Невольница, которой не нужна свобода

На несколько минут в комнате воцарилась тишина. Вошедшая в покои женщина видимо не решалась отвлекать невольницу от тягостных размышлений. Гайде пыталась совладать с собой. Ужас ушедших дней воскрес в памяти. Всплыли все детали страшного прошлого и с губ срывалось одно и тоже ненавистное имя. Наконец девушка отняла руки от лица и обратила внимание на особу, вошедшую по звонку Монте-Кристо. Это была не молодая уже, но по-прежнему красивая женщина с острым носом и глазами цветом черного бархата. Ровный загар, покрывавший ее тело и лицо выдавал в женщине жительницу южных краев. Все это время она не сводила пристального взгляда с хрупкой фигурки невольницы. - Вам что-нибудь нужно, госпожа? - поинтересовалась она у Гайде, заметив, что девушка обратила на нее внимание. - Почему ты называешь меня госпожой? - изумленно поинтересовалась невольница. - Разве я не раба того человека, что был здесь? Я невольница и должна знать свое место, именно так сказал господин. - Мне приказано так вас называть, - пояснила женщина Гайде. - Есть ли у вас какие-то пожелания? - Нет... - голос девушки звучал растерянно. - То есть... Я хотела бы знать, как тебя зовут? - Энрика, - женщина коснулась рукой колокольчика, который несколько минут назад держал в руках Монте-Кристо. - Если я вам понадоблюсь, позвоните в этот колокольчик и я тут же приду к вам. Кроме того, ваш господин говорил мне, что у своих прежних хозяев вы получили некоторые знания, и он желает, чтобы вы продолжили свое обучение. Вы будете получать книги, журналы и газеты, в том числе и зарубежные. Возможно, госпожа желает заказать книги или журналы, которые она хотела бы прочитать? Заметив, что девушка по-прежнему выглядит растерянной женщина слегка улыбнулась точно желая подбодрить юную невольницу. - Хорошо, на первое время я сама подберу для вас литературу. Возможно, сам граф даст мне совет... И если вы ничего не хотите, то я оставлю вас... - Нет, Энрика, постой, - девушка поймала руку служанки, собравшейся уходить. - Расскажи мне о господине. Какой он? - Он очень богатый вельможа. Это все, что мне известно, - с колебанием ответила женщина и слегка поклонившись вышла из комнаты. Девушка проводив ее взглядом взобралась с ногами на диван и подобрав оставленную лютню задумчиво провела по струнам, заставляя их издавать печальные, но наполненные неземной красотой звуки. Тем временем служанка по имени Энрика, покинувшая покои невольницы, столкнулась лицом к лицу с графом. Увидев хозяина, женщина поклонилась. - Когда вы вышли она несколько раз подряд произнесла одно и то же имя. Мужское, - поспешила доложить служанка. - Что же это за имя? - спросил граф, лицо которого в этом момент было непроницаемей лица каменной статуи. - Фернан, - служанка слегка понизила голос. - Госпожа явно ненавидит этого человека. Она говорила: "Будь ты проклят, Фернан". - Очень хорошо, - казалось, граф был удовлетворен этим ответом. - Она говорила что-то еще? Просила о чем-либо? - Нет, господин. Я сообщила госпоже о вашем намерении продолжить ее обучение. Никаких пожеланий она не выразила. - В таком случае, я вас больше не задерживаю, - граф дал понять женщине, что разговор окончен. - И помните, я плачу вам за правду. Я желаю знать все, что касается этой девушки. - Вы будете знать абсолютно все, господин, - женщина отвесила низкий поклон, и граф удалился погруженный в свои тягостные раздумья проникнуть в суть которых было не по силам никому из смертных. Книги для молодой невольницы были доставлены через несколько часов, и остаток дня молодая девушка скоротала среди миров, увиденных чужими глазами. Энрика составила ей компанию. Эта женщина была слишком взрослой для дружбы с юной дочерью Али-Тебелина, однако ее общество сгладило острые точно удар ножа ощущения одиночества и тоски, в которые с головой была погружена прекрасная албанка, за свой короткий век, успевшая прожить не менее трех жизней. Первая жизнь была безоблачной и счастливой порой лазурного безмятежного детства во дворце янинского паши. Вторая началась после смерти прославленного отца. Начало рабства. Годы лишений и унижений. Годы страданий. Годы боли. И сейчас эта прежняя жизнь трескалась точно яичная скорлупа. Наступала новая, третья жизнь, будет ли она столь же беспросветной? Об этом невольница могла лишь гадать. С разговора с графом Монте-Кристо прошло целых четыре дня. За все это время граф ни разу не дал о себе знать, приставленная к Гайде служанка ничего не говорила, а расспрашивать сама девушка не решалась. Дни текли вполне праздно, и невольница ощущала если не покой, то по крайней мере иллюзию покоя. На пятый день Энрика сообщила дочери Али-Тебелина, что она должна быть готова отправиться следом за графом во Флоренцию. На этот раз господин не пожелал видеть невольницу в своей карете, и ей выделили отдельный экипаж. Гайде не знала, радоваться или печалиться. Несмотря на то, что сам граф, казалось избегал встречи с ней, она все равно ощущала его присутствие. Повсюду. Он был либо Богом, либо самим Сатаной. И в сердце девушки жил страх. Новые комнаты были обставлены с той же роскошью востока, что и прежние покои невольницы. Новая темница. Одна золотая клетка сменилась на другую. Не более. Она заиграла на лютне, как делала всегда, когда ощущала невыносимую тоску. Когда восход моей звезды Окрасит небо золотым, Когда истает ночь, как дым, - Приди ко мне. Приди ко мне через тьму и мрак востока, Приди ко мне через бездну лиг, через пропасть лет, Приди ко мне... Нежный голос вторил печальным звукам разливавшимся по комнате. Внезапно полог, скрывающий тайную дверь отворился и в покоях невольницы оказался граф. Заметив его бледный лик, девушка дрогнула. Песнь оборвалась. - Гайде, - обратился к ней граф. - Через два часа ты должна спуститься вниз. Мой раб, немой нубиец по имени Али отвезет тебя в нужное место. Ей не было дано права спрашивать или возражать. После ухода графа, в комнату торопливой походкой вошла приставленная к невольнице женщина. И вскоре карета с невольницей помчалась по центральным улицам Флоренции в сторону Площади Синьории. Девушка с любопытством глядела из окна, но не имела возможности рассмотреть все. Карета мчалась, вслед им неслись крики перепуганных прохожих, вынужденных отскакивать с пути разгоряченных лошадей. Но вот ход лошадей замедлился. Дальше мчаться точно вихрь без опаски раздавить кого-то было невозможно. Вскоре карета остановилась. Нубиец помог невольнице покинуть карету. Он поручил лошадей, подбежавшему чичероне, и дав знак Гайде следовать за ним прокладывал дорогу сквозь собирающуюся толпу. Ее провели в здание, и вскоре она оказалась в небольшой комнате, окна которой выходили прямиком на Площадь Синьории. Граф уже был там. Заметив Гайде он поднялся с обитого красным бархатом стула и улыбнулся девушке. Невольница подошла к своему господину и поцеловала его руку. - Ты ждал меня, господин? - спросила девушка у графа. Ее собеседник улыбнулся непонятной улыбкой. - Да. Сегодня нам предстоит одно небольшое зрелище, - он повел ее к соседнему креслу. - Я знаю, что ты скучаешь сидя взаперти. Полагаю, что это зрелище тебя немного развлечет. - Спасибо, господин мой, ты очень добр, - поблагодарила невольница хозяина. Она обратила лицо к окну и замерла... Сам граф, с минуты, когда невольница стала наблюдать за происходящими за окном событиями, не отрывал настороженного взгляда от ее напряженного лица. Перед глазами разворачивалась страшная картина. Там внизу было плохо видно из-за огромной толпы, заполонившей площадь, но сейчас из окна все было превосходно видно. И с екнувшим сердцем она увидела самое страшное сооружение, которое только мог создать человеческий гений. Эшафот. Гильотина. Несчастный был тощим оборванным молодым человеком. Он шел босиком по острым камням площади, опираясь на руку священника. Палач шел впереди, неторопливой, размеренной походкой. Осужденный постарался воспротивиться, но палач, сильный малый, оглушил его ударом мощного кулака и бросил его на скамью. Закрепив двумя досками, утратившего последние силы молодого человека на скамье, лишив его тем самым возможности к сопротивлению палач приступил к казни. Защелка, удерживающая нож, упала прямиком на шею несчастного. Дальше все было как в тумане. Перед глазами невольницы прыгали цветные пятна. Кровь, крики, улюлюканье толпы, все слилось в один протяжный вой. Гайде видела происходящее, но и не видела одновременно. Перед ее взором была не голова неизвестного казненного, а голова ее отца, янинского паши Али-Тебелина... Внезапно все исчезло. Пол и стены поплыли куда-то и наступила тишина и пустота...