Мой гувернер

Шли дни. Они летели так стремительно, что я потерял счет времени. Я запутался и уже не знал, какой сегодня день. На улице было пасмурно. Снег превратился в слякоть, которая громко хлюпала пол ногами. В этот день хотелось просидеть дома, зарыться под теплое одеяло с чашкой горячего шоколада и думать о чем-нибудь. В это день ничего не хотелось делать, я просто сидел на кровати и смотрел в окно. На голой ветке щебетали две серые птички. Они прижимались друг к другу, пытаясь согреться, и совершенно не замечали меня. Я наблюдал за птицами и грезил мечтой тоже стать птицей. Я хотел чирикать у кого-нибудь под окнами, ни о чем не беспокоиться и летать себе в небесах и клевать жучков. Но я человек, мне нужно беспокоится о многом: о предстоящем концерте, о семье, об образовании и т. п. Я не могу все бросить и уйти далеко, где меня никто не знает, чтобы начать все сначала. За последнее время я утратил стремление к жизни. Я устал от всего, мне не хочется улыбаться, мне не хочется веселится, мне не хочется играть, тем более за такую цену. Каждую неделю мне приходится в тайне от всех платить Ломану своим телом для того, чтобы я мог выступать, чтобы предстоящий концерт состоялся. Об этом концерте я так давно мечтал, но теперь я не уверен, что я действительно этого хочу. На моем теле каждую неделю появляется новый синяк от наказаний гувернера. Он все еще пытается меня перевоспитать своим жестоким методом, но мне уже все равно. Я уже привык к этому, поэтому не так остро реагирую на его издевательства. Могу сказать, что мы даже немного сдружились с Джонсоном, мы стали намного ближе. После наказаний он всегда дарит мне ласки. Секс с гувернерам намного отличается от секса с менеджером. С Ломаном секс нежный, а с Джонсоном грубый. Каждую неделю я в грязном доме отдаю себя нежным ласкам, но от них я не получаю достаточно удовольствия, иногда я даже не могу возбудится. Но от рук гувернера я возбуждаюсь почти мгновенно, порой мне достаточно лишь одного прикосновения. К тому же Джонсону я доверяю больше, чем Ломану. Пока я рассуждал в своей постели о двоякости своей личной жизни, пришло время обедать. Завтрак я пропустил, но и на обед спускаться к столу не хотелось. Никто и не торопился звать меня обедать. Поэтому я продолжал тихо и одиноко сидеть, наблюдая за птицами за окном. Громкий стук в дверь спугнул моих пташек. Они грациозно вспорхнули и улетели за пределы моего окна. Огорченный этим, я решил молчать, но это не помогло, стук возобновился, но уже с новой силой. -Войдите, - пробурчал я недовольно. Дверь отворилась, и на пороге появилась обеспокоенная Маргарет. Она тяжело дышала, словно бежала ко мне. -Что случилось? - недовольно спросил я. -Господин Бломфилд, ваш пес, Филл..., - тяжело дыша, проговорила Маргарет, - Он умер. Этих слов мне было достаточно, чтобы забыть про все и, натянув куртку, выбежать на улицу в пижамных шортах. Не смотря на слякоть и влажность, дул ледяной ветер. Он холодным потоком воздуха сильно ударит меня по лицу, словно бы останавливая, но меня это не остановило. Я рвался к Филлу, к его будке. Мокрый, полурасстаявший снег противно хлюпал под ногами. Я бежал, а сердце в груди бешено колотилось, согревая надежду, что это все лишь глупая шутка. Я бегу и случайно поскальзываюсь на мокром снегу у самой будки. Я падаю коленями в лужу, но мне все рано. Я поднимаю голову в надежде, что сейчас на меня напрыгнет мой пес, но ничего не происходит. Передо мной стоит пустая будка. Ее недавно покрасили в ярко-зеленый цвет. Она выглядит как новая. А перед будкой лежит мой пес... Его пустые, карие глаза смотрят куда-то, но не на меня. Они направлены в сторону цветочного горшка, который остался цел после нашей прошлой игры. Его пасть застыла в злобном оскале, словно он на кого-то рычал. Безжизненно Филл лежал на боку на мокром снегу. Его шерсть промокла, поэтому он казался старым и облезлым псом, но это было не так. Он был еще молод, и умирать ему рано. Смотря на это бедное существо, я не смог сдержать слез. Соленые капли выступили на глазах, поэтому Филл стал расплываться. Слезы застилали мне глаза и искажали вид. Хотя, это было к лучшему. Я больше не мог смотреть на мертвого пушистого зверька. Он был мне слишком дорог, но кто-то решил забрать его у меня. Расплываясь у меня перед глазами, он стал казаться живым. Мне даже стало казаться, что он дергает лапами, не в силах больше притворятся мертвым. -Филл! - позвал я в надежде, что пес поднимет голову и посмотрит на меня, но этого не случилось. Я продолжал стоять на коленях и смотреть на пса. Из моих глаз текли слезы, мне было холодно. За спиной что-то говорила Маргарет, но я ее не слышал. Я не мог понять ни единого слова, словно забыл значения слов. Единственное, что смогло вывести меня из небытия, это теплая и большая рука, коснувшаяся моего плеча. -Встань, - прозвучал знакомый голос, - Он мертв, и ты ничем тут не поможешь. Идем в дом. -Господин Бломфилд, сейчас приедет ветеринар, он установит причину смерти, а пока нужно вернуться в дом, а то простудитесь, - забеспокоилась Маргарет. Я не отзывался. Я продолжал бездвижно стоять на коленях. Тогда гувернер подхватил меня на руки и понес в дом. Я не сопротивлялся. Мертвой куклой он усадил меня на диван, снял мокрую одежду и накрыл пледом. Маргарет принесла мне горячего шоколада. Не знаю, как долго я сидел и ронял слезы в кружку, но шоколад уже успел остыть. Он стал очень густым, что его было невозможно пить, поэтому я отставил кружку. Вскоре пришел ветеринар. Старый лысый дядька о чем-то беседовал с гувернером. Родители как всегда отсутствовали, поэтому Джонсон был единственным человеком, с которым ветеринар мог все обсудить. -Филла отравили, - сказал мне гувернер, когда врач ушел. -Но кто мог такое сделать?! - удивилась Маргарет. -Наверное, соседи, которым он мешал. Зашел в чужой огород, разрыл чью-то клумбу и за это отправился на тот свет, - пояснил Джонсон, - так часто бывает. -Неправда! - гневно прокричал я, - Филл не такой! Он дальше нашего забора не выходил. Он слишком сильно боялся машин, поэтому не выходил за забор. Со мной никто не стал спорить. Хотя я ожидал от гувернера услышать возражения, но этого не последовало. Все долгое время молчали. -Хочешь, мы устроим похороны псу? - холодно спросил Джонсон. -Родители не позволят, - так же холодно ответил я. Я видел, что гувернеру было безразлично то, что я снова потерял того, кто был мне очень дорог. Его холодные серые глаза равнодушно смотрели на меня, и от этого мне становилось еще больнее. Мне всегда хотелось думать, что новый гувернер сможет заменить старого, но они слишком сильно отличаются. Джонсон никогда не сможет стать Стивенсом. А я так хотел увидеть в глазах гувернера понимание и сочувствие. Я снова остался один, с каждым днем я приближаюсь к дню, в котором я буду в полном одиночестве. Наверное, я проклят, и мне никогда не суждено быть с кем-то, никого никогда не будет рядом, а я буду обречен на вечные скитания в одиночестве. Каждый раз, когда я приобретаю близкого человека, я точно знаю, что в скором времени его потеряю. Так в чем же смысл?! Стоит ли вообще приобретать близкого человека?! Все молчали, и это молчание настолько мне надоело, что я, переодевшись в комнате, направился к выходу. -Ты куда? - спросил гувернер, схватив меня за руку. -Свежим воздухом подышать, - ядовито ответил я. В моем голосе было столько яда и раздражения, что мне самому стало противно слышать самого себя. Я не хотел никого обижать, просто я решил, что больше никого не подпущу слишком близко к моему сердцу. Пусть все считают меня ужасным человеком, зато мне больше никогда не будет больно. Не понимающе посмотрев на меня, Джонсон все же отпустил мою руку, и я вышел на улицу. Я бесцельно бродил по окрестностям дома, в голове не было ни одной мысли, словно я стал пустым сосудом для несчастий. И сейчас я ходил, ожидая новую неприязнь, которая поселится в моем теле. Я подошел к будке, возле которой некоторое время назад лежал мой мертвый пес. Я огляделся, вспоминая оскаленную пасть Филла. Он на кого-то явно злился, перед тем как умер. Кажется, он смотрел на цветочный горшок. Я подошел к горшку, обошел его со всех сторон и лишь потом заглянул внутрь. Там лежал белый лист, сложенный аккуратно в четыре раза. Я долго разглядывал листок, он слегка намок, но не полностью. Я медленно и аккуратно его развернул, чтобы не разорвать случайно. Черные, машинописные буквы рядами располагались в центре, некоторые от влажности немного расплылись, но не смотря на это текст можно было прочитать. «Доброе время суток, Кевин Б. Приношу свои извинения, что так долго не писал вам, но я не мог вам писать. И сейчас не могу. Могу лишь отправлять вам подобные послания. К сожалению, вы не сможете ответить мне, потому что не знаете, куда отправлять ответ. (По электронной почте ответ не дойдет до меня.) Но и свое нынешнее место пребывания я вам раскрывать не собираюсь. У меня на этот счет другие планы. Я всего лишь хотел предупредить вас об опасности. В скором времени вся ваша жизнь полетит под откос. Станет еще хуже, чем сейчас. Вы потеряете все, что осталось у вас. Поймите, я всего лишь хочу помочь вам, поэтому заранее предупреждаю. Я не хочу, чтоб вы думали, что я ваш друг и мне можно доверять, напротив, я хочу подчеркнуть, что являюсь одним из тех, кто все испортит в вашей жизни. В доказательство я отнял у вас пса. P.S. И это лишь начало. Ваш КУ.» Весь остаток дня я просидел в комнате, рассуждая на тему, почему так ужасно поступил Кристофер Уолтер. Я никак не мог понять причины такого поступка. Он был таким же бессмысленным, как бессмысленно полдня я держал книгу в руках. Сидя на кровати, я притворялся, что читаю, но на самом деле не мог сосредоточится на прочитанном. Я лишь бегал глазами по строчкам букв, но не понимал их значения. Мои мысли сейчас были погружены совсем не в книгу. За окном моросил дождик. Он размывал остатки снега, который, растворяясь, забирает с собой остатки зимы. Зима пришла неожиданно и быстро ушла. Это вполне нормально для нашего климата, но в детстве я всегда печалился, что зима уходит, ведь я еще не наигрался со снегом. Мне, как и всем детям, было мало игр. Тогда казалось, что всей жизни мало, чтобы наиграться, но потом дети взрослеют. Они перестают играть, и это огорчает их родителей. У повзрослевших детей появляется много проблем, и их уже не обрадуешь новыми игрушками. Девочки начинают грезить о мальчиках, а мальчики играют во взрослые игрушки. Сейчас я нахожусь на стадии взросления. Родители все еще думают, что я ребенок, я же считаю себя уже достаточно взрослым. Но мне кажется, что это никогда не закончится. Они всегда будут надоедать и действовать на нервы. Эти вечные разногласия родителей и их детей будут жить вечно... Действуя по старой схеме, мои родители и на этот раз решили «удивить» меня. Для такого повода мать взяла несколько выходных, а отец пораньше ушел с работы. Но это ничуть меня не радовало. Особенно меня насторожила странная улыбка Маргарет, которая не предвещала ничего хорошего. -Внизу вас ожидают родители, - сообщила она, улыбаясь. Как бы мне не хотелось выходить из комнаты, я обязан был подчиниться воле предков. Я не торопясь спустился вниз, в гостиную. Родители, как всегда, были одеты идеально, словно собирались на вечеринку. Меня всегда бесила эта их манера — всегда одеваться как на праздник. Они сидели на диване и, держась за руки, счастливо улыбались. Если бы я их не знал, то предположил, что они очень счастливая семья, но я то знал, что это не так. Не говоря ни слова, я сел на кресло напротив родителей. Передо мной на журнальном столике лежали фрукты в пиале, я потянулся и взял виноградинку. Закинув ее в рот, я стал медленно ее пережевывать, наслаждаясь сладким вкусом. Я надеялся, что этот вкус хоть как-то смягчит предстоящую неприятную ситуацию. Я точно знал, что она будет. -Нам сообщили о твоем псе, - холодно произнес отец. В это время в гостиной появился гувернер, поэтому отец замолчал. Джонсон приветливо кивнул и вежливо спросил: -Могу я поприсутствовать на вашем разговоре? -Да, конечно! - радостно воскликнула мать. Она радовалась гадости, которую они с отцом мне приготовили. Довольно улыбнувшись, гувернер прошел в глубь гостиной. Он остановился у камина и стал пристально разглядывать фигурки, которые на нем находились. Джонсон делал вид, будто они ему интересны, но на самом деле он прислушивался к нашему разговору, а его взгляд иногда перемещался на меня. Пока гувернер разглядывал фарфоровые фигурки, отец продолжил: -Мы знаем, что Филл был дорог тебе, поэтому мы приготовили тебе подарок... -Это просто чудесный подарок! - перебила отца мать, хлопнув в ладоши и слегка подпрыгнув, - Мы просто хотим, чтоб тебе не было больше одиноко. Мы знаем, что тебе не хватает нашего внимания, но мы вынуждены работать, поэтому Филл был очень дорог тебе. Но так, как его теперь не стало, мы решили сделать тебе подарок! От слов матери у меня возникло чувство, что она была рада, что Филла больше нет. В это момент в гостиную входит Маргарет. На поводке она вводит щенка басенджи. Щенок приветливо тявкнул и радостно дернул скрученным хвостиком. Моя же реакция была совсем противоположная. Глядя на щенка, я недовольно сморщил нос. Нахмурив брови, я посмотрел на родителей. -Что это? - грозно спросил я, ткнув пальцем в собаку. -Твой новый друг, - весело улыбнулась мать. -Верните его обратно, - фыркнул я. -Чего ты опять нос воротишь? - вмешался отец. Он злобно сверлил меня взглядом. В это время ко мне подошел гувернер, он тихо сел на подлокотник моего кресла и тихо шепнул мне на ухо: -Держи себя в руках, Кевин. Но я не собирался слушать советы Джонсона. Мне все настолько достало, что я готов был высказать все, что думаю о сложившейся ситуации. В последнее время на меня свалилось слишком много проблем, поэтому мне было сложно сдерживаться. Я, как бокал, был переполнен негативными эмоциями, которые уже выливались через край. Мне просто необходимо было выплеснуть хотя бы их часть. -Мне он не нужен! - зашипел я. -Тебя никто не спрашивает. Раз дарят, бери, - злился отец. -Вы думаете, что так легко можете заменить мне Филла? Решили, что подарите какую-то псину, и я сразу забуду своего пса, которого вы ненавидели? Вы всегда его ненавидели и теперь счастливы, что его не стало! -Это не так, - всхлипнула мать. -А что тогда так? - не унимался я, - Вы только и делаете, что дарите мне подарки, которые не нужны мне. Вместо подарков лучше бы мне подарили нормальный дружеский разговор, как в нормальных семьях. Вы хоть раз спрашивали меня, как прошел мой день? Вы хоть раз интересовались тем, чего хочу я? Нет! Вы думаете, что знаете меня, знаете, что будет лучше для меня, но вы ошибаетесь. Вы так много проводите время на работе, что совсем разучились со мной общаться. Я уже вырос, мои вкусы и интересы изменились, а вы этого даже не заметили. Вы продолжаете дарить мне детские книжки и игрушки, но мне это уже не интересно. -Замолчи! - вскипел отец. -Нет. На этот раз я молчать не собираюсь. Я буду говорить, пока могу. На этот раз я не намерен вам подчинятся. Вы хотите видеть во мне идеального сына? Но что вы для этого сделали? Идеальный сын может вырасти только в любви и понимании, но этого вы меня лишили. Вместо того, чтобы нанимать гувернера, лучше бы сами занялись моим воспитанием. Хотя, вы и это забыли как делать. Меня всегда воспитывал Стивенс, а вас никогда не было рядом. Стивенс заменил мне вас. Но этот пес не сможет заменить мне Филла. Он был мне слишком дорог, пусть я его и подобрал с улицы, но с его стороны было больше понимания, чем от вас! Я никогда не считал вас своими родителями, вы лишь люди, которые меня обеспечивают. Только и все... Отец больше не мог терпеть поток моих слов и чувств. Он резко поднялся и влепил мне сильную пощечину. Громкий шлепок, кажется, оглушил меня, поэтому я замер, не сразу почувствовав, как горит моя щека. -Замолчи! Не смей так говорить! - закричал отец, - Мы ради тебя работаем, чтобы у тебя все было, а ты этого не ценишь. Мы делаем все, чтобы ты был в достатке... -Ты совсем не любишь нас? - всхлипнула мать, перебив отца. - Я плохая мать! Она вскочила и со слезами на глазах выскочила из гостиной. -Глупый щенок! - зашипел отец. Он схватил меня за ухо и потянул, заставляя встать с кресла. Было больно, поэтому мне пришлось подняться. -Ты чертов засранец! Выметайся вон из моего дома! Ты не сын больше нам! От этих слов мне стало больнее, чем от пощечины. Больно так, что я не мог сдержать слез. Я снова расплакался, и чтобы никто не видел моей слабости, я выскочил из гостиной. Позабыв обо всем, я собрал в рюкзак вещи первой необходимости и покинул столь ненавистный мне дом...