Игра по правилам кота

      Весь день я бегал по этажам туда–сюда. То мама внезапно захотела сделать пюре, то еще что–то. Такое ощущение, что она готовилась к важному и великолепному пришествию какой–то королевы. И на пятый раз я уже был готов сдаться. На улице стояла ужасная жара. Даже Марс забрался куда подальше и затих. Лишь иногда приоткрывая один глаз и показушно зевая. Животина бездушная. В общем, к вечеру мне хотелось упасть и не двигаться. Однако по настоянию своей щепетильной матушки я был готов, одет, умыт и не накормлен. С голодным блеском я смотрел на заставленный стол и был подобен Марселю. Кстати, он то как раз протягивал когтистую лапу с колбасе. Моя сноровка меня подвела в последний момент: я ломанулся к коту, зацепился за табуретку и с грохотом свалился на пол. А котяра демонстративно передо мной ел колбасу. Мой живот не выдержал и натужно заворчал. В этот скорбный момент в дверь позвонили. Я быстро встал, отряхивая одежду и осматривая себя. Марс удостоился чести лицезреть мой высунутый язык. А вообще, мне стало как–то неловко. Вся эта ситуация с приходом и прочим меня немного напрягала. Из коридора я услышал голос этой самой подруги и веселое щебетание мамы. Марс, как и я, с напряжением смотрел на выход из кухни. В моей голове пролетал план местности и хаотичные мысли о покорении женских сердец. Голоса приближались, они все ближе, сердце пропустило удар. Я придумал! Я сел на корточки и, сделав милую рожицу, способную растопить арктический лед любой сложности, начал нежно гладить своего кота. Мое личное несчастье замерло, его огромные глаза еще больше расширились, а выпущенные когти не сулили мне ничего хорошего. Сдерживая нервный порыв смотаться в другую часть света, я пользовался ступором кота и гладил его по мягкой шерсти. Первой зашла подруга моей мамы: длинная юбка в пол, белоснежная майка, заплетённые в косу темные волосы и ехидная улыбка на тонких губах. А следом зашла... да, следом зашла богиня. Такие же, как и у матери, темные волосы обрамляли овальное лицо, серые глаза смотрели на мир с вызовом и пренебрежением. На розовых лепестках губ играла милая улыбка. Я засмотрелся и пропустил тот момент, когда острые когти Марса вцепились в мою руку. Скорее инстинктивно я сжал его загривок сильнее и повернул голову к несносному коту. В жёлтых глазах была... хм, ревность? Да там был целый спектр эмоций! Ревность, подозрительность, злость, пренебрежение. А из пасти торчал кусочек колбасы. И смотрел Марсель не на меня, а на вошедших гостей, в частности на девушку. Я прикусил губу: все–таки у этого создания слишком острые когти. Мы поздоровались и наконец–то сели за стол. Я честно пытался есть чинно и осторожно. Марс затих где–то под столом и не высовывался. А мама и ее подруга Нина все разговаривали. Девушку, как я понял, из разговора звали Вероника. Она отличница, умница, пенси... пионерка и просто прелесть. Мама и пыталась меня нахваливать. Вообще, все это казалось мне прелюдией к чему–то важному и от этого было как–то нехорошо. Вероника сидела прямо, вилку держала идеально. В общем, вела себя грациозно и прекрасно. А я чувствовал себя идиотом. То крошки куда–то посыпались, то кетчуп оказывался в непосредственной близости от светлой футболки. Иногда девушка бросала на меня такие взгляды, что меня то морозило, то кидало в жар. Мы уже почти прощались, когда я собрался с духом и решился попросить номер телефона у девушки. До этого мы как–то перекидывались словами. Но после ответа было какое–то неловкое молчание, так что под конец я взял себя в руки. Кота целый вечер не было видно, и он не смог помешать моим великолепным планам. – Эм... Вероника, ты не хочешь встретиться еще... позже? Серые глаза уставились на меня с немым удивлением, но и с торжеством. – Было бы неплохо. Тебе нужен мой номер телефона? – тонкие пальчики доставали новенький телефон. – Да, сейчас только свой возьму, – я только дошел до комнаты, как услышал громкий выдох и стон матери, холодея от ужаса, я повернул голову. Марсель – эта бесстыжая бестия, глядя в глаза Вероники, точил ногти об ее сумку, которую та поставила на столик в прихожей. Стон раздираемой кожи вызывал желание зарыдать, так как нагонял воспоминание об испорченной кожанке. Нынче покойная тоскливо висела в шкафу и рьяно охранялась мной от желания матери ее выбросить. Миниатюрные пальчики сжали ручку сумки и потянули вверх, а серые глаза с ужасом и бешенством смотрели на Марселя. Мне хотелось придушить эту скотину и избавить мир от зла: я повернулся и уже готов был выполнить план освобождения мира, как Ника, убрав сумку, погладила Марса. Сказать, что замерли и офигели все – это не сказать ничего. Я уже видел дьявольские огни глаз разъярённого кота и, спеша на помощь, попросту сгреб котяру к себе на руки. – Прости, он у нас... дурной бывает, – я нервно посмеялся, уже рассматривая несколько вариантов своей скорейшей смерти. Интересно, успею ли я написать завещание и пройти еще одну миссию в Ведьмаке? – Ой, да ничего, мне все равно эта сумка не особо нравилась, – девушка криво улыбнулась, но, тут же справившись с собой, продиктовала свой номер: – 095–***–****. – Эй–эй, погоди, я не успеваю! – я засмеялся, пытаясь незаметно спровадить Марселя куда–нибудь подальше, дурной кот никак не хотел отпускать меня из своих кровожадных лап. – Ника, ты идешь? – и когда только ее мама оказалась за дверью? Девушка коварно улыбнулась и, помахав мне рукой, выскользнула за дверь. В смысле?! Передо мной захлопнулась входная – и Марс наконец–то выпустил меня из своих объятий. А я чуть не застонал от досады: из ее телефона я помнил всего первые пять цифр! И, пока я судорожно размышлял над бренностью судьбы и поиском листка, эта скотина, распушив хвост, победно направлялась на кухню. Ага, поешь ты у меня! – Марс, а ну стоять!