«...»
3 июля 2016 г. в 23:00
Примечания:
Эта глава ни к чему не обязывает. Впрочем, это и не глава вовсе, а просто разговор, который имел место быть в одну из ночей до того, как Кол впервые укусил Алекс. Приятного прочтения (:
— Ты никогда не задумывался о том, что люди и вампиры могли бы жить в мире? — Потёртый теннисный мячик легко преодолевал расстояние до потолка, увешанного наклейками и разноцветными вырезками из журналов, задерживался на долю секунды и вновь возвращался в ловушку ловких пальцев. — Ведь рано или поздно настанет день, когда вы больше не сможете скрывать своё бессмертие. Ваша кровь спасла бы тысячи жизней, а мы сдавали бы свою, чтобы вам больше не приходилось воровать её из больниц. Ты представляешь себе такое будущее?..
Кол ответил не сразу, невольно представляя, как фальшивые вампиры щеголяют в изысканных фраках по тёмным залам старинного замка, рекламируя новомодный кровавый напиток. Строгие цилиндры, трости, дамы в бальных платьях, кокетливо зазывающие разделить с ними удобный гроб с зеркальной крышкой… Какая безвкусица.
— Нет, милая, это слишком утопично. Скорее всего, настанет война.
Лёжа на своей кровати, девушка запрокинула голову и взглянула на него.
— Почему?
— Всё просто, — ответил первородный, отвлекаясь от списка музыки на ноутбуке и поворачиваясь к ней. — Люди слишком трусливы, чтобы принять новый вид хищников, стоящих на ступень выше в пищевой цепи. Вампиры слишком самолюбивы и разбалованы своей силой, чтобы принимать условия со стороны своих жертв и ожидать от них благотворительности. Мира не будет.
Девушка задумчиво поджала губы, теребя кончики своих лазурный волос и рассматривая нарисованные лица любимых персонажей, что глядели на неё сверху. Майклсон уступил себе в желании задержать на ней взгляд, подумав, что, если бы он мог, он нарисовал бы её именно такой: расслабленной, поглощённой своими идеями и мечтами, выходящими далеко за рамки реальности. Такой она ему нравилась больше всего.
— Можно вопрос? — робко поинтересовалась синевласка, переворачиваясь на живот и упираясь подбородком в свой кулак. Получив лёгкий кивок в ответ, она продолжила:
— Тогда в автобусе ты сказал, что однажды отключал чувства. Как это было?
Первородный усмехнулся, отводя взгляд и прокручивая в голове события прошлого. Ей не стоило знать этого, и ему было противопоказано протягивать новые нити, которые могут связать их ещё крепче, чем есть сейчас. Но на часах было два часа ночи, а в её глазах не было и капли сонливости. Может, он слишком себя накручивает, думая, что одна история из его жизни что-то сильно изменит между ними?..
— Ты уверена, что хочешь знать? — Встретив её воодушевлённую улыбку, вампир понял, что мог бы и не спрашивать. Он покинул кресло и бесшумно переместился к ней на кровать, тут же принимая её руку в своей и с наслаждением ощущая тяжесть собственного тела, временно покинувшего мир духов. Несколько секунд древний просто молчал, чувствуя на себе внимательный взгляд и размышляя, как придать рою своих воспоминаний годную форму. — Чтобы напрасно тебя не обнадёживать, скажу сразу: во всём виновата женщина… Это случилось в пятнадцатом веке, когда во Флоренции властвовали Медичи. Я был гостем одного очень выдающегося священника, с которым, как ни странно, всегда находил общий язык. Однажды я проиграл ему кое-какой спор — а спорили мы часто, — и мне пришлось сопроводить его на вечернюю литургию в одну местную базилику. Настроение моё было скептическим, я не ожидал ничего грандиозного от вокала религиозных поклонников, но кое-что, всё же, смогло отгородить меня от столь каверзных мучений. Одна из послушниц, стоявшая в стороне от всех остальных.
— Звучит, как начало немецкого фильма.
— Что?.. Эй, не перебивай, я тут мазохизмом занимаюсь, так что лежи тихо и слушай. — Майклсон хмуро отмахнулся от хихиканья Алекс и продолжил спустя мгновение:
— Кажется, она была не старше тебя. Смуглая, с невинными карими глазами и улыбкой манящей, словно тепло солнца… До окончания литургии я смотрел только на неё, понимая, что вляпался куда не следует, и впоследствии приходил туда ежедневно, не пропуская ни одной мессы. Я никогда не был особо разборчив в женщинах, меня довольно легко увлечь, но кто мог подумать, что меня привлечёт девушка в рясе?
— И ты влюбился.
— Нет, но это не отменяло того, что… Она мне нравилась. И это стало для неё большой проблемой, потому что наше общение рисковало разрушить некоторые моральные устои, которым она придерживалась. Впрочем, вскоре так и произошло.
— Пресвятые угодники, ты испортил монашку! — Мерсер изрядно развеселилась, не сумев сдержать приступ смеха и заставляя Кола закатить глаза.
— В своё оправдание могу сказать, что её целомудрие оказалось довольно условным, и я не виноват, что столь обаятелен, — сдержанно парировал он, ожидая, пока его подопечная успокоится. — Однако, когда об этом прознали члены её семьи, я оказался под прицелом. Стоило бы убедиться, что у моей фаворитки не было могущественного клана ведьм за спиной. Одна из них являлась отменной стервой и регентом своего ковена, поэтому то, что она мне уготовила, было вполне в её стиле.
— Но почему она тебе мстила, если та девушка была не против?
— Если я скажу, что сильно смягчил и опустил много аморальных деталей, станет понятнее?
— О-окей, цензура, я поняла… Так, что случилось?
Облизав пересохшие губы и прогнав из головы мысли о голоде, вампир прикрыл глаза рукой и глубоко вздохнул. Всё-таки, когда рядом лежит живой человек, а в твоём рту два года и капли крови не было, очень трудно сосредоточиться.
— Она отравила меня ядом оборотня, прекрасно зная, что с тем, кто мог бы меня исцелить, я вечно не в ладах. Рассудок постепенно оставлял меня, и помешательство довело меня до того, что я сделал больно очень близкому мне человеку, которого зарёкся оберегать, который всецело доверял мне. И это просто сломало что-то внутри меня, ведь, если ты обожжёшься один раз, то больше никогда не сможешь избавиться от страха перед огнём. Я видел ужас в её глазах и просто не мог остановиться…
— Это была та послушница?..
— Нет, — ответил древний, — это была моя сестра.
На несколько минут в комнате воцарилась тишина, прерываемая лишь тихой музыкой, что тревожила спектральную диаграмму, ярко выделявшуюся на тёмном экране. Алекс ничего не спрашивала, не желая слышать больше, чем было сказано, а Кол не продолжал свой рассказ, расхотев копаться в мутных водах собственных чувств.
Ощутив, как тёплые пальцы крепче стиснули его руку, он повернул голову и встретил взгляд циановых глаз, привычно отдававших неоновым светом во тьме.
— Ты можешь спросить о чём-нибудь меня, — сказала Мерсер, — чтобы было честно.
Он ухмыльнулся в ответ. Её несгибаемое желание привести его душевное состояние в норму становилось навязчивым, но, как ни удивительно, сейчас его это ничуть не раздражало.
— Есть кое-что, вообще-то… — Она приподнялась на локте, демонстрируя всё своё внимание. — Той ночью, когда мы впервые встретились, ты плакала возле дороги. Почему?
Девушка округлила глаза, глядя на него, мало сказать, возмущённо.
— Ты что, следил за мной?!
— Именно там я увидел тебя и решил пойти следом. Никаких подглядываний в душе, расслабься.
Некоторое время Алекс смотрела на вампира с прищуром, но потом хмыкнула и заёрзала на кровати, переворачиваясь обратно на спину.
— Боюсь, на фоне твоей горячей монашки моя история покажется слишком скучной, — произнесла она с насмешкой, но тут же неловко поморщилась, осознавая, что её шутливость совсем не помогает. — Прости, просто, если я буду слишком серьёзной, то, скорее всего, опять заплачу.
Лёжа с закрытыми глазами, древний слышал, как стук её сердца становится тяжелее вслед за дыханием, но не успел сказать, что ответ необязателен, так как девушка продолжила:
— В тот день я узнала, что тот мальчик, который выжил со мной в пожаре, погиб. Мы изредка общались с ним после лагеря, и, казалось, от этого нам обоим становилось легче, но однажды он просто исчез. Я подумала, что, возможно, он хочет всё забыть и больше не желает общаться со мной, но потом психоз взял верх, и я позвонила его сестре… Он сгорел в собственном доме, во сне. И это потрясло меня, ведь он умер так, как и должен был умереть тогда. Поэтому мне было так сложно бороться с этой чёртовой паранойей, из-за которой я думала лишь о том, что вскоре умру так же… В огне.
Алекс прерывисто вдохнула и замолчала, стараясь сосредоточить взгляд на ярких картинках, приклеенных к потолку, дабы справиться со слезами. Ей не хотелось, чтобы Кол считал её плаксой, однако сейчас её чувствительность несильно задела его внимание.
— Как его звали? — спросил он, припоминая некоторые моменты из своей недолгой жизни в Денвере и поддаваясь пониманию, что совпадение — непозволительная роскошь для него.
— Его звали Джереми, — прошептала синевласка, — Джереми Гилберт.
Майклсон открыл глаза. Парень, похожий на маленькую черепашку, что беспечно ползла себе по песку и не замечала парящего в небе грифа. Замкнутый, нелюдимый, но прямолинейный. Если бы всё сложилось чуть-чуть иначе, то, быть может, им удалось бы разойтись как минимум не врагами. Но всё же, так странно было знать, что человек, отнявший у него жизнь, вместе с тем даровал ему второй шанс…
Задвинув свои размышления и сдержав блаженную ухмылку, Кол взглянул на свою подопечную. Вновь размазанная тушь и покрасневшие глаза — она никогда не скрывала своих слёз. Её страх был осязаем, касаясь его ладони дрожащими пальцами и оглушая сердцебиением. Она хотела жить и готова была рискнуть собой, лишь бы не упустить возможность. Он уважал это.
— Я не дам тебе сгореть, милая.
Девушка с трудом сглотнула и посмотрела на него, пытаясь прочувствовать искренность прозвучавших слов. Доверие было непростым шагом для неё, однако необходимость оказаться под защитой и позволить кому-то сведущему встать у штурвала была в разы значительнее сомнений. Улыбка вампира была слишком заразительной, и Мерсер не сдержалась, ответив ему тем же.
— Спасибо, Каспер.
Ощущая, как вторая её рука теплом накрывает его предплечье, и Алекс утыкается лбом ему в плечо, Кол вдруг поймал себя на мысли, что очень хотел бы, чтобы она улыбалась чаще. Но ведь это ещё ничего не значит, не так ли?