Не дай мне сгореть

Казалось, свет был испепеляющим. Казалось, темнота проникала сквозь плоть и кости, отнимая органы чувств и запрещая сознанию пробуждаться. Время потеряло значение, мир растворился в пустоте и не находилось ничего, за что можно было бы ухватиться. Терять себя всегда страшно, и странно понимать, что тебя, может, уже вовсе не существует. Однако, когда есть нечто, что продолжает держать тебя, что не даёт покоя, заставляя искать путь назад, ты не можешь позволить себе сдаться. И пусть ты даже не понимаешь, в чём смысл твоих поисков, но именно эти попытки даруют тебе ощущение, что ты всё ещё есть. С трудом открывая глаза, Кол невольно вдохнул тошнотворный запах больницы и поморщился, претерпевая острую головную боль, сменившую сонливое помутнение. Писк приборов и оживлённый шум за дверью несколько мгновений заглушали его собственные мысли, но вскоре рассудок отрезвел от долгого сна, и первородный смог вспомнить собственное имя. Сбросив с себя все датчики, он тщетно попытался встать с кровати, но слабость и головокружение в миг пресекли это намерение. Небольшое зеркало напротив выдавало его болезненный вид, несвойственный роду вампиров, а тело болело, требуя насытить застывшие вены и утолить зверский голод. На осунувшемся лице появилась тень улыбки, уголки губ приподнялись, и через секунду Майклсон тихо засмеялся, получая истинное удовольствие оттого, что даже это приносит ему боль. Он вернулся. Он жив. И чувствовать это было чертовски приятно. Его торжество продолжалось недолго и поблекло в ту же минуту, когда в воспоминаниях прояснились события последней ночи, когда пламя наполнило его до краёв. Крик девочки, которую он обязался спасти, вкус крови, приправленный остротой стихии, и падению в бездну, поглотившую его на неопределённый срок. И это могло не иметь для него значения сейчас, когда Ад остался позади, и все пути были открыты, но желание узнать, что случилось с Сашей, заявляло о себе громче всех остальных. — О, Боже, — донеслось до него, и Кол обернулся, чтобы увидеть растерянную санитарку, вошедшую к нему в палату. — Не совсем, — он улыбнулся и облизал потрескавшиеся губы, ощущая, как клыки непроизвольно рвутся наружу, желая испробовать свежей крови. — Вы не могли бы помочь мне?.. Кажется, она подумала совсем не о той помощи, которую имел ввиду внезапно очнувшийся пациент. Приказав ей не кричать, первородный сладко усмехнулся своей вернувшейся способности и позволил себе насытится вкусом, даровавшим ему то, без чего он с трудом себя представлял: эйфорию, могущество, бессмертие. С каждым глотком энергия вспыхивала и растекалась по венам, наполняя его и заряжая сердце, биение которого в следующий миг поглотило последний импульс в груди юной девушки. — Без обид, милая. — Вампир перешагнул через тело, рухнувшее на ледяной пол возле кровати, и мельком огляделся. Неплохо было бы понять, сколько времени он здесь находится, и отыскать что-то годное, способное сменить больничную рубаху. Позаимствовав у санитарки уже ненужный ей мобильник, Майклсон не смог сдержаться и выругался, сообразив, что с ночи полнолуния миновало почти три недели, и за это время с его подопечной могло случиться всё что угодно. Стремясь удержать её на пути к своей цели, он никогда всерьёз не задумывался над тем, что будет после финишной ленты. Уедет ли он не попрощавшись или всё-таки поставит точку в самой мрачной и кровавой главе из книги её жизни — главе под названием «Кол Майклсон»? Или, быть может, многоточие?.. Теперь, когда она перестала играть роль средства, древний не мог разобраться в своих чувствах и понять, кем эта девочка приходится ему. Она слишком слаба, чтобы принять на себя статус игрушки, и слишком человечна, чтобы стать ему подобной. Но одно вампир знал точно: он не сможет отпустить её просто так. Уже нет. Кол намеревался покинуть свою палату, раздумывая над тем, что всё прояснится сразу же, как только он увидит Сашу, однако обнаруженная на стуле одежда привлекла внимание и мгновенно сбила с толку. Оглядевшись ещё раз, он с сомнением осмотрел вещи и заметил, что размер очень даже ему подходит, но… Кассандра не стала бы утруждаться, оставив себе возможность посмотреть, как ненавистный ей упырь щеголяет по улице с голым задом, да и Мерсер, если бы была в порядке, вряд ли подумала бы о том, что виновник её смерти загремит в больницу. Сославшись на ошибку персонала, доставившего одежду не тому пациенту, Майклсон немедля распрощался с белым одеянием и облачился в однотонные джинсы и футболку, которые и в самом деле пришлись впору. А вот найденные под стулом ботинки, всё же, могли быть на полразмера побольше, но жаловаться ему не приходилось. В регистратуре он узнал, что Сашу перевели в центральную больницу буквально на следующий день после трагедии, и ему пришлось перейти на флирт, чтобы выведать ещё и то, что её выписали оттуда два дня назад. Значит, с ней всё в порядке, или, по крайней мере, она жива. Путь до дома семьи Мерсер составил около часа времени, потраченного, в основном, из-за переполоха на дорогах. Известие о самом грандиозном пожаре за последние несколько лет до сих пор держало людей в состоянии напряжения, и новость о том, что его причиной являлась очередная перестрелка, вызывала у населения излишнюю панику. По радио только и говорили, что необходимо быть внимательными в местах скопления людей и о каждой подозрительной личности докладывать ближайшим патрульным. Вампир усмехнулся: весёлый у этих ребят выдастся месяц, если каждый параноик будет сообщать обо всех замеченных им фриках. — Александра больна, посетители сейчас нежелательны. — Холодный и цепкий взгляд вонзался в нежданного гостя сквозь узкие линзы очков. Открывший дверь мужчина выглядел крайне утомлённым на вид, однако Майклсон был уверен, что на деле ему было намного хуже, чем он старался показать. — Что с ней? — Зайдите на следующей неделе, молодой человек, — отчеканил Бенджамин, попытавшись закрыть дверь, однако Кол не позволил ему сделать этого, рефлекторно вскинув руку перед собой. Секундой позже к нему пришло осознание, что он пересёк черту порога будучи неприглашённым. — Вам не стоит быть таким резким с незнакомым человеком, интересующимся здоровьем вашей дочери. — Не дождавшись ответных действий, первородный прошёл внутрь и взглянул на бардак в гостиной: множество папок и многочисленные распечатки были раскиданы вокруг дивана и на журнальном столе. На одной из бумаг он разглядел имя матери своей подопечной и характеристику её отклонений, после чего повернулся к мужчине, чтобы спросить ещё раз: — Что с ней? Бенджамин явно не желал продолжать этот разговор, намереваясь выставить незнакомца на улицу, однако он не успел исполнить намеренного, увидев тонкую фигурку на верхних ступенях лестницы. — Саша, вернись в постель, — приказным тоном сказал он, и Кол обернулся, совсем не ожидая увидеть того, что, тем не менее, ему пришлось увидеть. Домашняя майка с мультяшным героем не могла скрыть бинтов, покрывавших большую часть исхудавшего девичьего тела, а сквозь повязку на шее, прямо на месте укуса, просочилась кровь, казавшаяся слишком яркой в контрасте с бледной кожей лица. Девушка начала медленно спускаться по лестнице, придерживаясь за перила, и было видно, что каждый шаг даётся ей с трудом. — Мне уже лучше, — отстранённо произнесла она и остановилась на полпути, — у нас гости? Майклсон нахмурился и пошёл к ней навстречу, однако, приблизившись почти вплотную, он вдруг осознал, что она совершенно его не видит. Цвет её глаз был подёрнут мутной пеленой, а голова была слегка повёрнута в сторону мужчины. Она абсолютно слепа. И это казалось таким невозможным, ведь он никогда не придавал значение тому, как именно она ответит за дарованную ему жизнь. Для него это было неким условным и маловажным моментом, который должен был случиться в ближайшем будущем и размышлять о котором не было смысла. Тем не менее сейчас, когда последствия дали о себе знать, они не казались ему такими уж незначительными. Не услышав ответа от отца, Саша продолжила свой путь, однако наткнулась на непредвиденное препятствие и замерла. Кол не мог заставить себя что-то сказать или как-то обозначить, что это именно он, потому просто стоял, ощущая, как прохладная ладонь неуверенно ложится на его грудь, а после поднимается к шее и изучающе касается подбородка. Он невольно прикрыл глаза, боясь вдохнуть, когда кончики пальцев заскользили вниз по его скуле и в нерешительности остановились на губах. Прикосновение длилось доли секунды, и в следующий миг девушка резко отдёрнула от него руку и отшатнулась, словно от огня. Её лицо исказилось страхом. — Саша… — Майклсон попытался заговорить с ней, однако она, дрожащим голосом сказав краткое «Нет», ринулась вверх по лестнице, прочь от него. К такой реакции он был готов меньше всего. Остановив Бенджамина, кинувшегося следом за дочерью, вампир внушил ему не вмешиваться и неспешно двинулся в её комнату. Он чувствовал, как злость и непонимание обуяли его, и старался держать рассудок в ясности, не позволяя эмоциям выйти за рамки. Всему должно быть разумное объяснение. Отчаянное биение сердца эхом отдавалось в его груди. Древний взялся за золотистую ручку, заведомо зная, что ванная комната окажется для него закрытой. — Милая, открой дверь, — непринуждённым тоном попросил он, однако ответа не последовало. Раздражение сковало его кулаки, и Кол без лишних раздумий выломал замок, раздробив часть деревянного каркаса в щепки. Внутри было темно, но вампир прекрасно видел свою подопечную, сидевшую на полу и прижимавшую колени к груди. Он подошёл ближе и опустился перед ней, замечая, что она прерывисто дышит и жмурится, словно чудесным способом пытаясь оказаться как можно дальше отсюда. Она ощутимо вздрогнула и вжалась в стену, когда древний коснулся ладонью её щиколотки и начал продвигаться выше, исследуя изгиб ноги и останавливаясь на участке оголённой кожи, на ощупь казавшейся слегка ороговевшей. — Ты пришёл убить меня? Её тихий вопрос сопровождался смиренностью, будто она не испытывала ни малейшего сомнения в своей догадке и, казалось, была готова к неизбежному. Это не могло не вызвать в нём гнева, ведь её поведение означало, что все его обещания забыты. Она больше не доверяла ему. — Нет, — сдержанно ответил он, — я хотел убедиться, что ты в порядке. Несколько мгновений Саша молчала, сдвинув брови к переносице и всем телом пребывая в напряжении, но вскоре неуверенно спросила: — После того, что ты сделал?.. Зачем? — Что я сделал? — поинтересовался первородный, чувствуя себя полным идиотом и злясь на неё за это. Девушка судорожно вздохнула, не сдержав сорвавшиеся с ресниц слёзы, и опустила голову. — Что я сделал?! Держать себя в руках становилось всё сложнее. Он ненавидел терять контроль над ситуацией, и чувство растерянности непременно обращалось в ярость, толкая его на необратимые поступки. Страх жертв, всегда приносивший ему удовольствие, в данный момент действовал в корне иначе. Ведь она никогда не была его жертвой, ни разу за всё проведённое подле неё время у него не возникало осознанного намерения навредить ей — первому человеку, кто за последние два года заговорил с ним, прикоснулся, заставил почувствовать себя живым. И её страх отравлял, заставляя чувствовать себя неизмеримо больным. — Ты убил их. — Потерявшие цвет глаза воззрились на него, будто вновь обретя способность видеть, и Кол ощутил, как волосы на его затылке зашевелились. — Каждый раз, когда я засыпаю, я вижу лишь кровь и людей, которых ты убиваешь. И я видела, как ты улыбался, когда Джессика шагнула на рельсы, и когда мама… — Он отнял от неё свою руку, смотря, как она пытается выдавить из себя ещё хоть что-то, борясь со спазмами в горле. — Я верила тебе… Чёрт, я правда верила тебе, и потому ещё больнее, ведь они погибли из-за моей слабости. Из-за того, что я освободила монстра. Её слова, словно удары хлыстом, обжигали. Майклсон ничего не говорил, чувствуя, как защитная реакция его подсознания поглощает недопустимые эмоции, обрастая вокруг них коркой льда, не выпуская. Он осознано сделал это с ней, думая, что истина никогда не всплывёт на поверхность, и понятия не имея, что история его убийств станет её проклятьем. Тусклая улыбка охватила губы, и вампир провёл по лицу ладонью, испытывая странное желание рассмеяться. — Глупая ты, — сказал он. — Главная проблема твоей жизни заключается лишь в том, что ты не можешь ненавидеть никого, кроме самой себя. Саша не отреагировала на его замечание, однако, как он сумел заметить, принудила себя успокоиться. — Уходи, Кол. — Или что? — Или убей меня прямо сейчас. Кол скользил по лицу своей подопечной цепким взглядом, а затем резко приблизился и подхватил её на руки, заставляя сжаться от боли. Опустив девушку на кровать, он распахнул занавески, впуская в комнату тепло полуденного солнца, и взглянул на неё ещё раз, примечая, что она кажется слишком неестественной, никак не реагируя на ослепляющий свет. Словно сломанная кукла, которую тщетно пытались починить. Ранка на её губе саднила, будто появилась совсем недавно, а пятно на шее стало ещё больше. Если раньше инферно заделывало бреши в своей оболочке за считанные часы, то сейчас даже маленькая царапина совсем не спешила затягиваться, не говоря уже о тяжёлых ожогах. — Знаешь, что в этой ситуации для нас обоих самое паршивое? — Майклсон присел рядом с Сашей и, приподняв её за плечи, обнял сзади. — Я не могу тебя убить. Вместе с тем просто уйти и забыть о тебе тоже вряд ли получится, поэтому… Мы ещё не закончили. Прикусив до крови ладонь, второй рукой он надавил на подбородок девушки и накрыл её приоткрывшийся рот своей раной. Если до этого она пребывала в некой апатии, потеряв надобность реагировать на внешний раздражитель, то сейчас, как только знакомый вкус горечи и металла ворвался в её горло, всеми силами пыталась отбиться от навязанной вампиром помощи. Но ему не было резона даже напрягаться. Крепко прижимая Мерсер к себе и не позволяя её ноготкам добраться до его лица, он улыбался её попыткам укусить его побольнее. Намерения обращать свою подопечную у него не было, но он мог облегчить её муки, и этого пока было достаточно. Уже направляясь к двери Кол помедлил и обернулся, глядя, как она откашливается и стирает кровь со своего заплаканного лица. — Не забывай, милая, — произнёс он с лёгкой полуулыбкой, — мы всё ещё живы. Между ними разверзлась пропасть, и ни у кого из них не было возможности развернуться и начать двигаться в противоположную сторону друг от друга. Саша была обречена до конца жизни наблюдать, как один её единственный выбор стал роковым для бесчисленного количества невинных людей, а первородный не мог справиться с чувством, будто что-то грызёт его изнутри, противясь любой случайной мысли оставить её в таком состоянии. Потому что, вспоминая, с каким воодушевлением она рассказывает о своих планах, подготовленных специально для её новой жизни, он понимал, что ничего другого ей не желает… Повлиять на магию можно только магией. Майклсон старался припомнить всё сказанное Кассандрой, почти физически ощущая, что в её словах было что-то важное, на что он сначала попросту не обратил внимания. Дверца клетки, висевшей на крыльце, была распахнута, а её голосистого пленника не было на месте, как, собственно, и хозяйки дома. Интуитивно порыскав вокруг в поиске ключа, древний нащупал его в углублении под подоконником и усмехнулся. Ведьма ведьмой, а привычки, как у заядлой домохозяйки. На мини-баре в гостиной, по традиции, была оставлена бутылка вина и пара бокалов, однако на этот раз никаких посланий он не обнаружил. В ожидании итальянки Кол наблюдал, как уставшее солнце Денвера опускается к горизонту, и не спеша, бокал за бокалом опустошал эксклюзивное собрание урожая пятнадцатого века. Когда на пороге послышались шаги, в ход шла уже третья бутылка. — Сесилия, это не вежливо, — одёрнула Кассандра забежавшую вместе с ней кошку, которая, заметив незваного гостя, враждебно зашипела. Кол предугадал назревавший вопрос и молча приподнял потёртый ключ, после чего самодовольно улыбнулся на немое чертыханье ведьмы. — Что же, спасибо за целую дверь. Первый рейс в Новый Орлеан уже миновал, почему ты ещё здесь? — Причём здесь Новый Орлеан?.. — Первородный внимательно взглянул на неё, отставляя бокал. Она промолчала и неопределённо пожала плечами, оставляя пакеты с продуктами на комоде у входа. — Впрочем, неважно. Я хочу поговорить о Саше, уверен, ты знаешь, что с ней происходит. Мне интересно было бы узнать, если она могла исцелить Веронику, смогу ли я по тому же принципу избавить её от этого? — Огонь никогда не отнимет того, чего не сможет вернуть… — Аудиторе окинула собеседника заинтригованным взглядом и присела напротив, принимая от него наполненный бокал. — Не успел ты отметить своё возвращение, как уже бежишь спасать бедную девочку, жизнь которой так хладнокровно разрушил. На тебя совсем не похоже. — Ты не знаешь меня. — О, mio caro*, я знаю тебя лучше, чем ты можешь себе представить, — заявила итальянка, со смаком отпивая красное вино и улыбаясь уголками губ. — Я знаю, если ты любишь, ты готов повернуть время вспять и встать против слова собственной семьи; готов пожертвовать всем и убить, лишь бы не причинять боль. Между тем твоя любовь — очень нелёгкая ноша, справиться с которой способен не каждый. Так же, как и любовь к тебе. Первородный смотрел ей в глаза, понимая, что ответить ему нечем. То, что эта ведьма не так проста, было ясно с самого начала, однако таких познаний касательно его он ожидать не мог. Молчание длилось некоторое время, после чего вампир собрался с мыслями и произнёс, полностью уверенный в собственных словах: — Я не люблю её. — Тогда зачем ты здесь? Кол отвёл взгляд, недовольно поиграв желваками. Вопросы, на которые он не мог ответить, всегда выводили из себя. Особенно если они касались того, чего он и сам не понимал. Саша не продержится долго на ночных кошмарах, и не нужно быть провидцем, чтобы догадаться, что она откажется от своей неполноценной жизни. Рано или поздно она не выдержит, и осознание этого отрезвляло. Он не любит её. Просто, если её не станет, он не сможет досмотреть все фильмы, которые они начали смотреть вместе. Не сможет слушать музыку, под которую она засыпала, и под которую он наслаждался тем, что почти жив. Виски с Колой будут казаться ему ещё большей дрянью, нежели тогда, когда они пили вдвоём… И всё потому, что без неё ни один фильм не принесёт ему должных впечатлений; потому что он будет вспоминать, как она подпевает песне, играющей в её наушниках, и знать, что больше никогда не услышит её голос. Откровенно говоря, пела она просто ужасно, и начинала петь ещё громче сквозь смех, когда он пытался заткнуть уши подушкой. Всё станет совсем не таким без неё, и это нельзя было назвать любовью. Майклсон к ней привязался. После столь продолжительного заточения наедине с собой он оказался не в силах себя контролировать и следить за своими чувствами. Ему нужен был кто-то, кто смог бы отвлечь его от собственных мыслей и удручающих диалогов со своими демонами. Она была его освобождением, и ему необходимо было знать, что он стал для неё тем же… — Я не люблю её, — повторил он задумчиво, — просто, однажды встретившись с ней вновь, хочу видеть её счастливой. Услышав собственные слова, Кол вдруг понял всё так ясно, будто это была та самая незыблемая истина, которая всегда была у него перед глазами. Дать ей то, чего она хочет и чего заслуживает — всё, чего он хотел. Действительно хотел. Первородный невольно улыбнулся самому себе, почувствовав приятное облегчение, в миг рассеявшее его дурное предчувствие. Дышать стало значительно легче. Кассандра очерчивала пальчиком горлышко бокала, наблюдая за тем, как лицо её собеседника светлеет, и он становится похожим на обычного парня без замашек садиста-убийцы. Примостившаяся рядом с ней кошка посмотрела на свою хозяйку и мяукнула сквозь мурчание, словно отзываясь на её мысли. — Стоит сказать, я рада, что ты пришёл: мне бы не хотелось предавать данное Веронике слово. Я обещала, что с её дочерью всё будет в порядке, и намерена это обещание сдержать. — Покинув обитель своих размышлений, вампир кивнул и наполнил бокалы, приготовившись внимательно слушать и безоговорочно исполнить всё, что потребуется. Прежде чем перейти непосредственно к делу, итальянка пояснила ему то, что он обрёл благодаря своему статусу хранителя. Инферно устраняло недостатки былой сущности и обращало его в несколько новое существо со своими качествами, ставившими его выше рода вампиров. Это несомненно значило, что вербена теперь не была препятствием для его внушения и не могла навредить; что ему нет необходимости быть приглашённым, чтобы войти в дом, и что солнце отныне не являлось его врагом. В последнем он смог убедиться, когда мельком посмотрел на свою руку и не заметил на пальце семейного перстня, ранее защищавшего его от солнечного света. Но больше всего Кола соблазнял тот факт, что и пепел белого дуба оказывается бездейственным для него, а значит больше никому не удастся запереть его с кинжалом в сердце. И всё же, он должен был отказаться от этого, чтобы спасти жизнь девочки, доверие которой так жестоко предал. Они закончили ближе к полуночи. Прежде чем за древним закрылась дверь, Кассандра окликнула его. — Ты поступаешь верно, — произнесла она с улыбкой, впервые лишённой иронии и раздражения в его сторону. — Однако не забывай, что тебе нет места в её жизни. Ты радиоактивен, Кол Майклсон, и все, к кому ты приближаешься, так или иначе страдают. Когда ведьма скрылась из виду, Майклсон ещё несколько мгновений стоял на месте и смотрел, как темнота ночного неба постепенно съедает коралловые оттенки, стелившиеся по полосе горизонта. Противиться и отрицать очевидное было бессмысленно, пусть и очень хотелось. Привилегии хранителя не единственное, от чего ему предстоит отказаться.

***

Давно забытое ощущение, когда во впадине между рёбрами образуется тяжёлый ком, и нервы обострены до предела. Когда ты забываешь о себе и обо всём, что тебя окружает, и претерпеваешь мерзкое покалывание, волнами покрывающее твою шею при одной лишь мысли о том, что ты оказался бесполезным дураком, что уже слишком поздно. И если бы ты поступил иначе, то ничего бы не произошло. Именно это испытал Кол, стоило ему услышать голос Бенджамина из динамика телефона, номер которого он интуитивно оставил тому на случай, если с Сашей что-то случится… Давно забытое чувство страха за чью-то жизнь. Возмущения случайно задетых остаются позади, когда он быстрым шагом преодолевает выбеленные коридоры больницы и находит нужный этаж. В поле зрения оказывается обширный холл с диванами для посетителей и автоматами с быстрой едой и кофе, возле одного из которых стояла девочка, выглядевшая невероятно угнетённой и обеспокоенной для той, что умела улыбаться, скрывая следы избиения собственным отцом. Она склонилась к автомату и забрала из ячейки второй стаканчик с кофе, после чего подняла голову и остолбенела, увидев знакомое лицо. — Вот дьявол… — вырвалось у неё. — Уже близко, — отозвался Кол, проходя мимо и приближаясь к повороту на обширный коридор, стены которого разбавлялись квадратными окнами, ведущими в палаты. — Постой, тебе туда нельзя! — слышит он за своей спиной и кидает хмурый взгляд через плечо, не замечая парня, вставшего на его пути. Через жалкое мгновение первородный получает жёсткий удар, в ту же секунду сбивший его с ног и молниеносно пояснивший предостережение юной картёжницы. Стоило бы заранее догадаться, что Дэниел не будет рад видеть его вблизи от своей сестры. — И тебе хватило совести явиться сюда, подонок? Майклсон мотнул головой, прогоняя звон и дотрагиваясь до своего носа, из которого хлестала кровь. Последним, кто отправлял его в секундный нокаут одним ударом, был буддист из Тодай-дзи*, естественно уступавший ему по физической силе, однако намного превосходящий в плане техники. Потому сейчас, оказавшись повергнутым неопытным инженером, ему было даже немного досадно. — Наверное, я это заслужил, — ухмыльнулся он, поднявшись на ноги и удостоверившись, что все его зубы на месте. Привлекательная женщина в белом халате пыталась оказать ему помощь, но он только отмахнулся и вплотную подошёл к Дэниелу. Два санитара придерживали его, не давая вновь кинуться на пострадавшего. — Но вот тебе урок, приятель. — Вампир обрушил кулак ему под дых, заставив согнуться от боли, и одним лишь взглядом остановил всех, кто хотел вмешаться. — Прежде чем выходить за границы своего кредо, хорошенько подумай о последствиях. Второй удар пришёлся на позвоночник, и Мерсер рухнул на пол, тут же попадая в объятия подоспевшей Эфи. — Ты псих, — сказала она со злостью, на что Кол самодовольно улыбнулся: — Именно. Поэтому вам двоим лучше меня не испытывать. Внушив им успокоиться и не путаться под ногами, он объявил случайным зрителям об окончании развернувшегося представления, отмечая про себя, что все без возражений начали расходиться. Видимо, Кассандра рассказала не обо всех его новых талантах. Древний хмыкнул, решив, что раздумывать над этим нет смысла, и направился дальше по коридору, высматривая свою подопечную. Он остановился, как только увидел её. Она неподвижно лежала в постели, пока вокруг неё мельтешили медсёстры, слушая указания главного врача. Он держал дочь за руку, его лицо было жёстким и серым, однако глаза молили всевышнего о помощи. Сквозь тугие повязки на руках Саши проступила кровь, образовавшая полосы от запястья до середины предплечья… Идиотка. Кол сцепил зубы и прикрыл глаза, лихорадочно соображая. Если порезы не зажили, значит она выплюнула всю его кровь в унитаз, и теперь её действие намного ослабло. Она прекрасно знала, что, если что-то пойдёт не так, назад пути уже не будет: она обратится. Идиотка, идиотка, идиотка!.. Майклсон провёл ладонью по лицу, смазывая кровь и чувствуя, как всё его нутро дребезжит от желания закричать, разрушить, убить… Но нет, этим он сделает только хуже. Сквозь собственный бешенный пульс, барабанивший по вискам, он смог расслышать её слабое сердце и тихо выдохнул. Жива. И этого было достаточно, чтобы сдержаться. Ощутив лёгкий тычок в плечо, первородный рассеяно повернул голову и взглянул на парня, протягивающего ему влажное полотенце. Как только вампир принял сей «примирительный дар», тот уткнулся лбом в стекло и посмотрел на сестру. Выглядел он не многим лучше её самой. — До твоего появления она держалась, — произнёс Дэниел с невероятной усталостью, тенью лежавшей под его красными глазами. — Первую неделю после пожара ей было очень плохо. Она почти не спала и всё время плакала, отказываясь от еды и не желая ни с кем говорить. Смерть Вермута её сломила, и я ненавидел его за это… — Мерсер замолчал на несколько секунд, соображая, что толкнуло его на разговор с человеком, которого он готов был убить пять минут назад, и тут же благополучно забывая об этом. — Тем не менее, постепенно она приходила в себя, начинала реагировать на нас и изредка подниматься с постели. Нам казалось, что ей становится лучше, но на самом деле всё было иначе… Саша сказала отцу, что устала, и чтобы он не заходил к ней. Но когда я приехал и обнаружил, что дверь в её комнату оказалась заперта, то сразу понял: что-то не так. Она не любила запертые двери. — Можешь не продолжать, Дэниел, — сказал Кол, борясь с чувством, словно его взяли за горло. Слушать это дальше просто не было сил, однако Дэниел продолжил изрядно дрожащим голосом: — Ты не понимаешь, каково это: увидеть девочку, которую ты младенцем держал на руках, которая всегда была рядом и которую ты обязался оберегать… В ванне, наполненной её кровью. — Он глубоко вздохнул и вновь затих на пару мгновений. — Если она не хочет жить, то рано или поздно добьётся своего. Майклсон не выдержал и, резко схватив его за грудки, с силой толкнул в стекло, которое отозвалось предупреждающим потрескиванием, но всё же чудом осталось целым. — Не смей говорить это, — прорычал он ему в лицо. — Если она потеряла веру — ты должен дать ей новую. Если она готова сдаться и опустить руки — ты должен поддержать её и не дать упасть. Ты должен бороться за неё, потому что вы с ней одной крови, вы — семья. А семьёй не разбрасываются, чёртов кретин! Отпихнув парня от себя, древний перевёл дыхание и рефлекторно потянулся к перстню, которого не оказалось на его пальце. Семья превыше всего — тот самый принцип на котором он держался последнюю тысячу с лишним лет. Всегда готовый прийти, когда в нём нуждаются, всегда способный взять удар на себя, если другого выхода нет… И так несправедливо покинутый. Возможно, привычка не замечать действительность и сыграла с ним злую шутку, сделав разочарование в собственной семье максимально болезненным. — Сейчас я зайду к ней, а ты постарайся сделать так, чтобы нам никто не мешал. — Кол дождался от Дэниела покорного кивка, после чего бросил взгляд на Эфи, сидевшую на скамье и всё это время наблюдавшую за ними со слезами на глазах. Она подавленно посмотрела на него в ответ и молча отвернулась, пребывая в замешательстве из-за того, что не может заставить себя преградить ему дорогу, как для неё это несомненно сделала бы Саша. И ей пришлось лишь сжать кулаки, когда за ним закрылась дверь.