Реальная жизнь

Он посмотрел на меня. Карие глаза считаются теплым цветом, но в тот момент в его взгляде не было ничего теплого. Они были одними из самых холодных и безжалостных, какие я только видела, а я повидала немало самых разных. Лорел Гамильтон «Пуля»

Она не чувствовала ничего. Абсолютно. Оглушающая пустота вокруг. Ей было странно находиться в каком-то подвешенном состоянии, когда не понимаешь, что происходит, и не слышишь привычных звуков. Минуту назад она была в шумном Лос-Анджелесе, который никогда не спит, а сейчас лишь тишина. Зажмурив глаза, Дани попыталась сделать глубокий вдох, который точно не удался, когда жуткая боль сковала ее легкие, и она зашлась в хриплом кашле. Оказывается, в том, чтобы ничего не чувствовать, была своя прелесть. - Она дышит! - Разойдитесь все! Спустя минуту тщетных попыток откашляться и все же наполнить легкие кислородом, Дани приоткрыла глаза, обводя мутным взглядом склонившихся над ней существ. Или людей? Или кем они там были... потому что видела она все слишком нечетко из-за слепящего ее света, который почему-то никто не собирался выключать. - Дани... – услышала она как кто-то зовет ее сквозь шум, который вдруг волной накрыл ее. – Дани! – человек, который звал ее по имени, казалось, был на грани истерики. Что случилось такого, что кто-то так распереживался? Хосе задыхался, не имея возможности справиться с охватившей его паникой, упав на колени перед лежащей на дороге Даниелой. И ему было плевать на разодранные в кровь колени, на порванные джинсы и на поцарапанные об осколки стекла ладони. Дани! Она снова отключилась, когда несколько пар рук приподняли ее, переложив на носилки. Кто-то вызвал скорую, о которой он сам даже не подумал, полностью сосредоточившись на том, чтобы не подпустить к своей любимой никого постороннего. Никто не должен ее трогать. Никто! Он и сам не мог прикоснуться к ней, боясь нанести еще больший ущерб, боясь причинить вред и сделать ей только хуже. - Она выскочила из ниоткуда. Я не видел ее. У меня не было возможности увернуться, – замямлил кто-то над его ухом, вырывая Хосе из оцепенения, в которое он погрузился, бессмысленно следя за тем, как фельдшеры скорой помощи пытаются помочь Дани. Как можно было не видеть ее? Ее ярко-красную блузку и белые джинсы можно было бы и за квартал разглядеть... Хосе резко поднялся, опираясь на одну руку, и обернулся к стоящему напротив него мужчине, испуганно отшатнувшемуся, стоило ему увидеть его выражение лица. Сделав пару медленных шагов, он сократил разделяющее их с часто моргающим парнем расстояние, тяжело дыша и не отводя от него взгляд. - Не видел, говоришь?! – сквозь зубы процедил Хосе, мысленно пытаясь успокоиться и не начать драку. Это ему сейчас точно не поможет. Если только... - Она появилась внезапно! – выставив ладони вперед, защищался парень, надеясь избежать избиения хотя бы своими извинениями и оправданиями, что было вряд ли, судя по лицу взбешенного мужчины. – Я не хотел! Правда! Она сама! - Она сама влетела в лобовое стекло твоего джипа?! – спрятал Хосе руки в карманы, сжимая там саднящие ладони в кулаки, еще секунда, и у него может снести крышу. Еще одно слово то краснеющего, то бледнеющего мудака, и ему придется самому полежать немного на асфальте. - Ну... Я... Я заплачу за лечение. У меня есть деньги, – скороговоркой выпалил парень, отступая от надвигающегося на него Кантилльо. - Ой, это совершенно другое дело, – саркастично выдавил из себя Хосе, сплевывая под ботинки озирающемуся в поисках поддержки незнакомцу. - Правда? – с надеждой спросил тот. - Какая к черту правда? – налетел на него Хосе. И даже будучи меньше его в росте на добрых пару дюймов, схватив за воротник, приподнял над землей. - Сэр! – окликнул его один из помогающих Даниеле фельдшеров, но Хосе не сразу услышал его. – Сэр! – повторил мужчина, осторожно подойдя к нему и прикоснувшись к его плечу, чтобы привлечь к себе внимание. – Если вы едете с нами, то нам пора. Нельзя больше ждать. - Да, хорошо, – кивнул ему Хосе, отталкивая от себя сбившего Дани парня. С ним пусть разберется полиция, которая, судя по звучащим близко сиренам, была уже на подходе. Забравшись в машину скорой помощи, Хосе аккуратно присел на край скамейки, стараясь занять меньше места, чтобы не мешать врачам, но от терзавших его вопросов удержаться не смог. - Как она? – сглотнув, чтобы хоть немного смягчить пересохшее горло, спросил он, внимательно изучая реакцию обернувшегося к нему мужчины. - Дышит сама. Сердцебиение ровное. Повреждена левая щиколотка, но это не самое страшное, – обнадеживающе улыбнулся фельдшер, присев рядом и мельком взглянув на монитор, подключенный к Дани. – Насчет внутренних травм пока неизвестно, но... - Она... Мы... – путая слова и глотая их окончания, попытался сказать Хосе. – Мы ждем ребенка. - Мне очень жаль, – отозвался мужчина, – я не могу вам пока ничего сказать на этот счет. Я так понимаю, срок маленький? - Да. Думаю, около двух месяцев, – нервно оттягивая край рубашки, прошептал Хосе. Дани снова очнулась уже лежа на больничной койке, в окружении большого количества так нелюбимого ею белого цвета и слепящего света. Теперь она чувствовала все: и тянущую боль в ноге, и раны на лице, прикоснувшись к которым она в ужасе отдернула руку, и странную тревогу внутри. Она смутно помнила ослепившие ее за секунду до полной темноты фары. Она не видела эту машину. - Привет! – в палату впорхнула улыбающаяся и сияющая медсестра. – Вы проснулись. Это просто замечательно! - Думаете? – слабо ответила на ее улыбку Дани. – Мне, кажется, что совсем наоборот. И, – она прищурилась, разглядывая бейджик на груди медсестры, – Хлоя, мне нужно позвонить жениху, сказать, где я. Вы не знаете, где мой телефон? - Нет необходимости, – отмахнулась продолжающая улыбаться девушка. – Он здесь. Просто отошел за кофе. Не волнуйтесь, он был все время рядом с вами. - Я, кхм... не волнуюсь... Хлоя, а можно сделать что-нибудь с этой жуткой головной болью? Какие-нибудь мягкие обезболивающие? Хоть что-то, что не навредит моему ребенку? – с надеждой спросила Дани, хмурясь при виде изменений в лице до этого светящейся медсестры. - Эм... Да, конечно. Я сейчас позову врача, – засуетившись, закивала головой Хлоя, после чего быстро исчезла за дверями палаты, оставив недоумевающую Дани наедине с самой собой. Доктор Калеб, как он сразу же представился подтянувшей одеяло чуть выше к груди Дани, пару минут изучал ее новые показатели и измерял ее давление, что-то записывая в принесенной с собой медицинской карточке. На вопрос «Как себя чувствуете?» он получил довольно простой ответ от хмыкнувшей Даниелы: - Живой, но поломанной. - Ничего удивительного. Вам еще повезло, что обошлось без сотрясения мозга и внутренних травм. Лишь несколько царапин на лице, локтях и ладонях, треснутая кость в щиколотке и... - Дани, – прерывая врача на полуслове, в палату вбежал Хосе, держа в руке стакан с дымящимся кофе, – мне сказали, ты очнулась! - Да, – неуверенно улыбнулась она ему, замечая синяки под его покрасневшими глазами, усталый и потерянный взгляд и дрожащие пальцы, в которых он пытался удержать пластиковый стакан. - Ты как? – подошел он максимально близко, поставив кофе на столик и взяв Дани за руку. - Если кто-нибудь еще спросит меня об этом, я буду кусаться, – отшутилась она, принимая его ласку и откидываясь на подушку. – Давай лучше послушаем, что скажет доктор. - Калеб, не оставите нас одних? – повернулся к нему Хосе, игнорируя вопросительный взгляд дернувшей его за руку Дани. - Вы уверены? Мы же уже обсуждали с вами это. - Не очень, но все равно лучше это сделаю я. - Что сделаешь?! – повысила голос Дани, дергая его чуть сильнее и провожая взглядом сбежавшего от них врача. Это что еще за новости? Что за трусливые доктора в этой больнице? - Дани, – позвал ее Хосе, прося немного внимания к себе. – Я люблю тебя. - Хм... Это точно не то, что хотел сказать мне доктор Калеб перед уходом, – покачав головой из стороны в сторону, протянула она. – Вряд ли он бы смог так быстро влюбиться в меня... - Дани! Кажется, они переборщили с обезболивающими... Я люблю тебя, несмотря ни на что, – повторил Хосе, поглаживая большим пальцем тыльную сторону ладони напряженно взирающей на него Даниелы. - Хорошо. Это мы уже вроде как выяснили, – согласилась она, как всегда, не отвечая ему теми же словами. - Да. Дани, думаю, свадьбу мы с тобой устроим в декабре. Будет и не жарко и... - Какая свадьба в декабре, когда у меня уже живот будет почти на носу? Я не собираюсь натягивать на себя платье для беременных. Это выглядит нелепо! – скривила губы Дани, цокнув языком. - Это не самое важное... - Это важно для меня! – настаивала она. - Скажи мне, а я важен для тебя? – кусая и без того пухлые губы, придвинулся еще ближе Хосе. - Конечно, – устало откинулась на подушку Дани. - Тогда скажи мне, что ты чувствуешь, когда я прикасаюсь к тебе! Скажи, что чувствуешь, когда целую! Скажи мне это! – мягко, но требовательно произнес Хосе. - Нам обязательно сейчас это обсуждать? – облизнула она потрескавшиеся губы. - Ты бы вышла за меня замуж, если бы не была беременна? – отпустил Хосе ее руку и расстегнул пару пуговиц на сдавившей его горло рубашке. - Я... Какой ответ ты от меня хочешь, Хосе? - Такой, который не разбил бы мне сердце еще больше, но это вряд ли то, что я получу сегодня, – пробормотал он, не решаясь встретиться взглядом с Дани, заметив тень беспокойства, мелькнувшую на ее лице. - Хосе, о чем ты говоришь? Что происходит? Почему ты поднял эту тему? – прикоснулась она к его предплечью, снова приподнявшись на локтях. – Хосе, не молчи, пожалуйста... - Ты... точнее, мы потеряли ребенка. Ты больше не... – вытирая скатившуюся по щеке слезу, прошептал Хосе так тихо, что Даниеле пришлось приблизиться к нему вплотную, чтобы расслышать. Она зажала себе рот ладонью, чтобы не заорать на всю палату от пронзившей сердце боли. Это она во всем виновата. Она не хотела этого ребенка. Она была не рада ему. Она виновата в том, что глаза Хосе потеряли теплоту, которую всегда излучали. Она виновата в том, что не может ответить ему любовью. Только она виновата в том, что, выскочив под колеса машины, лишила Хосе счастья стать отцом ее ребенка. - Мне очень жаль, – из последних сил сдерживала она слезы, хотя желание разрыдаться превышало все остальные. – Прости меня, Хосе. - За что? – недоуменно уставился он на нее, не совсем понимая, в чем Дани винит себя и почему она просит прощения. - За то, что все так получилось, – всхлипнула Даниела, комкая в руках простынь. – За то, что причиняла тебе боль. За то, что... - Ты жива и это самое главное, – погладил Хосе ее по голове, надеясь успокоить ее и успокоиться самому. – Мы еще сможем иметь детей. Врачи сказали, что с этим проблем не должно быть. Просто слишком сильный был удар. - Я не... - Но ты ведь этого не хочешь? – отчаянно усмехнулся Хосе, понимая состояние Даниелы и, кажется, даже читая ее мысли. - Что мне сделать, чтобы ты не ненавидел меня? Ты мне очень дорог. Но мне так жаль. - Ага, ага, – встал он с кровати и отошел на пару шагов. – Маловероятно, что это хоть как-то исправит нашу с тобой ситуацию. - А если я скажу, что это был не твой ребенок? Я и Норман переспали несколько раз в июне, когда он был здесь... - Ах, ну если так, – всплеснул руками разочарованный сейчас во всем мире мужчина, – это же сразу все меняет. Мне, знаешь, даже дышать как-то легче стало. - Не надо так, пожалуйста. - А ты не говори ерунды! – взревел Хосе, меряя палату большими шагами. – Врач сказал мне точный срок твоей беременности. И я умею считать. И вроде не дурак. Хотя, нет, вру, еще какой дурак, что позволил себе мечтать о том, что ты будешь моей. Теперь ты свободна. Можешь вернуться к нему! Он будет счастлив, я уверен! - Хосе... Я не буду счастлива, если буду знать, какую боль испытываешь ты, – потянулась к нему Дани, свешивая ноги с больничной койки. Возможно, она даже сможет встать, ведь у нее всего лишь трещина, не перелом. - Ляг на место! – дернулся в ее сторону Хосе, останавливая от необдуманного поступка. – Я буду в порядке. Когда-нибудь буду.