Песня

Законы карюкаи жестоки и беспощадны к его обитателям. Чиэко Ибараи, атотори Ибараи окия, забеременела, когда ей едва исполнилось двадцать. Никто не мог обвинить Чиэко в легкомыслии, а уж тем более, в легкодоступности. А вот скрытность и немногословность в быту – это ее отличительные черты характера. Кто был отцом ребенка неизвестно до сих пор, скорее всего, Чиэко унесет эту тайну с собой в могилу. Окия, заручившись поддержкой всего района, решили создать легенду о том, что Чиэко отправлена на длительное лечение на Окинаву, мол, маленькие, но неприятные проблемы с легкими. Клиентам абсолютно невозможно было сказать, что Чиэ-сан ожидает дитя, у нее не было данна и она собиралась продолжать карьеру гейши и дальше. Когда все дела были улажены, Чиэко осталась в окия ждать окончания срока беременности, а все вокруг молились о появлении новой будущей атотори Ибараи. Когда пришел срок и Чиэко родила, мечты мамы Ибараи рухнули вместе с радостным возгласом медсестры: «Это мальчик!» У Чиэ мальчик. Огромная проблема для всего окия. Наилучшим решением было еще в детском возрасте отдать его в обучение к отокоши, одевальщикам гейш. Так он сможет остаться рядом с матерью. Эти мысли мама и озвучила Чиэ, как только им разрешили видеться. - Это девочка. - Чиэ-чан, милая, ты в порядке? Это определенно мальчик, - Ибараи-сан всерьез обеспокоилась психическим состоянием дочери. - В полном. Я знаю, что это мальчик. Ты знаешь. В окия тоже будут знать. Но для всех остальных, для всего Понточо, нет, для всего киотского карюкаи это будет девочка. Ибараи-сан задрожала, чувствуя, что дочь уже все решила, и она не в силах ей помешать. - Но, милая, это же… Глаза Чиэ зажглись недобрым огнем. - Я знаю, что делаю, и беру ответственность на себя, как атотори. Когда дитя подрастет, я дам ему выбор. И если он выберет быть мужчиной, то я последую твоему совету и отправлю его обучаться мастерству отокоши. Все случилось именно так. Мальчику дали имя Юри, ну а для других в окия Ибараи подрастала будущая атотори Юрико, родная дочь Чиэко Ибараи. Юри рос очень живым и подвижным ребенком и в возрасте четырех лет, глядя, как танцует мать, попросил, чтобы его отдали учиться танцам, что немедленно было исполнено. Так продолжалось еще шесть лет, за которые ребенок твердо усвоил, что если он желает и дальше танцевать, то никому нельзя знать, что он мальчик. - Мама, я смогу когда-нибудь стать майко? Десятилетний Юри сидел в ногах матери, которая аккуратно расчесывала его волосы. - Юри, дорогой, - мужским именем она называла его только когда они были наедине, - я хотела отложить этот разговор еще на пару лет, но думаю, ты уже достаточно взрослый для принятия такого решения. Юри танцевал так, как не танцевал никто, даже сама Чиэко, лучшая в Понточо. И она дала сыну выбор, заранее зная ответ. И вот, достигнув пятнадцатилетнего возраста, майко под именем Юрико совершила дебют как тачиката, а став полноправной гейшей одновременно со смертью Ибараи-сан, стала атотори Ибараи окия. За всю свою жизнь Юри ни разу не пожалел, что выбрал такую жизнь. Он искренне считал, что это его судьба, даже природа была с ним заодно – на лице практически не росло волос, а голос, даже после ломки, остался похожим на женский, пусть и не такой мелодичный и высокий, как у других гейш и майко, но Юри научился его контролировать, а так же по собственной инициативе в тринадцатилетнем возрасте удалил адамово яблоко. Ничто внешне не выдавало в нем мужчину и Юри был счастлив жить такой жизнью. Но, отправляясь в отпуск куда-нибудь за границу, складывал в чемодан исключительно мужские вещи и проживал его как обычный, ничем не примечательный парень, который довольно неплохо танцует. Чинен Юри из Японии. *** Юри летел в самолёте, глядя в окно иллюминатора и отчаянно кусая ноготь. Он почти физически ощущал, как вокруг него ломается, осыпается и крошится вся его прежняя жизнь. Он чувствовал, как вокруг него обвиваются невидимые веревки, тянущие в Японию, в киотский Понточо, а перед глазами то и дело мелькает красивое лицо с горящими карими глазами, заставляя сердце тоскливо сжиматься. Свидание с Реске Ямадой, растяпой из ночного клуба, было прекрасным и многообещающим: Юри с каждым часом, проведенным вместе с этим постоянно стесняющимся, неуклюжим, но безумно привлекательным и с искренним обожанием заглядывающим в его лицо молодым человеком, проникался к нему все большей симпатией и интересом, а огонь, тлеющий где-то в глубине его глаз, обещал Юри отлично проведенную ночь, возможно, даже и не одну. И вот, вечером оказавшись в его номере, Юри подставлял лицо под нежные, даже трепетные прикосновения губ Реске, очерчивал пальцами рельефный живот, представляя, как он будет напрягаться уже через несколько минут, когда Реске будет наполнять Юри собой. Мысли о скором удовольствии подстегнули Юри и он настойчиво поцеловал Реске, одновременно задирая его джемпер и, наконец, касаясь руками его тела. Реске оторвался от его губ и пристально посмотрел прямо в глаза, нет даже куда-то в душу. Иначе как объяснить, что сердце Юри на момент тоскливо сжалось? И тут в заднем кармане джинсов Юри завибрировал телефон. Его японский телефон, который звонил в исключительных случаях, лишь тогда, когда окия срочно нужна была его атотори. Юри ещё раз широким жестом провел ладонью по животу Реске и шепнув тому: "Я в душ", заперся в небольшой душевой его номера, отвечая на звонок. Чиэко выпала со второго этажа чайного дома. Так неудачно, что она в реанимации. Билет Сеул - Токио на имя Ибараи Юри уже был куплен, вылет через два часа, Юри должен поторопиться. Он нужен окия. Точнее, окия нужна мама. Ибараи Юрико, глава Ибараи окия.