Зимнее солнце казалось холодным и бесчувственным. Его лучи скользили по влажным и блестящим травинкам, по лысым и тонким, как жилистые руки старухи, ветвям, но во всём этом не ощущалось жизни.
В каком-то смысле лес выглядел волшебным. Волшебство здесь ощущалось в каждом деревце, в каждом сушёном листике, каждая капелька росы мерцала здесь, как драгоценный камень. Но вот в глубинах чащи послышался посторонний звук, который абсолютно не гармонировал со здешней шотландской природой.
Дрожащие и обожжённые руки грубо развели перед собою еловые ветви, и таинственный незнакомец с дымящимся шлемом на голове вышел на скромную полянку, вокруг которой старые деревья вели небрежный хоровод. В центре этой полянки, широко раскинув руки и ноги, и уподобившись морской звезде, лежал человек, нижняя часть лица которого была чернее ночи, а другая часть была скрыта круглым шлемом, похожим на кокосовую скорлупу.
— Ах, вот вы где! — обрадовавшись находке, Керкленд закинул на плечи ремни с турбинами и весело зашагал к телу. На ходу он снял с себя шлем и швырнул его на траву. На лице осталась лишь лупа, покрытие которой было ещё сильнее поражено царапинами и трещинами, чем прежде. — Я уже весь лес обыскал, никак не мог понять, куда же вас унесло. Кстати, вы живы, нет? — он бодро похлопал Франциска по груди и услышал в ответ сдавленный стон. — Отлично!
Франциск с трудом зашевелил конечностями. Его тело ломило так, словно по нему пробежалось стадо бизонов. Боль отдавалась уколом в каждой клеточке его тела. Было трудно даже дышать.
Вскоре поняв, что ситуация серьезная, как никогда, Артур присел перед своим клиентом на корточки и пощёлкал пальцами перед стекляшками шлема.
— Эй, эй, Бонфуа, только не отрубайтесь! Сколько пальцев видите?
— В-восемь?
— Неплохо.
— Где… я? Где… мы?
— В лесу, но вы не волнуйтесь, друг мой, волки нас не съедят. У нас вид слишком неприемлем для еды, — заверил его англичанин. — Главное, что вы живы, разве нет? Признайтесь, наш побег вышел крайне эффектным. Так, я забыл, как вы себя чувствуете?
— От…отвратительно, — Франциск приподнялся на локтях. Боль, циркулирующая по всему телу, казалась ему невыносимой. — Всё болит…
— Ну, это логично, если вспомнить, с какой высоты мы с вами свалились, — Артур посмотрел по сторонам и, убедившись в том, что в лесу они были одни, протянул руку своему компаньону. — У нас ещё куча дел, мсье Бонфуа! Попытайтесь подняться.
Вместо того, чтобы принять руку помощи, Франциск отмахнулся от неё и попытался встать сам. Голова шла кругом, ноги разъезжались на влажной земле, как на льду.
— С меня довольно, — прохрипел он, скинув с себя маску и шлем. — Я хочу… домой.
— Что? — Керкленд удивленно поднял бровь. — Вы? Домой? О чём вы?
— Вы не найдёте мне Дьявола, я только зря… трачу… на вас время, — продолжал бормотать, будто в пьяном бреду, Франциск. Вот, рука дотянулась до ближайшего мягкого пня. Бонфуа попытался выпрямить больную спину, и у него это практически получилось. — Эти полёты на дирижаблях, пираты, убийства, колдовство… Я не хочу т-тратить драгоценные дни на эту ч-чепуху. Я хочу к Элис! — последние слова он даже не сказал, а провыл, уж слишком сильно щемило в боку.
— Бонфуа, вы не в себе, — попытался его успокоить Артур. — У вас шок.
— Нет! Я с-сам справлюсь!
— А вот и не справитесь. Куда вы собрались-то? Здесь кругом лес!
— Ничего… найду ближайшую деревушку, а оттуда доеду д-до Лондона.
— Никуда вы не доедете, — с щепоткой раздражения в голосе заявил юноша.
— Доеду! — Франциск сделал решающий шаг и в следующий миг оказался лежащим ничком в грязном сугробе.
— Ну всё, прекратите, — услышал он над собой успокаивающий шёпот Керкленда. — Вставайте, я вам помогу. Во-от так.
— Отстаньте от меня, ради Бога! — запротестовал не своим голосом Франциск. — Я сыт по горло п-приключениями! Это б-была бесполезная затея!
— Вовсе не бесполезная, — возразил ему англичанин, взяв Бонфуа за руку и достаточно грубо привлекая к себе. — Я найду вашего Дьявола, слышите?
Франциск перестал брыкаться. Артур постарался улыбнуться ему. Чёрная сажа слоями лежала на его почти овальном лице.
Затем англичанин потерял интерес к разглядыванию своего товарища и внимательно посмотрел на кусочек неба, что выглядывал между корявыми, лысыми, серыми ветвями. Где-то там — вдали — проплывало чёрное пятно. Корабль пиратов был настолько далеко от земли, что звук их мотора был в воздухе едва уловим.
Поморщившись, Франциск попытался отпрянуть от англичанина. Его голова горела так, словно внутри неё извергался тропический вулкан. А слова Артура звучали как-то размазано, как будто их двоих разделяла невидимая преграда.
— Ну вот, теперь мы на свободе, — голос Керкленда можно было сравнить разве что с глухим ударом в бубен. — В общем, план таков: валим отсюда как можно скорее, пока эти остолопы… ох, Бонфуа… — его взгляд встретился с Франциском, и в глазу парня вспыхнула сильная озабоченность.
— Что? — не понял его мужчина и испуганно переглянулся, ожидая увидеть за своим плечом шайку бандитов. — Ч-что такое?
— Ваше ухо… — Артур нахмурился. — Оно сильно кровоточит. Похоже, при падении у вас лопнула перепонка.
— Что?! — ужаснулся француз, и в знак удивления его правую часть лица поразила острая боль, куда более сильная, чем-то, что было раньше. Негромко вскрикнув, мужчина приложил ладонь к больному уху и ощутил замёрзшими пальцами жар ушной раковины.
— Вы только успокойтесь, это всего лишь перепонка, — мягко заверил француза Артур. Вероятно, он надеялся, что его уверенность успокоит паникёра, однако Франциск был не простым паникёром.
— Мне больно!
— Что же вы стонете? Вы же не руку потеряли и не ногу, — продолжал причитать Артур, а затем неожиданно ласково и тепло спросил. — Очень больно? Вы меня хоть слышите?
— Да слышу я! — от боли Франциск окончательно рассвирепел. Несмотря на своё паршивое самочувствие, ему безумно хотелось, чтобы Артур отстал от него со своего притворной заботой.
Но не тут-то было.
Керкленд достал из-под жилетки свой паленый галстук, стянул его с шеи и, скомкав, приложил его к кровоточащему уху Бонфуа. Франциск в свою очередь устремил на англичанина непонимающий взгляд. Не то, чтобы он был так сильно озадачен такой заботой, но сей поступок выглядел весьма… странно.
А боль в ухе не пропадала, она была рядом и каждый раз напоминала о себе, громко пульсируя под кожей, под костями и мышцами. Приложенный к уху грязный и изодранный галстук не успокаивал её, но странная и безнадёжная забота в лице Керкленда сумела каким-то образом сделать эту боль значительно тише.
Они стояли посреди леса где-то в глубинках дикой Шотландии, холодный ветер легонько ерошил их испачканные в саже волосы, и кругом сновала волшебная тишина. Франциск смотрел на Артура и невольно начинал обретать потерянную веру в самого в себя и в свою нужность этому большому и сложному миру.
Вскоре он почувствовал, что кровь остановилась.
И примерно в тот же момент Артур убрал от его лица галстук.
— Уже лучше?
— Немного, — выдохнул мужчина.
— Давайте для начала кое-что разъясним, чтобы потом не возникало никаких затруднительных вопросов, — наконец развёл руками Керкленд. Его серьёзный голос немного отвлёк от больной пульсации в ухе. — Вы ведь теперь сможете довериться мне, Бонфуа? Однажды вы уже поднесли пистолет к моему лбу, и я не хочу, чтобы история повторилась!
Франциск обиженно надул чёрные и сухие губы.
— Доверие, да? — спросил он, вспомнив, что перед ним стояло отнюдь не доброе и невинное существо. Перед ним был
Керкленд. Разве не его боялась вся Британия? — Ну, тогда и вы тоже должны мне доверять! И больше никаких шуточек, oui? Я хочу больше о вас знать!
Такое замечание неожиданно развеселило Артура.
— Что же, значит услуга за услугу? — улыбнулся он, и в его малахитовом глазу заплясали бесята. — Меняем доверие на ответы?
— Да, именно так.
— Хорошо, я позволю вам задать пять вопросов, — Артур вытянул вперед руку и растопырил длинные, красные, обожженные холодом пальцы. —
Пять — сколько у меня пальцев на одной руке. Их не восемь, Бонфуа, понимаете? Вы согласны?
— С-согласен, — Франциск слегка замешкался. А хватит ли ему пяти вопросов для полного морального успокоения?
— Значит, по рукам! — поспешно объявил англичанин, протянув руку Франциску, и тот с небольшим сомнением пожал её. Он ощутил, какой грубой, можно сказать, чешуйчатой, стала кожа этого одноглазого паренька, и ведь Артур ни разу не пожаловался на это. Интересно, было ли ему больно, когда он падал на землю? Ощущал ли он что-то, когда ему жгло при ветре кожу?
На вид Артур оставался… Артуром. И это не могло не смущать.
— Бог ваш свидетель, если вдруг надумаете юлить, — англичанин спокойно отстранился от Франциска, снова пустил осторожный взгляд на синее небо, откуда всё ещё доносились слабые звуки мотора, однако самого корабля за деревьями уже не было видно. — Давайте тронемся в путь. Не будем стоять на месте и бездействовать.
— А куда мы направляемся? — спросил Франциск, когда они стремительно покинули поляну и углубились в чащу, где было значительно холоднее.
Артур пожал плечами:
— Честно говоря, понятия не имею. Я не могу вам сказать, где мы вообще находимся. В лесах Шотландии можно блуждать вечность.
Заметив, как недовольно скорчилось лицо спутника, англичанин улыбнулся.
— Но не волнуйтесь вы так! Главное, что рядом нет пиратов во главе моего безмозглого брата. И, кстати, я зачту это, как первый ваш вопрос.
— Что?! — Франциск едва не задохнулся от такой наглости. — Н-нет! Я ведь… я просто спросил… это не честно!
— Бог ваш свидетель, — насмешливо ответил мистер Керкленд, отчего лицо Бонфуа стало быстро приобретать пунцовый цвет. — В следующий раз будьте осторожнее с вопросами.
— Но вы ведь знали, что я задал его машинально!
— Нет, не знаю и не желаю знать, — Артур быстро ушёл вперед, широко переступая ногами колючие кусты и раздвигая руками назойливые ветки. А Франциск невольно шёл следом, мысленно приходя в ярость от таких несправедливых правил.
— Ну… гр-р! Ну ладно, не то, чтобы я смирился с этим… Расскажите мне, что же случилось на корабле? Что это была за иллюзия такая и откуда она взялась?
— Иллюзия, — повторил задумчиво англичанин, прекратив насмехаться над неосторожностью товарища. — Хорошо, на этот вопрос я отвечу чуть ли не с радостью. Мсье Бонфуа, то, что видели вы — таинственный корабль, пушечные ядра, пули, что проходили сквозь вас, словно привидения — всё это было лишь обманкой вашего мозга. Обманкой, которую вам внушил
я. Ну, не только вам, но и Скотту тоже.
— Это что, был гип…
— Да, гипноз, — англичанин постучал по своей лупе. — А эта штука, которая не зря вас раздражала во время всего нашего знакомства, была инструментом для создания тех самым иллюзий. Вы не представляете, как долго и муторно я разрабатывал эту вещь, пытался сделать её совершённым приспособлением для гипноза, способным захватить даже самое сильное и упрямое сознание. Это тяжело, правда, я потратил на неё много времени и сил. У неё есть название, между прочим, — Керкленд гордо выпятил грудь. — Я её называю
гипнолупой. Конечно, никто о её способностях не догадывается, даже братья о ней не в курсе.
— Я с трудом пытаюсь поверить…
— Сложно поверить в силу гипноза, верно? А ведь этой силе посвящена целая наука, вы не знали? Врачи пользуются гипнозом для исцеления больных, психологи навивают пациентам свои убеждения, избавляя их от потайных страхов, даже на войне гипноз был весьма полезным оружием для шантажа военнопленных. Человек под гипнозом — это как глина, которую можно мять и лепить, как тебе захочется.
— Вот как… и вы гипнотизировали меня, верно? — настороженно поинтересовался Франциск. Он уже начал о чём-то догадываться, и эти догадки ему не нравились.
— Не считая того происшествия на пиратском корабле… да, — Керкленд обернулся к Франциску и постарался посмотреть на него невинно. — Меня очень смущало ваше поведение. Вы не понимаете, Бонфуа, эта практика была необходима!
— Значит, на нашем дирижабле… Когда я потерял сознание…
— Да, те странные случаи, когда вы падали в обморок, терялись в пространстве… за всем этим стоял я. Иначе как бы я узнал о вашей любимой Элис, которую обвинили в… в чём её там обвинили, напомните-ка мне? — заметив угрюмость на лице француза, Артур простонал. — Ой, полно вам! Вы явились ко мне с просьбой найти Керклендов, и я не мог поступить иначе! Мне необходимо было узнать вас лучше!
— Вы негодяй, — сумрачно сказал Франциск. — Вы отвратительный человек.
— Не стоит злиться. На моём месте вы поступили бы абсолютно также.
— Ублюдок, — рявкнул сердито Бонфуа, не желая оставлять это дело без хорошего обзывательства. Ему хотелось задеть Артура, хотелось разозлить его,
обидеть. Обидеть как можно сильнее, дать ему понять, что он совершил преступление. — Вы наверняка меня и сейчас под гипнозом держите, как свою зверушку!
— Нет, сейчас вы в полнейшем сознании. И гипнотизировать я вас не собираюсь. Во-первых, на это у меня больше нет веских причин, а во-вторых, я сейчас слишком слаб. Вы не представляете себе, сколько на этот процесс уходит сил… Вот потому нам и пришлось просидеть в карцере до самой казни! Из-за того, что эти подонки кормили нас какими-то сухарями, я боялся, что мой план не сработает… я боялся, мсье Бонфуа, представьте себе? Боялся, что не смогу победить Скотта, что он вырвется из плена моей гипнолупы и убьёт нас!
— Всё равно это вас не оправдывает.
Этот диалог начинал понемногу надоедать Керкленду.
— Ну что же вы всё заладили одно и то же? — простонал он. — Ну примите мои извинения. Я сунулся туда, куда путь был строго воспрещён, я плохой, я злодей,
я Керкленд, в конце-то концов! И что теперь? Будете мучить меня своими причитаниями?
Франциск ответил ему угрюмым молчанием. Он шёл в трёх шагах от своего спутника, и вид у него был мрачнее тучи. Казалось, что весь мир разом перевернулся в его глазах. И он снова смотрел на Керкленда и ненавидел его… ненавидел куда сильнее, чем прежде.
Уйдя глубоко в свои мысли, Франциск не заметил, как быстро день сменился ленивым вечером, и в лесу стало холоднее.
Он устало возвёл глаза к небу и увидел там всё те же ненавистные кроны корявых деревьев и тёмно-синий небесный океан, по которому плыли облака. Лес прямо на глазах начал терять своё волшебство, становиться страшным и нелюдимым. Даже Артур заметно сбавил шаг.
— Ну что? — наконец он не выдержал. Игра в молчанку, очевидно, была для него не самым любимым испытанием. — Всё злитесь на меня? — получив в ответ очевидное молчание, юноша вздохнул. — Как грустно, а ведь у вас осталось ещё два вопроса в запасе. Могли бы быстренько их задать, пока мы не натолкнулись на отряд злобных, бородатых и голодных леших.
Франциск отвёл взгляд и тихо фыркнул.
— Когда мы наконец доберёмся до ближайшего городка (если доберёмся, конечно) и узнаем, где находимся, куда дальше вы планируете отправиться? — возможно, вопрос был не из самых важных и желанных, но он был по делу, да и Франциск иного спросить не мог. Точнее боялся. Он опасался услышать очередное откровение, которое лишь усилило бы в нём ненависть к англичанину.
— О, это очевидно! — воскликнул Артур таким тоном, словно он ожидал б
ольшего от своего спутника. — Мы отправимся на поиски других моих братьев. И не просто отправимся, а поспешим на всех парах, потому что теперь за нами по пятам следует Скотт.
— Скотт?!
— А вы думали, он оставит нас в покое? Ну уж теперь вряд ли. Моё появление было равносильно тычку палкой в огромный улей. Скотт очень зол на меня и обижен, и… думаю, я в полной мере заслужил таких отношений, — некоторое время он в молчании пробивал кулаками ветви и кусты, расчищая перед собою проход. Вскоре он снова заговорил, не дав Франциску возможности заскучать. — Знаете, Бонфуа, есть вещи, которые не могут простить даже кровные братья. Я понял это сразу, как только он вышвырнул меня из своей каюты. Нет, я, конечно, еще немного сомневался, но всё встало на свои места, когда он позволил своим людям растерзать нас на кусочки. Но вот, мы спаслись с вами, Скотт повержен иллюзией, зол и не управляем. Как вы думаете, что он будет делать дальше?
— Ну… — Франциск неуверенно пожал плечами. — Попытается нас разыскать?
— Не-а, это глупо — лес большой, и мы в нём, как иголка в стоге сена. На наши поиски уйдёт много времени. Дело в том, что он прекрасно знает мои планы. Он знает, что я хочу собрать всех Керклендов вместе. И он всеми силами попытается мне помешать.
— Вы хотите сказать, что он сейчас направляется к другим вашим братьям? Чтобы там уже вас перехватить?
— Верно. Или же попытаться убедить ребят не слушать меня и, желательно, вообще не впускать в дом.
— Так вы знаете, где они?
— Догадываюсь, — англичанин хмыкнул. — Но для начала нам нужно найти сносный ночлег с едой и тёплым душем.
Что верно — то верно. Франциск ближе к вечеру стал ощущать мерзкую пустоту в желудке, и это не считая усталости от долгой ходьбы в никуда.
— У вас остался последний вопрос, — тихо напомнил ему Артур.
— За что вас так сильно возненавидел Скотт? — вопрос был очевиден, и англичанина он совершенно не удивил. И всё же в его ходьбе что-то изменилось. Его движения стали более медленными и неуклюжими. Да и голос сам стал ещё более неуверенным, что показалось Франциску очень странным.
— Я… — Артур опустил голову, остановился перед очередной огромной ветвью, на которой висела пара жёлтых листьев. — Я посмел появиться на свет.
— Простите?
— Это… сложный вопрос. В прошлом Скотту и моим братьям пришлось сделать выбор между мной и ещё двумя людьми. Как видите, я сейчас стою перед вами.
— И кто же были те люди?
— Хватит! У вас кончились вопросы.
Франциск резко отпрянул от парня, боясь, как бы тот не ударил его или — не дай Бог — не загипнотизировал. Но не прошло и секунды, как лицо англичанина смягчилось, словно он и забыл о былой обиде.
— Ладно, прошу меня простить. Вы не заслуживаете к себе такого обращения. Просто… это правда был тяжёлый вопрос. Неприятный.
— Я понимаю вас.
— Отрадно это слышать.
Они продолжали упрямо, невзирая на усталость в ногах и голод, идти по тёмному лесу и опасливо прислушиваться к каждому треску и шороху. Подозрительный покой леса не предвещал ничего хорошего.
Иногда они делали короткие остановки, чтобы перевести дух, однако англичанина всё время тянуло идти дальше, а когда Франциск начинал выражать свой каприз, парень тонко намекал ему на гипнолупу. Порою они шли в обоюдном молчании, Артур пыхтел где-то вдалеке, сразу вырвавшись вперёд, а Франциск аккуратно перешагивал огромные коренья и постоянно думал о том, как дальше относиться к этому Керкленду.
А вдруг Артур его и сейчас держит под гипнозом, кто знает? Как Франциску различить, где иллюзия, а где реальность?
Небо стало чернильным и холодным, и на нём замигали первые звёзды. По лесу блуждал ночной ветер, он громко и призрачно завывал, гоняя по земле листья и ероша тоненькие ветви шотландских деревьев.
— Как ваше ухо? Болит?
Франциск устало пожал плечами. Честно говоря, он уже мало различал, что именно у него болело. Всё его тело давно уже обратилось в одну сплошную и неконтролируемую боль.
— Ну, да… болит.
— Сильно?
— Достаточно.
Англичанин понимающе закивал головой, но шагу не сбавил. Тогда Франциск решился продолжить за него и попутно развеять свой, если уж не самый большой, но самый важный страх.
—Скажите, мсье Керкленд, можно ли как-то понять, что я нахожусь под гипнозом?
— Почему вы… — Артур замолчал и удивлённо посмотрел на Бонфуа. — Вы это на себя намекаете? О, тогда нет нужды паниковать. Во-первых, я сейчас совершенно не в том состоянии для гипноза. Во-вторых, вы бы не смогли быть вне себя дольше часа. Что бы там я ни пытался внушить в ваш разум, оно бы уже давно выветрилось из вашей головы.
— Вот как…
— Для закрепления гипноза мне понадобилось много сил и масса времени. Понимаете… гипноз — это не просто «взять и подчинить человека своей воле». Это как… математическое уравнение. Подставляешь под него правильную формулу, ставишь нужные цифры — и уравнение решено! Но стоит допустить малейшую ошибку в решении, и карточный домик разрушится. Вы с таким отвращением смотрите на меня, словно я предлагаю вам яблоко Эдема. Прекратите!
Франциск скривился.
— Не воспринимайте мою гипнолупу, как нечто ужасное. Благодаря её силе я могу делать много интересных вещей: как неправильных, так и вполне себе благородных. Хотите, я попробую помочь вам избавиться от вашего ушного недуга? Эффект, конечно, будет не бесконечным, но он поможет вам дотянуть до ближайшей Аптеки.
— Ну уж нет, — огрызнулся Франциск. — Я воздержусь от ваших услуг, мсье.
— Воля ваша. Посмотрим, что вы будете делать, когда боль усилится, — внезапно Артур остановился, и его лицо вытянулось от удивления. — Ах, поглядите! Мы вышли на железную дорогу!
И действительно — увлекшись беседой, они и не сразу заметили, как вышли на поляну с коротко подкошенной травой, на которой при свете неполной луны поблескивали серебром рельсы.
Франциск моментально забыл о гипнозе, да и об Артуре тоже. Он готов был заплясать от счастья.
Рельсы! Если пойти вдоль них, то рано или поздно они смогут добраться до станции, а там уже и городок какой-нибудь встретится на пути.
— Не будем медлить, — бодро сказал Артур и снова вырвался вперёд. Он совершенно не боялся взбираться на гладкие рельсы и идти вдоль них, подпрыгивая при каждом шаге, уподобившись маленькому ребёнку.
«Ты так спокоен и беспечен… вот бы мне заполучить хотя бы щепотку твоего настроения», — подумал Франциск, следуя за англичанином практически по пятам.
Наконец впереди показалась маленькая, скромная будка с плоской крышей и одиноким горящим оконцем.
— Ага! — воскликнул победоносно англичанин.
Подбежав вплотную к мутному окну, за которым подмигивал огонёк от свечки, Артур активно застучал костяшками пальцев по стеклу. На той стороне словно что-то шевельнулось, но Франциск не мог знать наверняка. Движение вполне могло и почудиться ему.
Артур снова мощно застучал по стеклу, едва не разбив его. К счастью, Франциск вовремя перехватил его руку.
Дубовая дверь лениво отворилась, и на пороге появился низкорослый станционный смотритель со странным серым колпаком на голове. Мужчина сердито посмотрел на двоих странников, а за его спиной недовольно заворчала сторожевая овчарка.
— Чего вам надо? — строго поинтересовался старик. — Поиграть негде?
Очевидно, он по ошибке спутал их с мелкими сорванцами. Франциска он видел едва ли, а вот Артур вполне мог походить на шкодливого ребёнка.
— Просим простить нас за такое грубое вмешательство в ваше личное пространство, но скажите нам, где здесь ближайший городок? Мы люди не местные… — начал необычайно деликатно разговаривать со смотрителем Артур.
— Чего? — громко и чувственно сплюнув, старик достал из-за двери керосиновую лампу, зажёг её и осветил двоих застывших незнакомцев бледным светом. Несколько секунд он смотрел на них с сомнением, затем в его глазах проскользнул испуг. Он понял, что перед ним стояли не дети, которых можно было бы вдоволь потрепать за ухо. — Кто вы такие?! Чёрт подери… Нет, конечно, тут рядом есть небольшая деревушка — до ней можно добраться по этой просёлочной тропинке, но…
что с вами произошло? Вам нужна помощь?
— Ничего не надо! Произошла… небольшая авария, — попытался объяснить Артур. — Не обращайте внимания. Спасибо за помощь. Пошли, — он грубо схватил своего спутника за локоть и повёл именно на ту тропу, куда указал смотритель. Франциску было очень стыдно смотреть на того старика, которого они потревожили, да ещё и напугали своим видом, но сделать он уже ничего не мог.
Тропинка выглядела узкой и неровной, а внешне и вовсе напоминала ползучую змею. Порою она лежала прямо на холме, а иногда уходила в резкий спуск.
Как и сказал смотритель, пройдя около километра по этой тропке, путники увидели первые крыши жилых домиков. У проржавевших ворот стояла заросшая плющом табличка: «Добро пожаловать в посёлок Галлоуэй».
На улицах было тихо, в садах стрекотали сверчки, в некоторых окнах домов не горел свет. Как ни как, время было уже позднее.
Франциск с завистью смотрел на дома, из которых исходило такое знакомое, уютное, домашнее тепло и думал, как сильно ему хотелось бы сейчас оказаться дома, в тёплой, просторной и чистой постели, и главное — в
полной безопасности. Ему этого очень не хватало.
Увидев вывеску первого отеля, они сразу же без всяких обсуждений направились к нему.
Разумеется, их появление вызвало у местного хозяина, по меньшей мере, шок. Да и не удивительно, что он уставился на прибывших таким взглядом, будто бы к нему снять номер явился сам Дьявол. Франциск хоть и не видел себя со стороны (к счастью), но прекрасно представлял, что вынуждены были созерцать другие. Одежда на них висела грязными и пропахшими гарью тряпками, волосы выглядели сальными и неухоженными, кожа скрывалась под таким жирным слоем сажи, что глаза на её фоне выглядели, как два яичных белка. Если Франциска сильно смутило такое преувеличенное внимание к его скромной персоне, то Артуру на это определенно было наплевать. Оставляя после себя грязные следы от подошв, он подошёл к главному столику с регистрацией и крайне вежливым тоном попросил у озадаченного хозяина номер с двумя кроватями. Мужчина минуту пристально смотрел на чумазого англичанина, как на пришельца.
— Прошу нас извинить, но… — он чуть приподнялся со своего места и с опаской посмотрел на две турбины, что висели на шее Керкленда в качестве ожерелья. — В таком виде, сэр…
— Ой, да что вы, это же не пятизвёздочный отель, — простонал Артур, после чего жестом позвал Франциска к себе. — Мы вам хорошо заплатим. Можете дать нам номер с одной кроватью, мы возражать на станем, лишь бы туалет с ванной были и чтобы нас ещё обеспечили вкусным ужином.
Хозяин гостиницы посмотрел на Артура с таким возмущенным видом, будто его только что смешали с грязью.
— Молодой человек… — хотел было воскликнуть мужчина, но что бы он ни собирался сказать — то уже совершенно не имело никакого смысла. Ещё одна тягучая секунда, и хозяин гостиницы стоял перед двумя посетителями, словно неживая статуя.
Лицо Артура выглядело сильно напряжённым и отчасти сердитым.
— Номер, — повторил он шёпотом. — Нам нужен номер. Подойдёт любой, лишь бы была душевая, — мужчина кивнул. — И нам нужно чем-то перекусить, — на его приказ снова ответили коротким кивком. — И ещё… принесите какую-нибудь одежду, — англичанин указал на Франциска. — Чтобы она подходила нам по размеру.
Мужчина покорно закивал, даже не взглянув на француза.
— Отлично. Мсье Бонфуа, положите деньги на стол.
***
— Зря вы это сделали, — неуверенно заявил Франциск, когда они зашли в свой номер.
Комната была совсем небольшая: она умещала в себя двухместную кровать, два стула и низкий стол без вазы и скатерти. Под зашторенным окном тихо бурчала железная батарея.
Англичанин решил вежливо не отвечать на замечание своего крайне правильного и всегда пребывающего в сомнениях спутника. Он выглядел чертовски уставшим. Его лупа стала совсем блеклой, полной мелких царапин и грязевых капель.
— Не пятизвёздочный, — снова, уже в какой раз (Франциск не смог сосчитать) произнёс юноша, закрывая за собой дверь. — Кто первый? — он посмотрел на Франциска, и тот со страху поспешно отвёл взгляд, опасаясь, что попадёт под чары зловещей лупы. Англичанин же из вежливости сделал вид, что ничего не заметил. — Хм, так и быть, идите первым в душ. Надеюсь, они принесут нам одежду и еду как можно скорее.
***
Сунув под струю воды голову, Франциск резко содрогнулся от накативших под кожей тёплых волн. Струйки грязной воды стекали вниз по его телу, по ногам и рукам, утекали по белым и ледяным плитам в небольшую и тёмную решётку. «Было бы здорово, если бы все мои страхи об Элис сошли с меня, как эта грязь», — подумал он, скривив губы от печали. Размышления о судьбе любимой казались уже чем-то обыденным в его разуме.
А вот думать об Артуре ему ещё ни разу приходилось, по крайней мере, настолько сильно. Вся его напускная таинственная натура пробуждала во Франциске смесь сильных и плохо контролируемых чувств. Из всей этой безумной солянки сильнейшим чувством, конечно же, были злость и глубочайшая обида. Обида за многочисленную ложь, злость за свинские поступки. В голове не укладывалось, каким образом этот англичанин сумел залезть в его голову и прочесть все его мысли.
Такое невозможно было простить.
Выключив воду, Франциск выбрался на кафельный пол и, встав напротив запотевшего зеркала, всё же попытался сунуть палец себе в ухо. Из изодранного ушного отверстия тут же едва ли не водопадом полилась вода.
Когда Бонфуа вышел из душа, натягивая на бёдра бледно-лимонное полотенце, его в комнате ждал приятный сюрприз. На широкой кровати лежал аккуратно сложенный комплект одежды, который состоял из достаточно простой рубашки, пиджака и брюк. А Артур сидел на стуле, раздвинув по-царски ноги и любуясь принесённой чистой одеждой. На его лице играло такое довольство, будто он совершил нечто великолепное. Глядя на его радостную мину, хотелось закатить глаза.
— Это, конечно, не последний писк моды, но тоже неплохо, — сказал англичанин. — Переодевайтесь.
— Спасибо… — пробурчал Франциск, сгребая комплект одежды в свои объятия и унося его в ванную. Он не собирался переодеваться на глазах Керкленда. Не то, чтобы он смущался его, просто… что-то странное возникало в душе Франциска, когда он видел, с каким любопытством Артур вглядывается в него в ответ.
Одежда оказалась ему слегка велика и пахла она, словно коробка со старым порошком, но, тем не менее, Франциск готов был смириться с этой переменой. Не то, чтобы он был в полном восторге от своего отражения в зеркале, просто у него всё равно не было иного выбора.
В последний раз, сурово глянув на себя в зеркале, где на него сердито уставился совершенно незнакомый ему мужчина с бледным лицом и довольно густой щетиной, Франциск открыл дверь в комнату и рывком вышел наружу.
За время его отсутствия в номере произошли небольшие перемены: Артур всё также с видом великого царя восседал на стареньком стуле и, не взирая на свой чрезмерно неряшливый и, откровенно говоря, грязнющий вид, с жадностью уплетал поджаренную куриную ножку. К слову, на его кровати лежал огромный поднос, полный куриного мяса и овощей, которые, скорее всего, были порезаны наспех и от большого испуга. Не так часто местной кухарке приходилось выполнять внезапные поручения посреди ночи.
— Ну как вам, мсье Бонфуа? Чего стоите столбом? Налетайте, пока не остыло! — Артур помахал Франциску блестящей от жира рукой.
Франциск ел медленно и с присущим его натуре этикетом, когда как его сущность металась из стены к стене, издавая жалобный и голодный вой, и умоляла своего хозяина жевать пищу как можно быстрее.
Артур с проворным видом оторвал от курицы вторую ножку. Ел он, конечно, как свинья. У него была странная привычка заглатывать еду, толком её не прожевав. Франциск наблюдал за его движениями достаточно долго, чтобы испытать к Керкленду новую порцию отборного, но очень тихого и незаметного, отвращения.
Какое-то время они ели в тишине и как будто думали о чём-то своём. Но вскоре Артур изобразил на лице озадаченность.
— Как ваше ухо? Водой не затопили? — спросил он, вытирая и без того грязным рукавом испачканные в жиру губы.
Вопрос оказался странным и спонтанным.
— Нет, спасибо, — вежливо соврал Франциск. Сильный голод мешал ему думать о здоровье своего уха. Иногда он ощущал какую-то тупую пульсацию, но не придавал ей особого значения.
— Даже не болит? — продолжал допытываться Керкленд. Франциск уверенно помотал головой. — Вы только не волнуйтесь. Когда мы доберёмся до моих братьев, я что-нибудь придумаю. Было бы разумнее упрятать ваше ухо в какое-нибудь тепло, иначе... — заметив, что кожа Франциска приобрела болезненно-зелёный оттенок, Артур цокнул языком. — Вы что, боитесь меня? Думаете, я хочу причинить вам вред? Как смешно.
Франциск покачал головой. Его рот был забит сочной курицей, и потому он совершенно не горел желанием говорить о своём ухе и возможных методах его скорейшего лечения. Но болтливость Артура не знала границ.
— Ну что же, — произнёс он, закинув в рот ломтик помидора. — Тогда давайте подумаем, как нам разыскать моих братьев.
— Что? Прямо сейчас?
— Конечно, Бонфуа, прямо сейчас! А когда вы думали этим заняться? У нас совершенно нет времени на полноценный отдых! Держу пари, Скотт уже на всех парах летит к моим братьям, чтобы уберечь их славные умы от моего злобного посягательства.
Как бы сильно не хотелось разделить трапезу с тишиной и покоем, Артур был отчасти прав. Они не могли оставаться здесь слишком долго.
— Ладно… — с большой неохотой согласился с юношей Бонфуа. — Тогда… Куда же мы направимся? Где искать ваших братьев?
— Я рад, что вы готовы принять участие в мозговом штурме! Вы не представляете, насколько это чудесно! — Артур хотел было удариться в хвалебную тираду, но очень вовремя почувствовал на себе недобрый блеск голубых глаз и поспешно угомонился. — Эм, хорошо-хорошо. В общем, каков расклад. Когда-то очень давно мой отец славился одним из лучших изобретателей Британии. Он участвовал в проектировании протезов для несчастных калек, изготавливал бытовые принадлежности и… создавал сверх-новое оружие для наших солдат. Да, он был очень многосторонним человеком и терпеть не мог, когда какое-то изобретение обходило его стороной. Благодаря многочисленным премиям и, возможно, некоторой халтуре, он обзавёлся весьма недурной прибылью. В последствии он честно разделил всё нажитое на две ровные части: одну половину он тратил на инструменты для своих новых изобретений, вторую половину — на нашу семью.
— О…
— Признаться, если честно, роль отца ему давалась совсем не легко. Вы сами представьте, четыре сына в доме — капризные, волевые, эдакие крохотные копии своего не менее капризного и волевого отца. И это не считая пышущих, будто цветы весной, гормонов. С нами приходилось не просто… может, даже слишком не просто. Отец пытался изо всех сил угодить нашим капризам. Думая, что всем нам периодически требуется смена обстановки, он купил четыре дома в разных странах, чтобы мы не смели заскучать.
— Четыре дома?!
— О да. Солидные, скажу я вам, были те дома. Мы с братьями любили каждый из них одинаково сильно и искренне. Один из таких домов расположен в городе Ливерпуль. Вернее,
был когда-то расположен. На данный момент от него мало, что осталось. Это… очень долгая история и… скажем так, я не совсем готов поделиться ею с вами прямо сейчас. Второй дом находится в Лондоне, и я в нём какое-то время даже жил, но не скажу, что это была славная идея. Я люблю этот дом, разумеется, ведь он напоминает мне о далёком детстве, и всё же… что-то в нём совершенно точно не даёт мне покоя.
— Ясно, а остальные два дома?
— Один в Ирландии, другой в Уэльсе.
— Ну ничего себе!
— Ага, — ответил Артур. — В Уэльсе я никогда не был — этот дом моя семья покинула ещё до моего рождения, зато в нём жили Кевин и Скотт, и они лучше знают его местоположение, чем я.
— Выходит, Кевин старше вас? — спросил Франциск, незаметно разбавляя их беседу поеданием салата.
— Совсем чуть-чуть.
— Понятно.
— Так вот, из всего выше сказанного я делаю вывод, что, скорее всего, моих братьев следует искать в этих двух оставшихся домах.
— А это не опасно — так открыто жить? Они ведь… Керкленды, — Франциск попытался изобразить ужас на лице, но он был настолько утомлён приключениями, что у него вышло слишком глупое и непонятное выражение.
— А кто говорил, что они живут
открыто? Я, как видите, тоже особо не рвусь попадаться каждому на глаза. Вы меня и узнали-то не сразу. Кстати, а как вы меня узнали?
Франциск вынул из старой куртки, которую он принёс в номер, помятую газетную вырезку и протянул её англичанину.
— Ого! Это же мы! А я-то думал, что правительство всё уничтожило, ан-нет. Какая…
приятная неожиданность. Хотя, впрочем, не важно — за семь лет изменилось многое, да ещё и эта война с Францией наступает на пятки. Отчасти я даже счастлив такому раскладу, теперь англичанам и шотландцам есть, чем заняться. Пущай себе воюют, лишь бы о Керклендах не вспоминали.
Немного посмеявшись над какой-то своей шуткой, Артур с неохотой вернулся к рассуждениям.
— Итак, два дома. Ирландия и Уэльс. Как вы думаете, где могли бы обосноваться мои братья?
— Они живут вместе?
— Я на это очень надеюсь. Когда между мной и Скоттом участились скандалы, я принял, как мне казалось в тот момент, простецкое решение — скорее уйти из дома. Скотт же, будучи гордым потомком безмозглых горцев, решил сделать то же самое, но с куда б
ольшим пафосом. Кевин и Гарри всячески пытались остановить нас от задуманного, но наш тогдашний гнев был попросту неутолим. Мне тогда казалось, что если я сейчас же не покину семью, случится что-то ужасное. Скотта, я думаю, одолевали те же мысли.
Франциск не мог поверить своим ушам — неужели он дождался новых откровений? По крайней мере, Артур не думал смеяться, он выглядел серьёзным и даже чуточку грустным.
— Мальчишкам не было резона разделяться. Они неплохо общались между собой, заботились друг о друге как, чёрт подери, настоящие братья. Не думаю, что кто-то из них хотел бы остаться в одиночестве.
— Но какова вероятность, что Кевин и Гарри остались жить именно в тех перечисленных вами домах? А вдруг они давно уехали в Азию или на Новые земли?
— Исключено, — резко отрезал англичанин. — Они бы не смогли покинуть острова даже под угрозой смерти! Вам не понять, что это такое. Просто нужно родиться Керклендом.
— Да, серьёзное заявление, — оценил запал своего товарища Франциск.
— Я рад, что вы меня понимаете, Бонфуа. Честно говоря, я не в силах припомнить ещё кого-либо из своих ближайших знакомых, кто знал бы обо мне столько же, сколько теперь знаете вы! Ну так какую страну посетим?
— Пусть будет Уэльс.
— Да будет так! Что же, а теперь мне пора наведаться в душ.
«Наконец-то», — подумал про себя Франциск. От запаха гари его уже выворачивало наизнанку. А уж от виду чумазого керклендского лица так и вовсе хотелось удавиться.
— Но к моему возвращению вы должны быть готовы. Мы выдвигаемся сразу же, как я оденусь, — услышал Франциск за спиной голос англичанина, но отреагировать не нашел в себе силы. Вместо этого он что-то сонно буркнул. То ли «ага», то ли «хорошо» — кто бы понял.
Но когда Артур исчез в ванной, в комнате стало тихо.
Франциск готов был всем сердцем полюбить этот номер, несмотря на его сильную простоту. И даже эту кровать, состоящую из жёсткого матраса и не совсем белого белья, и эти холодные, твёрдые, как камень, подушки. Франциск смотрел на постель с таким жадным взглядом, словно не спал целую вечность.
«Ничего страшного, если я немного отдохну…» — подумал он, нырнув в объятия накрахмаленного белья.
***
Не прошло и часа, как дверь в ванную снова распахнулась, и наружу поплыл горячий пар. Артур выбрался в комнату, на ходу вытирая голову уже сырым полотенцем.
Если бы Франциск мог его увидеть в тот момент, он бы искренне поразился увиденному: волосы Артура снова сияли, как слиток золота, а лупа на правом глазу выглядела гладкой и без единой царапинки.
Артур хотел взять комплект нового белья для переодевания, но случайно заметил Франциска, удовлетворенно сопящего в огромную подушку. Он тут же застыл в неестественной позе, глядя на своего товарища с искренним непониманием на бледном лице.
Как же так? Он ведь понятливо объяснил этому верующему болвану, насколько была важна их миссия, а он что сделал? Заснул?!
Керкленд подошёл к своему мирно спящему спутнику, посмотрел на его лицо. Смотрел он долго и очень пытливо, словно отчаянно пытался что-то понять, но вопреки своим усилиям всё равно не понимал.
Он хотел разбудить Франциска, толкнуть его в плечо или даже рывком выкинуть из постели, но отчего-то не смог этого сделать. Непонятное чувство заставило его убрать руку от плеча мужчины и сделать неуверенный, отчасти трусливый, шаг назад.
Франциск был слишком невинным, слишком простым для сложного ума. То, что происходило в момент его блуждания по царству Морфея, казалось чем-то необычным и светлым, даже в каком-то смысле чудным. Громко сопящий в подушку Франциск - от такого зрелища хотелось то ли хохотать, то ли в смущении отвести взгляд, а лучше сделать всё и сразу.
«Что же ты делаешь, Керкленд? Это на тебя не похоже…»
Выдохнув вместе с воздухом остатки былого благоразумия, Артур выключил на полке светильник и окунул маленькую комнатку в приятную для глаза тёмную синеву. Франциск тихо вздохнул во сне и повернулся на другой бок.
Его сон был прекрасен во всех смыслах этого слова, особенно, когда его касались тени бархатной ночи.
Артур присел рядом со спящим Бонфуа и смиренно сложил руки перед собой. Единственное, что он мог сделать в эту минуту — это терпеливо ждать.
