Второй

В этот раз я запомнил то, как все мы дошли до кухни. Как разложили фотографии молодых, несимпатичных преступников на столе. Как встали вокруг них все вместе, и даже Вандер, ставший заметно мрачнее. Володя, опершись руками о стол, выглядел совсем как детектив из фильмов. — Выходит, — медленно и значительно проговорил он, — у нас тут трое похитителей. И все трое дошли до гениальной мысли использовать роботов, чтобы получать больше денег. Логика ясна, но не совсем. Почему Виктор Иванович решил, что только они могут быть виновны? Мысль довольно простая, до неё любой мог бы додуматься. Не любой мог бы реализовать, но таких людей точно не всего три на весь мир. Или даже всю страну. И еще, интересно, откуда Виктор Иванович вообще взял их фотографии. Такое чувство, что вырезал. Возможно, из какой-то одной… Что подразумевает, что он был знаком с ними всеми. Ещё в молодости. — Мне он ничего об этом не говорил, — признался я. — Но Стампа он увидеть не успел, а двое других — учёные, так что, это не удивляет, — не удивляет, но делает все ещё тяжелее. Я знал, что мы стоим у ворот чего-то… Глубокого и глубоко безрадостного. Сейчас погружаться туда мне было не по силам. И прежде, чем кто-то ещё сказал хоть что-нибудь, я потребовал тихо: — Отдайте мне письмо. Я знаю, там есть ответ, а каков он не так важно. Не сейчас. Корольков вздохнул. Смущенный профессор Арт спешно выполнил мою просьбу. — Это правда, — признал он. — Там есть ответ. Но он не так конкретен, чтобы все понять. Корольков вздохнул ещё раз. — Ладно… Я убрал письмо и отошёл от стола. Прислонился затылком к оконному стеклу. Мне все ещё… Не хотелось знать. И трое преступников на столе не вызывали у меня настоящих чувств. Ни страха, ни злости. Они были как будто чем-то ненастоящим. И я не мог заставить себя поверить, что один из них мог уничтожить профессора. Может, потому, что ни один из них не добился успеха прежде. Они были побежденными, а оттого… Так трудно было представить, что у них хватило бы сил. Казалось, сам профессор был слишком добрым, чтобы до него могли дотянуться руки кого-то настолько тёмного. — Все равно, — вдруг снова заговорил Володя, — странно, что они его убили. Эл мне говорил, у вас… Не так все было гладко с созданием… Вандера. Ни он, ни профессор Арт не смотрели теперь на Вандера, но он сам, как будто, и не понимал. Как бы мы ни старались, он все-таки был и до сих пор немного странен. — Это правда, — печально признал профессор Арт. — И если бы не помощь Виктора Ивановича и Элека, я не знаю… — Ну так вот. Странно. Вы уж меня простите, но логичнее было бы… Профессор Арт вздрогнул, но через силу улыбнулся. — Да-да, я понимаю… Но, думаю, они так не поступили, потому что Виктор Иванович не испугался бы так… Да и Элек, боюсь, лучше научен контролировать свои силы. Я тяжело кивнул и поднял взгляд на Вандера. Он молчал, но тень печали скользнула по его лицу. — Думаю, боясь за друзей, я тоже не смог бы действовать совсем правильно. Но вы правы, профессор скорее бы разозлился. Он бы так разозлился, что, наверное, это им пришлось бы бояться его. Профессор Арт скорбно опустил голову. Я знал, что он не испытывает такой же злости. Он и не мог бы. Даже я не мог бы. Чувства создателей и воспитателей всегда отличаются от чувств созданных и воспитанных. Даже если они похожи, все равно… И я не могу. Не потому даже, что чувства мои как будто от меня отрезаны, а потому, что профессор правда был стар. И он видел уже так много. И добился в жизни столь многого. Может быть, исполнил последнее важное для него желание. Его смерть не может ощущаться так несправедливо и так ужасно. Хотя если его убили, это правда несправедливо и ужасно. — Все равно, даже если так. Они должны были давить на него куда дольше. Куда упрямее. Сразу убивать это… — Ну вот Майкины тренера всегда предпочитают давить на новых учениц, Володь. Потому что у них все впереди. А старые уже все — все. — Тогда ещё лучше, надо было идти сразу к обоим!.. — Слушай, профессор, не все бандиты такие умные, как ты! — крикнула Зоя. Профессор Арт вздрогнул. Да, конечно, он не привык к прозвищу Володи. И даже я словно отвык от него. — Какая разница? Решили они так и все. Надо решать, что делать сейчас! — Ну Зоя! — Ну Володя!.. Они замерли и как-то одновременно смутились. — Ну… Ты права, — выдавил Володя через полминуты. — Просто не знаю я, что у нас с этим сейчас. Они ищут убежища, но убежища от шантажа не существует… — он замолчал. Потом быстро моргнул и поднял глаза на меня так, словно понял что-то… Чего не должен был понимать. Но я не знал, в чем тут дело. — Да, действительно, — белый профессор Арт тяжело вздохнул. — Но мы надеемся, что они не приведут угрозу в действие, пока не предупредят нас ещё раз. Им ведь нужно, чтобы мы… Испугались и выполнили их требования. Значит, пока они не найдут нас, наверное, нет смысла. — По-моему, это какая-то наивная надежда, — призналась Зоя. — У вас что, нет друзей, кроме Эла? — Есть, но они и сами живут как придётся. Мы действительно?.. — Не надо вам к Элу, — решительно вмешался Володя. — Хорошо, если, потеряв вас, эти люди не пойдут к нему. Я бы вот на их месте допускал, что его научили создавать себе подобных, если придётся. Я покачал головой. Хотя как-то раз у нас и зашёл разговор. Думаю, профессор уже тогда думал о Втором. И уже тогда думал, что его будет мало. Но и сейчас, рядом с Вандером, я не испытывал желания создать себе вечных друзей. Даже понимая, что все люди в этой комнате однажды ускользнут сквозь мои пальцы. — А если они так и не думают, все равно, дом и квартира Виктора Ивановича — первые места, где вас логично искать. В общем, я думаю, мы спрячем вам по-другому. Может быть, в общежитии. А ещё лучше, у Сыроежкина, в гараже. Он и сам там жил. Иногда и сейчас живёт. Но ему не до того теперь. А обустроено там все очень удобно. Утром ему позвоним и попросим. Идёт? — Что ж, мы будем очень благодарны, — бледно улыбнулся профессор Арт.

***

Остальную часть вечера я собирал книги так, чтобы их было удобно нести. И когда закончил, оказалось, что я потратил слишком много времени. За окном было уже совсем темно. Да и последняя электричка уезжала полчаса назад. И книг оказалось так много, что я… Мог поднять их вес, но не мог держать их все вместе. — Думаю, мы можем попросить Вандера доехать с вами завтра утром, — тут же нашёлся профессор Арт. Я не очень радовался. Не очень радовался и тому, что должен остаться. Ведь Второй, конечно, будет беспокоиться. А предупредить его я не смогу. Но все же, я поблагодарил. Володя принял решение остаться до утра тоже, чтобы помочь все уладить, а Зою мы с ним вдвоём собрались провожать до дома. Всю дорогу она как будто была чем-то возмущена, и он старался её утешить. Я сам не понимал, для чего пошёл. Для чего он сам меня просил идти. Родной город и ночная тишина не вызывали отклика. Я вовсе не хотел слушать и их разговоров… Но когда Зоя поднялась к себе, Корольков вдруг повернулся ко мне. И глаза его блестели тревожно. — Эл. Слушай, можем поговорить? — Конечно, — устало кивнул я. Но он не спешил, увёл меня с Зоиного двора, в оиин из тесных, маленьких двориков и там втянул наверх, на «городок». В железном, решетчатом замке с башенками, он спросил, жёстко и тихо: — А профессор Громов точно мёртв, Эл? Внутренне это казалось уколом, лишь совсем чуть-чуть не достигшим той точки, за которой стояла боль. Я медленно закрыл глаза. Что за странный, нечеловеческий вопрос? — Я не понимаю, Володя… — Прости, — но голос его не смягчился. — Прости, Эл. Я не хочу поиздеваться над тобой, но я не могу понять. Убивать того, против кого у тебя есть что-то, чем можешь шантажировать — очень нелогично! И при этом… При этом… Я думаю, есть лишь один способ сбежать от шантажа. Умереть. Казалось, задрожал весь мир. Эта мысль упала и не могла усвоиться. Эта мысль была дикой. А что, если так?! Что если так?! Значит, профессор… Но ведь не стал бы он!.. — Эл. Эл… Ты в порядке? Послушай… Прости меня. Может, это напрасная надежда для тебя. Я-то подумал, может, ты знаешь. Потому что… Ты тоже ведёшь себя странно, вот почему! То, что тебе плохо, это мы все знали и все понимали. Но с чего тебе в таком состоянии приезжать? С чего думать про какие-то книги?! С чего опаздывать на электрички?! Это все не то, все не так, так нелогично, так неправильно! Я помолчал. Кажется, собираясь скрывать Второго, я не подумал о том, что не могу лгать. И все, что мне остаётся, честно сказать, что я не могу выдать правду. Что является признанием. Того, в чем я не могу и боюсь быть уверен. Нет. Лучше уж уйти от этого вопроса вовсе. — Почему ты заговорил об этом сейчас? Почему не тогда, когда подумал? — тихо спросил я. Володя полуулыбнулся. — А потому, Эл. Ты, наверное, думаешь, что только один Сыроежкин тебя понимает и видит, когда что? Но это не так. И мне было вполне заметно, что ты не хочешь брать их с собой. А почему? Ты, кажется, не из тех, кому бывает лень помочь другим. Нет. Там должна быть причина серьёзнее Я опустил голову. Конечно, Второй тоже был причиной. Немаловажной. Но первой, как ни стыдно… — Я не хотел, потому что сейчас никого не хочу брать с собой. Даже Рэсси. Это гадко, но… Володя дёрнул плечами. — Это довольно по-человечески, Эл, если честно, — произнёс он, лишь теперь смягчив свой голос. — У нас у всех такое бывает. Когда надо только самому что-то пережить, без других. Так что… Не переживай об этом так сильно. И главное, помни, что мы все равно тебя ждём. И… Прости ещё раз. Но если есть хотя бы только один шанс, я думаю… Это самый логичный из возможных вариантов.