Свободные

      Нью-Йорк вечером необычно красив, потому что только ночью этот город просыпается со всем по-другому. Такое чувство, что он готов к одной большой вечеринке со всем этими светом и огнями повсюду, куда не посмотри. Большое Яблоко - самый неспящий город, который оживает ночью, пробуждая в людях рвение к веселью. И если вы не видели Нью-Йорк ночью, то вы не видели в жизни ничего.       Но так как сейчас город еще не совсем сбросил маску трудового дня, примерив на себе роль большой вечеринки, он только готовится к этому. Различные места в городе представляют собой другое зрелище. Взять к примеру Центральный парк, который сейчас горит со всем по-другому: везде, куда не посмотри, все покрыто «золотом», которое блестит в слабых лучах уходящего солнца. Только представьте себе: под ногами множество желтых и бордовых листьев, которые покрывают дорожку словно ковер, кроны деревьев одеты в свои потрясающие наряды, которые переливается золотом — картина картиной. И если вы вдруг потеряли свое вдохновение, то, кажется, вы не искали его в этом парке, потому что здесь определенно можно найти не только его, но и все, что угодно: настроение, людей, воспоминания, спокойствие или же наооборот веселье.       За что я люблю Нью-Йорк, так за то, что абсолютно каждый человек в этом городе может реализовать себя так, как он это захочет, не боясь быть раскритикованным обществом. А знаете, что самое удивительное? Нет? Тогда слушайте. А вся прелесть заключается в том, что одного только шага достаточно для того, чтобы быть ближе к своей мечте, а Нью-Йорк только способствует тому, чтобы мы добивались своих целей. Но не так все просто. Больше Яблоко — город, в котором нужно выживать, если вы действительно хотите чего-нибудь добиться здесь: карьерных высот, популярности или всего прочего, от чего зависит социальный статус. Так в каждом миром центре, так что дерзайте, когда у вас есть шанс. Не нужно его упускать. Вперед - к мечте.       Так легко об этом рассуждать, а у меня у самой проблем целый вагон и еще тележка плетется в хвосте. Может, все мои ответы кроются в Центральном парке, там где обычно я открываю для себя правду, где ответы приходят лучше всего в голову, где это место заставляет посмотреть на все другими глазами — прозревшими? Может быть...       Пора бы мне решить все свои проблемы самостоятельно. Звучит легко — взять и пойти к Шмидту и расставить все точки над «i», тем самым облегчив себе жизнь. А на деле это не так все просто.       Иду вдоль аллеи парка, окутанная прохладным октябрьским ветром, который заставляет меня вздрогнуть и потеплее укататься в шарф. Листья кружатся в своего роде «танце», заставляя меня в восхищение замереть и наблюдать за ними, позабыв на секунду о все, но заставив задуматься о другом. Даже после того, когда каждый из листиков оторвался от ветки и улетел из «дома», они нашли в себе силы встретиться с такими же одинокими странниками и объединиться, чтобы встретить все тягости перед концом всего путешествия. — Такие мелочи всегда заставляли тебя остановиться на месте, — голос за моей спиной заставляет меня вздрогнуть. Обернувшись, я вижу перед собой слишком знакомую, но грустную усмешку. — Ттт...ты следишь за мной? —спрашиваю, после того, как ко мне вернулся мой дар речи. Уголок губ Кедалла слабо приподнимается, и парень отрицательно качает головой. — Центральный парк — это единственное место, где я могу совершить особого рода прогулку в недры своих проблем и найти ответы на свои вопросы. В этом мы с Кендаллом всегда были похожи. Черта, которая слишком сильно нас связывает... или связывала — И как, нашел? — тихо спрашиваю я, неловко отводя взгляд от его пронзительных зеленых глаз, которые как всегда пытаются найти что-то внутри моих. — Кажется, да, — Кендалл пожимает плечами, засовывая руки в карман джинсов в своей привычной манере. Почему же я так хорошо помню повадки этого парня? — Наверно, это хорошо. — А ты нашла то, зачем сюда пришла? — Кендалл чуть ближе подходит ко мне, сокращая расстояние между нами, что заставляет меня сделать шаг назад. Я не готова бить ближе, чем мы сейчас есть. — С чего ты взял, что я что-то искала? — я перевожу свой взгляд с тротуара и смотрю прямо в глаза своему бывшему другу, ничего не боясь и не обращая внимания на неловкость быть в его компании... снова. — Потому что знаю и все, — его голос пропитан грустью. Вопрос: почему? Может, ему не по себе оттого, что натворил, или он знает, что исправить все, что было практически невозможно, если, конечно, как следует не попытаться. Но для этого нужно, как минимум, сказать правду, а она порой бывает не такой, какой мы хотим ее услышать, и в конечном итоге она может ранить. — Я знаю, что знаешь, — хочется сказать мне вслух, но я оставляю эту мысль при себе. И вместо нее говорю другую. — Да... Я тоже почти нашла то, что мне, наверно, было нужно. Осталось только убедиться то это или нет. Шмидт неуверенно проводит рукой по волосам, а затем открывают рот, но потом закрывает, передумывая что либо говорить. Решительность — это последнее качество в списке Кендалла. — Я, наверно, пойду, — говорю я, потому что слишком трудно, оказывается, быть рядом с человеком, который ушел и решил вернуться, сам того не понимая.       Кендалл, не отрываясь, смотрит за каждым моим движением. Я в спешке поворачиваюсь к нему спиной, потому что мне трудно находиться под натиском его взгляда, такого грустного и печального. Глаза — зеркало души, они говорят больше, чем слова. А глазах Кендалла я вижу все ответы на свои вопросы. Этот парень никогда не хотел сделать мне больно. Никогда не хотел заставлять меня страдать, и все что прослеживается во взгляде Кендала — это извинения, и я почти готова их принять, и, может, уже давно приняла и простила его, если бы ни одна единственная вещь — страх. Боюсь снова потерять это парня, или что еще хуже — разочароваться в нем. Глупо, да? Мне проще убежать, чем столкнуться с правдой, реальностью и парнем, который заставляет почву уходить из под ног.

Кендалл

      Я стою и смотрю в след уходящей от меня девушки. Скажите, кем я буду, если сейчас дам уйти Николь? Ослом? Кретином? Идиотом? Последним неудачником и мудаком на всей планете Земля это уж точно! Нет, я не хочу ее отпускать и не отпущу! — Николь, — я срываюсь с места и бегу за ней. Девушка замедляет ход и в итоге совсем останавливается. — Не уходи. — прошу я, дотрагиваясь до ее плеча Николь пару секунд стоит на месте, смотрит на мою руку, я быстро ее отдергиваю. Девушка все-таки поварачивается ко мне лицом. На ее лице читается смесь удивления и страха. Чего она боится? — Ты что-то забыл? — спрашивает она, нервно прикусывая нижнюю губу. — Ты не хочешь со мной прогуляться? — улыбаюсь как дурак — А есть ли смысл? — она выгибает левую бровь, оставляя свою губу в покое. Я знаю чего хочет Николь — правду, и я готовой рассказать ей ее, но не всю... — Есть, — киваю головой с улыбкой в надежде, что смогу убедить Николь остаться со мной и получить в ответ улыбку. Андерсон прищуривает глаза и добрых пару минут смотрит на меня, осмысливая мое предложение и взвешивая все «за» и «против». — Ладно, — протягивает она неуверенно. — Давай, посмотрим, что из этого получится, — девушка усмехается, пряча руки в карманах пальто. Итак, кажется, я только что получил шанс все исправить! Эта мысль заставляет меня мысленно улыбнуться и похлопать в ладоши. Ну что ж, Шмидт, все в твоих руках, действуй.       Николь       Я согласилась на прогулку с Кендаллом! Хорошая ли это идея или плохая — понятие не имею. Мне интересно, куда все это выльется? Что я получу в итоге? И самое главное: что будет с «нами»? М      ы с Кендаллом идем вперед по дорожке в неловком молчании. Ни он, ни я не знаем с чего начать разговор. Глупо как-то. Ведь раньше нам всегда было о чем поговорить, и тема для разговора не заставляла себя долго ждать. Хотя, тема-то есть, а вот храбрости — точно нет! — Эээ... Как твои дела? — спрашивает он. Мои дела? Парень, серьезно? — Сейчас, тогда или в целом? — горько усмехаюсь. Слышу, как Кендалл что-то бурчит себе под нос не совсем понятное. — В порядке я, Кендалл, — пожимаю плечами, повернув голову и посмотрев на парня. — Не совсем, но буду. — Прости меня... Я не ослышалась? Или это все-таки ветер? Нет, Кендалл Фрэнсис Шмидт только что попросил прощения! И этого я ждала почти пять лет. — Что, прости? — Давай присядем, — говорит он и идет к первом попавшейся на глаза свободной лавочке. Мне ничего другого не остается, как пойти следом за ним, я же ведь хочу узнать правду! — Николь, я знаю, что почти пять лет назад, перед самым выпускным, сделал тебе не самый лучший подарок, — я фыркаю. — Я знаю, что поступил как последний кретин... — Скорее как законченный мудак, — вырывается у меня. Но я быстро захлопываю рукой рот. — Я заслужил, — Шмидт усмехается, качая головой, и затем продолжает. — Так вот, я понимаю, почему ты злишься на меня и не хочешь не то, чтобы разговаривать, а видеть. Но Николь, поверь, я никогда не хотел сделать тебе больно... — Иногда то, что мы хотим меньше всего, мы получаем в удвоенном размере, — я пожимаю плечами. Он не хотел, чтобы я страдала, но получалось все совсем наооборот. — Кендалл, один вопрос мучает меня на протяжение почти пяти лет: почему, черт возьми, ты не рассказал мне, тогда еще лучшей подруге, что прошел кастинг и тебя пригласили сниматься? Ты думал, что я не поддержу и не порадуюсь за тебя? Ты же был моим лучшим другом, человеку, которому я доверяла все. Но получается, ты не доверял мне, так что ли?! И десять лет дружбы как будто и не было! — в сердцах говорю я, глядя Шмидту в глаза. Пусть знает, что я чувствовала все эти годы! — Он не хотел делать мне больно! Браво, Шмидт, у тебя получилось сделать это лучше всех! Взгляд Кендалла метается из стороны в сторону, а руки нервно сжимают край его пальто. — Ника..., — он осекается, а после исправляется. — Николь, я мог доверить тебе все, даже свою жизнь. Но, но что касалось кастинга, я должен был сделать это сам, не потому что не хотел тебя видеть там, а потому что это было моим этапом или заданием. Я ни на что не надеялся, когда пришел туда. И когда мне позвонили за два дня до выпускного и сказали, что я принят — я не поверил, подумал, что это розыгрыш. Но оказалось, что все за правду, и я должен был вылететь в Лос-Анджелес немедленно, на следующий день. Я чуть было не отказался, потому что не хотел оставлять одного единственного человека, который был мне по-настоящему дорог, — Кендалл грустно посмотрел на меня. Он собирался отказаться из-за меня. Если бы я знала, то ни за что бы не позволила ему это сделать. Я не могу быть причиной, из-за которой человек отказывается от своей заветной мечты. — Кендалл, — я положила руку ему на колено, — я бы ни за что и никогда бы не позволила тебе отказаться от того, что тебе нравится делать, если бы ты мне рассказал. Я пинками бы тебя на рейс провожала, убедившись, что ты сел в самолет. — Я знаю, — Кендалл тихо смеется, потому что понимает, что я бы точно так и сделала. — Но все же, я по началу сказал, что подумаю и до конца дня скажу свой точный ответ. И в итоге я решил рискнуть всем и поехать, потому что такая удача выпадает раз в жизни, и за нее нужно держаться двумя руками. Но единственное, что я не смог сделать, это рассказать тебе. Я не смогу с тобой попрощаться, потому что это сложно и больно, я просто сбежал, как последний трус. Я не хотел видеть твои грустные глаза, в которых бы стояли слезы, когда я рассказал бы тебе, что нам нужно будет попрощаться. Смотреть, как одним своем словом разбил бы все твои мечты и целb, которые ты строила все те годы. Друзья были правы, он всего лишь хотел огородить меня от большей боли. Вот он, мой лучший друг... — Но знаешь в чем ирония? — Кендалл отрицательно качает головой. — Улетев и ничего мне не рассказав, я получила в итоге наибольший удар, не же ли, если бы ты мне все рассказал. — шепчу я, сдерживая слезы, я не готова к тому, чтобы они пролились. — Представь девушку, которая ждала выпускного, чтобы отметить ее с двумя лучшими друзьями, а затем и поступления в университет, которые были для нее всем и которые обещали, что они будут с ней до конца и ни за что не бросят. Они пройдут все вместе, втроем. И тут, бац, и один из них исчезает, не говоря ни слова двум другим, а самое главное ей, девушке, которая была для него десять лет соседкой, подругой, соучастницей в преступлениях и той, которая, по его словам, была глотком свежего воздуха, — первые слезы скатились вниз, оставляя мокрые дорожки. Кендалл с грустью смотрит на меня, в его глазах сожаление, и я знаю, что ему больно это слышать. Выражение его лица, глаза, эмоции говорят это. — Что по твоему на тот момент испытывала она... я? Большое разочарование? Боль? Утрату? Да, все сразу, пожалуй. Человек, которому я доверяла больше всего, просто ни с того ни с сего взял и ушел, и как оказалось недавно: ради чего — ради карьеры. Я не виню, потому что я рада, что ты добился того, к чему так долго и упорно шел. Но не зависимо от этого, Кендалл, я потеряла лучшего друга, я потеряла своего Фрэнсиса. Но, как говорится, что не делается, то к лучшему. Глядя на тебя, так оно и есть. Да и я, стала лучше разбираться в людях. — Николь, я понимаю тебя, поверь, я действительно понимаю тебя. Я за эти пять лет не переставал вспоминать девочку, которая однажды перевернулась мой мир, — я прикусываю губу, чтобы не улыбнуться. — Прошу, постарайся меня понять и не злиться. — Поверь, Кендалл я не злюсь... Больше. Поначалу — да, я была очень зла на тебя, но затем, я как бы, даже и перестала таить на тебя обиду. А за последние два-три дня, так разобралась во всем еще раз и, как бы то ни было, простила тебя. Кендалл поднял голову и посмотрел на меня с улыбкой: — Мир? — спрашивает он — Мир, — я со слезами на глазах и с улыбкой на губах киваю головой. И это, честно слово, прекрасно разобраться во всем. — Но Кендалл, это не значит, что мы можем продолжить с того момента, на котором остановились. — Я этого не прошу. Мне нужно еще как следует постараться, вернуть себя право называться твоим другом. — Ну что же, попытайся, — я пожимаю плечами. — Предупреждаю сразу, Тэйт и Рэн уже наготове надрать тебе задницу при твоей малейшей оплошности. — Я знаю, поверь, — Кендалл весело смеется. — Я уже был проинструктирован. — Рэн? — он кивает. — В клубе? — Шмидт снова кивает. — Так и знала. — Я еще должен тебе прогулку, — блондин встает со скамейки. — Готова? Я смотрю на этого парня снизу вверх, и вижу перед собой все ту же усмешку, те же задорные зеленые глаза и тот же взгляд, который наполнен гаммой эмоций. Вот он, Кендалл Фрэнсис, которого я знала и любила, как лучшего друга.