Hooligans

С твердым намерением пойти к себе домой, уже через 10 минут после выхода из паба я оказался у подъезда его дома. Ну что за наваждение?! Почему я иду к нему даже тогда, когда зол на него, обижен, когда решаю к нему не ходить, в конце концов? Окна квартиры светились теплым желтым светом, но я не спешил ни уходить, ни подниматься наверх. Я вспомнил, как околачивался здесь тогда, когда у нас все произошло в первый раз, и вот теперь я снова один, пялюсь на его окна, только на улице холодно, как и на душе. Вчера я обещал ему, что больше не уйду, но сегодня мне казалось, что я ничего ему не должен, особенно после того, как он даже не попытался меня остановить. Я подышал на замерзшие руки, пар было видно, значит, на улице довольно холодно, и стоит уже решаться и куда-то идти. Закурив напоследок, я заметил, как из подворотни показалась знакомая сутулая фигура. Сердце екнуло. - Серж, тебе же сказали не ходить самому по улицам, тем более ночью, это опасно! - страх за него заставил меня заговорить первым, еще издалека, пока его фигура стремительно приближалась. А затем тишину вечерней улицы прервала хлесткая пощечина, а моя голова метнулась вправо. Не успел я прийти в себя и как-то среагировать, как получил еще череду ударов - в живот, под колени, я упал на асфальт и пытался закрыться руками, а он все пинал меня, как футбольный мяч. - Я говорил тебе, что ты переходишь границы. Говорил, чтобы ты больше так не делал, не уходил в ночь, и ты клялся мне в этом еще вчера! Я тебе не девочка, чтобы так себя со мной вести, ты понял? Тычки закончились, и я попытался встать. Бил он не сильно, но приятного все равно было мало, и я не знал, что мне делать. Ударить его в ответ я не мог - он еще не до конца выздоровел, и я это знал, как никто другой, бить его такого было подло. А еще страшнее было понимание того, что даже такой он объективно сильнее меня. - Вставай, и идем домой. Его голос был таким грубым и властным, он никогда еще не говорил со мной в таком тоне, и я не осмелился не послушать его. Мы вошли в квартиру, он снял с меня куртку, и отправился в ванную, застирывать на ней пятна, а я прошел в гостиную, и улегся на диван, свернувшись калачиком. Сильно хотелось плакать, но было нельзя, я не должен доставлять ему такого удовольствия. Когда он вошел в комнату, я лежал все в той же позе, обхватив себя руками за бока. Он посмотрел на меня, проходя мимо, и погасил свет. - Если ты не хочешь больше быть со мной - так и скажи, и двери этого дома для тебя навсегда будут закрыты. Но убегать и возвращаться я тебе не позволю, это не взрослые отношения, а мне уже не 18 лет, чтобы играть в эти игры. Я не буду больше бегать за тобой по ночному Лондону просто потому, что ты психанул, мне это нахуй не нужно, запомни это. Спали мы раздельно, а утром я ушел рано, не завтракая, и отправился на работу. День тянулся необычайно долго, и я был ему за это благодарен, потому что что делать вечером - я не знал. Несмотря на все унижение, которое я вчера испытал, моя любовь к нему никуда не исчезла, мне было больно, но хотелось вернуть того нежного и трепетного Сержио, с которым мы были счастливы. Это прозвучит по меньшей мере странно, но слабым и больным он нравился мне больше, хоть я и искренне желал ему скорейшего выздоровления. От раздумий меня отвлек звонок рабочего телефона. - Ты принципиально мне не отвечаешь, или я у тебя уже в черном списке? Не ожидал услышать его. - Мой телефон не звонил. - Тогда мать твою отнеси его в сервис, потому что я звонил тебе уже неприлично много раз. Я сглотнул слюну, руки вспотели: - Что-то случилось? - Случилось. Включишь телефон и узнаешь, - и он положил трубку. Я выключил свой телефон, немного поколдовал над сим-картой, и когда снова его включил, то увидел кучу пропущенных звонков за вчера и сегодня. А дурацкий аппарат все это время просто "висел"! Было еще и сообщение, отправленное всего пол часа назад. "Тяжело, когда оба партнера включают в себе альфа-самца, малыш. Нам надо научиться уступать друг другу и заботиться друг о друге, иначе ничего у нас не выйдет. А ты - единственное, что осталось у меня в жизни." Я расчувствовался, едва не пустил слезу прямо на рабочем месте, и быстро набрал ответ: "Ради нас я готов быть слабее, я попытаюсь. Люблю тебя сильно." Вечером выйдя с работы, я увидел у порога офиса Сержа. - Ты снова вышел на улицу один? - я подошел к нему, и незаметно сжал его руку. Позволить себе большее на глазах у коллег я не мог. - Мне надоело уже сидеть дома, я отлично себя чувствую, и не могу же я теперь всю жизнь просидеть дома в страхе. Пойдем, прогуляемся? Мы шли по пустеющим бульварам, через парк, и остановились, только когда дошли до одинокой лавочки на берегу набережной Темзы. Возле воды было еще холоднее, я поежился, а Сержио достал спрятанную в бумажный пакет бутылку бренди. Мы сделали по глотку, и уселись на лавку. Прохожих в этой части города не было совсем, разве что редкие полицейские патрули проходили мимо, освещая лавки и деревья тусклым лучом фонарика. Мы сделали еще по глотку, прежде чем Серж притянул меня к себе, и поцеловал. Как же я успел по нему соскучиться всего за один день! Мы целовались, покусывая губы, которые тут же саднило от бренди, было так хорошо, и понимание того, что мы целуемся не дома, и нас могут увидеть, здорово меня заводило. И, похоже, не только меня. - Малыш, я сильно вчера тебя обидел? - его губы скользят по моим, язык облизывает губы и зубы, переплетается с моим, не давая ответить. - Это было больно, - шепчу ему, имея в виду скорее душевную боль, чем физическую. - Хочешь, чтобы я загладил свою вину? - улыбается мне сквозь поцелуй, и сам же отвечает. - Конечно, хочешь. Ты у меня всегда хочешь. И сползает с лавки к моим ногам, и его пальцы расстегивают мою ширинку. - Серж, что ты делаешь, нас же могут застукать! - Доверься мне, после вчерашнего ты заслужил этот маленький бонус. Он проводит языком по всей длине, и меня пробирают мурашки, на улице и без того холодно. Он дразнит языком головку, и когда мой член наливается кровью, он наконец погружает его в свой теплый рот. Я мычу от наслаждения, и молю бога, чтобы патрулю было лень идти в нашу сторону, а Сержио продолжает свою работу. Его язык умело порхает над моей плотью, губы обхватывают член плотным кольцом, он движется отрывисто, чередуя нежные посасывания с чередой резких движений головой вверх и вниз. Когда я уже близок к финишу, он расслабляет свое горло, и берет глубоко, до самого основания. Головка входит в гортань, ощущения настолько необычные, что я забываю обо всем, и стону "Да, Сержио!", и перебираю пальцами его волосы. Всего пара таких волшебных движений, его глаза, смотрящие на меня снизу вверх, и я кончаю, ударяя густыми струями ему в горло. Вытерев губы, Серж, как ни в чем не бывало, садится рядом с ошалелым мной, и отхлебывает еще немного бренди. По нашим головам скользит свет фонаря, и я радуюсь, что они не пришли сюда минутой ранее. Словно прочитав мои мысли, Серж говорит: - Я знал, что они придут именно сейчас, не бойся. - Ты звучишь сейчас, как опытная шлюха. Часто доводилось тут бывать? Хотя уволь меня от подробностей, не хочу ничего знать. Я передернул плечами, он хохотнул, и мы отправились домой. Когда Серж узнал о том, что через две недели мы будем драться, то сказал, что будет с нами, и это не обсуждается. Дибс и я собрали остальных парней, наступило перемирие перед финальной битвой. Все было почти по-старому, мы собирались вечерами вместе, но только теперь не в пабе, а в более безлюдных местах, где Серж и Крис учили всех менее опытных участников банды, как лучше бить, как защищаться, мы обсуждали тактики, и готовились к бою. Серж рассказал об их последней драке, когда наши надрали задницу Билли и ко, и предупредил, что эти парни дерутся грязно, и могут принести с собой кастеты и что-то потяжелее. От нас требовалась предельная концентрация сил и внимания - только так у нас был шанс выстоять, отомстить за Сержа, и поставить красивую точку в нашей истории.