Арена страха

Спать было холодно. Ноги давно уже окоченели, жалкие тряпки, которыми она укрывалась, сползли наверх к шее, но она словно ничего не чувствовала. Сны ей давно уже не снились, с тех самых пор, как ее жизнь превратилась в сплошной круговорот погонь, страданий и убийств. Но каждую ночь, когда удавалось хоть немного поспать, ей казалось, что она падает, падает с огромной высоты, но все никак не коснется земли. Все краски мира потеряли для нее свой цвет, люди стали опасными свидетелями, а жизнь – всего лишь отсрочкой жестокой смерти. Тихо, было слишком тихо. Все ее чувства болезненно обострились за последние несколько лет неустанного бегства. Она научилась ступать невесомо, дышать еле слышно и видеть в темноте. Рефлексы стали молниеносными, слух различал малейшие шорохи, а обоняние подсказывало источник угрозы. Но осторожность уже не так важна, когда ты не спал трое суток кряду и только что нашел спокойное место, где можно было остаться на пару часов. Главная Площадь всегда оставалась очень тихим местом, несмотря на установленный в центре экран, на котором транслировалось извечное шоу "Арена страха". Ни днем, ни ночью экран не погасал, показывая, на первый взгляд, обычные кадры из жизни людей в дикой природе. Но не все было тем, чем казалось. В этот день, почти с самого раннего утра, на Площади не прошло ни одного человека, даже дворники куда-то подевались. И сквозь сон девушка почувствовала неладное. Резко открыв глаза, она испугалась, ведь проснулась в совершенно незнакомом месте. Прямо над ней нависли около сотни железных балок, расположенных по нарастающей высоте. Сквозь них кое-где можно было разглядеть серое тяжелое небо, затянутое мутными облаками. Холод стоял жуткий, отчего она поежилась. Одежда, которую и одеждой-то можно было назвать с трудом, предназначалась не для такой погоды. Рваные в нескольких местах штаны и пара кофт, натянутых одна на другую, не защищали от пронизывающего ветра, но это не было такой большой проблемой. А вот отсутствие еды не сулило ничего хорошего. "Если ничего не поем, то совсем загнусь через пару дней", – подумала она, ощупывая свои выступающие ребра. Шаги. Первым, что она услышала, были шаги. Нет, не обычные, легкие, шаркающие или усталые шаги прохожих, нет, уверенные, осторожные и жуткие. Этот стройный военный марш и характерное позвякивание ремней ее уши научились различать еще лет десять тому назад. Походку Ищеек девушка знала лучше, чем свое имя. Еще пара минут, и они обнаружат ее. Девушка понимала, что у нее не осталось сил для того, чтобы отбиваться. Двигаться и то получалось с трудом. Был только один выход – снова убегать. Трибуны, под которыми она притаилась, укрывали ее, но ненадолго, нужно было выбираться и бежать в развалины на окраине Изоляции. Там можно было отсидеться еще несколько дней. Накинув тряпки на голову, закрыв лицо и волосы, девушка тихо пролезла в проем между стеной и металлическими балками. Лучшим выходом сейчас было притвориться случайным прохожим. В руках уже не было силы, голова кружилась от недоедания, поэтому задействовать способность сейчас было очень опасно. Неконтролируемая сила могла сотворить нечто жуткое даже со своим хозяином. Сгорбившись наподобие старухи, девушка быстрыми шагами приближалась к проулку, ведущему прочь от Площади, но тут услышала громкий и властный голос: – Стой! – вскрикнул мужчина в абсолютно черной военной форме. – Покажи свое лицо! Несколько человек в такой же форме приблизились к ней, пока девушка лихорадочно соображала. На своих подкашивающихся ногах самой ей далеко от Ищеек не убежать, помочь некому, а силу использовать неразумно. Решение, пусть и не очень хорошее, пришло к ней почти в тот самый момент, как тяжелая рука рядового Ищейки опустилась на ее плечо. Она уткнулась лицом в ладони и приложила все свои усилия, чтобы выжать из себя последние крупицы силы, которые остались в изможденном теле. – Чего прячешься!? Сейчас же покажись! – приказным тоном заявил огромный мужчина, жестко развернув девушку к себе, да так, что ее качнуло в сторону и она чуть не упала на землю. Но сейчас она была готова хоть валяться у него в ногах, лишь бы ее план сработал. Наконец, после стольких стараний, она почувствовала, как под ее пальцами кожа на лице начала покрываться горячими пузырями. Улыбнувшись самой себе, девушка наконец подняла голову и с удовольствием заметила отвращение и испуг в глазах Ищейки. Она понимала его, ведь то, что сейчас лицезрел мужчина, однажды и ее перепугало до полусмерти. Когда девушка обнаружила, что может уродовать свое лицо как захочет, абсолютно без последствий, то экспериментировала над собой еще пару недель, приводя окружающих в ужас. В ту секунду на Ищейку смотрела древняя старуха с обожженным лицом в жутких пузырчатых гнойниках, один ее глаз заплыл, а другой видел только сквозь маленькую щелку. Цвет радужки разглядеть, к счастью, было невозможно, да мужчина особо и не пытался. С выражением лица, полным омерзения, он оттолкнул от себя девушку, выплюнув грубое: "Убирайся с глаз моих!". И быстрым шагом вернулся к своей группе. Она же облегченно выдохнула и хромой походкой зашагала дальше по переулку, пытаясь снять последствия своего притворства. Она завернула за угол, уже снова будучи собой, скинула грязное полотнище, которым укрывалась, и бросилась бежать что было сил. Утренний город еще спал, но кое-где все же сновали ранние работяги. Все они совершенно не обращали внимания на девушку в лохмотьях, ловко перепрыгивающую ямы и спешащую скрыться от чужих глаз. Мимо мелькали дома, какие-то подворотни, магазины и лавки с разными товарами. Ловкость рук девушка приобрела в раннем детстве, подворовывая на рынках, поэтому ей ничего не стоило стянуть немного еды с разных повозок с провиантом, когда она пробегала мимо. Довольная своей сообразительностью, она рассовала краденую еду по карманам и улыбнулась собственным мыслям. Теперь она сможет дать отпор Ищейкам! Но выбежав за пределы города и приблизившись к самой кромке леса, за которой скрывался район, полный развалин и пустых старых высоток, она остановилась. "Нужно предупредить", – пронеслось в ее голове. Нахмурив брови, девушка обернулась и нашла глазами крышу одного из обветшалых домов, стоящих в последней линии жилой части города. "У меня есть всего несколько часов, прежде чем Ищейки снова возьмут след. Я должна успеть скрыться". В нерешительности она снова посмотрела на деревья, стоящие плотной стеной, которые могли бы спрятать ее, спасти... Неожиданно, воображение нарисовало в памяти мужское лицо, лицо человека из ее прошлого. Того, чьи черты она так судорожно искала в своих воспоминаниях, и на кого слишком пристально смотрела сквозь экран, установленный на Площади. Сердце предательски защемило. – Он бы никогда не сбежал... – тихим голосом произнесла девушка. – Он бы помог всем, даже если бы его ждала самая жестокая расплата на свете. – Дышать стало трудно. – Ну почему ты не мог просто остаться со мной? Подарил мне эту ненавистную свободу и ушел. На душе было горько, в горле встал ком, но девушка уверенно бросилась в сторону дома с выцветшей красной крышей. Каждое движение отзывалось болью, но это было той ничтожной ценой, которую она платила за свою свободу и жизнь. За то, чего ради нее лишился ее лучший друг. Через дверь заходить было небезопасно, она рисковала получить электрический разряд прямо в сердце, поэтому всегда пользовалась другим путем. Лестница – труба ближайшего дома – окно в нежилой комнате. Но на этот раз окно было закрыто. И, сидя на широком деревянном подоконнике, девушка чувствовала себя невозможно глупо. Три метра над землей, как-никак. Выбить окно представлялось нереальным, но попробовать стоило. И только в последнее мгновение она заметила, как из открытой двери внутри дома выглянуло добродушное детское личико. – Открой мне, солнце, – одними губами проговорила девушка, легко постукивая по стеклу пальцем. Малышка с кудрявой головой улыбнулась во весь свой рот, в котором не хватало нескольких зубов, и подбежала к окну. Щелкнул замок, и девушка толкнула стекло, легко забираясь внутрь. – Дзиён, – пролепетала девочка, – ты плишла в гости? – Да, милая, где твоя мама? – Голос Джиён дрогнул от прилива нежности. – Мне нужно с ней поговорить. Лестница заскрипела, и через пару секунд в комнату вошел молодой мужчина довольно грозного вида. Он был облачен в рабочую одежду и высокие грязные сапоги, а через плечо у него висело большое электрическое ружье. Жесткие пальцы обхватывали ствол, а указательный зажимал курок. – Папа, это Дзиён! – улыбнулась малышка, и хмурое выражение на лице мужчины сменилось радостью. – Долго же тебя не было. – Голос у него был грубый, но Джиён привыкла. – Я хотела предупредить, что Ищейки из столицы снова в городе. Вы сможете спрятать детей, или вам нужна моя помощь? – В глазах девушки стояла тревога, которая тут же передалась мужчине. – Нужно сказать Соён, сейчас она внизу с мальчиками. Сколько у нас еще времени? – Думаю, два-три часа, не больше. – С каждым новым словом девушка чувствовала нарастающее волнение. – Вы с Анни спускайтесь вниз, – обратился мужчина к Джиён, – найдите ее маму и остальных, возьмите немного припасов и спускайтесь в катакомбы, мальчишки знают, как открыть люк. Только, пожалуйста, быстрее. – Илай, а что будешь делать ты? – окликнула мужчину Джиён. – Неужели останешься тут? – Пойдут подозрения, если я не выйду на завод, когда в городе Ищейки. Мне ничего не грозит, я же обычный человек, ты знаешь. – Его глаза погрустнели, когда он посмотрел на свою маленькую дочь. – А Анни не сможет долго без мамы, поэтому нам придется расстаться на время. Илай подошел к девочке и погладил ее по голове. – Ты же будешь слушаться маму, солнышко? – нежно обратился он к малютке. – Не скучай по папе, я скоро вернусь. С этими словами мужчина развернулся и вышел из комнаты, остановившись прямо на выходе. – Позаботься о них, Джиён, прошу тебя. На душе у девушки сразу стало очень тяжело. Теперь на ней лежала ответственность за нескольких детей и жену Илая. "Лучше было просто уйти самой", – подумалось ей, но она сразу же отогнала эту мысль, как только Анни взяла ее руку в свою маленькую ладонь. Стены, лестница, даже полы с потолками в этом доме были сделаны из дерева, везде пахло смолой. Новые половицы сильно контрастировали со старыми серыми ступеньками. Голоса на кухне говорили о том, что все жители дома собрались именно там. Анни вбежала в кухню с криками о том, что пришла Джиён, и тут же оттуда высунулись три лохматые головы. Соён стояла у разделочной доски и нарезала большой белый кочан капусты, но, увидев Джиён, выронила острый нож. Трое мальчиков, сидевших за столом, все как один уставились на вошедшую девушку. – Что ты здесь делаешь? – удивленно пролепетала Соён и порывисто обняла гостью. – Нужно что-то? Ребята соскочили со скамьи, на которой сидели, и окружили Джиён плотным кольцом, наперебой расспрашивая о ее приключениях, а хозяйка дома смотрела на нее с волнением. – Ищейки вернулись в город, нужно спрятать всех. – Джиён обвела присутствующих глазами, подмечая, как сильно дети подросли за то время, пока она их не видела. – Я не думала, что они вернутся так скоро... А что сказал Илай? – Он попросил всех спуститься в катакомбы. Сказал, что придет за нами, когда Ищейки уедут в другую Изоляцию. – Девушка опустила голову. – Простите, что прихожу только с плохими новостями. Кухня была светлой, пусть через грязные окна почти не проникал свет, зато ярко светила большая лампа под потолком. Соён стянула с себя фартук и жестом пригласила Джиён сесть за стол, а детей отправила собирать вещи. Она выглядела очень усталой, что сильно старило ее еще совсем молодое лицо. Подруга была старше Джиён лишь на три года, но уже вышла замуж и родила дочку Анни, которая, по иронии судьбы, стала не такой, как ее родители. – В нашей Изоляции они уже два года никого не могут поймать, и мы должны благодарить тебя за это. Я не представлю, что случится, если они заберут у меня Анни или мальчиков... – Соён закрыла лицо руками. – Не волнуйся, когда мы спустимся под землю, ничего не будет нам угрожать. Старенький экран, который стоял на столе, зашипел, чем привлек внимание Джиён. Она развернула его на себя и, к своей неожиданности, увидела там еще одного человека из своего прошлого. – Ки молодец в последнее время, – кивнула Соён в сторону экрана, – он наконец начал развивать свою силу. Сердце девушки тревожно забилось, и она еле сдержалась, чтобы не задать свой главный вопрос. – Сухо в порядке, не волнуйся, – Соён будто прочитала мысли подруги, – он уже почти поправился от стычки с Хангёном. – Сколько лет прошло? – Голос Джиён был хриплым. – Почти три, Анни скоро исполнится четвертый. Время так быстро летит, когда у тебя есть дети. Джиён мысленно ухмыльнулась. Для нее эти три года тянулись, словно пятнадцать. Ей до сих пор больно было вспоминать те события, которые перевернули ее жизнь, оставив одну наедине со своими страхами. – Ты не одна, Джиён, помни о том, что у тебя есть мы: я, Илай, Анни, Зело, Мик и Юко. И это мы должны извиняться, что тебе приходится помогать нам. Прости меня... – Соён всхлипнула. – Я плохая мать, раз не могу даже своим детям дать защиту от них. – Успокойся, ты прекрасная мать, еще такая молодая, а воспитала четверых замечательных ребят, трое из которых даже не родные тебе... – Не говори так, они все мои, – прервала ее Соён. – Но, – она замялась, – Зело уже использует свою силу, и мы не можем с ним совладать... Он чересчур силен, и даже Илай не рискует с ним спорить, может быть, ты поговоришь с ним? Становиться нянькой для разбушевавшегося подростка Джиён совершенно не хотелось, но, глядя на изможденную подругу, она не придумала ничего лучше, чем бодро пробормотать: – Да, конечно. На лестнице послышался топот нескольких пар ног, дети бежали наперегонки, перепрыгивая через ступеньки. Через пару минут все были уже готовы к спуску в катакомбы. Зело и Мик взвалили на себя несколько мешков с продуктами и потащили в дальнюю комнату. Остальные последовали за ними. И Джиён снова почувствовала себя не в своей тарелке, аккуратно спускаясь в распахнутый люк. – Только папа и мальчики умеют открывать вход в катакомбы, – сказал Юко, самый младший, обращаясь к Джиён. – А вы помните меня? Девушка сама нашла этого мальчика шесть лет назад. Ему был всего год от роду, но уже тогда он понял всю жестокость жизни. Видимо, его родители, осознав, что у них родился необычный ребенок, сразу же решили избавиться от него, но так и не смогли исполнить смертный приговор до конца, попросту оставив кричащий сверток посреди леса в лютую зимнюю стужу. Малышу повезло, что его в тот день обнаружила двенадцатилетняя Джиён. Тогда Илай еще не был мужем Соён, но молодая девушка не могла просто так смотреть на голодного и замерзшего младенца. С тех самых пор Соён стала матерью еще двум брошенным особенным мальчикам. Джиён поражалась силе характера своей подруги и понимала, что сама не способна на подобное. В катакомбах пахло сыростью и затхлостью, но это было все равно лучше, чем быть пойманными отрядом Ищеек. В темноте идти было трудно, Джиён то и дело запиналась о какие-то камни, задевала головой низкий потолок, но уверенно двигалась вперед. Впереди, кряхтя под тяжестью пакетов, шли Зело и Мик, следом за девушкой семенил Юко, а последними поспевали Соён и Анни. Джиён далеко не в первый раз была в катакомбах, но по этой их части шла впервые. Запутанная сеть подземных коридоров петляла туда-сюда под всем городом. Если очень постараться, то можно было найти выход к озеру, в самую чащу леса, на окраину города и даже в некоторые дома. О катакомбах знали немногие, но те, кто все же знал, просто боялись в них заходить. В этом был свой смысл, ведь там, внизу, в окружении серых сырых и холодных стен, с непривычки все чувствовали себя похороненными заживо. Говорили, что в подземных тоннелях живет чудовище или даже целая стая, также рассказывали, что если спуститься туда, то обязательно заразишься каким-нибудь страшным вирусом. Но все это было лишь глупыми сказками, потому что, когда Джиён была маленькой, они с друзьями очень часто бегали по катакомбам. Это считалось только их территорией, они изучили почти все входы и выходы, прятались там от Ищеек, оставляли какие-то вещи, чтобы потом неожиданно обнаружить их через время. Впереди замаячил свет, и через пару минут весь их маленький отряд вступил в большой зал, освещенный тусклыми старыми лампочками. Серые стены в этом зале были уставлены кучей разномастного хлама: от строительных инструментов до выцветшей облезлой мебели. – Ну, устраивайтесь, – со вздохом проговорила Соён, опершись о стену, – мы просидим здесь, как минимум, три дня. – Мам, а почему мы должны сидеть здесь? – выпучив глаза, спросила Анни. – Потому что мы – выродки, вот почему, – твердым голосом ответил Мик, падая в обшарпанное кресло. – Мик! Следи за тем, что говоришь, – воскликнула Соён, грозно смерив сына взглядом. – Кто сказал тебе это? – В глазах Джиён вспыхнул огонек. – Кто научил тебя этому слову? – Это я ему сказал, – подал голос Зело, – и я не собираюсь извиняться. Меня так называли в детстве, и вас тоже называли, – он посмотрел прямо на Джиён, – мы все такие, зачем отрицать? – Это генетическая мутация, а не клеймо уродцев! – не выдержала Джиён. – Если ты хочешь, чтобы тебя так называли – твое дело, но не внушай детям, что они хуже остальных. Несколько секунд Джиён прожигала Зело взглядом, чувствуя, как бьется его сердце и раскрываются легкие, насыщая кровь кислородом. Она была зла, по-настоящему зла на этого мальчишку. – У тебя есть сила, но ты не умеешь ею пользоваться. Поэтому, когда мы выйдем отсюда, ты уйдешь на развалины вместе со мной, тебе понятно? – В ее голосе слышался металл. Соён испуганно прижала руку к губам. – Ты уверена, что это нужно? – пролепетала она, приближаясь к старшему сыну, – ему же всего лишь тринадцать. – Его сила может выйти из-под контроля, и тогда пострадают все. Зело согласно кивнул. Инцидент был исчерпан, и все разошлись по разным углам зала. Мик вытащил из одного мешка немного еды и раздал всем, а старший откопал среди кучи мусора старый экран, снял панель, что-то там подкрутил и включил старый аппарат как ни в чем не бывало. Все устроились на жестких диванах, из которых торчали острые пружины. Соён пыталась усыпить Анни, а мальчики придвинулись ближе к экрану. Они смотрели "Арену страха". Джиён смотрела эту программу, сколько себя помнила; она боялась, плакала, ненавидела, но все равно смотрела. У нее не было родителей, вернее, она никогда их не знала. Бедная бродяжка, которую обходили стороной все нормальные люди, не знала никого. Непонятая, одинокая и беспризорная, она с трудом выживала на улицах, где побиралась и просила милостыню. Ее обижали дети и взрослые, потому что она была непохожа на всех жителей Второй Изоляции. Ее черные как ночь миндалевидные глаза выделяли девочку на фоне остальных людей с голубыми и зелеными радужками. В десять лет она отправилась на поиски еды и забрела в заброшенный, почти нежилой район. Там она и встретила своих лучших друзей, одногодок Сухо и Ки. Мальчики были похожи на Джиён, а она на них. С тех пор ни цвет глаз, ни людское равнодушие не волновало ее, потому что она нашла свою семью, пусть и в виде таких же бездомных мальчишек. Они поддерживали друг друга, делились радостью и горем, вместе ходили смотреть экран на Главную Площадь, удивляясь тому, что делали люди на Арене. А в двенадцать лет Сухо первый узнал о своей силе. – Джиён, – Мик вывел девушку из воспоминаний, – мама говорила, что вы его знаете. – Мальчик ткнул пальцем в экран, где в страшной суматохе мельтешили какие-то люди. Джиён пригляделась. Она уловила знакомое движение одной из суетящихся фигур, затем второе. Перепутать было невозможно, даже в темноте густого леса. Это были Сухо и Ки, и они от кого-то бежали. Ни слова не было слышно из-за помех, да и под землей сигнал был плохим, но Джиён как будто даже слышала гневные выкрики Ки и тяжелое дыхание Сухо. Волна воспоминаний снова обрушилась на девушку, но та отогнала все мысли и, задержав дыхание, просто смотрела на самых дорогих ей людей. Мельтешение на экране прекратилось, лес неожиданно кончился, и пред двумя беглецами открылось просторное поле, поросшее высокой травой. Не останавливаясь, чтобы перевести дух, они стремительно пересекали поле, пытаясь скрыться от своего преследователя. Камера вновь переключилась, и глазам зрителей предстал лохматый зверь огромных размеров. Он остановился у самой кромки леса, оставив длинные черные борозды от своих лап. Дальше за Игроками он не последовал, а лишь выгнал со своей территории. Пару секунд все наблюдали, как зверь напряженно вздыхает, как шевелится на ветру его густая шерсть, а потом – как он проворно поворачивает обратно в лес и исчезает в чаще. Дети дружно выдали громкое "О-о-о-о" и во все глаза посмотрели на пораженную Джиён, ожидая от нее какой-либо реакции. Но девушка была слишком шокирована увиденным и не могла выдавить из себя ни единого слова. – А кто это был? Что за зверь? – первым не выдержал Юно. – Или волк, или медведь, а может, что похуже, – ответил Зело, и сразу перевел тему: – Это же Сухо привел меня в дом моих родителей? – Да, так и было, – выдала Джиён после долгого молчания, – он сделал много хорошего для всех нас. – Она поджала губы. – А я скучаю по Ки, – вздохнул Мик, пытаясь выдернуть из дивана особо острую пружину, – он такой веселый. К глазам Джиён подступили горячие слезы, но она запрокинула голову вверх, чтобы они ненароком не покатились по щекам. Немного переведя дух и успокоившись, девушка решилась на то, чего еще никогда не делала – рассказать детям правду. – Вы все еще хотите узнать, что произошло три года назад? Теперь Джиён наконец готова была вспомнить тот роковой день, ведь друзья пошли на огромную жертву ради ее спасения, и молчать об этом она больше не могла. Мальчики сразу же забыли про шоу, обернулись к Джиён и энергично закивали. – Вы все еще слишком малы, чтобы помнить эту историю, – с тяжелым сердцем начала девушка, – но тогда ваши родители уже жили в том доме, откуда мы спустились сюда. Анни только родилась, и я с друзьями жила на развалинах в глубине леса. Мы привыкли к такой жизни, нам даже нравилось, что мы не были, как все обычные люди. Конечно, иногда приходилось трудно, но мы трое всегда помогали друг другу. Кстати, ваша мама тоже заботилась о нас в то время так, как сейчас заботится о вас. Но зимой в нашу Изоляцию приехали специальные Ищейки из столицы. – А разве в нашей Изоляции нет своих Ищеек? – спросил Мик, все-таки выдернув пружину и удобнее устраиваясь на диване. – Есть, и, к счастью, они слишком ленивы и медлительны, а это нам на руку, – губы Джиён тронуло некое подобие улыбки, – но в тот день Ищейки приехали из самой Столицы и почти сразу напали на наш след. Все шло по отработанному плану: Ки взорвал пару куч мусора для виду, Сухо проделал трещину в земле, а я заставила их связки разорваться, но почему-то все выходило намного тяжелее, чем обычно. После отвлекающего маневра мы бросились бежать в разные стороны, чтобы потом встретиться около озера, как делали всегда. Но по дороге туда я почувствовала, как будто кто-то пытается удерживать мою силу, думаю, то же самое почувствовали и Сухо с Ки. Ясно было одно – среди Ищеек был человек с аппаратом, который способен глушить наши силы. Еще давно, в детстве, мы прозвали эти ружья Глушителями, да, тогда это казалось смешным. Но на деле, когда ты больше не можешь пользоваться своей способностью – это ужасно. Джиён оглянулась, Соён вместе с Анни спала в противоположном углу комнаты, поэтому девушка продолжила рассказывать мальчишкам свою печальную историю, не боясь получить нагоняй от старшей. – Когда я все-таки добежала до озера, то обнаружила там только Сухо. Мы ждали, лес сотрясали громкие взрывы, но мы придерживались плана. Ки не пришел, не появился он и через пять минут. Тогда мы оба поняли, что случилось непоправимое. Я чувствовала сердцебиение друга всего в нескольких десятках метров от себя, но никак не могла понять, что с ним не так. Вместе с Сухо мы кинулись искать его, но, когда все-таки обнаружили, то ужаснулись. На том месте, где еще недавно росли вековые деревья, теперь были одни треснувшие пни, множество веток и опилок, а также ужасный запах гари. Ки лежал навзничь немного в стороне от эпицентра взрыва, он дышал, но был без сознания. Я присела около него на колени и послала несколько пробуждающих импульсов в его темноволосую голову. Сухо, тем временем, искал вокруг признаки присутствия Ищеек. Когда Ки очнулся, он посмотрел на то, что натворил, и лишь печально сказал, что под горами щепок мы найдем несколько изувеченных тел. Это был не первый раз, когда из-за нас погибали люди, но впервые убийство было намеренным. Три пары глаз смотрели на Джиён с живым интересом. Детей не пугали рассказы о смерти, они лишь хотели больше узнать о той жизни, что, возможно, ждет их после того, как они покинут родительский дом. – Но я чувствовала, что все еще не могу свободно дышать, потому что где-то в лесу остались люди с титановыми излучателями, теми самыми, которые способны на время заблокировать силу. То, что нас окружили, мы поняли слишком поздно. Каждый из нас знал, что все Ищейки из столицы имеют при себе Глушитель, и просто так нам от них не уйти. Для меня всегда было секретом, как Сухо и Ки понимали друг друга совершенно без слов, и, переглянувшись, они все для себя уже решили. Ки послал взрывную волну в правую сторону, землетрясение Сухо прошлось слева, и я даже не успела заметить, как молодые древесные побеги опутали мои ноги. С сожалением взглянув на меня, Сухо одними губами произнес: "Беги", и я резко провалилась под землю. Не знаю как, но я оказалась на полу одного из наших проходов в катакомбах. Лежа на холодном полу в пыли и грязи, я крепко зажимала себе рот, чтобы не закричать. Из глаз водопадом лились слезы, и я понимала, что ничего не могу исправить. На расстоянии моя сила действует не так хорошо, как вблизи, но я чувствовала в себе столько силы, столько ярости, что возомнила себя вершителем судеб. Вы же знаете, что я слышу ритм сердца каждого человека? Так вот, тогда я совершила то, о чем жалею до сих пор. Я словно играла в игру: щелк пальцами – и сердце одной Ищейки уже не бьется, второй щелк – и кровь другой останавливается и больше не бежит, третий – и воздух не проходит в легкие. Конечно, моих друзей сразу же оглушили и погрузили в вертолет, и я больше не могла их почувствовать, поэтому вымещала свою злобу на оставшихся Охотниках за выродками. В общей сложности в тот день я лишила жизни больше пятнадцати человек, но моя боль никуда не ушла. Я не понимала, для чего мне оставаться на свободе, когда у меня забрали самое дорогое – мою семью. Из катакомб мне пришлось выйти через два дня, когда от изнеможения я уже не чувствовала свое тело. Соён нашла меня у озера, околелую и без сознания. И с тех пор я приходила смотреть на экран так часто, как могла, чтобы убедиться, что мои мальчики все еще живы там, на Арене. – А где находится Арена? – взволнованно спросил Зело, сжимая руки в кулаки. – Никто не знает. Я никогда не выходила за пределы Изоляции, а ты спрашиваешь про Арену. Единственное, что я знаю, это то, что Столица находится между четырьмя Изоляциями и соединена с ними тоннелями, по которым идут бронированные скоростные поезда. Поехать на этом поезде могут только те, у кого есть допуск Совета. Так что никто из нашего города никогда в своей жизни на нем не прокатится. – Ты боишься попасть на Арену, Джиён? – Юко с сожалением заглянул прямо в черные глаза девушки. – Нет, – соврала она, – если мне суждено погибнуть, то пусть лучше это случится на Арене. – Не говори так, – оборвал ее Зело, – ты не погибнешь ни там, ни здесь, пообещай. – Да, поклянись, что останешься живой для нас! – хором вскрикнули мальчишки, хватая девушку за руки. – Хорошо, – выдохнула та, заранее прося прощения за обещание, которое вряд ли сможет сдержать. Комната погрузилась в тишину. Все уснули, за исключением Джиён, которая с усилием вглядывалась в сменяющиеся картинки, мелькающие на экране. В ее голове одна за другой появлялись мысли, смешиваясь и переплетаясь, медленно образуя ком, мешающий спокойно думать. Она уже наизусть знала почти всех Игроков на Арене, но вот о силах некоторых не имела даже малейшего представления. Вот показалось лицо Рёука, молодого мужчины из четвертой Изоляции, он мог двигаться со сверхскоростью, рядом с ним – Лухан, чью силу Джиён так и не разгадала. Зависший в небе силуэт – это Генри из ее Изоляции, дикарь Сехун и его сестра Эмбер – невидимка, вот Хёна – метательница ножей и ее вечный спутник Хёнсын – умелый подражатель. Онью – ледышка и его напарник Шиндон с защитным полем. Джиён всеми силами старалась запомнить и понять Игроков, но удерживать в голове тридцать с лишним человек и при этом скрываться от преследователей очень сложно. Глаза стали закрываться сами собой, но вдруг девушка почувствовала, что прямо над ней, на поверхности земли кто-то стоит. И этот кто-то знает, что она внизу. Их обнаружили. Но как? Неужели Ищейки чуют сквозь землю? Судорожно хватая ртом затхлый воздух, Джиён поднялась с дивана, и тот предательски скрипнул. Зело распахнул глаза и молча уставился на девушку. – Ты не пойдешь со мной. Останься здесь и защищай свою семью, понял? – прошептала Джиён. Подросток согласно кивнул и молча наблюдал за тем, как Джиён нырнула в темноту каменного коридора, чтобы спасти семью друзей, пусть даже и ценой собственной жизни. Ищейки, кажется, по-настоящему чуяли ее и двигались прямо за ней над извилистым проходом катакомб. Девушка знала, что самым лучшим местом для появления будут старые развалины. И, подчиняясь своим инстинктам, она пошла точно к тому выходу, который пыталась забыть все эти три года. *** Ночь и колкие звезды холодно приветствуют Джиён, когда та вылезает из-под обломков стены, которыми так удобно завалило люк в подземелье. По коже пробегают мурашки, и она слышит, как высокие люди в черном медленно окружают небольшое здание. Она закрывает глаза, в ее голове проносятся десятки возможных вариантов увечий, которые она может причинить Ищейкам, пока те не загонят ее в угол. Сила Джиён ограничивается лишь ее воображением. И жестокостью. Но другого выхода она не видит. Стоит только представить, и чья-то нога уже ломается в нескольких местах, кому-то парализует конечности, рвутся связки, отказывают органы. И некстати девушка вспоминает, как с упоением читала ворованные книги по человеческой анатомии. Как перелистывала сухие страницы и понимала, что имеет неограниченную власть над телами людей. Сколько экспериментов она ставила на себе, на друзьях и знакомых... Страшно представить, если бы все обернулось серьезнее, чем простая шалость. Но самым сложным оказалось исцеление. Сколько сил и нервов Джиён потратила, чтобы устранить последствия своих экспериментов, как выхаживала Ки после очередной ссоры с Сухо и как сращивала тому кости, попутно отчитывая за несдержанность... Она слишком сильно скучала по тому времени. Увлекшись воспоминаниями, девушка не сразу замечает здоровенного мужчину, который набрасывается на нее из-за спины. Но его тело тут же с грохотом ударяется о ближайшую стену, и с затылка бегут алые дорожки крови. Она не позволит себя так просто достать. И пока Ищейки не используют титановый луч, у нее есть значительное преимущество. Отовсюду слышатся стоны, хрипы и крики. Высокие крепкие мужчины, больше похожие на цепных псов, корчатся на земле в приступах боли. И пусть Джиён никогда себе не признается, но в такие моменты она чувствует себя всемогущей, и ей это нравится. Кровь, много-много алой крови, а девушка понимает, что ее начинает мутить. Тошнота подкатывает к горлу, но она будет стоять до конца. Чем больше Ищеек она покалечит, тем злее они будут, и вовсе забудут про детей в катакомбах. Красивые сказки далеко позади, сейчас Джиён отдает свой старый долг, и даже смерть не кажется ей такой пугающей, как всегда. Краем уха она слышит щелчок затвора, и Глушитель начинает действовать. Но Джиён больше не маленькая девочка, ее не в силах удержать даже два титановых излучателя, а хозяин третьего не может пошевелиться, пораженный параличом. Она выпрыгивает в разбитое окно и приземляется прямо в гору осколков. Ее кровь слишком горячая, от порезов идет легкий пар, но, не обращая на это внимания, Джиён со всех ног бежит к самому высокому дому. Раны сами затягиваются, когда девушка перепрыгивает через ступеньки, пытаясь забраться на самый верх здания, и ее губы растягиваются в улыбке, когда она слышит стук тяжелых сапог позади себя. Эти глупые солдаты даже не представляют, как нелепо попали в ловушку. По фасаду здания начинает бежать трещина, перекрытия слишком обветшали, чтобы выдержать на себе десяток крепких мужчин. Джиён понимает, что это конец, и начинает истерически смеяться. Она не подвела Соён и Илая, не подвела Сухо и Ки, она спасла детей еще на несколько лет. Но восемнадцать – не тот возраст, когда можно без сожалений покинуть мир живых. Дом накреняется в сторону, и в глазах Ищеек читается неподдельный страх, они что-то кричат, пытаются выбраться наружу, но все старания пусты. Четыре этажа – не так уж высоко, но бетонные стены не дадут никому и шанса выжить, страшный грохот наполняет лес, совсем как три года назад. Все перемешивается – крики, боль, кровь. И уже нет разницы, что будет после, ведь она спасла своих родных. Джиён закрывает глаза, и последняя мысль пронзает ее усталую голову: "Сухо, ты можешь гордиться мной...".