Реальная жизнь

Я этого не хотела, не думала, что мое сердце переживет еще раз разбиться. У человека со временем в сердце кончаются запасы клея, и разбитое остается разбитым. Лорел Гамильтон «Сны Инкуба»

Норман почти не сопротивлялся, когда утром благодарная и что-то нежно воркующая Сесилия забралась на него, желая доказать свою полезность. Он уже почти не бурчал, наблюдая за тем, как она приводила себя в порядок и расхаживала в полуголом виде по его трейлеру, он просто не обращал на нее внимания, уставившись в телефон. Какое ему до нее дело? Ну, дарит она ему свое тело, ну и что? Он ее об этом не просил совершенно, так что и проявлять по отношению к ней какие-то чувства он не собирался. Хотя одно чувство было – раздражение, которое не делось никуда ни через час после нахождения Сингли в его доме, ни через сутки, и явно не денется никуда и через месяц или год, если он вообще протянет рядом с ней столько времени. Мингус так и не позвонил, а на все попытки отца дозвониться до него отвечал молчанием, просто не беря трубку или сбрасывая. До такой степени Норман еще никогда не разочаровывал своего сына, всегда привыкшего брать с него пример. А какой пример он мог дать сейчас? Он сам себе казался жалким подобием себя. Где тот сильный мужчина, легко добившийся Даниелы пять лет назад и уговоривший ее отказаться от прошлой жизни? Ему не составило труда забрать Дани от ее жениха, пообещав, что только он сделает ее самой счастливой. Что она не будет нуждаться ни в чем, что когда она будет с ним, то сможет полностью доверять ему. Что изменилось? Ведь ему казалось, что он остался тем же прежним Норманом, умеющим развеселить любимую девушку любой глупостью, добиваясь от нее счастливого смеха. А может, и правда пора было измениться? Повзрослеть? Новость о задержавшейся на долгое время у него в трейлере Сесилии слишком быстро разнеслась по съемочное площадке, дойдя и до раннее прислушивающейся к нему Мелиссы и до обвиняющей его во всем Лорен. Теперь, кажется, они обе сговорились против него, и тут точно зачинщиком всего была Коэн, не оставляющая, видимо, надежды травмировать его чем-нибудь тяжелым. Мелисса была с ней заодно, лишь снисходительно ему улыбаясь после каждого прилетевшего к нему удара от Лорен. В плотном графике съемок у них никак не находилось достаточного количества времени, чтобы он мог объясниться и оправдать себя. Может быть, на ближайшей конвенции в Бостоне ему удастся сделать это? *** Хосе, позвонивший доложить о том, что он доехал без пробок и проблем, весело рассказывал слушающей его Даниеле о происходящем на съемках, которые уже вовсю шли пока без присутствия его персонажа в кадре. Заметив в ее голосе легкую горечь и быстро догадавшись о явно недавно вновь пролитых слезах, Хосе попытался рассмешить ее, вспомнив одну из любимых шуток. Дани коротко хохотнула, представляя перед глазами описываемую мужчиной сценку, но до звонкого смеха, который так радовал Хосе, было очень далеко. Как и он сам был слишком далеко от нее, снова опечаленной и грустящей. - Справишься без меня? – озабоченно поинтересовался Хосе ближе к концу разговора. - Куда я денусь? – вопросом на вопрос ответила Даниела, не желая портить настроение Хосе, которому еще предстояли тяжелые съемки с новой командой и абсолютно новыми, незнакомыми людьми. - Если бы я мог, я бросил бы все и рванул к тебе, ты же знаешь это, – вложил в голос больше уверенности Хосе, надеясь на то, что Дани действительно хочет, чтобы он приехал и был рядом с ней. - Знаю, – улыбнулась в трубку Дани, чувствуя даже сквозь расстояние его поддержку и ощущая всей кожей странность этой ситуации. Так ей когда-то обещал Норман, всегда уверяя, что ради нее он готов многим пожертвовать, но так и не доказал своих слов, отказавшись лишь от нее самой. – Не думай ни о чем. - Мне пообещали, что съемки закончатся в полночь. Я приеду за вами? – проигнорировал ее глупую просьбу Хосе, намереваясь узнать то, что его в данный момент интересовало больше всего. Что значит, не думать ни о чем? Кем она его возомнила? Находясь от нее за пару сотен километров он и так места себе не находил, а она еще каким-то образом пыталась успокоить его, когда сама нуждалась в заботе. В его заботе! - Я же говорила, только не среди ночи, – хмыкнула Даниела, услышав огорченный вздох Хосе на другом конце провода. - Тогда часов в восемь утра? – почесал Кантилльо затылок, решив, что это вполне нормальное время. И не слишком рано, и не слишком поздно, и он, наверное, даже сможет дотерпеть до восьми. - Боже, Хосе, как я должна буду разбудить Мингуса к этому времени? – удивилась Дани. Непосредственность, с которой Хосе пытался приехать за ней как можно раньше, веселила ее, уже забывшую о мокрых дорожках слез на побледневших щеках. - Ну ладно, в девять! – махнул рукой Хосе, не собирающийся и дальше продолжать этот спор и твердо стоящий на этом, устраивающем его, времени. - Хорошо, хорошо, – согласилась Дани, прощаясь с ним словно на автомате и даже не дослушивая его до конца. Подойдя пару минут назад к окну на кухне и приоткрыв его, Дани краем уха пыталась вслушаться в разговор Шона и Мингуса. Но то, что донеслось до ее ушей, резко отбило у нее охоту еще когда-то в будущем подслушивать чужие разговоры. Мингус застал Нормана с Сесилией, и его отцу нечем было оправдаться перед ним. Теперь она точно знала, что Ридус сделал это, сделал то, от чего так долго отнекивался и чему так долго сопротивлялся. Сесилия ему не нужна? Да... Это так заметно, судя по последним событиям, определенно говорящим об обратном. Неужели все? В ушах загудело, пол ушел у Дани из-под ног, и она сползла на холодный кафель, облокотившись спиной о кухонный стол и прижав колени к груди. Чертов Ридус никак не выходил из головы, наоборот, Дани слишком четко представила себе увиденный Мингусом момент, тут же желая провести себе лоботомию, только бы избавиться от этого ужаса. Одно дело – думать, могло ли быть между Норманом и Сесилией что-то, другое дело – точно узнать об этом из уст главного свидетеля Мингуса. Флэнери и младший Ридус вернулись в дом спустя минут пятнадцать, время от времени поглядывая друг на друга и молча смотря себе под ноги. Теперь то, что беспокоило Мингуса, передалось и Шону, прячущему глаза и старающемуся скрыть свои настоящие чувства. Дани встретила их уже стоя на ногах, пусть в этом ей и помогал кухонный стол, за край которого она держалась. Но, из-за следящего за каждым ее движением и нервно кусающего губы подростка, она должна была сохранять относительное спокойствие и делать вид, что ничего не произошло, что она не сломалась, что она здесь для него и его сестры. - Ты все знаешь? – понял Шон, которому стоило лишь мельком взглянуть на еле дышащую Дани, до боли в пальцах цепляющуюся за свою опору. Все, на что у нее хватило сил, это только слабо кивнуть и попытаться улыбнуться сквозь вновь покатившиеся по щекам слезы. Ей не нужна жалость, открыто читающаяся в глазах Флэнери, от нее еще больнее. Дани не слабая, она переживет, это всего лишь разбитое сердце, в ее возрасте от такого не умирают. Через это нужно просто переступить и продолжать жить. Жаль, что доверять теперь свою душу кому-то она пока больше не сможет. «Ничего, и это проходит», – уговаривала себя Даниела, ловя на себе сочувственный взгляд уже такого взрослого Мингуса, почти догнавшего в росте Флэнери сжимающего сейчас кулаки от бессилия. Для этих двоих, стоящих плечом друг к другу, женские слезы не были чем-то привычным, и они не знали, что сказать Даниеле, тем более что причиной ее переживаний был любимый ими человек. Они замерли в нескольких метрах от дрожащей Дани и усердно прикидывали в уме, что бы такое предпринять, но их размышления прервал звук входящего сообщения на телефоне девушки. Дани трясущейся рукой с трудом дотянулась до отложенного в сторону сотового, но, когда сняла блокировку и открыла присланное смс, сдавленно усмехнулась, прикрыв ладонью рот. Хосе делал стойку на руках, улыбаясь и светя своей кривой ухмылкой на весь экран камеры, пока кто-то снимал его дурачество. Надпись к фотографии гласила: «Сделаю все, лишь бы ты улыбалась!» И ведь, правда, сделает... - Что будете на ужин? – вздохнув поглубже и собравшись с мыслями, Дани откинула упавшие на лицо волосы и вытерла ладонью предательски продолжающие катиться слезы. Она застала врасплох округливших глаза мужчин, непонимающе взглянувших на изменившуюся в лице девушку. - Я хотел заказать что-нибудь итальянское, – предложил пожавший плечами на немой вопрос Мингуса Флэнери. Он и сам не понимал, что послужило причиной к поменявшемуся настроению Дани. Вот только что она была готова упасть из-за донесшейся до нее новости, а сейчас уже выглядела немного успокоившейся и даже слегка пришедшей в себя. - Пиццу? – решил поддержать Мингус. Если Дани перевела разговор с расстраивающей ее темы и больше не хотела обсуждать измену его отца, то и он не будет этого делать. Да, забыть и не вспоминать то, что их семья развалилась, непросто, но здесь, в доме друга, в привычном окружении, становилось хоть чуточку легче. - Нет! – замотала головой недовольная выбором вечернего блюда Даниела: ей самой хотелось что-то приготовить и отвлечься. Сколько можно питаться едой из ресторанов? И сколько вообще может влезть в Мингуса пиццы, которую он готов употреблять в пищу в любое время суток? - Не хотел утруждать тебя готовкой, ведь это я пригласил вас в гости. Да и не думаю, что у меня в холодильнике есть огромный выбор продуктов, – объяснил Шон, подойдя к Дани вплотную и приобняв за плечи, поцеловал в щеку. – Ты в порядке? - Буду, – прошептала она ему в ответ, неуверенная в этом, но надеющаяся на это всей душой. – Раз уж итальянскую кухню желаете, то, может, остановимся на макаронах с сыром? Уверена, и то и другое у тебя есть, ведь это любимое блюдо... - Папы, – продолжил за нее Мингус не успев обдумать сорвавшееся с губ слово. Это и правда было одно из обожаемых старшим Ридусом блюд, с добавлением разных соусов или без них. Он мог употреблять его практически в любом виде, особенно когда его готовила Даниела: то по рецепту самого Нормана, то по рецепту мамы девушки. Ужин прошел перед телевизором в гостиной, по которому показывали трансляцию какого-то баскетбольного матча. Под громкие крики Шона и Мингуса, болеющих за свои команды и умудряющихся одновременно с этим запихивать в рот вилки с едой, Дани отвлеклась от своих переживаний. Устроив на руках малышку Алекс, она развлекала дочку и, показывая на сидящих перед огромным экраном мужчин, рассказывала ей, какие же они могут быть странные, когда чем-то увлечены. Комнаты для гостей, предоставленные им Шоном, встретили их тишиной и спокойствием. Уложив Алекс спать в специально оборудованной для этого переноске, Дани, прежде чем и самой забраться под одеяло, заглянула к зевающему, сидя на кровати, Мингусу. - Что-то случилось? – встрепенулся мальчишка, подрываясь с места. - Нет, но может, если ты не перезвонишь своему отцу и не поговоришь с ним, – зашла в комнату Даниела. Ее мучила совесть, ведь Мингус, узнав о поступке отца, сбежал от него к ней, ища поддержку и желая позаботиться о ней и своей сестренке, но и она была перед ним не чиста. Так что все, что она могла сделать, это хотя бы попытаться наладить его отношения с Норманом. Они в любом случае всегда были, есть и будут друг у друга, и ни одна женщина в их жизни не сможет это изменить. Она этого и не хотела. Она бы не посмела отобрать любовь Мингуса к своему отцу, как бы не была обижена на последнего. Она все равно его любила. Любила их обоих так сильно, что от понимания того, что больше, скорей всего, ничего между ней и Норманом никогда не будет, начинала задыхаться. - Не хочу, – обиженно пробормотал Мингус, вновь опускаясь на кровать. – Он все разрушил! - Ради меня, пожалуйста, – заглянула ему в глаза Даниела, присев перед ним на корточки.