Как в наше первое лето

Колючие глаза взрослого матёрого рокера, хозяина клуба «Чёртова дюжина» встретились и схлестнулись в молчаливой схватке с острым как бритва взглядом Фонтаны. - Это молодняк, Дэн. Я их на сцену не пущу, тем более на разогрев. - Кто приезжает к тебе? Какие-то придурки, у которых вокалист и лицом и голосом похож на индюка в парике. - Они - несовершеннолетние, - продолжал козырять аргументами босс заведения, - нажрутся, а потом я должен буду решать вопрос с их мамашами. - Нет. Единственная их мамаша здесь – это я. Если кто-то накосячит, просто вали всё на меня. Хозяин пожал плечами, неуверенно уступая и кивая головой в сторону сцены. - А…ладно. Если подумать, всё равно тот разогрев, который есть у меня – полный отстой. Если они играют так же хорошо, как и ты, то позволю им выступать здесь чаще…. Кстати, Фонтана, а почему бы тебе не основать свою банду? – мохнатые брови взметнулись наверх. - Amboog-A-Lard в зачаточном состоянии, все ребята, которые приходят на прослушивание…. только единицы из них чего-то стоят …но это всё же не то, что я хочу. Одни не понимают концепцию, другим сразу подавай большие деньги, никакого желания хотя бы малейшего развития внутри себя, но в основном, это криворукие торчки или музыканты с раздутым самомнением. Мне нужны парни, которые смогут и меня чему-то научить, понимаешь? Глубокие люди. Им всем не хватает глубины. Никто из таких ребят не хочет резко насадить на горячий жёсткий член это общество, эту публику, оттрахать до искр из глаз, потому что сами они - кастраты грёбаные, - в глазах Дэна мелькнул дьявольский огонёк вперемешку с отчаянием, - а я ищу Его. Настоящего профессионала, я ищу настоящего гения, в которого вложу свои знания перед тем как… Он замолчал, вспомнив, что никто не должен знать о положительной реакции на ВИЧ. Фонтана не знал, сколько проживёт, страх, заткнутый за пояс, время от времени заставлял пальцы холодеть, а сердце - противно, едко и тягуче ныть. Порою, парень задавал себе вопрос, почему возится с мелкотой Ethiopians, и день ото дня приходил к выводу, что дело вовсе не в школьной группе. Кудрявый мальчишка с матовой загорелой кожей, большими глазами и губами…разве могут губы мужчины быть такими манящими? Но ещё больше восхищало искреннее желание Джорди быть музыкантом, безусловное чутьё и бунтарский дух, который он раскрывает в своих песнях…Если у Фонтаны есть хотя бы немного времени, последний , мать его, шанс пожить, пусть он использует его для Джорди. - Перед тем как что? – собеседник Фонтаны заметил, что молчание затянулось. - Перед тем как решу создавать что-то своё… - медленно проговорил Дэн, моргнув и закурив сигарету. Старый друг, владелец клуба выслушал его и кивнул, соглашаясь. После смерти той девушки, Призрак сделался сам не свой, полностью начав оправдывать своё прозвище. Когда-то вдохновлённый виртуоз стал замкнутым, придирчивым и снова искал в музыке, в людях то…или, вернее, ту, что потерял четыре года назад. И ведь нет бы, найти новую подружку, влюбиться и заново жить– Дэн будто бы чего ждёт, оттягивает, как будто у него нет больше времени на поиск, оно было, но теперь потеряно. Конечно, про неизлечимую болезнь он не знал, не мог знать, Призрак никому не рассказывал о своём недуге, даже семье. Бывалый босс «Чёртовой дюжины» конечно же уступил, потому что не важно чего именно касается дело - Фонтана не подводит никогда. Проверенный профессионализм, честность, упорство и стремление не просто доводить выступление до идеального, а шлифовать, искать малейшие нюансы и исправлять их – вот что видел хозяин клуба в работах Дэна. Поэтому уговорить его дать шанс молодым музыкантам, под предводительством такого человека, было несложно. Ethiopians топтались у ночного клуба и ждали. Джорди в лёгкой куртке, рваных джинсах и с растрёпанными волосами смотрел в одну точку, сжимая в заледеневших пальцах бас-гитару. Парень чувствовал тревогу, но не из-за возможного выступления. Казалось, что скорые грозовые тучи сгущались над его головой, навеивая опасность…что-то пойдёт не так, что-то будет, и эти двери сейчас перед глазами как ворота в новую жизнь. Какая она? «Предводитель шайки» появился в проходе, в длинном кожаном плаще, красивый, невозмутимый, уверенный. - Вас взяли, - в ответ на радостный смех и восторги, он раздражённо поднял руку, заставляя молодёжь замолчать, - тихо! У нас один час. Сейчас поднимаетесь на сцену, саундчек, играете три песни и исчезаете. Не важно, как отреагирует зал, - Призрак смотрел в упор на Джорди, который, в свою очередь, и не думал улыбаться, а был серьёзен, - продолжайте, делайте всё, чему я вас учил. И помните, подлизывание задницы зрителю не увенчается успехом, потому что люди сами не знают, чего хотят. Не музицируйте ради самих себя, потому что всем наплевать, что вам нравится. Но, - он чуть улыбнулся, голос его наполнился благоговением и спокойствием, - если вы будете делать это ради музыки, ради самого звучания, ради того, чтобы инструменты ожили и зажгли людские сердца и ваше собственное…это будет прекрасно. Это будет идеальное искушение. Понятно? Идёмте. Джорди поднимался к сцене, худые острые коленки тряслись, а в голове путались мысли, ноты и лёгкое помешательство из-за выпитого стакана виски перед клубом втайне от Призрака. Но без этих ста граммов юноша бы просто сошёл с ума. Саундчек пролетел на одном дыхании, три заветных песни зарепетированы до дыр, нервы на пределе и зал, который наполнился, кажется, за секунду. Уайт поднял глаза на Дэна: - Что, - тихо проговорил мальчик, - что если им не понравится? Фонтана повел плечами, заглядывая за ширму перед проходом на сцену: - Конечно. Посмотри на них. Чтобы ублажить их, лучше сразу открывай бутылку виски, выей залпом половину, потом помочись туда, и в итоге разбей её о свою башку. Дестрой, несовпадение, анархизм, сумасшествие, неадекватное поведение ради увеселения пьяных металлистов имеет что-то общее с настоящей музыкой? - Н-н-нет… - Джорди вытер вспотевшие ладошки о джинсы. - Совершенно верно, так что не разменивай себя на публику, делай что должен, не устраивай клоунаду из этого. Ребята, - Призрак повернулся к остальным членам группы, - пора. Я желаю вам удачи. Он шагнул от прохода, пропуская Ethiopians, не отрывая взгляда от кудрявого басиста, взволнованного, хрупкого. Фарфоровый ангел с охапкой тёмных мягких волос, длинные пальцы подрагивают, сжимая гитару. Отпускать в жестокий мир, в жестокий зал, порою совершенно безумный, не хотелось, но если решено идти – идти нужно конца. «Он должен идти до последнего вздоха, не сворачивая…даже если мой собственный последний вздох наступит намного раньше».