал по покрывалу — это сказывалось определённым образом. Да и пунцовый цвет щёк становился более привычным, чем обычный. — Тебе нравится Антон? — вдруг спросил Ваня. — Ну, ничего так… — промямлил Гриша, стараясь задать взгляду другое направление. Какой там Бог баскетбола, когда полуголый сосед в одних джинсах прохаживается по комнате? Разум игнорировал существование всего, кроме стоящей перед глазами картинки. — Значит, тебе нравятся парни со спортивным телосложением? — Ваня провернулся к нему лицом. Кубики на его прессе заиграли. Грише, у которого горячая волна скользнула к низу живота, показалось, что он чувствует тепло, исходящее от обнажённой кожи. Он тяжело сглотнул. — А кому нет? — несмело ответил Гриша, отводя упорно возвращающийся взгляд от торса соседа. — Мне, например, — улыбнулся Ваня. Гриша заёрзал, не в силах загнать проснувшуюся надежду как можно дальше. Он никак не мог произнести «А какие нравятся тебе?», язык просто не слушался. Поэтому он так и просидел, таращась на полуголого Ваню, не проронив и слова, а соблазнительный сосед преспокойно продолжил своё дефиле в полуголом виде. С одной стороны, хорошо, конечно, что Ваня чувствует с ним себя свободно, но с другой, очень жаль, что за этим нет ничего большего… *** Ваня поглядывал на нахохлившегося Гришу, уткнувшегося в ноутбук, через своё голое плечо и с сожалением признавал, что одним видом обнажённого торса внимание упёртого соседа не привлечь. Почесав покрытый мурашками живот, Ваня всё-таки надел футболку и с тоской посмотрел на отложенные конспекты. До того, как Гриша стал его соседом, об учёбе никто и не вспоминал до сессии, но теперь было как-то неудобно валять балду, когда сосед беспрерывно грызёт гранит науки. Вот и приходилось, чтобы не казаться дремучим дураком, время от времени открывать испещрённые собственными едва читаемыми каракулями тетради. Правда, кроме как на любимую высшую математику, сил обычно больше ни на что не хватало. Добравшись до сущности последнего двойного интеграла, Ваня пришёл к осознанию того, что ему дальше делать с Гришей. Он даже чуть не хлопнул себя по лбу за недогадливость. Зачем вообще нужно было соблазнять – это же совсем не главное! Он чуть всё не испортил, завлекая Гришу физическим контактом. И хорошо, что тому было всё равно, ведь Ваня хотел глубоких отношений, а не чисто физического влечения. Поэтому нужен был другой подход! Только ласка и нежность, и ничего другого. *** Это случилось. Неловкое сопение, жар и ломота во всём теле, приоткрытые губы, ловящие прохладный воздух… Традиционная осенняя простуда не обошла Гришу стороной. И он понял это только по дороге к университету. Ваня нахмурился и прижался сухими губами к его лбу. Нормальный человек никак бы не отреагировал, а Гришу охватила новая волна жара. Он сиротливо посмотрел на быстро отстранившегося Ваню. А как бы хотелось прижаться! Гриша даже на секунду подумал, что мог бы выздороветь от одних Ваниных объятий. — Домой, — скомандовал сосед, ничего не зная о Гришиных мыслях. — Да ничего, у меня всего три пары… — Каждая по час двадцать, плюс перерывы, плюс большой перерыв почти в час. Зачем мучить себя? Я возьму у кого-нибудь конспекты для тебя. — Привет! — поздоровался с ними парнишка из соседней комнаты. — Вы идёте? — спросил он, обмениваясь с ними рукопожатиями. — Да, — ответил Ваня и строго посмотрел на Гришу. — Домой. Я приду после пары с антигрипином и лимонами. Они ушли, а Гриша отправился отлёживаться. Сосед, как и обещал, появился совсем скоро. Не дав дочитать главу учебника, он принялся пичкать отнекивающегося Гришу лекарствами и успокоился, только завернув больного во все имеющиеся в комнате одеяла. — Спи, — сказал Ваня, поставив градусник и присев рядом. От тепла его всегда горячего тела, чувствующегося даже через одеяла, Гришу разморило. А может, это просто таблетки сделали своё дело. В любом случае, ему снился отличный сон о том, что Ваня лежит с ним рядом, ласково гладя его по голове. Вот бы ещё это был не сон… *** - Что это? - спросил Ваня, вернувшись с пар. - Да ничего, - заторопился Гриша, заталкивая краешек раскрашенного листа обратно в альбом. Чёрт его дёрнул вообще достать этот глупый альбом. - Ничего себе! - Ваня лихо выхватил заинтересовавший его лист, даже не заметив слабых Гришиных возражений. Эмоции на лице соседа сменяли одна другую. Сначала можно было подумать, что ему нравится. Но потом, видимо, приглядевшись, он чуть нахмурился, как если бы увидел какой-то изъян. - Это же Антон! – вдруг понял Ваня. - Значит, не так уж и плохо вышло, раз ты его узнал, - попробовал улыбнуться Гриша. - Да вышло просто замечательно! Только… - сосед пристально уставился на него, будто пытаясь вычитать ответ на ещё не заданный вопрос на лице Гриши. – Ты давно это нарисовал? - В том году… - Значит, в этом году ты нарисуешь меня! – радостно сказал Ваня, кладя рисунок на тумбочку и манерно усаживаясь на своей кровати. – Так пойдёт? Или мне как-нибудь по-другому сесть. Последнее предложение всё испортило. Гриша, готовый рассмеяться над уже ставшей родной привычкой соседа к торопливым решениям, покраснел, представив, как рисует голого Ваню с натуры. Это явно было лишним. Гриша вдруг понял, что чтобы создать портрет, придётся неотрывно смотреть на живого соседа и на его постепенно появляющиеся на листе линии и черты. Он такого не выдержит! Обязательно выдаст свой интерес: засмотрится и уйдёт в мечты, нарисовав какое-нибудь непотребство, или ляпнет что-то не то, увлёкшись такой похожей на фантазию реальностью… - Я не могу… - сказал Гриша, поднимая взгляд на Ваню. - Конечно, можешь! Я же только что видел отличный рисунок! - Но это другое… - Хочешь, я тоже надену форму? - Нет! – замахал руками Гриша, представив, как блестящая ткань шорт формирует неоднозначные складки в паховой области. - Ага! Хочешь заставить меня сидеть в юбочке? – ухмыльнулся Ваня. - Нет! О чём ты вообще? – возмутился Гриша, но воображение уже нарисовало соскользнувший с бедра короткий подол, открывающей заманчивые виды… Гриша в отчаянии прикусил губу. Сущее наказание – иметь такую живую фантазию! Он был уже на грани того, чтобы ляпнуть правду, то есть глупость, и поставить их обоих в дурацкое положение. - Я сказал нет, значит, нет! – почти выкрикнул он. От страха голос приобрёл яростные нотки. Гриша увидел, как на лице Вани пропечатывается изумление, и в ужасе от того, что наделал, выскочил из комнаты. Кажется, он только что потерял друга… *** Ни спортивные достижения, ни обнажёнка, ни ласка не пронимали Гришу. И ещё эта ссора из-за рисунка… Ваня уже тысячу раз пожалел, что надавил на него. Но каково ему было, когда он увидел портрет Антона! Ваня вздыхал, проклиная свою поспешность. Он покупал Грише мороженое, пытался болтать, как ни в чём не бывало, но всё равно чувствовал напряжённость, повисшую между ними. Оставалось только одно: либо сдаться, либо признаться – и будь, что будет. Уже собравшись с силами для признания, он каждый раз выдыхал набранный в грудь воздух, так и не произнеся ничего… Но студенческие будни шли, компании сплачивали, и постепенно мир был налажен, а Гриша нерешительно улыбался ему, будто чувствуя, что не стоит этого делать. Но, как известно, плохой мир, лучше доброй ссоры. *** Гриша чувствовал, что Ваня на него всё ещё сердится из-за той его вспышки, и поэтому слишком суетится, пытаясь сделать вид, что всё так же, как было. Но это всего лишь оттого, что он хороший человек. Гриша пытался взять себя в руки и извиниться, но каждый раз ему не хватало решимости. А жизнь тем временем шла своим чередом. Долгожданная суббота подошла к концу, Ваня и Гриша вернулись от соседей только во втором часу ночи, и, умывшись, разошлись по кроватям. Вечер удался на славу, они играли в разные игры, немного выпивали и с хохотом шикали друг на друга, призывая к тишине, которая не длилась и секунды. — Спокойной ночи, — сказал Ваня. Но Гриша не отозвался, стратегически отвернувшись к стенке и отказавшись даже от подглядывания за раздевающимся соседом. А всё потому, что он был обижен на Ваню. Сосед практически весь вечер в наглую целовался с девчонками! Конечно, не просто так, а по правилам игры, но всё же. А когда кто-то заметил, что Грише так ничего и не перепало, Ваня заявил, что тому и его поцелуя хватит, и чмокнул в щёку. Хотя такая замена была в сотни раз лучше изначального предложения, Гриша чувствовал несправедливость ситуации. Одеяло приподнялось, запуская прохладу и ещё одного гостя. Гриша быстро перевернулся и вжался в стену спиной. — Ты так и будешь дуться? — спросил Ваня. Гриша был больше занят тем, что отгонял от себя распустившиеся фантазии, чем обижался. Но сказать об этом не мог, поэтому промолчал. — Я хотел, как лучше! — оправдывался Ваня. — Чего приятного целоваться с девчонкой? Да и поцелуешься, она на тебя планов настроит, потом спасаться бегством до конца университета придётся! Он говорил это так честно, что Гриша невольно улыбнулся. Его сосед имел забавную привычку кидаться спасать, толком не разобравшись, нужна ли эта помощь, но всегда имея лучшие намерения. В конце концов, только благодаря этой привычке Вани он, Гриша, избавлен от ужасов неудачного соседства и живет в двушке, о чём и мечтать не смел. — Я прощён? — обрадовано спросил Ваня. — Я и не обижался, — сказал Гриша. — Хорошо, пусть так и будет, — улыбнулся сосед, привстав на кровати, собираясь встать, и замер, глядя на Гришу. За эту секунду количество ударов сердца в грудной клетке увеличилось в несколько раз. Во рту пересохло, и Гриша даже боялся моргнуть, вдруг как раз в этот момент одно из его самых заветных мечтаний воплотится в жизнь. Но ничего так и не произошло. Ваня лишь потрепал его по волосам и пошёл к своей кровати. От отчаяния Гриша закусил губу, глядя на гибкий силуэт соседа.