Реальная жизнь

-У тебя все так просто получается. -Трудно только то, что ты делаешь трудным. Лорел Гамильтон «Обсидиановая бабочка»

Норман не ожидал уже услышать родного сына, намереваясь вновь сбросить вызов после пятого гудка, но тихо раздавшееся «Да» изменило его планы. Он слишком соскучился по Мингусу, чтобы начинать разговор с ругани и выяснения так запутавшихся отношений, поэтому, коротко кашлянув, еле слышно пробормотал: - Привет. - Привет, – спустя почти минуту вновь донесся из трубки голос Мингуса. Мальчишка уединился в своей комнате, чтобы не смущать находящуюся внизу Даниелу и не доводить ее опять до лишних слез. Ведь она лишь недавно начала улыбаться, освещая светом своей улыбки, пусть и не дошедшей до глаз, все вокруг. - Как дела? – начал с простого вопроса Ридус-старший, позволив себе немного расслабиться и выдохнуть. Успехом можно уже было считать то, что Мингус поднял трубку, а значит, и повод для расслабления был, пусть и небольшой. - Нормально. Ты как? – Мингус не особо желал сейчас разговаривать с отцом, все еще злясь на него из-за оказавшейся в его постели Сесилии, но он обещал Даниеле... - Соскучился, – оповестил Норман сына, надеясь дать ему понять, что это действительно так, и никакая Сесилия ни за что не встанет между ними. - Пап, – задержал дыхание Мингус, проговаривая в уме то, какими словами стоило поведать отцу о том, что и Шон, и тем более Даниела теперь знают о задержавшейся в Джорджии Сингли. О том, что ей удалось, наконец, залезть к Норману в штаны, и что, судя по поведению отца, он не особо и сопротивлялся этому. - Что? Говори, – подтолкнул сына к полному откровению Ридус, уже предчувствуя то, что он может услышать. - Шон спросил, и мне пришлось рассказать ему про тебя и Сесилию, а Дани услышала это... – сбиваясь и глотая окончания, выдал Мингус, кусая губы и сильнее прижимая к уху телефон. - И что Дани? – желая, чтобы его голос прозвучал твердо, спросил Норман. - Плакала, очень сильно, – сдал девушку Мингус. Ему было вчера так стыдно за то, что его отец разрушил их семью и снова заставил свою любимую девушку ронять слезы, но он не знал, что с этим делать. - Плакала? – удивился Норман, уверенный в том, что теперь, в объятиях Хосе, у Дани не было причин реветь из-за него и какой-то там Сингли. Значит, все же любит? Или просто прикидывается, чтобы Мингус оставался на ее стороне? Быстро отметая глупую идею о том, что Дани лишь изображала боль, надеясь вызвать в его сыне жалость, Норман, не подумав, задал очередной вопрос: – А как же Кантилльо? - Чего? – кажется, не расслышал его Мингус. - Ничего, – быстро придя в себя, поспешил отказаться от нечаянно поднятой темы старший Ридус. Ему просто не хотелось посвящать сына во все подробности разлада в их семье, где большую роль сыграло их общее недоверие и так легко оказавшаяся в чужих руках его любимая Даниела. Не нужно, чтобы мальчишка еще и ее возненавидел. Поняв, что он не может всю оставшуюся жизнь таить на отца злобу, Мингус чуть более вежливо продолжил свое с ним общение. Ведь если у него сейчас были Даниела и Алексис, то у находящегося за тысячи километров от них Нормана рядом, кроме охотящейся за ним Сесилии, не было никого. А ее обществом, судя по пламенной оборонительной речи отца, Ридус-старший был не особо доволен, что не могло не радовать Мингуса, уже было отчаявшегося и решившего, что Норман готов бросить всех и посвятить все свое свободное время надоедливой модельке. - Я люблю тебя, – уже в который раз признался Норман своему сыну, перед тем как попрощаться. - Я тебя тоже, отец. Я рад, что Дани заставила меня поговорить с тобой, несмотря ни на что. Уверен, что она любит тебя так же сильно, как и раньше, поэтому, пожалуйста, сделай все, чтобы вернуть ее! Сложно было ответить сыну что-то вразумительное на такую просьбу, тем более зная, что все уже так запуталось. И где найти конец этой нити, чтобы приступить к распутыванию этого клубка, Норман не понимал. Все же пообещав, что сделает все, от него зависящее, Ридус пожелал Мингусу отличного продолжения дня и, справившись о самочувствии Алексис, отключился. *** Вспомнив ближе к ужину, что в выходные ему предстоит улететь на конвенцию в Бостон, Хосе весь оставшийся вечер был слегка расстроен. Теперь, находясь, пусть и в тайных, но все же отношениях с Даниелой, он уже не хотел покидать ее на два таких длинных, по его мнению, дня. Конечно, он не собирался отказываться от поездки, но вряд ли она теперь принесет то удовольствие, на которое он рассчитывал, подписавшись на нее пару месяцев назад. Ему еще предстояло рассказать Даниеле о своем отъезде, что тоже требовало усилий с его стороны. Ехать с ним она, естественно, не захочет, уверяя его в том, что ей там делать нечего, но и оставлять ее здесь на весь уикенд было непривычно. Улучив момент, когда Даниела, уже уложившая Алекс спать и отправившая Мингуса в комнату, вышла на улицу, чтобы вдохнуть свежего воздуха под навесом во дворе, Хосе присоединился к ней, обняв и прислонив к себе. Здесь их не было видно ни из одного из окон дома, и Мингус не застал бы не радующую подростка картину. Несколько минут наедине с той, о которой были все его мысли, приводили Хосе в восторг, и он, не размыкая твердых объятий, прижался к губам Дани. Он ждал этого поцелуя весь чертов день, изводясь от любого ее, даже легкого, прикосновения, сгорая от каждого ее ласкового взгляда. - Хосе, ну что ты творишь? – оторвавшись от него спустя минуту, охрипшим от нехватки воздуха голосом решила уточнить Даниела, глядя прямо в глаза возбужденному ее близостью мужчине. - Я так хочу тебя, маленькая моя, – выдохнул поверх ее макушки Хосе, снова прижав девушку к своей груди. Его бешено колотящееся сердце оказалось прямо около уха Дани, которая с некоторым удивлением вслушивалась в такой приятный стук. - Прости, что вечно отталкиваю тебя и мучаю, – прошептала еле слышно Дани, уткнувшись в подмышку Хосе и сжав за его спиной руки чуть сильнее. Признаться ему вслух, что она все еще любит Ридуса и вряд ли в скором времени забудет все, что ее связывало с Норманом, Дани не могла и не хотела. Поэтому, когда Хосе снова притянул ее для поцелуя, она ответила, погружаясь в подаренную ласку и отдаваясь его властным рукам, лишь бы отвлечься хотя бы на короткий промежуток времени. Задрать подол ее короткого домашнего платья и сдернуть с себя свободные спортивные штаны не составило большого труда для слишком соскучившегося по телу Даниелы мужчины. Приподняв ее за бедра и легко удерживая весь вес в своих руках, Хосе, лишь успев отодвинуть ее трусики в сторону, без предупреждения сразу на всю длину вдвинулся внутрь. Заглушив сорвавшийся с губ Дани сладостный стон поцелуем, Хосе вжал девушку в стену всем своим телом, удерживая на месте. Он сосредоточился в первую очередь на том, что бы расслабить ее, так тесно обхватывающую его, а уже потом на доставлении самому себе необходимого удовольствия. Окружающая их обстановка и то, что их в любой момент могли застигнуть на месте «преступления», сыграли свою важную роль, не позволив им слишком долго наслаждаться этим единением. - Ты же понимаешь, что мне нужно не только это? – попытался поймать взгляд Дани Хосе, подтянувший штаны и наблюдающий теперь за ней, неуклюже одергивающей подол не слушающимися пальцами, которыми минуту назад она цеплялась за его широкие плечи. - Понимаю, – улыбнулась ему Дани и, для большей убедительности и чтобы изгнать из головы Хосе все сомнения по этому поводу, нежно провела ладонью по его щеке. Ее легкое, почти невесомое, касание было лучшим подарком для него, обеспокоенного своей несдержанностью. Вернувшись в дом, они осторожно поднялись по лестнице наверх и разошлись по своим комнатам. Хотя Хосе и не желал отпускать от себя Дани, но ему пришлось смириться с ее тяжелым для обоих решением спать одной в своей постели. *** Всю неделю Мингус не оставлял попыток подглядеть за впечатлившей его соседкой: то через забор на заднем дворе, то с балкона второго этажа, то просто подкарауливая ее, сидя на крыльце дома. Кейти мило улыбалась наблюдающему за ней подростку и застенчиво краснела, смущенная таким вниманием. Хосе не упускал любого удобного случая и пытался держать мальчишку в тонусе, по-доброму подшучивая над ним и его увлеченностью. - Может, устроим вечеринку? – спросил во вторник Мингус, крутясь вокруг отжимающегося около бассейна Хосе. На ответ мужчины, что какие на хрен вечеринки среди недели, Мингус надулся и не разговаривал с Хосе полвечера, отойдя от обиды лишь к следующему утру. - А может, сходим поздороваться с соседями? – предложил Мингус днем в среду, обводя взглядом устроившихся на диване Даниелу и Хосе. Они изучали расписание Кантилльо на ближайшем комик-коне, о котором он лишь утром сообщил ничего до этого не подозревающей девушке. - Сходи, конечно, – согласно кивнула Дани, спрятав улыбку от вновь надувшего губы мальчишки, не желающего идти в гости в одиночестве, тем более с учетом того, что его вроде как никто не приглашал. Прошедший в суете и сборах к вылету четверг не привнес в жизнь Мингуса, так и ни на что не решившегося, ничего нового. Младший Ридус к концу дня ходил мрачнее тучи, даже не улыбаясь тянущейся к нему сестренке и подмигивающей ему Даниеле. Ведь никто из взрослых не хотел понять его и помочь в решении назревшей проблемы. Все изменил вечер пятницы, когда Кейти сама пришла в дом Хосе, постучав в дверь и поприветствовав открывшего ей Мингуса. Вполне самостоятельная девчонка устраивала в отсутствии родителей небольшую вечеринку у себя и подумала, что бросающий на нее частые взгляды сосед будет не против присоединиться к ней и ее немногочисленным друзьям. То, с какой надеждой Мингус посмотрел на замершую неподалеку Даниелу, было сложно описать словами, и у девушки просто не было никакой возможности отказать ему. Предупредив лишь о том, чтобы он не слишком задерживался и вел себя там прилично, Дани закрыла за Мингусом дверь. Только сейчас она поняла, что ее любимый блондинчик, которого она все еще привыкла считать маленьким ребенком, уже давно вырос, превратившись в симпатичного юношу, так похожего на своего отца в молодости. Эти соломенного цвета светлые волосы, тонкие губы и ярко блестящие глаза сводили с ума всех девушек: что раньше с Норманом, что наверняка будет и теперь с Мингусом. Чертовы мужчины семейства Ридус, не дающие покоя слишком впечатлительным девицам! Не собирающийся упускать новую возможность побыть с Даниелой наедине впервые за последние несколько дней, тем более перед отъездом, Хосе схватил ее за руку и потащил в спальню. Ее вялым сопротивлением Хосе предпочел пренебречь, торопясь избавить Дани от мешающей ему одежды и дать ей вновь почувствовать свою любовь. Она так сладко постанывала ему на ухо, когда он жестко вбивался в нее; изгибалась в его руках, подставляя открытые участки кожи для новых поцелуев; закатывала глаза, когда он слишком глубоко проникал в нее, что останавливаться не хотелось. Хотелось сделать все, чтобы это продолжалось как можно дольше. Ему просто необходимо было удостовериться, что все, что сейчас происходило в его доме, это не плод его больного воображения, ведь завтра в субботу ему предстояло встретиться с Ридусом. Который вряд ли будет рад такой знаменательной встрече, и не преминет как-нибудь напакостить ему, отобравшему у него самое важное в жизни – Даниелу и детей. Предстоящий комик-кон в Бостоне, посвященный пятнадцатилетию выхода первых «Святых» и «Ходячим мертвецам», ставших для Ридуса дорогой в жизнь, обещал быть довольно веселым для обоих мужчин.