Крика здравого смысла не слышно на фоне тихого шёпота сердца.

Когда я смахнул с себя остатки сна, рядом никого уже не было. Егор, наверное, давно проснулся, потому что его половина кровати уже остыла. А причиной столь раннего пробуждения брата, наверняка, являлось ночное происшествие. "Ну почему это был не сон? Почему?!" - Я тихо завыл, ударив кулаком в ничем неповинную подушку. Мне срочно нужно было общество друга. - Давай еще разок? - предложил Эрик перемешивая колоду карт. - Не, дружищ, что-то играть совсем не хочется уже, - я тяжело вздохнул и уставился в потолок, погружаясь в глубокую думу. - Да что с тобой? Ходишь как в воду опущенный, - пробурчал друг, убирая карты в ящик своего стола. - Эрик, я не знаю, как жить эту жизнь, - тяжело выдохнул я и, повернувшись к Лукьяненко, серьезно на него глянул. Друг тоже переменился в лице, чувствуя, что разговор приобретает значимый характер. Я еще секунду взвешивал правильность своего решения, а потом все же решил рассказать Эрику о том, что меня гложет. - Егор тебя поцеловал, а потом сказал забыть об этом? - переспросил друг, на минуту завис, округлив глаза, что те чуть не выпали, и начал дико угарать над ситуацией. Я ожидал все что угодно: отвращение, удивление, непонимание, но не такого. Лукьяненко, весь покрывшись красными пятнами, в голос хохотал и, не в силах что-либо более сказать, больно хлопал меня по плечу в истерическом припадке. - Дружище, прекращай ржать. Я перед тобой душу выворачиваю, а ты! - недовольно насупился я, обиженно отодвигаясь от него на другой край дивана. В противном случае на моем плече красовался бы свежий синяк. - Ну и содержимое у твоей душонки, я тебе скажу, - продолжая хихикать, проговорил он, держась за живот и пытаясь отдышаться. - Какое есть, - кинул я, продолжая отодвигаться от друга, демонстративно намекая на обидность положения вещей. - Ну ладно, извини, - сдался Эрик, дернув меня на себя. - Просто странно, что сначала он тебе морду бьет, а потом сам с поцелуями накидывается. - Вот и я о том же, - тяжело вздохнул я, роняя голову на колени. - Совсем не понимаю, что творится с моим братом. - Да что ты вечно загоняешься? Егор то, Егор сё! Как девчонка ей богу, - критичное заявление Лукьяненко больно ударило по моему самолюбию. - Ничего не девчонка, - обиженно буркнул я, ударив Лукьяненко локтем в бок. Пусть и ему будет больно, не только мне страдать. - Тогда почему ты с ним не говоришь об этом, а со мной? - друг вопросительно развел руками и сделал такое недовольное лицо, что мне стало не по себе. - Да потому, что все наши разговоры плохо кончаются! - не выдержав, повысил голос я, чувствуя как внутри нарастает буря, которая снесет к чертовой матери остатки моего здравого смысла. - Значит плохо стараешься, Захар, - Эрик продолжал ухудшать ситуацию своими резкими фразами. В тот момент я не узнавал в нем его - моего лучший друга. В человеке, сидящем передо мной, я не видел своего сторонника, я не видел того, кто всегда соглашался с моим мнением. Он меня не поддерживал, а наоборот - осуждал. - Хочешь сказать это моя вина? - меня будто окатили ведром ледяной воды, так дурно я чувствовал себя. - Именно, - холодный голос друга оборвал что-то внутри меня. Я бросил на него растерянный взгляд, не в силах поверить в происходящее. - Ты не видишь дальше своего носа, Захар. Прозрей уже наконец! Все твои проблемы - они мнимые. Ты сам себе их напридумывал! Его слова громким эхом долго еще крутились у меня в голове. От тона его голоса по телу пробежались мурашки. Сказать, что я тогда удивился - это ничего не сказать. Несколько потерянных секунд в растерянности и шоке, а затем эмоции взяли вверх над разумом. Злость и обида захлестнули с головой. Я не помню, чем именно ответил другу, громко крича и отталкивая его от себя, когда он пытался удержать меня на месте. Помню, что в спешке обулся и выбежал из квартиры. Помню фразу, брошенную мне вслед. Эхом отскакивая от стен, в памяти отпечаталось: "Прозрей пока не поздно!" Остаток дня я провел на автомате, погруженный в себя, занимался самобичеванием. С ногами усевшись на кухонный табурет, я отпивал любимый чай из новой кружки и думал о том, как здорово быть котом. Мои размышления прервал голос брата и принадлежащая ему рука, проносящаяся перед моим лицом. Не знаю, какое количество времени он провел сидя напротив меня, но когда я заметил его присутствие, от неожиданности дернулся и чуть было не потерял равновесия. - С тобой все в порядке? - обеспокоенно поинтересовался Егор, успев поймать меня за руку и не дав упасть. Я, как загнанный зверек, пугливо и недоверчиво озирался по сторонам, лишь бы не видеть его глаз, лишь бы в них снова не утонуть. По мимо идеальной жизни котов я многое успел обдумать. Пришел к мысли о том, что жизнь человека полна проблем, она не такая, как у кота, но это еще не повод жить как улитка в панцире. Даже он не может защитить от того, что кто-то наступит на несчастную улитку и раздавит ее. - Нет, - я покачал головой из стороны в сторону и, будучи готовым раствориться в нем, поднял на него глаза. - Ты сказал забыть, но я не могу... - тихий шепот, а после я прильнул к его губам, робко накрыв их своими. Егор не шелохнулся, мне показалось, что он даже забыл как дышать. Я поспешно отстранился и пристально за ним наблюдал. Он был растерян, но не более того. Я ожидал удара, но его не последовало, и это стало поводом для улыбки. - Не делай больше так, - приказной тон, но было еще что-то. Странность в том, что его голос дрогнул. - Почему? - Это плохо кончится, - холодом сказанных слов можно было резать сталь. От прежней растерянности не осталось ни следа. - Я ничего не боюсь, - уверено заявил я, наблюдая за тем, как Егор весь напрягся. - Зато я боюсь. Я не успел даже, что-то подумать, не говоря уже о том, чтобы продолжить разговор, как раздался задорный мамин смех и на кухню с большими пакетами продуктов ввалилась остальная часть нашей семьи. Как вовремя. В следующий раз я обязательно доберусь до чертог его души. Процесс запущен.