Как в наше первое лето

«С надеждой на крылья, живущий на грани, поющий с надрывом, У самого края, пусть немного наивный, Без чёткого плана, но с надеждой на крылья». Баста Холодные пальцы, кажется, онемели. Им играть, на них вся надежда, а даже пошевелить не получается. Там, за чёрным занавесом, ревёт толпа раненым вепрем, скребёт когтями, пожирает голодным пьяным взглядом. Что сделает этот монстр, возьмёт в стаю, примет как своих или сожрёт, даже не моргнув. - Общество – самая продажная в мире проститутка. Когда всё начнётся, первым делом, сохраняйте спокойствие. По моей практике, я понял одно: когда ты –никому в хрен не впившейся музыкант, ещё молодой, при выходе на сцену у слушателей на тебя две реакции: первым насрать, вторым тоже насрать, но они устраивают слэм и ненавидят тебя, потому что ты-не совсем то, что их тонкий музыкальный слух, -в голосе Дэна читался сарказм,- ожидал. Играйте, пойте , знаете почему? Потому что среди толпы всегда найдётся хотя бы один, тот самый зритель, который скажет: «Это круто, я хочу прийти сюда, но уже на их концерт». Чтобы привлечь такого, надо стараться, попробовать достучаться до его сердца. Пусть он окажется в вашей шкуре, чувствует вашим сердцем, плачет вашими слезами. Понятно? Отлично. Джорди смотрел на Призрака. По телу прошёл разряд тока, чистый адреналин, вставляет сильнее всех наркотиков на свете. Взрослый металлист, с длинными волосами, смотрел на ребят с вызовом и почти отеческой заботой. Верил, ждал, видел больше, чем остальные. Только сейчас Уайт понял, что этот день войдёт в историю, на миг показалось, что все тут… тётушка, мама, его друзья из книжек, фильмов, из снов, стоят тут и улыбаются. Пальцы потеплели, почувствовалась сила, и парень знал….ему есть, что сказать. От этого на глаза едва не наворачивались слёзы. «Шесть чувств, как шесть струн на гитаре»…. - Пора идти, мальчики. Голос Фонтаны, и взгляд, устремлённый на него, который худой как щепка, даже гитара велика, растрёпанный пацан, воспитанный на пластинках и историях о боях в Галактике. Разговор между Джорди и Призраком, без единого слова, первый человек в его жизни, поверивший в большое чудо и большую музыку. Их объявляют, последний вдох-выдох, и софиты ударили в лицо. Когда Брайан отпрашивался в Форт-Лодердейл на концерт в «Чёртову дюжину», мамочка и папочка ругались так, будто он проиграл в дом в карты, или, что ещё хуже, снова попросился уйти из своей христианской школы. Что в этом такого, разве нельзя взрослому молодому человеку семнадцати лет сходить послушать музыку? Барбара рвала и метала, но ему всё таки удалось вырваться, договориться с отцом ,спустя два дня скандалов и упрёков, получилось. Поэтому, прихватив двоюрдного брата Чада, Уорнер-младший отправился в клуб. Дым стоял столбом, народу немного, кто-то уже накидался и размышляет о вечном, кого-то тошнит в углу, остальные скачут около сцены в ожидании исполнителей. Едкий запах пота, перегара, паров и алкоголя ударил в нос, и Брайан вдохнул это полной грудью. Пусть атмосфера станет частью него, природа славы всегда смердит зловониями и пороками. Он растворялся в тяжёлом звуке, ярком освещении… и сколько людей, они ждут тех, кто знаменит, словно готовая для запекания пища. Вот бы оказаться на сцене, рвать зубами публику, поглощать их души, ощущать единение. Нет, это быдло навсегда застрянет в «Чёртовой дюжине» среди блевотины и дешёвой выпивки. Только не Брайан, ему удастся вырваться и победить, а если нет, то пускай оборвётся какая-нибудь балка и снесёт ему башку. В этой жизни Уорнер проиграть не сможет, не позволит. Джорди вышел к микрофону, страх вернулся как по заказу, коленки задрожали, слова и ритм забылись по щелчку. Зрители вытаращились на компанию молодых рокеров как на диковинных зверушек, открыв рот, некоторые даже перестали пить. - Добрый вечер, - Уайт улыбнулся уверенно, чтоб скрыть панический ужас и принял решение говорить громко, чтоб не упасть в обморок, - мы- The Ethiopians, и рады видеть вас. Дальше произошло самое страшное, что только могло произойти: зал начал смеяться и улюлюкать. Юноша сглотнул, и повернулся к Фонтане. - Продолжайте! Это штатно, продолжайте, начинай первую песню, - грозно приказал Прирак, - чем больше вы молчите, тем агрессивнее будут эти черти. Такой поворот событий ожидаем, он видел подобную реакцию много раз, и многие музыканты совершают одну огромную ошибку – смущаются и останавливаются. Фатальный промах, и толпа начинает кидаться бутылками, выкрикивать оскорбления, а с этим Джорди справиться не сможет, так что нельзя допустить такое. Уайт обернулся на напуганных коллег, кивнул им, досчитал до трёх, и начал первую песню. Она называлась «Мелодия ужаса», ритмичная, жёсткая. Призрак мучительно долго разрабатывал и репетировал сегодняшний сет-лист, поэтому никакой лажи, не единого лишнего движения, честное слово, он умел готовить группы к выступлениям. И в тот момент, в тот самый момент, из рук Брайана Уорнера, с грохотом выпала бутылка. Чад вопросительно и даже испуганно посмотрел на брата, который кивнув ему свою сумку, с проворством суриката, бросился внутрь толпы и исчез в ней. «Это он…» В голове стучали воспоминания, и если раньше они деликатно появлялись в снах и исчезали, то сейчас били тяжёлыми сапогами в дверь. «Это он». Горели щёки, горело всё внутри, болезненно ныло в районе паха и сердца. На него огрызались, толкали, но было плевать, уши заложило, а глаза видели ясно, как никогда. Растолкав людей, тонкие пальцы вцепились в железную перегородку. Брай остановился, смотрел и слушал. «У самого края…» Лето. Веснушки. Кудряшки. Поцелуи. Из детства, которое, кажется, прошло, ночь, которая была или не была? Теперь точно известно. Это не приснилось. Безумие, приправленное алкоголем, возбуждение под кокаиновой дымкой, музыка и улыбка…прекрасная, как то самое первое лето. Он почти забыл, хотел забыть под тяжестью стыда, похмелья и забот, почти получилось. А сейчас та ночь вспыхнула и разорвала. В ту минуту Уорнер засмеялся так громко, как мог, под поднял руки в шипованных напульсниках вверх и не отрывал взгляда от вокалиста. Джорди пел вторую песню, ища в толпе зрителя, того самого. Они не сдавали позиций ни на минуту, что бы не выкрикивала толпа. И это действовало, зрители вынуждены были слушать и слышать , а потом парень в первом ряду поднял руки вверх и сделал «козу» пальцами. Уайт едва не забыл слова от восторга и радости, потому что вслед за ним, вверх начали подниматься две, три, семь, десять пар рук, голосить, прыгать. Этот парень будто разлил масло в огне, и пламя запылало, и жгло, и горели в нём все. Чёрные длинные волосы, болезненный цвет лица, худой, с какой-то сыпью на шее. Но глаза… нечеловеческие, полные ярости и энергии, не пустой и не пьяный. Его крик звучал громче всех, толпа внимала радостному психу в первом ряду больше, чем группе на сцене. Призрак улыбался, скрестив руки на груди. Такого он не ожидал, ребята и впрямь отлично держатся. Джорди смотрелся иначе, сгорбленные плечи расправились, подтянулся, играет увереннее и даже петь стал лучше. «А может, не смотрелся, может, он сейчас стал совсем другим. С днём рождения, джедай. Ты никогда не забудешь это выступление». Юноша пел с надрывом, он вывернул душу перед залом, он знал смысл каждого слова, мелодия подхватила и несла вперёд. «Страх – трусливый призрак». Кажется, что мир пал, остался только старый клуб «Чёртова дюжина», деревянная сцена, восемь десятков человек и парнишка с гитарой у микрофона. А потом и здание рвануло аплодисментами, криками. Джорди встретился глазами с «заводилой» у сцены и улыбнулся с благодарностью. «У самого края. Безумно счастливый».