Реальная жизнь

Только любовь хорошей женщины заставляет мужчину обдумывать каждое свое решение, каждый поступок. Только любовь заставляет воина застывать в нерешительности из страха, что его леди сочтет его жестоким. Только любовь может сделать мужчину и лучше, и слабее. Иногда единовременно. Лорел Гамильтон «Арлекин»

Ридус не любил начинать неделю с тяжким грузом на душе и невозможностью от него избавиться в ближайшее время. Его нервировало все: окружающие его люди, яркое солнце от которого не спасали даже темные очки, непрекращающийся гомон вокруг, а самое главное, это постоянно мелькающий силуэт Дани перед глазами. Он ждал, что она, как иногда бывало, впорхнет на съемочную площадку, озаряя ее своим неповторимым светом, и заставит его улыбаться и чувствовать себя последним придурком, желающим не отходить от нее ни на шаг, ловя каждое движение. Но Норман понимал, что в ближайшее время такого точно не случится, и это бесило. Бесило до такой степени, что от того, чтобы сбежать со съемок, расторгнув контракт, его спасало лишь понимание, что такого поступка Даниела точно не оценит и вряд ли станет слушать послужившие ему оправдания. Каждый раз после крика режиссера: «Мотор!» Ридус делал глубокий вдох, быстро считал про себя до десяти и, резко выдыхая, был готов к работе. Этого приема хватало ненадолго, но он был вполне действенным хоть на какое-то время. Работа, которая обычно приносила только радость, была уже не такой приятной, но, по крайней мере, она отвлекала от дум, не приводящих ни к чему хорошему. В голове все смешалось, и трудно было разложить все по полочкам, вновь выделяя место для Дэрила Диксона, грозы всех ходячих мертвецов и любимца многих девушек. Для того, кто открыл для Нормана новые дороги в профессии и помог обрести любящих друзей, огромное количество поклонников, а иногда и слишком навязчивых девиц. Множество красавиц готовы были подарить ему себя, та же Сесилия не дающая ему покоя и названивающая время от времени, но он не мог думать ни о ком, кроме Дани, снова беря в руки телефон и проводя пальцем по экрану, чтобы увидеть ее, улыбающуюся и счастливую. Как-то быстро, что было странным, пролетела первая неделя, а казалось, она будет тянуться бесконечно долго. Но единственное что утешало, это что еще семь дней и он, собрав всю волю в кулак, взойдет на самолет и, потерпев какие-то ужасные шесть-семь часов, сможет прижать к себе сына и дочь, возможно, и Дани не отпихнет его от себя. Вдруг она тоже скучает? Норман боялся позвонить ей и потревожить, даже ради того, чтобы узнать, как там дети, и поэтому все время надоедал Мингусу. Задавая каждый день одни и те же вопросы и получая на них одни и те же ответы. Алекс в порядке: ест, спит, плачет, иногда пытается что-то улюлюкать. Даниела грустит большую часть дня, улыбаясь при появлении Мингуса или дочери. Она уже начала работать на Кантилльо, но пока не пропадает с ним по каким-либо делам, позволяя себе заботиться о подростке и его сестренке. Слыша в голосе мальчишки, что он явно что-то утаивает от него, Норман не настаивал на всей правде, боясь ее услышать, но все равно задавал следующий вопрос. Хосе, по заверениям Мингуса, не проявлял к Дани особых чувств и не стремился остаться с ней наедине, что уже повышало настроение Ридусу-старшему, но все равно как-то не особо все это его обнадеживало... Она все равно была далеко. Она все равно продолжала злиться на него. Она не собиралась прощать его. И она жила в доме другого мужчины, имеющего на нее виды последние несколько лет и явно не думающего упускать свой шанс сейчас, когда в их семье не все гладко. Слова Мингуса о том, что его мать, наконец-то, прилетит к ним в пятницу и останется на все выходные, огорчали. Хелена возьмет на себя заботу о сыне, а у Хосе появится возможность проявить себя. Черт! Вот на хрена эта Кристенсен все же решилась провести каникулы со своим ребенком? Дура! Или все же это он дурак? Обвинять других всегда было легче, чем признавать правду. Но, как же не хотелось думать, что только он сам повинен в том, как они расстались с Даниелой. Съемки прерваны на выходные для того, чтобы практически весь каст смог присутствовать на конвенции, проводимой в Атланте. Им удалось заманить туда даже уже давно покинувшего проект Рукера, который вспоминал участие в сериале с огромной любовью, но был занят сейчас в других проектах и с трудом нашел время для встречи со старыми друзьями. Было обидно, что Мелисса, так поддерживающая Ридуса, улучив эти несколько выходных дней, под предлогом, что ей делать нечего на комик-коне, уехала к себе домой, прощаясь с надувшимся из-за ее отъезда другом и обещая ему, что все в его семье наладится. За эту неделю, ему уже кто только это не обещал, начиная с узнавшего обо все самым первым Эндрю, и заканчивая не подозревающим ни о чем до последнего, потерянным в своих заботах Стивеном. Только Лорен, полностью вставшая на сторону Даниелы, так и норовила то на съемках, то за кадром чем-нибудь огреть зазевавшегося вдруг Нормана. Ей было трудно смириться с тем, как поступил человек, которого она всегда уважала и чей пример семейной жизни, был для нее практически идеальным. Суббота с ее суетой и визгами фанатов началась с раздачи автографов и встречи с журналистами, жаждущими узнать подробности нового сезона. Было сложно держаться под прицелами фотокамер, и это так ярко напоминало события прошлого года, что становилось жутко. Что если он снова так же много времени упустит вдали от Дани и детей? Что если это вообще навсегда? Вымученная улыбка, уставший взгляд грустных голубых глаз встретили, как всегда довольного жизнью Майкла. У него-то в семье сейчас все было хорошо, маленькая, появившаяся на свет не так давно внучка, видимо, радовала своего дедушку, не позволяя ему, однако, лишний раз расслабиться. Выдавшийся небольшой перерыв позволил актерам разбежаться в разные стороны. Кто-то поспешил перекусить, кто-то – увидеться с кем-нибудь из знакомых, а некоторые спрятались подальше от внимательных фанатов и сочувствующих взглядов друзей, обойдя здание и скрываясь около черного выхода. - Чего грустим? – поинтересовался Рукер, выйдя на улицу, у прислонившегося к стене напряженного Нормана, нервно прикурившего сигарету и сделавшего первую затяжку. - Да так, – отмахнулся Ридус, не желая сейчас вдаваться в подробности и вешать на друга свои проблемы. - Ага. Охотно верю, – как обычно ухмыляющийся Майкл, толкая Нормана в плечо и приподнимая солнечные очки, прищурился, разглядывая беспокойно теребящего сигарету Ридуса. – Где Дани? - В Санта-Кларите, – сквозь стиснутые зубы выдавил из себя Норман, стряхивая пепел и следя за тем, как он оседает на землю. - Что-то новенькое, – нахмурившийся Майкл выглядел удивленным, – и чего она там делает? А как же Нью-Йорк? А дети где? - Дети с ней. Оба... – сняв очки и явив другу свои усталые глаза, Норман потер переносицу, собираясь с мыслями, и неуверенно продолжил: – И она там работает, теперь... - Блин, Ридус, ну не тяни уже! – отругал его Майкл, выходя из себя из-за Нормана, так и не решающегося что-то сказать. Что-то в семье друга, обычно бодрого и радующегося вниманию фанатов, явно было не так, но что именно этот олух никак не мог объяснить, то ли сам еще ничего до конца не понимая, то ли просто боясь реакции такого неоднозначного Рукера. - Она работает там на Кантилльо, – стремительно выплюнул Норман, тут же вновь нацепляя защитные очки и складывая руки на груди, словно защищаясь. - Я не ослышался? А то староват становлюсь. Повторишь? – нахмуренный Майкл сделал пару шагов по направлению к принявшему безучастный вид другу. - Не прикидывайся! – повысил голос Ридус. – Ты все слышал и все правильно понял. - Вы же все решили еще осенью. Что изменилось? – недоумевал Майкл. Он обычно был в курсе происходящих в семье Нормана событий. Просто сейчас разделяющее их расстояние больше не позволяло общаться так же близко, как раньше, но он все равно не хотел терять связи с ним. Созваниваясь с Ридусом несколько недель назад, он слышал в трубке счастливый голос друга, рассказывающего о проведенном в Нью-Йорке отпуске. А человек, который стоял перед ним в данный момент, больше походил на угрюмого и хмурого Дэрила Диксона, показанного в первых сезонах Ходячих Мертвецов, что отнюдь не украшало мужчину. - Это так сложно, Майкл... - И снова старая песня, Ридус. Для того чтобы все объяснить, нужно просто использовать слова. Знаешь, их в английском языке довольно много. Разрешаю применить ненормативную лексику, если тебе, конечно, так проще! – не упустил он возможности подколоть набычившегося Нормана. И снова по кругу, следя за постепенно расширяющимися глазами старого Рукера, Ридус сжимая информацию и делясь только самым необходимым, пытался хоть что-то донести до явно ошеломленного друга. Норман устал повторять все каждый раз и видеть на лицах близких непонимание произошедшего, иногда - осуждение, и чуть чаще - поддержку. Нельзя его обвинять, пока еще ничего неизвестно даже ему самому, но так было проще... Да и как он собрался выяснять подробности той ночи, если сам ничего не помнит, а видеть Сингли, он не намерен? - Я тебе уже говорил когда-то, что ты идиот, Ридус? – изогнул бровь Рукер, открыто заявляя, что Норман абсолютно не прав и поступил глупо. - Говорил, – пожал плечами Норман, просто соглашаясь, ведь это было правдой. - И что делать тоже говорил? - Угу, – все, что оставалось сделать Ридусу, это только согласно кивнуть. Норман никак не ожидал снова выслушать лекцию по поводу того, что он так легко позволил Хосе ворваться к ним в семью и ничего не сделал, чтобы отвадить его от Дани. Каким-то странным образом, но Рукер не обвинял саму Даниелу и липнущего к ней Кантилльо: всю вину он переложил на широкие плечи Ридуса, которые, по его мнению, и не такое могли бы выдержать. Заканчивая пламенную речь о его злоупотреблении попойками в любой пугающей ситуации, Майкл посмотрел на друга, ожидая ответной реакции и понимания в глазах собеседника, на время разговора снявшего очки и заменившего ими в руках выброшенную сигарету. Только открыв рот, чтобы сказать, что он уже очень большой мальчик, для того чтобы его отчитывали как нашкодившего подростка, Норман, подпирающий собой стену, бросил взгляд за спину заслоняющего вид Рукера и чуть не прикусил язык, замечая спешащую к ним высокую шатенку. Какого черта она здесь забыла? Что еще она хочет испортить в его жизни?