Ловушка 22

С трудом дописываю последние слова и ставлю точку. Смотрю, как чернильное пятно расползается по странице. Этот дневник памяти закончен. И я рад, что взялся его писать. Пальцы ныли с каждым днём всё сильнее, ведь я так давно не брал в руки обыкновенную ручку. Но это боль давала мне шанс понять, что вот он я, что вот я живу. И это было прекрасно. Прячу свои растрёпанные и глупые заметки в шкаф, под стопку чистых рубашек. Глупо, конечно, но там им самое место. Не думаю, что надолго задержусь в нашем доме. Линдси просто не станет терпеть такого, как я. Правда, виноват я в этом сам. --------------------------------------------------- Боль. Отшвыриваю в сторону стакан и он летит в стену. Боль. Беру в руку осколок. Боль. Тупая и ноющая, однообразная. Провожу куском стекла по руке и огонь, струящийся по ладони, дарит мне новую боль, боль жизни. Я ощущаю невероятное тепло, невероятный подъём. Боль. Боль. Такая желанная, такая сладкая... И такая неуловимая. Она доказывает мне, что вот он я, что вот я здесь. А потом исчезает, оставляя меня в сомнениях. Это была последняя порция успокоительного. Последняя! Вот уже полгода я пытался заглушить свою боль безопасными наркотиками. [17] Скажите, что безопасных наркотиков не бывает? Думаете, что каждый приносит непоправимый вред? - Да я рассмеюсь вам в лицо, если когда-нибудь с вами встречусь. Экстази, травка, винты - всё это мелочи, хипповски игрушки. Может, вы мне и не поверите, что вполне естественно. Я для вас чужой, незнакомый человек. Тогда спросите своих знакомых, которым столько же лет, сколько и мне, и которые употребляли наркотики и живут сейчас "чистой" жизнью. Спросите! Только не знаю, найдёте ли вы таких. Тех, кто смог завязать, очень мало. И всего полгода назад я был одним из них. К счастью. Когда мне было двадцать два года и я впервые взял в руки шприц, я не задумался о том, а что же будет завтра, через неделю, через год. Я никогда не задумывался над тем, что в какой-то момент я не смогу выйти из этой нирваны. Это почему-то казалось мне смешным, потому что мне хотелось исследовать все горизонты, которые открывали для меня наркотики. И я просто не мог себе представить, что новая порция - ключик в новый мир - станет для меня последней. Это казалось мне до невероятности нелепым. Пока я чуть не умер от передоза. Тогда мне просто повезло, что рядом был Фрэнк. Иначе... Иначе я бы не говорил вам это сейчас. Я благодарен судьбе за то, что тогда рядом со мной был Фрэнк. Я обязан ему жизнью. Иначе моё тело лежало бы сейчас глубоко в сырой земле на судебном кладбище Джерси, в общей могиле, где хоронят преступников и наркоманов. Фенамин, эфедрон, морфин. ЛСД, PCP, ЛВНД. Кодеин, героин, опиум. [18] Я пробовал всё, я мешал всё. В перерывах между приёмами я перебивался лёгкими экстази [19]. Ничто не имело для меня ценности. Я был опустившимся наркоманом, каких было много до меня и каких есть много и сейчас. Для таких людей ничто не имеет ценности, главное - доза и липовое удовольствие, которое ты от неё получаешь. Я отмахивался от брата и отказывался встречаться с родителями. Не отвечал на письма и звонки. Прекратил любые контакты с девушками, считая, что любовь мешает получать "истинное" удовольствие. За год существования группы я вложил в неё слишком много души, но не получал никакой отдачи. Я тратил на неё все силы, но любые старания были тщетны. В итоге я просто хлопал дверью и уходил в ночь, ища "утешения". И находил его. В интервью я часто говорю, что не делаю себе татуировок потому, что сильно боюсь игл. Это действительно так. Иглы сразу напоминают мне о том времени, когда я кололся. И я боялся сорваться. За те три месяца, что я внутривенно употреблял героин, для меня стало нормальным получать удовольствие от боли. Мне не хотелось тогда портить вены на руках. Наверное потому, что руками я мог держать карандаш и рисовать, писать тексты. Не знаю, правда, не знаю. Сохраняя вены на руках, я кололся в пах. Лин очень чуткая и поэтому старается не рассматривать меня при свете дня. Она не хочет напоминать мне об этом. Я бы многое отдал за то, чтобы вернуться в те годы и предотвратить это падение. Но, к сожалению, это невозможно. Хотя чего бы я не говорил о том периоде жизни, в наркотиках существует один единственный плюс - вы учитесь ценить то, что у вас есть. Когда вы что-то употребляете, вы видите разницу - между болью и кайфом, между реальностью и фантазией. Вы видите край и центр, пропасть и гору. Некоторые, как я, познают смерть и после этого ценят свою никчёмную жизнь. Я был несчастен, разбит и раздавлен, но смог узнать, что такое любовь. Наверное, любовь и спасла меня. Многие вспоминают о том, что именно любимые смогли вытащить их из той ямы, в которой они оказались. Не у всех, конечно, получалось. Фрэнки, Элиза, снова Фрэнки и Линдси. Айеро появился из ниоткуда. Ворвался в мою жизнь вихрем и спас. Я никогда не говорил ему за это спасибо. Разве можно так подойти и сказать: "Спасибо за то, что вернул меня к жизни!". Нет, так не говорят. Я уверен в том, что он знал об этих словах, которых я никогда ему не говорил. Он знал и поэтому каждый раз приходил ко мне на помощь, не требуя ничего взамен. Моё знакомство и последующие отношения с Элизой были частью эксперимента - Фрэнк сказал, что мне нужно учиться жить без его помощи, без "костылей". И я пытался, честно пытался. Катц не значила для меня много, но всё же я был в неё влюблён. Я пытался любить, я учился любить. Я делал для неё всё, но в ответ не получал ничего, будто бы она и не любит меня совсем. А ведь она и вправду не любила меня. Наверное, это было правильно, что она мне изменила в тот вечер. В отличие от меня, ослеплённого влюблённостью, она чётко понимала, что у нас нет будущего. В то время я не понимал, зачем она так поступила. Но сейчас я ей за это благодарен. Пусть это и было чудовищно больно, пусть я вновь уверился в собственной никчёмности, Элиза дала мне понять, что впереди меня ждёт что-то более правильное. Линдси. Линдси. Линдси! Я готов повторять это имя вечность. Я готов вечность умолять небеса, чтобы они позволили обратить время вспять, чтобы я мог вернуться на год назад. Чтобы я мог всё исправить. Но нет, на небесах нет никого. Я этого не чувствую. Вся наша жизнь зависит не от какого-то Бога, который один на всех, а от тех, кто нас окружает. - Джерард! - прямо передо мной падает растрёпанный ежедневник с воспоминаниям. На пол планирует наше совместное с Лин фото. Её любимое фото. Я молча разглядываю кота на обложке ежедневника. Мне нечего сказать. Трясущимися руками поднимаю с пола фотографию и вкладываю её под обложку, в самое начало, где красуется любимая дата - 22 марта 2007 год. Мне нечего сказать. Опускаю голову и чёлка скрывает лицо. Мне нечего сказать. Ты и так сама всё знаешь, Линдси. Знаешь, что будет, когда ты скажешь два смертельных для меня слова - "Я ухожу". Ты знаешь, Лин, что после этого всё слишком быстро закончится, а прежде всего - моя жизнь. Чувствую на щеке ладонь Линдси. Раз... И лицо обжигает пощёчина. Второй, третий... ты имеешь право бить меня. Бей, бей сильнее! Может хотя бы тебе станет легче. Я сломал тебе жизнь и ты имеешь право меня бить, ты имеешь право меня убить. Поднимаю голову и подставляю для ударов лицо, крепко зажмурив глаза. На плотно сомкнутые веки капают слёзы. Они проникают в меня, сжигают изнутри. Я заставил её плакать, чёрт! Трясущимися руками пытаюсь взять её за руку, обнять, но не могу... У меня нет на это никакого права. Рядом что-то шуршит. Приоткрываю глаза и вижу, как Линдси разрывает на части блистер из-под снотворного. Фольга царапает ей пальцы и на пол капает кровь. Она вытирает истерзанные ладони о моё лицо. Она начинает плакать, ужасно рыдать. Её бьёт истерика. Она стискивает себя в объятиях, стараясь унять дыхание, но всё тщетно. Я знаю, что такое истерика. И я знаю, как больно задыхаться от смеха. Буквально падаю со стула и обнимаю Лин. Крепко-крепко, не давая ей пошевелиться. Она дышит всё быстрее, но потом неожиданно стихает. Она жадно хватает ртом воздух, но уже спокойнее. Я отползаю от неё подальше. Ей не нужно больше прикасаться ко мне, не нужно смотреть в глаза такому ничтожеству как я. - Джерард! - Зовёт меня. - Джерард! Джер! Я не отвечаю. Стискивают зубы так, что они скрипят - я не должен отвечать. Не должен! - Джер, Джер! - она снова зовёт меня. - Джер! Закрываю глаза. По щекам текут слёзы. Я не должен на неё смотреть! Не должен! И ей не нужно видеть глаза такого ничтожества, как я. Чувствую, как Линдси садится рядом со мной. Трясёт меня за плечи. А я не отвечаю, молчу, как бессильная тряпичная игрушка. Чувствую, как мне не хватает воздуха. Грудь сдавливает кольцо боли. Левый бок начинает знакомо колоть. Воздух врывается в лёгкие со свистом. Чёрт, только не это... - Джерард? Джер? - Линдси не на шутку взволнована. - Джерард?! Она снимает с меня футболку, думая, что так я смогу дышать. Прости, но это ломка, Лин. Мой организм изношен почти до предела. Ещё немного, и я вполне могу умереть. Пусть я умру, но избавлю тебя от всего этого. Пусть умру, пусть! Не возвращай меня, Лин. Спазмы в лёгких продолжились. Воздуха становится всё меньше. Мои глаза закатились, в ушах появился назойливый шум. Это ломка. Необыкновенная. Такая была у меня очень давно, лет десять назад. Тогда я чуть не умер. Сейчас я тоже могу умереть. Я хочу умереть! Чувствую, как моих губ касаются губы Лин. В лёгкие врывается воздух. Сердце начинает биться чуть быстрее. Вдох, вдох... Мои глаза распахнулись. Мир расплывается и отчётливо я вижу только лицо Линдси. Её слёзы капают прямо мне на грудь. Она плачет. Обнимает меня, буквально стискивает меня в объятиях. - Джерард, Джерард, - она захлёбывается своими рыданиями. - Ты вернулся, Джер. Осторожно кладу руку ей на спину. В последний раз. В последний. В последний раз отвечаю на её поцелуй. - Не смей уходить, Джерард. Только не уходи, - просит она и крепче обнимает меня, царапая шею и плечи ногтями. - Останься. - Зачем я тебе? - тихо спрашиваю. И правда, зачем я ей? В ответ получаю пощёчину. Снова боль. Она дарит мне ощущение реальности. Правда, это больше похоже на сон. - Потому что я люблю тебя, идиот! Потому что всегда тебя любила. А ты, Джерард, жуткий эгоист. Впечатлительный психопат с синдромом Аспергера! Или с шизофренией. Не знаю точно и, вообще, к чёрту эти диагнозы! Почему когда у тебя проблемы, ты держишь всё это в себе? Почему?! В ответ бормочу глупое: "Не знаю". - Почему надо доводить всё до крайней точки?! Если бы я тебя не любила, я бы ушла. Я могу уйти хоть сейчас, мне ничего не стоит собрать вещи. Но я слишком люблю тебя. Ты, чёртов эгоист, слишком мне дорог! Мы немало попортили друг другу жизнь Джерард. Я надеялась, что ты попробуешь что-то сделать, когда узнаешь о моих как бы отношениях с Джеймсом. А ты не сделал ничего! Просто смотрел на то, как я ухожу к другому человеку. Ты идиот, Джерард. Неужели нельзя было понять, что я делаю это ради тебя? Ради того, чтобы вытащить тебя из той скорлупы, из того мрака, в который ты сам себя загнал! Ты форменный придурок Джерард. Я бы ушла, но я слишком тебя люблю. Я не хочу тебя терять! Я хочу, чтобы всё было как раньше. Ты рушишь весь паззл нашей жизни, Джерард! Не смей этого делать, не смей. Это слишком дорого для меня, - из её глаз текут слёзы. Она утыкается носом мне в грудь и солёная влага растекается по моей коже. Я молча обнимаю её, прижимаю к себе. Осторожно глажу по спутанным волосам. Мне нечего сказать. Просто нечего. Почти год, почти целый чёртов год я жил не зная ничего. Ни-че-го. Я не жил, я просто существовал. Терял шансы на то, что-то можно исправить. Забросил работу, не обращал внимания на жену и дочь. Как правильно сказала Лин, я - эгоистичная тварь. Так оно и есть. Я вечно закрывался в себе и не делал даже попытки решить свои проблемы. Я упивался тем, что чувствовал себя несчастным, упивался собственной беспомощностью. Я чёртов идиот! Этот шанс - последний. Несмотря ни на что, Лин слишком мне дорога. В прошлый раз я раскапывал собственную могилу ради Фрэнка. В этот раз - для Лин и нашей бандитки. Я смогу отказаться, смогу! Ради них я готов. - Я люблю тебя, Линдси, - шепчу я заветные слова. Они не значат почти ничего, но почему-то на душе от них становится чуточку легче. - Ты не сдался, - шепчет мне Лин, заглядывая мне прямо в глаза. - Спасибо за то, что ты не сдалась. Не знаю, как всё будет через неделю, через месяц или год. Не знаю, будем ли мы вместе через пару дней. Не знаю. Но теперь в моей жизни вновь появился смысл. И в этот раз я постараюсь его не потерять!