Мой гувернер

Я еле открыл глаза, ресницы слиплись от моих пролитых слез. Я чувствую боль во всем теле, но больнее всего заднице. Но что-то странное... Какая-то легкость, словно я парю в воздухе. Голова все еще кружится, поэтому я не сразу понимаю, что меня несут на руках. Теплые и крепкие руки прижимают мое озябшее и уставшее тело к чьей-то груди. От этого приятно пахнет, и в этом запахе чувствуется что-то родное. Мне хочется сильнее прижаться к этому телу, но у меня совсем нет сил. Руки безвольно болтаются в воздухе. Вскоре я начинаю слышать звуки, кажется, чей-то нежный шепот. -Прости, прости меня... Я не сразу понимаю смысл слов. Вместе со словами, до меня доходит, но не сразу, чьи руки меня сейчас держат. Гувернер! Это заставило меня дернуться, от чего я снова испытал боль, поэтому я замер. -Тише, тише... - нежно шептал Джонсон. Он принес меня на руках в свою ванную, наполнил ее теплой водой и опустил в нее меня. Мягкая и теплая вода быстро возвращала моему телу чувства. Я почувствовал, как защипало внутри, и поэтому недовольно наморщил лицо. Вода ласкала мое тело, принося ему долгожданное освобождение от боли. Но тяжесть и усталость все еще оставалась в моих мышцах. Я повернул свою голову и увидел на плечах синяки, на бедрах тоже. Везде, где прикасались его руки, были синяки. Кажется, мое тело побледнело... Я тяжело вздохнул и подтянул колени к груди, снова сморщив лицо от боли. Каждое мое движение причиняло мне боль. Я прикрыл глаза, надеясь, что когда открою их, то все окажется сном. Глупая надежда... -Тебе плохо? Снова кружится голова? - взволновался гувернер, который все это время пристально наблюдал за мной, - Если тебе сильно плохо, нужно вызвать врача. Может, тебя тошнит? Хочешь, я принесу мазь, чтоб смазать твою... твои синяки. Я открыл глаза, так хотелось, чтоб он просто растворился в воздухе, чтоб гувернер исчез. Его болтовня действовала мне на нервы, но внешне я был совершенно спокоен, даже равнодушен. Сейчас мне хотелось побыть одному, а не в компании насильника. Я поднял на гувернера взгляд. Его серые глаза испуганно метались по моему телу, оценивая силу ущерба. Наверное, боится, что его выгонят, когда мои родители увидят последствия его наказания. А мне только это и нужно. -Знаешь, Эрик... Ты чудовище, - равнодушно произнес я и снова отвернулся от него. Он молча включил душ и полил с него мне на голову. -Эй! - возмутился я. -Я всего лишь хочу вымыть тебя. Можно? -С чего это ты вдруг спрашиваешь разрешение? - колко спросил я, с раздражением взглянув на него. В ответ гувернер просто молча продолжил мочить мои волосы. Вода, стекавшая с моей головы, мешала глазам, поэтому их я просто закрыл. Большие руки стали массировать мне голову, растирая шампунь по волосам. Я слышал, как пузырьки пены лопаются между его пальцев. В детстве меня всегда мыла Маргарет. Она так же массировала мне голову, намыливая волосы и напевая старые песни, которые я никогда раньше не слышал. Она часто в шутку мазала пеной мне нос, в ответ я всегда громко смеялся и пытался сдуть с носа пену, кося глаза. Вспоминания об этом вызвали улыбку на моем лице. Сидя в ванной, я представлял, что мне шесть лет и меня моет Маргарет. Вскоре мне на голову полилась вода, смывая пену. Я почувствовал, что гувернер склонился ко мне и оставил поцелуй на моей мокрой шее. Я недовольно дернул плечами от его прикосновения. -Не прикасайся ко мне, - прорычал я. Тут я поднялся. Сил все еще не было, поэтому меня пошатнуло, но я устоял на ногах. Гувернер подал мне руку, но я не обратил на него внимание. Обернувшись полотенцем, я вышел, оставив его одного. В моей комнате было тихо и уютно. Мне казалось, что меня не было тут неделю. Быстро одев пижаму, я лег в кровать. Уже светало, спать ложиться не было смысла, но мне жуть как хотелось спать. Сил не было, поэтому мне нужен был отдых. Тело все ныло и щипало в области ануса, но я старался не обращать на это внимание, просто закрыл глаза и вскоре уснул. Уже часа три я сижу и обсуждаю с менеджером предстоящий концерт. На самом деле на этом концерте будут выступать несколько групп, и я приглашен в качестве гостя. В выделенное мне время я успею сыграть лишь одну мелодию на своей скрипке. На этом концерте будут выступать лишь попсовые группы, и лишь я буду играть только музыку, которую сочиняю сам. С самого рождения у меня была тяга к музыке. Как только я немного освоил игру на скрипке, мог со второго раза сыграть любую услышанную мелодию. Мой учитель музыки говорил, что у меня превосходный слух, но голос... Я не умею петь. Сколько бы не старался, лишь фальшивлю., хотя очень хочу присоединить к своей музыке слова, которые будут пополнять мою игру. Но играть на скрипке и петь одновременно невозможно, очень неудобно, так как приходиться подбородком поддерживать инструмент во время игры. Мне уже надоело сидеть в студии, и слова менеджера стали сливаться в один шум, но все же я благодарен Беверли Ломану, моему менеджеру, потому что разговоры с ним помогают мне отвлечься от многого. Он говорил, как будет проходить мое выступление, как я должен появиться на сцене и как играть должен, чтобы повергнуть зрителей в восторг. Еще с его слов я узнал, что с концерта будет вестись прямая трансляция, поэтому я должен выступить без единых осечек. Конечно, я уже успел показать себя, и это не первое мое выступление, но все же я волнуюсь, как в первый раз. Наверное, это из-за прямого эфира. -У меня есть предложение, - произнес Ломан, - Я думаю, что твоей музыке не хватает слов. -Да, но вы прекрасно знаете, что я не могу играть и петь одновременно. К тому же, я плохо пою. -Я знаю, именно поэтому хочу из соло сделать дуэт. -У вас уже есть подходящая кандидатура? - эта идея мне нравилась, поэтому я с интересом придвинулся ближе к менеджеру, который сидел на против меня, нас разделял лишь стеклянный стол. -Да. -И кто это? - мне не терпелось разнообразить свою музыку. -Ты познакомишься с ней позже, а пока мы поедем осваивать сцену. Мы решили с менеджером, что необходимо отрепетировать мой выход на сцене, дальнейшие слова и саму игру. До самого концерта было еще достаточно времени, но я был уже готов. Ноты я знал наизусть, необходимо было только отрепетировать мое выступление. Концертный зал оказался большим. Мягкие, красные кресла рядами располагались перед сценой, занимая большую чать. Места были так же и на балконах. Но сама сцена вызывала большее восхищение! Она была такой огромной, что на ней мог бы выступать настоящий кит. Для меня одного такая сцена слишком большая. Прошло не мало времени, пока я вышел и дошел до ее середины. Менеджер стоял в стороне и обговаривал мелкие детали с директором. Я же стоял на пустой сцене и смотрел на пустые места. Когда я буду выступать, все они будут заполнены людьми. Миллионы глаз будут смотреть на меня и миллионы ушей будут слушать мою музыку. -Еху! Как тут просторно! - крикнул я. Эхо в точности повторило мои слова, пытаясь меня перекричать. Мои глаза светились от восторга, которые я прикрыл. Я представил, как стою в переполненном зале и мне бурно аплодируют, восхищаясь моим талантом. Я вспомнил свое первое выступление. В тот день я сильно волновался и переживал. Я боялся, что меня не оценят, скажут, что я плохо играю. У меня тряслись колени, поэтому Стивенс подшучивал надо мной. Но когда я вышел на сцену и на меня были устремлены взоры зрителей, понял, что мне нечего боятся. Я чувствовал себя, как рыба в воде. Сцена — это моя стихия, для которой я родился. Тогда я сыграл на отлично и в замен получил море оваций. Ведущий назвал меня «юным дарованием», что очень сильно обрадовало меня. Нет ничего лучше, быть признанным другими людьми... -И это выступление будет идеальным, - произнес я, открыв глаза. Я точно знал, что меня ждет еще один успех... После, я несколько раз репетировал свой выход. Сначала мы думали, что я просто выйду, потом — выбегу, а наконец решили, что я уже буду заранее стоять на сцене, но в тени. Мы многое придумали и обыграли, чтобы во время выступления не было казусов. Я один раз сыграл на своей скрипке, стоя на сцене, но пока без всех спецэффектов, которые будут. Но перед выступлением нужно будет обязательно отрепетировать с ними. Не знаю, сколько времени прошло, но все это меня жутко вымотало. Тогда Ломан предложил сходить в кафе и поесть чего-нибудь. Мы пришли в уютное кафе, которое находилось поблизости. Не долго думая, я заказал себе ванильное мороженное с шоколадной крошкой, посыпанное грецким орехом и политое вишневым соусом. Ломан же заказал себе просто кофе. -Так у тебя теперь новый гувернер? - спросил он, хлебнув горячего напитка. -Угум, - согласно кивнул я, облизывая ложку. Ломан внимательно смотрел на меня, как я уплетаю мороженное. Он следил за каждым моим движением и каждый раз сглатывал слюну, когда я облизывал ложку. -И каков он? -Ну, сложно сказать, - пожал я плечами, - Я его почти не знаю. Но он жуткий тип. Он действует мне на нервы, - честно сознался я. -И чем же он тебя раздражает? - интересовался Ломан. -Хм. Он старается подружится с моей матерью, пытается меня контролировать и наказывает, если я провинюсь... Вспомнив, как он меня наказал, я замер. Боль тут же дала о себе знать, которая так долго молчала, пока я не вспоминал о ней. Я поморщился, но в остальном остался спокоен. -О, да! Я знаю, какой ты проказник! - засмеялся Ломан, - Но я уверен, что ты так просто не сдался... -Да, я два раза пытался выкрасть договор, чтоб он не мог заключить его с моей семьей, но увы! Ничего не вышло. Меня поймали с поличным. -Он наказал тебя? - глаза Ломана зажглись, кажется, он был заинтересован моей историей. -Да. Запер в шкафу на ночь, - я решил умолчать о прошлой ночи, потому что Ломану я не доверяю. -Ну, я знаю, что тебя не так-то просто исправить. Даже своему старому наставнику ты не подчинялся. -Не правда! - возмутился я, - Просто Стивенс всегда давал мне права выбора, предупреждая о последствиях. -Да, он был умным стариком. Он знал, что одним запретом тебя не удержишь. К тебе нужен особенный подход, - менеджер склонился и коснулся моей руки. Мне неприятно было ощущать его горячие и потные пальцы на своей руке, но из вежливости выдергивать руку не стал, - Новый гувернер не навредил моему маленькому проказнику? - шутя, спросил он. -Нет. Он за это поплатится... После недолгого разговора менеджер повез меня домой. Все так затянулось, что на улице уже стемнело. Холодный осенний ветер срывал с деревьев последнюю листву, бросая ее на землю. Стало холодать, поэтому лужи покрылись тонкой пленкой льда, пытаясь защититься от холода, но они все равно замерзнут. Я точно знал, что скоро выпадет снег, а значит скоро будет Рождество. На Рождество к нам приезжает дядюшка Бен. Он, как и всегда, приедет в канун Рождества и подарит всем подарки. Я так сильно соскучился по своему дяде, что у меня сжалось сердце. Но совсем скоро я его увижу... Скоро придет зима и принесет холод в наш город. Холодный снег покроет все кругом. Я люблю снег. Он такой холодный и красивый! Я люблю играть в снегу со своим псом, когда падаешь на снег, не так больно... Мы подъехали к моему дому. Двор был погружен в темноту, но в этой темноте я видел знакомый силуэт. Он ждал меня на ступенях перед входом. Одиноким и грустным взглядом он всматривался в даль, стараясь разглядеть меня. Когда подъехала наша машина, Джонсон поднялся, выжидая, когда я выйду из машины. Его взгляд был суров. Серые глаза полны недовольством, раздражением и усталостью. Но я не торопился выходить из машины. -У меня скоро прием, - произнес Ломан, разглядывая моего гувернера, - Я бы хотел, чтоб ты тоже пришел. -Конечно, я приду на этот скучный вечер, - весело отозвался я, хотя эта затея меня не радовала. -С тобой он не будет таким уж скучным. -Это вряд ли, - я смотрел в окно на то, как Джонсон раздраженно переминается с ноги на ногу, - Это будет скучный вечер со сборищем богатых болванов... -Но ты часть сборища богатых болванов. Ты один из них. -Да, но я другой... Я повернул голову и встречаюсь со взглядом моего менеджера. Его лицо так близко... Пока я разглядывал Джонсона в окне, Ломан приблизился ко мне. Еще немного и я буду чувствовать его собственной кожей. От этого ощущения мне стало противно. Я не хочу чтоб ко мне прикасались после прошлой ночи... Паника мгновенно затопила меня, и мне хотелось сбежать, но я удержался на месте некоторое время. -Да, ты особенный, - прошептал Ломан. В его голосе мне послышались скрытые нотки возбуждения, но я решил, что мне все это просто кажется. Мое больное сознание после издевательств гувернера теперь ко всем будет приписывать влечение ко мне, если он будут слишком близко. Но как бы я не старался убедить себя в том, что Ломан мне друг и ничего плохого мне не сделает, мне все равно хотелось сбежать. Он так близко, слишком близко. Мне казалось, что с каждой секундой его лицо становится еще ближе, и тогда я не выдержал. -До завтра! - быстро протараторил я и выскочил из машины. Гувернер все еще ждал меня. Увидев, что я наконец-то вышел из машины, его взгляд смягчился. Кажется, он с нежностью посмотрел на меня. Но когда из машины вышел Ломан, взгляд Джонсона вспыхнул яростным пламенем. Его кулаки сжались, а тело напряглось, приготовившись напасть на менеджера в любой момент. -Кевин, почему так поздно? - прошипел гувернер, не сводя свирепого взгляда с менеджера. -Мы после работы посидели в кафе, - ответил за меня Ломан. -Джонсон, это мой менеджер — Ломан, Ломан, это мой гувернер — Джонсон, - представил я их друг другу. Они нехотя пожали друг другу руки. Я чувствовал на расстоянии, как между ними разгорается вражда. Я не понимал, почему они сразу же записали друг друга в список врагов, но мне не хотелось, чтоб они воевали. Мне хотелось, чтоб они стали друзьями... Джонсон и Ломан продолжали стоять и переговариваться одним только взглядом. Казалось, они играют в гляделки: кто первым отведет взгляд, тот и проиграл. Молчание затянулось, да и мне надоело стоять под холодным ветром, поэтому я схватил Джонсона за руку и повел в дом. -Пойдем в дом, - недовольно прошипел я и добавил, обращаясь к менеджеру, - До завтра, Ломан! Оказавшись дома, я мог вздохнуть спокойно. Здесь я чувствовал себя самим собой, не нужно играть вежливого парня и строить из себя паиньку. Сейчас мне очень хотелось побыть в одиночестве, чтоб все оставили меня в покое, поэтому я попросил не тревожить меня, взял теплый плед и термос с горячим шоколадом и направился на крышу дома. Было холодно, поэтому пришлось тепло одеться, я укутался теплым пледом и сидел на покатой крыше, с которой можно легко соскользнуть и свалиться вниз. Когда я был маленький, один раз упал и сломал себе ногу. Со сломанной ногой я долгое время лежал в кровати, а Маргарет ухаживала за мной. Став постарше, я стал ловчее и больше не падал с крыши. Иногда я прихожу сюда, чтоб посмотреть на звезды и побыть одному. Никто не рискует забираться на крышу, потому что боятся упасть, и я пользуюсь их страхом. Я могу просидеть тут всю ночь, любуясь звездами. Именно глядя на них, я написал свою первую мелодию. Я увидел падающую звезду, и музыка сама пришла в мою голову. Это было первым шагом на пути к большой сцене. Я сидел и пил горячий шоколад, звезды подмигивали мне своими глазами. Они никогда не бывают одинокими. У звезд куча братьев и сестер на небе, и они всегда рядом. И больше им не нужен никто. Как бы я хотел быть звездой на небе, чтоб меня окружали другие звезды... И тогда я больше не буду одинок... За моей спиной послышались шаги, но я не стал оборачиваться. Я точно знал, что это мой гувернер, ибо Маргарет сюда не поднимется, а в доме больше никого не было. Он молча сел рядом со мной на холодную черепицу крыши и устремил взор серых глаз на небо. -Вообще-то, мне хотелось побыть в одиночестве, - недовольно произнес я. -А я хочу побыть с тобой, - равнодушно ответил Джонсон. Я обреченно вздохнул, потому что не мог его прогнать. Этого упертого барана не заставишь что-либо сделать против его воли. Поэтому я просто смирился с его присутствием. Я уже смирился и с тем, что не смогу от него избавится. Я со многим смирился, смирился с тем, что родителям наплевать на меня, смирился, что дядюшка Бен живет далеко, смирился, что Стивенса больше нет, теперь еще и это...Чтобы я не делал, я не могу ничего исправить в своей жизни, не могу заставить родителей любить меня, не могу вернуть Стивенса и тем более не могу стереть из памяти прошлую ночь. Как бы я не хотел, она сама всплывает в моей голове. Я помню его глаза, его руки, его член, боль и кровь..., а потом приятная ванная и снова его руки... Наверное, используя прошлую ночь, я могу манипулировать Джонсоном, использовать его слабость против него. Но без доказательств мать мне не поверит.... -Что у тебя с Ломаном? - вдруг спросил Джонсон. -Он мой менеджер, - пожал я плечами, - Ты что-то имеешь против Ломана? -Нет, - сухо ответил гувернер, - Лучше бы ты проводил время с друзьями... -Но Ломан и есть мой друг, больше у меня нет друзей... И нас снова накрыла тишина. Мы сидели в темноте и молчали, смотря на звезды. А прекрасные огоньки в небе наблюдали за нами. Они точно знали, что ждет меня впереди, они знали, что будет со мной, но молчали. Они наблюдали за моей жизнью, словно смотрели кино, они уже знали весь сценарий этого фильма, но не говорили со мной об этом. -Не задерживайся больше на репетициях, - произнес Джонсон, - с завтрашнего дня я буду с тобой заниматься. -Это не обязательно, Стивенс многому уже научил меня. -Многому, но недостаточно. На его слова я ничего не ответил, поэтому он продолжил спрашивать: -Расскажи мне о своем гувернере, о Стивенсе... -Зачем? -Я хочу знать. -И все? -Да. Какой он не многословный сегодня, но я возражать не стал. Хочет знать, я расскажу, к тому же об этом я никогда ни с кем не разговаривал. Мне хотелось довериться кому-то, рассказать ему все, но почему-то этот кто-то был именно Джонсон. Странно, но после того, как он причинил мне боль, мы стали ближе. Я чувствовал, что ему можно доверять, но я не хотел ему доверять. Я заранее чувствовал, что ничего хорошего из этого не выйдет... -Стивенс был со мной с самого моего рождения, - начал я, - Он заменил мне родителей. Я любил его за это, хотя он был строг и суров. Он научил меня правилам поведения в обществе, но как только он отворачивался, я прекращал соблюдать эти правила. Я много проказничал, а Стивенс всегда защищал меня перед родителями. Они были в гневе, а он меня защищал, хотя потом я получал от него гневные выговоры. Не смотря на всю его строгость, он с теплотой ко мне относился и всегда был рядом. Ему я мог доверить все секреты, рассказывал ему все, а он давал мне советы, как лучше поступить. Стивенс никогда не заставлял меня что-либо делать, всегда давая мне право выбора. Но выбор мой всегда был неправильным, поэтому я снова получал от него выговор. Несколько раз он наказывал меня, запирая в комнате, но я умудрялся сбегать. А когда я с улицы притащил собаку, он уговорил родителей оставить его в доме, - вспоминая все это, я улыбался, потому что это были теплые и счастливые воспоминания, - На его похороны почти никто не пришел. У него не было друзей, потому что всю свою жизнь он посвятил работе. Он был частью моей семьи... -Похоже, ты действительно любил его... -Конечно! -Почему ты не любишь своих родителей? -С чего ты это взял? -Это видно с первого взгляда, - пояснил Джонсон, - Почему? -А за что их любить? - возмутился я, - Просто за то, что они дали мне жизни? А зачем мне эта жизнь, если они не принимают в ней участие?! Их дорогие подарки мне не нужны, мне всего лишь нужна простая родительская любовь... Хотя, я научился обходиться и без нее. -Но они любят тебя, просто проявляют свою любовь не так, как хочешь ты. -Не правда! Если бы они любили, то не нанимали бы наставника, а воспитывали бы сами своего ребенка! -Возможно, они не воспитывали тебя, но они посвятили свою жизнь работе, чтобы у тебя было все, что ты захочешь. Они выражают свою любовь дорогими подарками. -Мне не нужны от них подарки. -Я думаю, тебе стоит поговорить с ними об этом. -Это бесполезно. Я не хочу с ними ни о чем разговаривать. -Мои родители, тоже не проявляли свою любовь по отношению ко мне.Они даже отдали меня на воспитание бедному учителю, но я все равно знал, что они любят меня. Я всегда знал. -Но как ты это понял? Понял, что они любят тебя? -Мне сказало оно, - Джонсон положил руку на свою грудь, - Об этом мне сказало мое сердце, а оно никогда не ошибается. Тебе нужно научится слышать голос своего сердца, тогда ты многое увидишь и узнаешь. -Это бред! -Это чистая правда... Мне показалось, что Джонсон хочет сказать что-то еще, но он молчал. Он замолчал, не закончив мысль. И я был уверен, что он что-то скрывает...