Мои алые паруса

- Нет, нет и ещё раз нет! – Голос в телефонной трубке категоричен, как никогда. – Я хочу встретить наш день рождения вместе - и точка. - Да я что, против? – вяло вопрошаю неугомонную трубку, стоя над плитой и карауля момент, когда кофейная пена поднимется к краям турки. – Давай махнём на Кипр, или в Грецию? Или... -Никаких «или»! Ты едешь ко мне! -А моё мнение учитывается? – интересуюсь я, снимая турку с конфорки и наливая ароматный напиток в чашку размера XL. -Твоё мнение учитывалось в прошлый раз. Теперь – моя очередь! - неумолимо отзывается трубка. - Но, Мел!.. – лезу в холодильник за молоком, пытаясь возражать, но уже нутром чуя, что этот бой я проиграла ещё в самом начале. Мы встретились на вступительных экзаменах. Да, знаю, что сюда едут учиться многие инструменталисты – это не секрет. Но девушка из Великобритании, жаждущая поступить на теоретическое отделение московской консерватории, честно говоря, вогнала меня в полное недоумение. На этой почве мы, собственно, и познакомились. Я пыталась понять, почему ей нужно было изучать музыкальные формы именно на российской земле, а она, в свою очередь, пыталась докопаться до моей «загадочной русской души» и выяснить, что сподвигло меня променять вокальное отделение, где я училась до этого, на отделение теории музыки. Мелани оказалась из тех иностранцев, которые заочно и без памяти были влюблены в Россию, исходя из каких-то им одним известных мотивов, обожали русскую классику и классиков, знали русскую историю чуть ли не лучше русских историков, и мечтали выйти замуж исключительно за декабриста. С декабристами, правда, не сильно складывалось по причине отсутствия таковых, что, надо сказать, восторженную британку поначалу сильно удручало. Но после нескольких месяцев учёбы гипотетический декабрист уступил место вполне реальному валторнисту, а потом – пианисту, а потом... ну, в общем, оказалось, что не в декабристах счастье, точнее – не только в них. За пять лет, проведённых в стенах консерватории, мы реально подружились. Мел была лёгкой на подъём, весёлой и довольно активной. В выражениях не стеснялась, хотя за черту никогда не переходила, довольно бурно выражала свои эмоции, и вообще всем своим видом и поведением очень сильно напоминала мне Джоанну – студентку-американку из очень популярного у нас в 90-е годы французского молодёжного сериала «Элен и ребята». То, что мы с ней настолько сошлись, было, наверное, ни чем иным, как притяжением противоположностей, хотя, несмотря на различные характеры, у нас было очень много общего в увлечениях, и, в частности, горячая любовь к музыке, благодаря которой мы и оказались в одном коридоре, сидящими на соседних стульях в ожидании экзамена. Нам друг с другом было здорово и интересно, и честно говоря, я втайне надеялась, что Мелани найдёт себе работу в Москве и останется. Мне было безумно жаль с ней расставаться. Но, к сожалению, моим надеждам не было суждено осуществиться. После окончания консерватории Мелани вернулась домой и занялась преподаванием, чередуя это дело с композиторскими всплесками, а я, благодаря своему неплохому пианистическому уровню, устроилась концертмейстером в оперную студию. Наверное, четыре года вокала тоже сыграли в мою пользу: концертмейстер должен ведь не только уметь технично перебирать клавиши, но и чувствовать певца, жить с ним одним дыханием, быть с ним в одной неразрывной связи, знать вокальные особенности и, при случае, уметь помочь, если у исполнителя возникли трудности. А кто, как не бывший вокалист, способен на такой синтез? -Мазохистка, - такова была первая реакция Мел, когда я рассказала ей о своём профессиональном пристанище. И, надо сказать, вполне резонная реакция. Но вокальное прошлое никак не давало мне покоя. Я знала, что поначалу будет ломка. Я соврала, что специально делаю это, чтобы отпустить эту тему, перебороть, переболеть и двигаться дальше, потому что избегать её до конца жизни – это не выход. Но, как я не старалась бесстрастным голосом обосновать логичность своего поступка, Мел не поверила. Я, собственно, и не надеялась, что она поверит: слишком уж хорошо она была знакома с моими тараканами, слишком уж хорошо знала, что значило для меня это несостоявшееся прошлое. Несмотря на расстояние, нас разделяющее, мы старались поддерживать связь всеми возможными способами, хотя видеться получалось не так часто, как хотелось бы. Но одно правило у нас было всегда: оно как-то само собой образовалось ещё во время учёбы, и нам с тех пор даже в голову не приходило, что может быть как-то иначе. Мы удивительным образом совпали днём рождения, и, с тех пор, как об этом узнали, всё время отмечали его вместе. Пока мы учились, было проще – он попадал на летнюю сессию, и Мел ещё не успевала умчаться домой на каникулы. После выпуска мы один раз праздновали это дело у меня, в Москве, и пару раз - на югах-морях-океанах. Честно говоря, идея с югами мне нравилась, но в этот раз мои попытки организовать встречу где-нибудь на нейтральной полосе, где попроще, были встречены решительным отказом. - Так, подруга, больше не хочу слышать никаких оправданий! Не пытайся… как это? Откосить, вот! Русский сленг с английским акцентом - это нечто. Не удержавшись, хрюкаю прямо в чашку, распрыскивая содержимое по столу. А трубка, меж тем, продолжает стыдить меня по всем фронтам: - Подумаешь, виза! Ты просто лентяйка, вот! В ближайшие два месяца я буду в Лондоне. Специально никуда не поеду, буду ждать тебя. И пусть тебя замучает совесть! -Но… - «Но» было в прошлый раз. И в позапрошлый. Я к тебе после выпуска приезжала, между прочим, уже три раза, а ты ко мне? А я, вообще-то, тоже не дипмиссия. Думаешь, российскую визу делать проще? В общем, приглашение я тебе выслала, так что заканчивай там хлебать кофе и марш собирать документы! Остатки многострадального напитка окончательно разливаются по столу, когда я сгибаюсь в три погибели от хохота. -Господи, Мел! В твоём исполнении русская речь просто феерична! -В моём исполнении много чего становится фееричным, - снисходительно соглашается Мел, даже и не пытаясь скромничать. – Зубы мне не заговаривай! -Ладно, ладно, - отмахиваюсь я, вытирая выступившие от хохота слёзы. – Справедливости ради осознаю, что ты права. Только всё равно не понимаю, почему ты так против каких-нибудь южных берегов? Мелани хмыкает и, наконец, сообщает: - Хочу похвастаться своим новым домом. О, да. Дом Мел – это тема отдельного разговора. Своего рода голубая мечта, которую ей посчастливилось воплотить в жизнь, благодаря внезапно образовавшемуся наследству от каких-то дальних родственников и гонорару, полученному за работу в одном телевизионном проекте. Помню, как мы радовались по скайпу, сталкивая с веб-камерой бокалы с мартини, когда выяснилось, что Мелани выиграла конкурс на написание музыки к документальному фильму BBC. -Да я и старого-то твоего не видела! -Ну и что? Я ж тебя не сравнивать зову, а просто насладиться тем, что есть! Разве может восхитительный собственный дом в потрясающем районе сравнится с каким-то казённым отелем неизвестно где? -Судя по твоей реакции, ты сама всё ещё в эйфории, несмотря на то, что живёшь там уже с полгода, - смеюсь я в трубку. -О, да! – голос Мелани мечтателен и восторжен одновременно. – И мне просто необходимо поделиться с тобой своей эйфорией. Пожалуйста, сделай мне такой подарок на день рождения: просто приезжай, ладно?