Осколки

       Заходящее солнце заливает комнату мягким золотым светом. Тугой корсет стискивает меня так, что я почти не могу нормально дышать. Мне жарко, сжатые в тисках легкие отчаянно просят свежего воздуха.        Вокруг вовсю идет болтовня богатеньких вельможей. Элита - главный инженер корабля Томас Эндрюс, а также автор самой идеи о Титанике – Брюс Исмей. С одной стороны – моя мама, строгая и гордая женщина сорока лет с длинными каштановыми волосами, стянутыми на затылке в элегантную прическу. Она приветливо беседовала с остальными, всем своим поведением показывая, что она из знатного рода. С другой же – мой жених, Джерсен Макинтош, самовлюбленный и напыщенный идиот с черными волосами и надменным выражением лица.        Меня зовут Мерида Данброх. Я наследница чистокровного шотландского рода, с рыжими непослушными кучерявыми волосами, голубыми глазами, семнадцати лет. Мы вместе с мамой путешествуем на корабле, под названием Титаник в Нью Йорк, где состоится моя свадьба с Джерсеном. Меня, словно пленницу, везли на приговор, не дав права выбора. Джерсен Макинтош был властным, гордым, влюбленным в деньги собственником. Я не любила его. Так же, как и он не любил меня. Я была лишь его вещью, его дорогой куклой, которую он выкупил подороже. Но разве моя стремящаяся покрыть долги мать будет смотреть на чувства своей дочери, когда появился шанс выдать меня замуж за богатого и перспективного мажора?        Жарко. Я сижу за столом перед всей знатной компанией, стараясь поглубже вдохнуть и одновременно не привлечь внимания моего так называемого "возлюбленного". Черт, как же мне хочется уйти, снять это проклятый корсет, распустить волосы и убежать. Убежать куда-нибудь далеко-далеко, за край света, куда угодно, лишь бы не быть в этой клетке, куда я попала.        А тем временем восхваление корабля продолжалось. Исмей как раз заводит разговор о великолепии и неразрушимости Титаника. Господи, когда же им уже это надоест?! – Видите ли, все дело в размерах, большой – значит надежный, – говорит он гордо и напыщенно.        В этот момент я, и так уже сварившаяся в этом тугом корсете и умирающая от скуки и от этих разговоров, не выдерживаю; не успеваю ничего понять, слова сами вырываются. – Вы слышали о мистере Фрейде? – холодно произношу я. – Его рассуждения о размерах могли бы показаться вам весьма интересными.        Вокруг послышался смешок, а я сразу же чувствую, что это мое проявление характера не останется безнаказанным. Мама сморит на меня с ужасом, широко открыв глаза от возмущения. – Что ты себе позволяешь? – наклоняясь, чтоб остальные не услышали, сердито шепчет она мне.        Я чувствую, как чаша раздражения внутри переполняется, еще немного и я просто сойду с ума. – Извините, – бросаю я быстро и, молниеносно поднявшись со стула, выскакиваю на спасительную палубу, еще успев услышать объяснения матери позади.        Наконец-то свежесть! Немного прохладный морской воздух обдувает мое лицо, на которое наши служанки каждый день накладывают чуть ли не по две тонны косметики. Почему я не могу смыть это все с себя, надеть то, что я захочу, дать волю своим рыжим кудрям и делать то, что мне хочется, повиноваться зову сердца?!        Я смотрела в даль океана, который окружал корабль, подставляла лицо ветру и думала. Думала о той жизни, которая у меня могла бы быть. Я могла бы быть отличном наездницей, скакать на лошади по лесу, выпускать стрелы в закатное солнце. Почему о стрельбе из лука я слышу только по светским разговорам? Почему я никогда не могла ездить на лошади не по-дамски?        Мои размышления прервало небольшое покалывание в затылке, словно за мной кто-то наблюдает. Возможно, я уже брежу от этой духоты в легких и всего этого, что на меня навалилось, но все же я, с трудом оторвав уставший взгляд от воды, повернула голову.        С самой нижней палубы, где, кажется, находился третий класс, на меня пристально смотрел парень лет восемнадцати, с каштановыми торчащими во все стороны волосами, немного поблескивающими на солнце. Взгляд его карих глаз словно пронизывал меня насквозь, проникал в душу и доходил до самого сердца. Он смотрел на меня так, словно знал все, что тяготит мне душу, все проблемы и всю боль, накопившуюся внутри. Несмотря на то, что он был далеко внизу, а я наверху, он будто этим взглядом читал мои мысли.        Я не могла отвести взгляд ,и пару секунд мы просто смотрели друг другу в глаза; пару секунд, которые мне показались вечностью, пока за спиной не послышались шаги. Даже по шагам я могла понять, кто это. – Что с тобой случилось? – послышался напыщенный голос над ухом, вместе с едва скрываемыми нотками злости. – Джерсен, все хорошо, – тихо сказала я, вдохнув, чтоб не взорваться лютой тирадой. Парень внизу с каким-то удивлением наблюдал за происходящим. – Ты не должна так себя вести, понятно? – прошипел мне он. Сердце словно еще сильнее сжали в тисках.        Медленно повернув голову, я посмотрела ему прямо в глаза. Я с трудом сдерживала все, что накопилось в душе. Как же мне хотелось высказать ему все. – А ты не приказывай мне, – сквозь зубы прошептала я и, повернувшись, направилась широкими шагами назад, не оборачиваясь, оставив позади возмущенного Джерсена. Но, перед тем, как зайти внутрь, я еще раз бросила взгляд на того парня на палубе. Он не переставал пристально на меня смотреть, снова словно пронизывая насквозь. Он словно все слышал, все понимал, сочувствовал мне, хотел помочь. Но я выбросила эти глупые мысли из головы. Мне никто не поможет, а уж тем более этот бедняк из третьего класса.        А все же, когда я уже снова сидела в этом душном зале и слушала пафосные разговоры богачей рядом, перед глазами все еще стоял взгляд этих невероятных теплых глаз парня с нижней палубы.