Атмосферы

      2089 год.       - Ай, давай понежнее! Да, вот так, и чуть ниже тоже, под левой лопаткой. О да, именно так…       Жар от сильных умелых рук разливался по бледной коже, проникая в напряженные, сведенные до судороги мышцы. Док блаженно выдохнул и уткнулся лицом в подушку, впервые за этот бесконечный день, покачиваясь на волнах умиротворения и откровенного удовольствия, которое заставляло кровь бежать быстрее. Он весь день метался по неотложным делам подполья, потом провел подряд две операции, без перекуров и перерывов на еду, что далось ему невыносимо тяжело, но крипта сама по себе на счетах не появлялась, а он привык жить на широкую ногу, ни в чем себе не отказывая.       Еще до трагической смерти родителей в мясорубке протестов Артем своим детским умом дошел до прописной истины: хорошо живет тот, у кого есть деньги. Поэтому поставил себе цель: стать лучшим хирургом в «Метастазах». И он шел к этой цели, не сворачивая, несмотря на то, что вокруг творилось беззаконие и царил полнейший хаос, страдали и гибли люди, да и сама жизнь кардинально менялась день ото дня, воздвигая ощутимый заслон между низкостатусными и высокостатусными районами. Он работал как проклятый, зарабатывая на всем, крутясь как белка в колесе: резал, шил, ставил имплантаты – подпольно, рискуя попасться властям на незаконной медицинской деятельности; он собирал слухи и сплетни, перепродавал их заинтересованным лицам и копил, копил, копил. Его клиника постепенно обрастала лучшим контрабандным оборудованием, его слава ползла по низкостатусным районам, привлекая к себе внимание членов банд, которые чаще других нуждались в оперативной «починке», и теневых воротил; в конце концов, притянув на голову Дока еще и Морока с его «борьбой во имя справедливости» – три раза «ха»!       Не верил Док ни в какую гребаную справедливость этого сраного мира, но став частью общего дела подполья, он обрел подобие семьи, которая приняла его без остатка. А годы спустя, в этом было уже не стыдно признаться, Артем проникся ко всем неподдающимися анализу чувствами, и сейчас не представлял свою жизнь без этих идиотов: Морока, Химика, Червя, Кидди и еще целого вороха людей Пятой зоны.       - Ты уснул? – шепот вторгся в задремавшее сознание Дока, заставив дернуться и, подавив зевок, качнуть головой.       - Нет.       - Хорошо.       - Что ты задумал? – лениво спросил он, едва приоткрыв левый глаз. – Милый, я же просил только плечи…       - Ты всегда так говоришь, но в конечном итоге, я даю тебе именно то, в чем ты так остро нуждаешься в конкретный момент. Потому что я должен не только слепо следовать твоим желанием, но и предугадывать их.       - Когда-нибудь я сдам тебя на запчасти! Между прочим, я даже искал тебе замену. И не один раз!       - Я знаю, – все также невозмутимо ответил прототип, продолжая пальцами разминать поясницу. – Все твои устройства синхронизируются со мной. Ты сам дал на это разрешение.       - Только злой гений мог создать такого пронырливого прототипа как ты.       - Серийная модель PP011186.1s имеет расширенный функционал, владелец самостоятельно может задать прототипу конкретные поведенческие паттерны, выставить уровень обучаемости и эмпатии. Ты сам захотел, чтобы я максимально походил поведением на человека. Тебе нужен был партнер не только для секса, но и для жизни, при этом во всех отношениях удобный, но не ведомый, равный тебе, но без характерных человеку недостатков, которому бы ты время от времени отдавал власть над своим телом, не боясь, что твоей слабостью и уязвимостью воспользуются в эгоистических целях…       - Вот только сдается мне, что настройки: «Нудеть, когда не просят» там не было. Ближе к делу, раз уж начал! Или мне пойти подрочить?       Артема резко дернули, перевернули и накрыли большим крепким телом, с точно рассчитанным весом и температурой кожи, когда не тяжело и не жарко, а до одури приятно – еще один неоспоримый плюс отношений с прототипом: получать ровно то, что желаешь и в нужное время. Пожалуй, это стоило той астрономической суммы крипты, которую Док отвалил несколько лет назад за эту модель. Он много раз порывался его заменить, но в конечном итоге так и смог, с сожалением поняв, что проникся и, наверное, даже полюбил, как можно полюбить идеального «не человека»…       Да и смог бы Док настолько довериться кому-то другому? Конечно, нет. Никто бы просто-напросто не вытерпел говеный характер, коим он успел прославиться. Наверное, именно поэтому он так привязался к Милому, которому было абсолютно плевать на то, какой Артем на самом деле и как много в нем кипело дерьма…       - Какого хера ты остановился? – рыкнул Док, глядя снизу вверх на замершего на нем прототипа. – Я почти кончил!       - Морок стоит у входной двери, – смотря неотрывно куда-то в пространство, ответил Милый.       - Что?! Сейчас? Да пошел он нахер. Продолжай!       - И у него что-то с руками. Они в крови.       - Да, блядь, серьезно? – взвился он, сталкивая с себя прототипа. – Вот же ублюдок! Никакой личной жизни с этим сраным подпольем. Я даже потрахаться спокойно не могу! Принеси мне халат.       Выставленный Зондом таймер на реабилитационной капсуле пропищал ровно через час. Этого времени оказалось достаточно, чтобы Альт, избавившись от гематом и последствий жесткого секса, физически пришел в норму и добро вышел из медицинского отсека в коридор, где нос к носу столкнулся с подпирающим стену Червем.       - Я не в настроении исповедоваться в грехах, – бросил он мимоходом, собираясь совершить ночной набег на столовую.       - Да и я не священник, – в тон ему ответил Вован, подстраиваясь под широкий шаг.       - Что, – хмыкнул Альт, брезгливо поморщившись, – горячие сплетни уже охватили всю Пятую зону?       - Про тебя никто ничего не знает. Все говорят только о том, что Морок съехал с катушек и разгромил свой отсек, а потом укатил в закат.       - А тебе видимо Химик надул в уши.       - Альт, – дернул его за плечо Червь, заставляя остановиться, – если ты забыл, то я тебе не враг. Мы росли вместе, ты мне как младший брат. Хочешь помолчать? Давай помолчим, но вместе.       - Я жрать хочу после капсулы. Так что тебе лучше вернуться к Кидди.       - Кидди в кабинете, отслеживает передвижения Морока. Он справится с этим и без меня. А тебе сейчас нужен друг рядом.       - Да, блядь, ты мертвого заебешь своей непрошеной заботой!       Он сбросил чужую руку и двинулся дальше. Хотелось ли ему поделиться болезненным сокровенным? Да нихера подобного! Альт не привык выворачивать душу наизнанку. Он молчал, когда умер отец, молчал, когда остался один в пустой квартире, и будет молчать сейчас. Как бы не разрывало изнутри, все его слова предназначались только одному человеку – Максу. Впрочем, это тоже может подождать. Для начала следовало бы остыть, а пока в нем еще бушевала буря, толку от таких разговоров будет ноль.       На кухне Альт выудил из огромного холодильника аккуратно сложенные в контейнеры остатки ужина и на скорую руку сварил кофе. Вован все это время сидел за столом и многозначительно молчал, только буравил пристальным взглядом, словно пытался проникнуть под своды черепной коробки и провести там несанкционированную проверку.       - Альт?       - Ты сказал, что мы будем молчать. Вот и завались! – огрызнулся он, ставя перед Червем тарелку с разогретой едой. – Жри вон лучше.       - Ты бесишься, – один хрен начал Вован, постукивая пальцами по столу, – потому что тебе обидно и больно. Это нормально в сложившейся ситуации: первые чувства и первый твой первый…       - Какие, блядь, еще чувства?! Я тебе что, баба сопливая?       - Я про то, что ты умудрился вляпаться в Морока по самые уши.       - Не понимаю, о чем ты.       - Про любовь…       - Какая нахуй любовь?! Ты в своем уме? – психанул Альт, выскакивая из-за стола. – Оглянись вокруг! Посмотри, в какой реальности мы живем. О какой любви ты говоришь? Все, на что мы способны – это по животному спариваться. Потрахались и разбежались. К чему придавать вес таким тривиальным вещам, как похоть? Нет здесь места чувствам! Мы выживаем, и каждые ебаный день может стать последним. Любовь – это рудимент человечества, по крайней мере, той его части, что забилась в щели низкостатусных районов, продавая себя за супоры. Может быть там, – он махнул рукой в сторону, – в центральном округе, любовь еще занимает какое-то важное место в сердцах людей. Но здесь она давно скорчилась в муках.       - Ну, тогда давай я открою тебе глаза, раз уж ты решил прикинуться идиотом.       - Не собираюсь я слушать эту бредятину!       - Я и Кидди. Я знаю, что он меня любит, по-своему, как может любить только он, но любит. Я и сам все чаще задумываюсь над тем, что испытываю к нему не просто мимолетную симпатию. Он важен для меня, иначе бы я не пошел так легко на поводу у Морока, когда он предложил нам съехаться.       - Бля, ну, ты нашел пример. Кидди больной на всю голову ублюдок, который присосался к тебе как пиявка. Как только ты ему, наконец, присунешь, твоя, так называемая, любовь сразу сдуется.       - Его с детства насиловал отчим, а потом подсадил на химию. Кидди убил его собственными руками, как только смог оказать сопротивление. Как ты думаешь, он должен был остаться нормальным? И дело не в том, присуну я ему или нет, дело в том, что мне хочется заботиться о нем, защищать и оберегать его, даже иногда от самого себя, и быть всегда рядом. Мне нравится с ним спать, нравится с ним работать, мне даже нравится с ним ругаться. Мне с ним хорошо.       - Это в тебе нерастраченный отцовский инстинкт говорит, и твоя тяга оберегать всех сирых и убогих, – нашелся с ответом Альт, снова устраиваясь за столом.       - Хорошо, давай другой пример. Док.       - Что, у этого гондона тоже кто-то есть? Готов пожать руку «герою», который добровольно терпит пиздопротивный характер Дока.       - Я не про того, кто его терпит, а про него самого. Как бы он не корчил из себя эгоистичного мудака, а даже ему нужен тот, кто будет всегда рядом.       - Тогда не путай любовь с личным комфортом. Просто Доку удобно, чтобы кто-то на постоянной основе выслушивал его занудство.       - Ну, ты пиздец твердолобый, когда не надо! – Вован недобро зыркнул из-под бровей и сунул наконец-то в себя ложку остывшего риса. – Тогда давай о Мороке. Раз тебя больше никто не интересует.       - О нем я вообще говорить не хочу.       - Да похуй мне, чо ты там хочешь. Я его знаю три года. Знаю неплохо. И могу тебе сказать, что еще ни с кем он так не носился, как с тобой. Последнее время мне кажется, что он вообще никого больше не видит, кроме тебя.       - Я нужен ему для дела.       - Ага, трахнул он тебя тоже для дела, без этого же было не обойтись. Вся операция коту под хвост!       - Ты заебал!       - Мне Кидди еще несколько месяцев назад говорил, что Морок запал на тебя. Я тогда поржал, а как оказалось зря. Тут дураков нет, Альт. Тут у людей тоже есть глаза и уши. Я не знаю, что там у вас конкретно случилось, но к этому все и шло. И если ты не будешь строить из себя ебаната, то возможно, у вас что-то и получится. Хотя Морок очень сложный и с ним легко не будет, это я тебе сразу говорю.       - Я через пару дней уезжаю, – хмыкнул Альт, у которого в душе и без того было насрано по самое «не хочу». – И неизвестно еще вернусь ли обратно, и как долго продлится эта миссия, если она окажется успешной. Так что все, что ты тут расписываешь, не имеет никакого значения. Мы можем вообще больше не увидеться. Да и нет у меня пока никакого желания с ним пересекаться.       - Это ведь ты его спровоцировал, верно? – спросил Червь после затяжного молчания, когда они нехотя запихнули в себя остатки ужина.       - С чего это вдруг?       - Я тебя знаю, – Вована было не провести, уж что-что, а Альта он действительно видел насквозь. – Ты же рыл под него все это время. И как бы я не говорил тебе успокоиться, ты же хер оставил его в покое. Вот эта твоя нездоровая тега к разгадыванию сложных задачек… не удивительно, что дело кончилось именно тем, что тебе прижали хвост!       - А знаешь, что? – подумав, ответил Альт, расплывшись в довольной улыбке. – Оно того стоило!       - Мне нужен регенерационный аппарат.       - И вам, блядь, здрасти! Ничего рассказать для начала не хочешь? – Док с недовольным лицом кивнул на обмотанные кровавыми бинтами руки и вопросительно приподнял бровь.       - Нет, – сухо выплюнул в ответ Морок и, оттолкнув плечом, по-хозяйски прошел в операционную.       От настолько наглого проникновения на свою территорию, Артем едва сумел сдержать в себе кипящее негодование и не разразиться длинной обличительной тирадой, о которой наверняка бы позже пожалел. Он молча проследовал за Мороком и, подбоченясь, встал в дверях.       - Что с твоими руками? На базе что-то случилось?       - Нет.       - Ты сегодня охренеть какой многословный! Если хочешь, чтобы я тебе помог, расскажи, что именно произошло, и как конкретно ты поранился.       - Я сам могу себе помочь. А ты можешь идти продолжать развлекаться со своим прототипом. Где аппарат?       - Знаешь, Морок, – Док все-таки не выдержал и высокомерно вскинул подбородок, одаривая того тяжелым взглядом, – вот сейчас ты охуел без меры! Я терплю всю вашу шайку-лейку уже восемь гребаных лет, прибегаю к вам по первому зову и всячески помогаю, не говоря уже о том, сколько крипты я вкладываю в так называемое «общее дело». По крайней мере, я заслуживаю объяснений, когда ты врываешься ко мне посреди ночи!       - Я был уверен, что это и твоя шайка-лейка тоже, – дернул углом рта Морок в подобии ухмылки, оглядываясь по сторонам. – Так где аппарат?       - Когда ты успел стать таким мудаком?       - Учусь у лучших.       - Да пошел ты! Аппарат в левом углу у стены. Раз такой умный, сам разберешься. И только попробуй засрать мне операционную! Я тебе потом такой счет выставлю, что ты до конца жизни со мной не расплатишься!       Док со всей силы громыхнул дверью и, гневно шлепая босыми ногами по полу, вернулся в спальню. Милый сидел на кровати, облачивший в шелковый халат, и спокойно наблюдал за его метаниями из угла в угол. Что являлось, несомненно, неоспоримым плюсом прототипа – он никогда не лез под горячую руку, всегда внимательно выслушивая все, что Артему требовалось незамедлительно исторгнуть из себя, чтобы не разорвало к чертовой матери.       - Нет, ты видел? Он считает, что это в порядке вещей, вломиться ко мне ночью в операционную, а потом послать меня нахер! Вот зарекался уже сто раз: не делать добро людям безвозмездно. Как знал, что сядут на шею и будут ехать. Это же в порядке вещей! То, что все это дается непросто, а с потом и кровью, никого не заботит. Док должен по щелчку пальцев сразу выдавать то, что им нужно. Никогда никакой благодарности! Сволочи! Давно пора послать все это подполье куда подальше и жить себе спокойно. Нет же, надо было влезть во все это дерьмо по самые уши!       - Позвони Червю и узнай, что случилось, – подал голос Милый, когда Док наконец-то выдохнул и чуть успокоился. – Такое поведение несвойственно Мороку, следовательно, произошло то, о чем он на данный момент, по той или иной причине, говорить не может. И скорее всего, к делам подполья это не имеет никакого отношения. Иначе бы тебе уже сообщили.       - Хм, думаешь?       - Если ты отбросишь эмоции и излишнюю обиду, то сам поймешь. Ранее подобного не случалось.       - Ты прав. Надо позвонить Вовану, – уже ровным голосом заметил Док, падая на кровать рядом с прототипом. – Спасибо, Милый. Только ты меня понимаешь.       - Для этого я здесь, разве нет?       - И для этого тоже.       Он смотрел, как сантиметр за сантиметром его биосинтетическая кожа восстанавливается под действием регенерационного аппарата, покрывая уже восстановленные мышцы и сухожилия. Стиснув зубы от отсутствия анестезии, Морок думал о том, что делать дальше. Какие шаги следует предпринять, чтобы минимизировать губительные для него последствия этой ночи? На поверку все оказалось слишком запутано и сложно. Никогда прежде ни Морок, ни тем более Максимилиан Нечаев, не попадал в такую патовую ситуацию, когда мозг твердил одно, а что-то неприятно трепещущее где-то за грудиной, совершенно другое. Что это вообще такое? Не то, чтобы он не осознавал своей атипичной тяги к Альту, но Морок был уверен, что властен над своими человеческими слабостями и эмоциями, которые, казалось бы, уже должны были давно отмереть за ненадобностью.       Но этот парень каким-то образом смог вскрыть его давно законсервированное сердце ржавым тупым ножом, пробудив совершенно ненужные чувства и желания. До этой странной во всех отношениях ночи ему удавалось держать ситуацию под полным контролем, и если бы Альт не пришел к нему сегодня, не назвал по имени, которое Морок уже и не рассчитывал когда-либо услышать из уст другого человека… Ведь это была чистой воды провокация, и он повелся на нее как зеленый неопытный пацан! Нужно было сразу выставить за дверь и сделать вид, что все сказанное не более чем неуемная фантазия. Но он заглотил наживку и выдал ровно то, что от него хотели!       Возможно, чересчур бурно и жестоко, но мог ли в тот момент Морок думать здраво и рационально? Тогда его вел только животный инстинкт: завладеть и сделать своим. И было абсолютно наплевать на то, чья кровь прольется, потому что он наконец-то дорвался до того самого «запретного плода, что так сладок». А теперь пришло время разгребать последствия, и он даже не представлял, с какой стороны подступиться к Альту, чтобы откровенно поговорить. Да и помогут ли делу разговоры, когда он фактически надругался над телом другого человека?       - Идиот, – прошипел он себе под нос от боли, вытаскивая из-под аппарата восстановленную руку. – Какой же ты, Макс, идиот! Пятый десяток разменял, а ума все так же нет.       Морок заставил себя выбросить из головы неуместную в данный момент лирику, и заняться делом: отключить аппарат и собрать раскиданные по операционному столу окровавленные бинты. В конце концов, Док прав: он поступил как мудак, заявившись к нему посреди ночи без объяснений. Но какие объяснения тут можно дать, когда он сам себе толком ничего объяснить не в состоянии?       Пройдя по коридорам клиники к жилым помещениям, в которых обитал хирург, Морок дважды стукнул в дверь спальни, но так и не получив ответа, нажал на ручку. В едва различимом свете настенного ночника удалось рассмотреть спящего на широкой кровати Дока. Встретившись взглядом с такими же искусственными как у него самого глазами сидящего в изголовье прототипа, он мотнул головой и прикрыл дверь.       - Уже уходите?       - Назови свое имя, – потребовал Морок, окидывая вышедшего из спальни прототипа внимательным взглядом.       - Меня зовут Милый.       - И все? – хмыкнул он. – Ну, Милый, так Милый. Передай Доку, что я ему благодарен за оказанную помощь, и отплачу при первой же возможности. Впрочем, уверен, он это и так прекрасно знает. В операционной я за собой убрал, поэтому пусть не брюзжит как старый дед, а то морщины раньше времени появятся.       - Вы привели свои руки в порядок?       - Как видишь. Пусть Док со мной свяжется завтра.       - Хорошо, я ему передам. Что-нибудь еще?       - А скажи-ка мне, Милый, – напоследок спросил Морок, стоя уже в дверях клиники, – протокол безопасности прототипов до сих пор вживляют в ваши внутренние системы?       - К протоколу безопасности имеет доступ только владелец, у каждой модели он свой. Прототипы, производящиеся для бытовых нужд человека, имеют расширенный базовый протокол, который владелец может перепрограммировать на свое усмотрение.       - И который можно запустить удаленно голосовой командой, верно?       - Верно.       Возвращаться на базу Морок не торопился. Как только низкостатусные районы Москвы остались позади, он сбросил скорость и притормозил на обочине. Мешанина из мыслей об Альте, о грядущей миссии, о прототипах, о будущем подполья настолько выбила его из привычной колеи, что он предпочел выйти из машины, сесть посреди дороги на покрытый трещинами асфальт в позу лотоса и, закрыв глаза, погрузиться в медитацию, отключившись от внешних раздражителей суетного мира. Он уплывал все дальше и дальше, освобождая сознание от бренности бытия, перебирая как бусины на четках прошедшие годы своей жизни, пока не откатился в видениях ровно на десять лет назад. В 2080 год, когда он только пришел в себя в китайской лаборатории профессора Фей Тао.