Life-long struggle

Шесть огромных собак выходили нам навстречу. Я ощутила, как напряжение упало в ноги и стучало диким пульсом: беги, беги! И снова Рю пошёл в бой. -Мастиффы, - прошипел он. – Ладно, ребята. Бегите. Джун, Мигуми, вы тем более! – парень повысил голос. -Рю… - протянула я. -Хикари, вперёд. Только вперёд! – он улыбнулся вполоборота. Я выдохнула, и мы, как можно тише и незаметней, прокрались дальше. Но как же неприятен был тот момент, когда мы примерно оказались к собакам спиной! Заныкались за кусты, чтобы отдышаться. Вдруг вы услышали жалобный визг. Были на взводе, так что выскочили и кинулись туда. Не то, чтобы это было похоже на человеческие звуки, но мало ли! И что же мы увидели! Все мастиффы ластились к смеющемуся Рю, лизали руки и смотрели полными любви глазами. -Рю-ю … - протянула Акира. - Я же тут чуть инфаркт не получила. -«Не одна ты х___х», - написала Мигуми. Ну, мы вздохнули с огромным облегчением. После такого стресса, казалось, уже ничего не могло произойти. Но не тут-то было! -И что тут делает эта куча горничных? -Разрешите, мы передадим цветы Такисиме-сану! К сожалению, без приглашения к нему нельзя, - заявила, похоже, их главная. Вот блин. Не будем же мы, как дети, настаивать, что нам надо именно его увидеть – ещё заподозрят чего. Я беспомощно оглянулась на Акиру, но тут козырной картой пошёл Джун. Проще говоря – его здорово переклинило в режим «Казановы», даже хуже, чем раньше. Но где ж на горизонте Сакура..? И тут я её увидела, точнее сначала почувствовала. Она нас оттащила за угол: -Аккуратнее вы, шпионы, блин! Я высунулась за угол какого-то хозяйственного здания. Популярность Джуна росла с каждой секундой, про нас все и думать забыли. -Да аккуратнее же ты! – меня за шкирку обратно втащила Сакура. – Так, я сейчас подведу вас поближе к зданию. А здание было огромное, плюс ко всему, отмечали это всё фактически в противоположной стороне от той, где находились мы, и это было весьма плохо. Нервы уже успокоились, но иногда будоражили вспышками. -Короче, тут заблудиться трудно. Идёте вот так прямо, через сад, потом небольшой поворот и снова прямо. В общем, держитесь стены здания, и найдёте место. А мне надо побежать наплести этим, что я уже доставила цветы! Ну, чао! -Спасибо! – шепнула Акира. Я передёрнулась. Стало холодать, а нервы подкручивались, как тугие струны, хотя в ногах щекотать перестало. Казалось, в желудке всё подпрыгивало и позвякивало, когда кто-то проходил мимо. Ослепительные огни выхватывали наши лица. Нам осталось зайти в тёмный сад, как тут: -Куда это вы, детишки? – снова охрана. Много охраны. Видать, Сакуру раскрыли. Мы уж кинулись бежать, но тормознули. Кто-то схватил Мигуми за руку. Она махнула нам, мол, бегите. Действовать надо было быстрее быстрого, и мы бессознательно кинулись в разные стороны: Акира через газон к зданию, я же плюхнулась на мотоцикл. Тадасе дал газу, мы проскочили нужный поворот и помчали по прямой, удаляясь от дома. Кто-то побежал следом, но что толку? И тут-то всё началось. Тадасе резко крутанул руль, я вскрикнула, один ящик сорвался и упал, второй здорово перекренился, но был привязан. Мы повернули почти на 90 градусов и помчали, что было духу. Потом завернули ещё, потеряв крышку ящика и мою душу где-то по дороге. Мы были без шлемов, без ничего. Вдалеке разносился голос Мигуми. Снова поворот, и мы летели уже на фасад здания. Я ничего не соображала, только тупо с остервенением сжимала руки, чтоб не упасть. Даже не представляла, что сейчас будет. От скорости было трудно дышать. Вот они мои 200 километров! Но когда до меня начало доходить, что этот придурок хочет сделать, то я не говорила и не орала, как думала, а хрипела что-то невнятное. Но было уже поздно. Охранники выстраивались перед нами стенкой, чтоб ни завернуть, ни объехать. Краем глаза я уловила фигурку бегущей Акиры. Кажется, она что-то несла. Голос Мигуми слышался всё ближе и ближе. И всё затихло, как по велению строгого учителя. - Тадасе, что ты… - разнёсся мой голос. Но было поздно, всё. Мы оттолкнулись от невесть откуда взявшегося трамплина (или что это было?!), дико саммортизировав нижним колесом так, что у меня зубы цокнули, и полетели. Стенка охраны была уже бессильна, и только в шоке смотрела на взвившийся мотоцикл. Я тоже была в шоке от происходящего. Я прыгнула на мотоцикле на скорости больше, чем 200 км\ч. Впереди были либо стекло, либо стена – если не повезёт. Вот и всё. Ударили часы, сердце остановилось. За него звучать стало что-то другое. Пространство взорвалось высоченной нотой. Мигуми то ли перепугалась, то ли пыталась бороться с охраной. Тадасе поднял руль, и мы влетели в витрину, разбив вдребезги огромное трехметровое стекло. Такого не бывает. Только в приключенческих фильмах про шпионов, но не со мной. Осколки и куски рамы были отчётливо видны. До тошноты отчётливо. До тошноты я подумала, что мы сейчас разобьёмся. Лопнули резинки, удерживающие ящик. Он с грохотом слетел и разбился. Разлетелись по полу идеально-красные розы. Зал замер в ужасе. Мои руки оцепенели. Время и сердце остановились. Удар! Скрежет, боль, звук звона стекла по полу. Мы синхронно оттолкнулись ногами, пытаясь уравновесить перекренившийся мотоцикл, но не тут-то было. Колёса стали на красную дорожку, тянувшуюся через весь зал, естественно, смяли её, подвинули, и мы перевалились на другую сторону. Мрамор. Боль. Тишина испуганных людей. Звуки осыпающихся оставшихся осколков из рамы. Темнота. -Да кто-нибудь, вызовите же вы скорую! Я лежала и думала в темноте. Было больно. Сильно-сильно больно. Правая рука буквально немела от боли. Над нами шумели, пытаясь аккуратно поднять мотоцикл. Замечательное, наверное, зрелище. Все эти снобы и франты сейчас будут в пыли, масле и крови… И крови?! Сильно чем-то давило в живот. Сейчас проткнёт, да. Я не открывала глаз и пыталась осознать, что я и где сломала. (Или ничего и нигде?) И есть ли вообще какие-то серьёзные повреждения. Наконец, под общую команду «Взяли!» мотоцикл с нас стащили. А не все эти богачи спортивные, похоже, как Такисима. А, да. Такисима же. Вот западло, если его тут нет. Кто-то взвизгнул пронзительно, громко. У меня в голове пролетело «Акира!!», но нет, слава богу, нет. Надо прийти в себя до того, как она нас увидит, да. Нас – точно. Есть же ещё Тадасе. Мысли мои упорно в кучу собираться не желали. -Та-кун, - попробовала я позвать, но плохо получилось. Это был хрип, смешанный со стоном. Сейчас бы хорошо обезболивающего. Ко мне тут же кто-то подлетел: -Что, где болит? Девушка? Девушка?! Скажите же! – я сначала подумала – Такисима, но не он. Или его тут нет, или… Про второе или думать не хотелось. – Тадасе, - повторила я, проигнорировал вопрос, - ты жив? -Угу, – пробубнило рядом. Я вдруг поняла, что моя голова уткнулась ему в спину. -Руки-ноги целы? -Хз. Твои? -Аналогично. Пересилив себя, я села и открыла глаза. Перед ними поплыло что-то зелёное, а во лбу выше переносицы стала пульсировать боль. Кто-то снова вскрикнул и упал в обморок. Кто-то с лёгким вздохом. Я провела рукой по лицу и отняла её: рука была полностью в крови. Плохо. Глаза едва фокусировались, будто я вдруг сделалась близорукой. Фигово так много биться головой, наверное. Кровь подтекала сильно, и вот уже капля щекотно покатилась по шее. Но это было ничего. Я поняла, из-за чего падали тут в обморок. Я ещё была ничего, а вот Тадасе… Он был буквально весь в крови. Ворот рубашки пропитался и набух. Похоже, парень сломал нос и разбил висок. У меня сердце подскочило – рука была неестественно вывернута. -Та… Тадасе, где сильнее всего болит? -Рука, - простонал он. -Где конкретно, где?! -Не знаю. Везде… - дышал он тяжело. Видно было, что боль была дикая. Брови сомкнуты. Мне захотелось рыдать. Это всё из-за меня. ИЗ-ЗА МЕНЯ!!! Что я теперь скажу Акире? Что?! Волнение и шум продолжались. Кто-то куда-то побежал, вокруг собиралась толпа, все что-то говорили. Мне протянули белый платочек. Я взяла и инстинктивно стала промокать там, где жгло. Он тут же сделался мокрым и красным. Я вытерла лицо, кое-как нашла чистую поверхность и приложила к ране. У меня тоже был сбит лоб чуть выше виска. Нда. Звук распахивающейся двери. Кто-то, распихивая гостей, спешил к нам. Я обернулась и замерла: Акира. Никогда до этого молчание не было таким ужасающе тягостным. Я наблюдала за её лицом, и мне хотелось рыдать. Взгляд подруги колыхался с меня на Тадасе, с Тадасе на мой платок в крови. Она побелела и беззвучно упала, будто шарик спустился. Я не понимала, как терпела. Я чувствовала: ну вот же она, моя грань. Надо рыдать, надо биться, я во всём виновата. Я не выдержу такой ответственности. Наконец-то приехала скорая. Они ту же погрузили Тадасе, привели Акиру в себя, но она снова отключилась. Наверное, теперь спала, и её тоже уложили на носилки. Мне вдруг так стало страшно, что они могут погибнуть. Что Тадасе мог погибнуть, упади мы как-то не так. И всё из-за меня. Из-за меня! Нет, я не выдержу. Все эти снобы смотрят на меня, но я не выдержу. Тот, кто подал платок, кажется, вился где-то рядом. В глазах стало сильно жечь. Не выдержу. Слёзы были даже холодные какие-то. Я всхлипывала. Кто-то утешал (не тот ли, с платком?) Но не важно. НЕ ВАЖНО! ДА из-за меня чуть друзья не погибли, боже… Что я наделала. Но надо было встать и идти. Я никогда себе этого не прощу, чтоб Акира не говорила, ощущение стыда разве притупится может, но не исчезнуть. Но надо встать и идти. Глупо так рисковать и сидеть рыдать. Я резко вдохнула и прохрипела: -Где Такисима? -Кей-сама ещё не пришёл, а… Но все сегодня появлялись по заказу, будто актёры на сцене после их объявления. Открылась дверь, и он вошёл. Замер, увидев, какая тут разруха. Я встала, отняла платок ото лба, вытерла глаза как можно незаметнее и направилась к нему. С каждым шагом гнев подскакивал во мне, крепчал и ширился. Будто мячик, он отбивался и пружинил в ногах, будто шампанское, сильно бил в голову. Горячая кровь снова выступила у виска, а пока текла, то противно щекотала кожу, охлаждаясь. Я небрежно стёрла каплю. Новопровозглашённый президент «Такисима груп» смотрел на меня какими-то странными, холодными глазами. Если раньше для меня были загадкой мысли и поступки, то теперь он был вообще не проницаем. Ни одна жилка не дрогнула. Тут кто-то рядом зашевелился. И я сорвала взгляд. Рядом стояла какая-то богатая фифа и держала его под руку. Шикарная, манерная, красивее, чем я, увереннее, умнее, лучше. Ну, всё по списку. Высший свет – ясно. Но горевать, убиваться и считать себя ничтожеством я буду потом. Сейчас мне надо сказать. Всё сказать. Девушка поднесла руку ко рту в атласной перчатке жестом «какой ужас!» Прижалась к нему сильнее. Так вот оно что, Такисима. Вот оно что. Мне было страшно. Сейчас все эти снобы будут смеется надо мной, да, страшно. Вдруг я просто не в состоянии буду что-то сказать? Я обернулась (резковато, как после такого удара!), посмотрела на лужу крови. Сделалось дурно. Подумала о Тадасе, об Акире, о том, как бледны и безвольны были её руки, как плотно сомкнуты синие от холода и нервов губы. Подумала о Мигуми и Джуне, и Рю, который остался с псами (хотя ему больше всех повезло!) , о том, как я прыгала с шестом, о перелёте из Японии в Лондон, о вчерашнем стрессе, о работе, о разорении семей, и в конце почему-то об этой фифе. Подумала обо всём. Я вздёрнула голову, так чтобы отчётливо видеть его глаза. Стала близко. -Такисима Кей. Объясни мне, Такисима Кей, что всё это значит? – мой голос был до крайности холоден, но говорить ему «вы» я не буду. –Что всё это значит, Такисима Кей, про роспуск спецкласса, про выезд из страны, про банкротство семьи Тодо? Отвечай мне! -Во-первых, не нужно кричать, - и мускул не дрогнул. А дальше презрительная улыбка. – Ты всё равно слишком глупа, чтобы понять это. Вечно бегаешь, кричишь, не пытаясь разобраться Вот ты сейчас сюда прибежала, и что? Что изменилось кроме того, что вы угрохали кучу денег, и что Тадасе сейчас весь поломан, а Акира полуживая рядом с ним? Ты хоть когда-то головой думаешь? Делаешь бесполезные вещи, считая, что всех спасла. Он ещё что-то говорил – я пропускала мимо ушей. Слёзы наворачивались на глаза. Боль была такая дикая, что переходила в физическую. У меня всё начало буквально выворачивать. Тадасе и Акира… Про меня ничего не вспомнил. Капля крови затекла под форму. Фифа насмешливо смотрела на меня, аналогично и он. Насмешливо, снисходительно, искривив губы в пренебрежении. Так вот что ОН обо мне всегда думал. Вот что. Мои самые чистые попытки глупы и бесполезны. Я плебейка. Никому не нужная, некрасивая, виноватая. Захотелось сдохнуть здесь и сейчас, но прежде… Я схватила его за ворот рубашки и узел галстука и одним мощнейшим (до сих пор не пойму, как мне это удалось?) движением ударила о стену, хотя та была не близко. -Слушай, ты… - от гнева рёбра ходили ходуном, лёгкие усиленно работали, но воздуха не хватало. Голова кружилась. – Ты, сноб хренов. Да мне плевать, что ты нахрен думаешь обо мне. Я не к тебе приехала, и не тебя спасать. Мне нужно, чтобы ты отстал от нас и вернул семье Акиры их деньги. Ты в Лондоне – мы в Японии. Прошла любовь, завяли помидоры. ВСЁ! Никаких вестей ты получать не будешь. Я буду счастлива, если никогда больше не увижу твою зажравшуюся нахальную рожу, понял?! -А что ж будет, если не верну? – спокойствие и холод. -Тогда я тебя убью. Загрызу. Задушу. Зарежу. Застрелю. Не важно. Я ощущала, что крыша моя от гнева явно едет. Костяшки пальцев белели от силы, с которой я сжимала его рубашку. -Да силёнок не хватит, – улыбнулся он. Я резко отпустила руку, схватила тяжёлый мокрый платок и влепила ему пощечину. Не знаю, почему так. Голова соображала туго, что бить надо рукой. Но рука сильно болела. -А это тебе, - я засунула ему красный насквозь кусок ткани в карман белого пиджака, - на память. Дорогая белая ткань тут же набухла тёмным пятном. Я молча вышла. Слышала, как он сказал: -Извините, уважаемые дамы и господа. Пройдите все в другой зал, вас проведут. Тут скоро всё уберут, и праздник продолжится. Можно выйти в сад на свежий воздух. С вашего позволения, я переоденусь. А дальше меня захлестнула дикая боль. Откуда – чёрт знает, но я только и смогла, что дойти до дивана в коридоре и рухнуть на него. Согнулась в три погибели и сидела так, считая зелёные искры, летавшие перед глазами. Кто-то пришёл, взял под руки. Вывел. Воздух. Я почти ничего не видела, да и так было темно. Почему всё так? Ну почему же?