Дьявола нет

Когда Франциск поднимался с пола и начинал ходить, он терялся в пространстве; помещение было бескрайним и жутким, порою казалось, что в темноте был кто-то ещё — кто-то невидимый, страшный, который ходил за Франциском по пятам, касался его тела, дышал ему в лицо прохладным и влажным дыханием. Если Франциск оказывался в центре квадратной комнаты без света, это «что-то» смело подходило к нему вплотную, словно пыталось преградить путь. Потому Франциск старался держаться ближе к стене, ощущать её плотность за своей спиной. Крестик с утешением холодил его взмокшую грудь под тонкой тканью свитера. Успокаивал его, уверял в своей защите. Не прошло и сотни лет, как дверь в карцер громко распахнулась. Франциск резко оторвал фотографию Элис от своих губ, которую до этого любовно целовал, и с прищуром уставился на возникший кусок белого света. — Эй! Верните меня обратно к нему! Я требую продлить аудиенцию! — послышался недовольный крик Керкленда, и хоть Франциск не мог разглядеть, что именно делали с ним пираты, но, судя по сильной возне, его пытались насильно втащить в карцер. — Он всё неправильно понял! Эй вы? Вы слышите? Пираты швырнули его на пол, а сами ушли за порог. Кусочки яркого света упали на Артура, вспыхнули на стекле его огромной лупы, а по взмокшему и грязному лицу заскользили резкие тени. — Бестолковые идиоты и хамы! Я вам ещё припомню! — выплюнул ненавистно англичанин, да ещё с таким острым британским акцентом, отчего головорезы вдруг застыли на месте и обменялись вопросительными взглядами. Что-то странное и неприятное промелькнуло в голосе Артура, даже Франциск это почувствовал. Но недоумение продлилось не долго. Вскоре пираты быстро хлопнули дверью, оставив двоих пленных в кромешной темноте, и Франциск встретил эту темноту с чувством глубокой обречённости. Артур молчал и, кажется, был слишком зол, чтобы начать беседу первым. На него это было не похоже. Если честно, Франциск никогда не видел этого парня в настоящем гневе.  — Как я понял, дела идут у нас плохо? — осторожно и со скрытым чувством расстройства поинтересовался он. Дыхание англичанина снова участилось, будто тот задумал в считанные секунды проглотить весь воздух в карцере. — Знаю случаи и похуже, но нам пока нечем хвастаться. Брат не послушался меня, и… в принципе, я должен был это предсказать. — И что же теперь нам делать? — спросил Франциск, немного радуясь тому, что Артур говорил с ним без того откровенного гнева. — Не знаю. Пока не знаю, — судя по голосу, Артур всё ещё лежал на полу, раскинув ноги и руки, будто тряпичная кукла. — Что-то подсказывает мне, что нас завтра казнят. Франциск громко хохотнул, наивно посчитав сказанное глупой и неудачной шуткой. Но затем смех затих, и мужчина понял, что Артур был серьёзен. Черт возьми, серьёзен, как никогда. — Ч-что?! Казнят?! — Умоляю, только не кричите! — взмолился Керкленд. — Да, казнят. Я понял это по разговору тех двух симпатичных джентльменов, что соизволили проводить меня до карцера. — Они вас били? — Разве что для небольшой профилактики, — во мраке послышалась знакомая усмешка. — К счастью, Скотт этого не видел. Меня ударили уже в коридоре, но, я уверяю вас, мне было практически не больно. — И всё же… казнить? Он же ваш брат! Как он может на такое пойти?! — А почему нет? — Но он же… ваш брат! — Поверьте, — тоскливо вздохнул юноша, — это ещё ничего. Казнь от руки пиратов — не худший исход. Я знаю Скотта всю жизнь и, честно говоря… лучше бы я его вообще не знал. — Почему? Артур осторожно замолчал. Сначала Франциску показалось, что юноша таким образом пытался изящно увильнуть от ответа, но, к счастью, глубоко ошибся.  — У каждого человека в шкафу копятся свои неприятные скелеты, даже у Керклендов. Есть вещи, которые я не то, чтобы не могу, но просто не горю желанием обсуждать. Скотт Керкленд как раз и подходит под категорию таких вещей. Вы уверены, что хотите потратить последние часы на расспросы о моей семейке? Лучше подумайте об Элис. — Я… вы правы, конечно, но я… — Франциск зажмурился, проделывая большие усилия, дабы продолжить свою мысль. — Мне не понятна одна вещь: если Скотт так сильно вам противен, почему вы решили найти именно его? — Я искренне надеялся, что годы разлуки изменят его в чуть более лучшую сторону. Однако ошибся. Более того, Скотт очень умный мужчина, его рукава всегда были полны больших связей. Он мог помочь нам без приключений найти оставшихся братьев. — Хорошо, так что нам теперь делать дальше? — Повторю, мой друг, я не герой-волшебник, готовый вынуть из-под рубахи волшебную палочку и наколдовать отмычку. — Но я уверен, у вас есть план, — продолжал упираться Франциск, в порыве своего немалого упрямства, стиснув маленькую фотографию Элис.  — С чего вы это решили? Ну ладно-ладно, только не смотрите на меня с таким осуждением, я прекрасно ощущаю на себе ваш взгляд! У меня, скажем так, есть одна занятная мысль. Не скажу, что это хорошо продуманный план, но всё-таки это лучше, чем ничего. — Я знал, что у вас найдется идея, — обрадовался Франциск, расслабленно положив спину на стенку в объятия убаюкивающей вибрации. — Это скорее не идея, а просто надежда… — мягко поправил его Артур. — Посвятите меня? — Нет! — как-то резко и сердито был дан ответ. Франциск встрепенулся. Не то чтобы ему было не привычно слышать отказ от этого человека. Хоть Артур и был тем ещё обманщиком, но в тот момент решались их жизни!  — Правда, извините, но уж лучше вам не знать моих мыслей, — попросил Артур с такой жалостью, будто Франциск пытался насильно выудить у него информацию. — Лучше помолитесь и вздремните. Вы же все молитесь перед сном, не так ли? «Не ваше дело!» — буркнул внутри Франциска голос, но мужчина, как в принципе и было свойственно его натуре — не издал ни единого звука. Он молча положил голову на ровную стенку и попытался расслабить обременённый вопросами мозг. Тут уж сложно было выбирать — либо думать о загадочной натуре Артура и о его непростых отношениях с братом, либо снова и снова возвращаться к воспоминаниям об Элис. На самом деле Бонфуа понятия не имел, какие размышления в этот момент были лучше. — Мистер Бонфуа, вы уже спите? — послышался во тьме хриплый голос Артура. Франциск неохотно открыл глаза и столкнулся с непробиваемой тьмой, чему был практически не удивлён.  — Нет… нет…, а что? — он попытался выпрямиться и прислушаться к внешним звукам. Нет, всё тихо. День казни ещё не настал.  — Ничего, — ответил англичанин. — Однако вы как-то слишком резко поникли. Меня это немного… напрягло. Я обидел вас? — Не считая того, что несколько раз обманули, отказали мне искать Дьявола, а потом и вовсе затащили меня на корабль своего кровожадного брата, то нет — не обидели. Я в порядке. Вы что-то от меня хотите? — Хочу? Хм… — на время Артур замолчал. Франциску это начало раздражать — он уже достаточно побыл в тишине, чтобы та успела ему надоесть. — Скажите, мсье Бонфуа, насколько хорошо вы верите в Бога? Когда Франциск подумал о Боге, железный крестик на его груди вспыхнул безжизненным холодом, от чего кожа начала стремительно зудеть и ныть. Франциск осторожно вынул его из-под одежды и попытался разглядеть его тонкий облик во мраке. У Франциска имелся ответ на вопрос англичанина, однако он сомневался, стоило ли говорить его вслух. Иногда возникало смутное чувство, будто Артур Керкленд прекрасно знал всё наперёд, а его вопросы были лишь развлечением из скуки. — Очевидно, верю я в него не достаточно хорошо, раз он решил мне устроить такие испытания. Этот ответ сильно развеселил Керкленда — пустой и мерзкий карцер заполнился искренним смехом, да ещё таким заразным, что Франциску захотелось самому засмеяться. — Забавный вы человек, мсье Бонфуа! — проговорил англичанин сквозь выступившие слёзы смеха. — Забавный. Точно. Хотите, открою вам глаза? — Валяйте, всё равно я завтра умру, — зачем-то ляпнул Франциск, на что вызвал ещё одну волну искреннего и немного безумного хохота. — Что тут смешного-то? — Мне нравится, что вы начали брать с меня пример. Если сравнивать того Бонфуа, который явился ко мне в контору за помощью, с тем Бонфуа, который сидит со мной в карцере, то между ними отчётливо виднеется разница. Вы словно растёте в моих глазах. Так вот, — послышался шустрый шорох — видимо, Артур пытался сесть поудобнее, — вы хотя бы осознаёте, уважаемый, что на это испытание вас послал не ваш Бог, а вполне себе живой человек? Нет? Как странно. А я уже вовсю начал вас хвалить. — Ну ладно, — устало заявил Франциск. — А вы как думаете — верю ли я в Бога? — Мне кажется, что нет. — Вы ошиблись. — Разве? Я видел, как вы усиленно прячете крестик под одеждой и с каким отвращением порой берёте его в руки. Он приносит вам большущие неудобства, не так ли? — Прекратите. — Я задел вас за живое? — Ни капли. — Лжёте. Но пусть это будет на вашей совести, — со стороны Артура послышался странный шорох и расслабленный вздох. Франциск посчитал эти звуки важным завершением их диалога, и в какой-то степени он чувствовал некоторую расслабленность. Наконец-то Керкленд перестал задавать странные вопросы и совершать неудачные попытки пошутить. «Не удивительно, что даже родной брат его ненавидит». Отчего-то его совершенно не печалили мысли о казни. Франциск не имел возможности видеть своего соседа, но он был уверен, что на губах англичанина вырисовывалась очередная самодовольная ухмылка. Та самая, от которой веяло жутковатым безумством, но в то же время она дарила странную и слепую надежду на спасение. Не известно, сколько прошло времени с их последней беседы — наверное, ещё одно столетие. Франциск успел за это время несколько раз заскучать, поглядывая на чёрные и пустые стены карцера, и провалиться в короткий сон, в котором к нему постоянно являлась Элис. Артур же как будто находился в ином мире. Он больше не стремился разговорить своего товарища по несчастью, но иногда с его стороны слышалось странное и плохо различимое бормотание. Порою Керкленд начинал смеяться, но тихо и без привычного безумства. Интересно, о чём он только думал? Прошло ещё несколько часов (Франциск не мог точно сказать, сколько именно, но за это время корабль пиратов успел пару раз сменить свой курс), когда в пустом карцере вдруг раздался свист. Сначала Франциск постарался не придавать ему особого значения, но вскоре нервы его не выдержали.  — Что за мотив вы там насвистываете? — спросил он, обратившись к Артуру. Свист тут же стих. — А? О, вы не спите. Я сильно вас потревожил? — Нисколько, — соврал Бонфуа. — Так что это за мотив? — Хм, — Артур задумчиво промычал. — Когда-то это была любимая песня моего старшего брата Кевина. Его мать была родом из Ирландии, а уж там-то народ безумно любит сочинять всякие шутливые песенки, да басенки, — наконец сказал он как-то медленно и как будто очень неохотно. Может, мысли о его братьях причиняли ему какую-то особенную боль? — Вы так отстраненно говорите о матери своего брата, словно она… — … приходится мне чужим человеком, именно, — англичанин вздохнул. — Мой отец… гм, несмотря на свой великий изобретательный ум, он был тем ещё Дон Жуаном. Так получилось, что все мы приходимся друг другу братьями исключительно по отцовской крови. — Во-от как? — Весело, правда? А мотив… ну, когда-то эта песня была очень популярна среди ирландцев. Её напевали во время подготовки к бою с англичанами. Честно говоря, в детстве я страшно с неё бесился, потому что мне всегда казалось, что эта глупая скороговорка задевает мои высокие чувства. Да и Кевин, словно чувствуя мою неприязнь, напевал её в моём присутствии слишком часто. — Сейчас всё изменилось? — Ну да, немного. — Тогда споёте её? Пожалуйста. — Почему бы и нет? Прежде чем преступить к пению, Артур очень старательно прочистил горло. Some say the devil is dead, the devil is dead, the devil is dead, Some say the devil is dead, and buried in Killarney! More say he rose again, more say he rose again, More say he rose again and joined the British Army! Katie she is tall and thin, sheʼs tall and thin, and tall and thin Katie she is tall and thin, and like her drops of brandy Drinks it in the bed each night, drinks it in the bed each night Drinks it in the bed each night, it makes her nice and randy The wife she has the hairy thing, a hairy thing, a hairy thing The wife she has the hairy thing, she showed it to me on Sunday She bought it in the furrierʼs shop, bought it in the furrierʼs shop She bought it in the furriersʼs shop, itʼs going back on Monday… Франциск слушал его голос, прикрыв глаза. Задорное пение Керкленда внушало странные доверие и надежду, почему-то заставляло смело улыбаться безликой темноте. Вдохновленный весёлыми нотками, Бонфуа начал постукивать ботинками по полу, стараясь подойти под ритм. — Да, она очень глупая, — сказал Артур, вскоре закончив петь. — И у Кевина она выходила более… задиристой. Франциск ответил на его замечание слабым смешком, после которого оба узника постепенно замолчали. Через несколько минут Бонфуа в очередной раз провалился в сон, но на сей раз этот сон был без сновидений. И, самое главное, в нём не было Элис.

***

Всё ещё находясь в полудреме, Франциск неожиданно почувствовал, как корабль, на котором они летели, замедлился и снова зачем-то сменил положение. И куда они только летят? Когда Франциск разлепил глаза и уставился разочарованным взглядом во тьму, Артур — судя по шуршанию в противоположной стороне камеры — давно уже бодрствовал, отчего Франциску стало вдвойне досадно. Он надеялся, что Артур разбудит его сразу же, как только проснётся сам. Бонфуа на всякий случай проверил свои вещи — всё, к счастью, оказалось на месте и именно в том положении, в каком он их оставил. И Артур, словно прочитав его мысли или сумев разглядеть его сонливую возню во тьме, обратился к нему серьёзным тоном: — Все свои побрякушки спрячьте в куртку или, желательно, под неё. Иначе они отберут. Немного удивившись такому началу дня, Франциск сделал то, что от него велели. Совсем скоро за железной дверью начали приближаться суровые голоса и топот тяжёлых ног. Франциск почувствовал, как затряслись от страха его поджилки. — Так, мистер Бонфуа, вы слышите меня? — уловил он волнительный голос англичанина, который каким-то волшебным образом внезапно оказался стоять рядом с ним. — Когда мы поднимемся на верхнюю палубу, старайтесь держаться ближе ко мне. Не пытайтесь попусту геройствовать, делайте всё, что они вам велят и просто ждите. И ещё одна вещь! — Какая? — заскулил Франциск. — Не смотрите мне в лицо. Любуйтесь облаками, кривыми мордами пиратов, моим братцем, в конце концов. Но даже не пытайтесь заглянуть в мою лупу, хорошо? — Я не… — Прошу вас, не спорьте хотя бы сейчас! — Артур как будто хотел сказать что-то ещё, но его голос оборвал неприятный скрежет отворившейся двери. Громилы без слов схватили их за шкирку, будто котят, нацепили им на руки наручники и пинками повели на свет. Франциск делал всё, что велел ему его спутник: он покорно шёл туда, куда его направляли уродливые и могучие руки, а когда непривычный свет обжёг ему глаза, он не проронил ни слова. В душе билась сильная боязнь, что их план вовсю трещит по швам, что теперь-то казни им не миновать. Или же миновать? В отличие от паникёра-Франциска, Артур выглядел непробиваемым, как скала. Несмотря на чёткие распоряжения Керкленда по поводу лица и лупы, Франциск на мгновение остановился и посмотрел прямо на англичанина. Не понятно, зачем он это сделал, но искушение было таким огромным и томительным, что от него невозможно было отмахнуться. В ответ же Артур напустил на него недовольное шипение, которое не требовало перевода: «Отвернись, идиот! Не смотри на меня!» Керкленд выглядел очень разъяренным. На его лице не было былой ехидной улыбки, а красные, как кровь, губы были сжаты плотно и сердито. Франциск был вынужден отвести взгляд. «Я ничего не понимаю…» — подумалось ему. На палубе была ясная погода — прохладный и свежий ветер обдувал чёрные, как смоль, паруса, а на чистом лазурном небе не было ни единого облачка. На тёмно-сером горизонте показался сонный лик восходящего солнца. Глядя на этот восход, Франциск закусил губу и попытался подавить в душе возникшую ненависть к столь прекрасному утру. Всё это казалось ему театральной постановкой, а пираты, что смотрели на него алчными глазами, были всего лишь хорошими актёрами. Скотт Керкленд был уже на мостике: он отдавал какие-то короткие распоряжения своим подручным, периодически отвлекаясь на сигару, что тлела в его покрасневших пальцах. Брат Артура выглядел бодрым, даже иногда позволял своим губам изогнуться в лисьей улыбке. Появление на палубе узников вынудило его отвлечься от командования людьми и перевести всё своё внимание на Артура и Франциска. — Отлично, — сказал он, прищурившись от удовольствия. Сильный западный ветер игрался с его красными прядями волос. — Вы пришли! Заметьте, как точно мы подобрались время для вашей расправы — какой живописный вам предстоит созерцать восход! — Ты уверен, что выбрал правильную профессию? По тебе явно скучают литературные кружки, — не удержался от острой подколки Артур. Со всех сторон начали сбегаться пираты. Пришли даже те, кто по правилам должен был следить за состоянием корабля. Франциск бегло смотрел на их прикрытые платками и шарфами лица, заглядывал каждому в их маленькие, но злые глаза, и мысленно ужасался — как же их было много! Да даже если бы Бонфуа был чемпионом по самбо, он бы не смог уложить и половину этих людей. — Все явились? Хорошо, тогда я охотно напомню вам, кто мы есть. — Кто мы, кэп? — прокричали разбойники с разных концов палубы. — Что за детский сад… — тихо пробурчал Артур. — Мы — пираты. Мы убийцы и негодяи! Нам чужды милосердие и любовь! И посему мы не имеем права оставлять в живых этих двоих, — продолжал извергать гордую речь второй Керкленд. Франциск смотрел на него с примесью страха и ненависти. — Наступает зима, а это значит, что у нас будет меньше шансов убивать и грабить. Так что, ребятки, — он развёл руками, обращаясь к своим подчинённым, — давайте насытимся пленными вдоволь! Я разрешаю вам убить их так, как вы сами пожелаете! Растерзайте их в клочья! Мучайте, как умеете! Считайте это подарком щедрого капитана! Нам незачем держать на корабле ненужный груз. Какой неожиданный поворот! Франциск очень хотел бы не верить в эту реальность, однако голодные взгляды убийц выглядели чересчур натурально для обычного кошмара. Ноги его в страхе подкосились. Мозг отказывался думать, хотя Франциск с отчаянием заставлял себя не падать в обморок. На Артура уже было невозможно надеяться, его покойная реакция на происходящее заходила за рамки адекватности, и поэтому нужно было срочно разработать план побега самому! Но как это сделать? Круг из разбойников начал стремительно сужаться, но среди них не было Скотта. Главарь пиратов стоял в стороне и по-детски обиженно смотрел на своих пленников. Не хватало ещё надуть нижнюю губу. Такое странное выражение на его лице ещё сильнее обескуражило Бонфуа, хотя казалось бы — куда уже дальше стремиться? У некоторых в руках заблестели ножи и мушкеты. Кто-то предложил повесить пленников, а кто-то стал усиленно настаивать на четвертовании. Сложно было определить, в каком случае смерть была бы лучшим исходом. — Погодите! — раздался в гуще толпы голос Скотта Керкленда. Пираты с досадливыми лицами расступились, некоторые даже злобно рубанули мечом воздух. — Да, мы бесчувственное зверьё, и всё же давайте попытаемся встать на место этих несчастных, — пираты немного помолчали и затем угрюмо закивали, будто так оно и было. На их лицах отчётливо читалось желание, чтобы болтовня Скотта наконец подошла к завершению. — Может, дадим нашим джентльменам право последнего слова? — Да плевать, что они скажут! Есть ли в этом толк? Давайте просто скрутим им шеи! — рявкнул кто-то в толпе, и его вопль заглушили крики остальных. Франциск стыдливо опустил глаза. — Так, очевидно француз отказывается от речи, — Скотт задумчиво почесал подбородок. — Ну, ладно. А что же одноглазый? Не найдётся ли у тебя пары слов? Пираты дружно и издевательски расхохотались. Франциск приподнял голову, ощутив, как что-то тёплое шевельнулось в его животе. Что-то маленькое… похожее на слабую надежду. А вдруг…? — Ох, что же вы, Глава пиратов, хотите от меня услышать? — заговорил Артур неожиданно для всех на весёлых тонах. — Мольбу о пощаде? Или гордую предсмертную тираду? А, может, вы ожидаете от меня чего-то… особенного? Не многие заметили, как после сказанных слов у Скотта на щеках появились красные пятна. «Что ты несёшь?!» — кричали взбесившееся мысли Франциска. — Последнее слово, значит? Хотите от меня последнее слово? Что же, я не против, хотя, признаться, я слегка обескуражен и до смерти напуган… — Такое впечатление, что это крыса хочет заболтать нас до одури, — сказал один из пиратов, и другие поддержали его глупым хихиканьем. — Заверши уже свою речь, идиот! На мгновение Артур замолчал, слегка обидевшись замечанием про «идиота». — Идиот я или нет, — опять заговорил он. Пираты вздрогнули, и на их голодных лицах проявились раздражение и гнев. Лишь молчание Скотта удерживало их от желания накинуться на говоруна и размозжить ему голову дубиной. — Однако я много читал и знаю уж побольше вашего: что было, что не было, что будет и чего не избежать. Печально, что мои знания так и останутся при мне, угаснут также легко и жалко, как угаснет моя славная жизнь! Не тоскливо ли вам от такой мысли? Но да ладно, — заметив прищуренный взгляд своего бессердечного брата, Артур заторопился. — Знаете, где-то лет десять тому назад мне в руки попала книга по истории о всяких давно-давно вымерших цивилизациях. Я прочёл её всю до дыр, и, знаете, это далёкое воспоминание навело меня на одну важную мысль. — Какую же? — прорычал Скотт, не сходя с мостика. — В некоторых народах считается хорошей приметой посмотреть врагу в глаза. Внимательно посмотреть, не скользнуть трусливым взглядом, как делают многие из вас. Легенды гласят, что таким образом мне удастся передать всем вам мои величайшие знания. Пока Франциск мысленно молился за себя, за своего компаньона Керкленда, за его дурацкие речи о древних народах, за Элис, которую уже ничто не могло спасти из цепких лап правосудия, пираты стали неохотно приближаться к Артуру. На него смотрели все, абсолютно все, даже Скотт, который пытался всеми силами выглядеть отстранённым. Франциск тоже не смог терпеть, желание посмотреть на Артура было невозможным. Он обернулся, окинул англичанина заинтересованным взглядом, мысленно вопрошая — а дальше-то что? Артур не торопился, он одаривал каждого разбойника своим прохладным взглядом единственного зелёного глаза, а его лупа — несмотря на пыль и трещины — засияла, будто дорогой алмаз. Это было так странно, так волшебно, так… привлекательно. Франциск слишком поздно понял, что попал в ловушку. Что эта лупа — будто живое и разумное существо — звала его к себе сладким и смутно знакомым голоском. Голоском его любимой Элис. И внутри лупы происходило какое-то колдовство. Он увидел, как чёрный и плывучий сгусток чернил обернулся в серую дымку, которая вертелась и крутилась, обращаясь в огромный и смертельный водоворот. На палубе воцарилось долгое молчание, и лишь Скотт Керкленд начал вскоре догадываться, что произошло. Его лицо — до того мрачное и сердитое — удивленно вытянулось, а в зелёных глазах вспыхнул испуг. — Стойте… Стойте! — пронзительно закричал он, хватая одного из пиратов за руку и отчаянно тряся его обмякшее тело. — Идиоты! Не смотрите ему в глаза! Не смотрите… — что-то мешало ему говорить. Скотт подошёл к другому пирату и тоже попытался привести того в чувства. Его голос замедлялся, становясь с каждой секундой более ленивым. — Не смо… не смотрите… не надо, — Скотт больше не мог контролировать свой ум — его тело быстро окутало чарующим дымом. Солнце плавно поднималось из бледного тумана, осветив корму летучего судна золотистым свечением. Пираты замотали головами, постанывая и натирая кулаками сонные глаза. Франциск прикрыл ладонями лицо, словно ему было больно смотреть на небеса, Скотт облегчённо выдохнул, когда нечто выпустило его из своих сильных объятий и отступило в никуда. — Что это, чёрт возьми, было? — недоуменно спрашивали друг друга разбойники. Франциска одолевал тот же вопрос, но задать он его мог только себе. Скотт тряхнул головой, отгоняя от себя остатки сна, и опустил взгляд на пленников.  — Убить, — скрипнув зубами, проговорил он. Второй раз повторять не было нужды. Пираты — все, как один — набросились на Франциска и Артура, яростно размахивая ножами. Франциск моментально забыл о своём странном дрёме и, издав испуганный крик, попятился спиной к Артуру. Вдруг ему на плечи легли знакомые руки.  — Сейчас всё будет, мистер Бонфуа. Не волнуйтесь. Франциск обратил внимание на то, что не обнаружил на себе наручников. После недолгой, но проворной борьбы между собой, толпа наконец выделила самого сильного, самого крупного и самого кровожадного пирата с мерзким кривым лицом и шрамами на щеках. Он и должен был нанести первый удар. Это чудовище, которое Франциск не имел права назвать человеком, подняло над своей головой тесак, и уже собралось было опустить его на жертву, но его намерения оборвал неожиданны свист. Когда Скотт оглянулся назад, солнце перекрыла огромная тень. — Что вы стоите?! — взбешённо заорал главарь пиратов. — Кто управляет кораблём, чёрт подери?! Быстро все по пушкам! — не дождавшись того, когда кто-нибудь из подчинённых начнёт реагировать на приказы, он сам бросился навстречу внезапному противнику. На палубу повалились толстые веревки, неизвестный корабль медленно повернулся на бок, громко скрипя железными крыльями. Франциск так и стоял на месте, не зная, что делать дальше. Пираты оббегали его стороной, громко гикая и отчаянно размахивая ножами. — Нам надо уходить, — Артур крепко взял Бонфуа за локоть. — Здесь становится жарко. — Но…, но ваш брат…! — вопросы вертелись в голове подобно рою пчёл, и Франциск не мог выбрать что-то одно. Когда он пытался говорить, выходила какая-то каша. — Ваш брат…, а вы? Что за…? Никто больше не обращал на них внимание. Люди Скотта запрыгивали на большие кресла с пулемётами и начали почти без разбору стрелять во врага. Пули золотистым градом летели на неизвестный дирижабль, стремясь его разрушить.  — Капитан, мы не можем пробить их броню! — с отчаянием кричали люди Скотта, высовывая лица из-за кресел. — На их корабле стоят какие-то особенные щиты!  — Кэп, мы не можем понять, кому принадлежит этот корабль! — кричал с другой стороны впередсмотрящий. — На его палубе никого нет! Вообще никого! Этот корабль похож на… на… призрак!  — Ну замечательно, — недовольно буркнул Скотт. — Хорошо… Продолжайте атаковать! Эй, Джеймс, почему мы всё ещё тремся об их корму?! Разворачивай нас, мать твою! Вблизи мы слишком уязвимы! Выстрелы разрывали на куски воздух, запах пороха быстро распространился по палубе, словно тягучий туман. И вот тут началось самое интересное — странный корабль, который плыл по воздуху, находясь необычайно близко к пиратам, тоже начал вдруг разворачиваться, задрожал длинными крыльями, словно дикая птица. А затем из-под острого носа пришельца вылетело чёрное, ядро. Оно с громким свистом пересекло расстояние между двумя кораблями и покатилось по палубе пиратов, с каждым метром уходя в пол всё глубже и раздробляя его так легко, как ножницы разрезали бы бумагу. До трюма оставалось всего несколько шагов. Преодолеть это расстояние не составляло никакого труда. Франциск покорно шёл за своим напарником, то и дело спотыкаясь и едва ли не падая на колени. Артур с недовольным шипением тянул его за собой. — Куда мы? — спросил Бонфуа, испуганно наблюдая за жуткой огненной бойней, что росла за их спинами, словно цветок. — Мы? Спасаемся, — ответил Артур, и его голос резко растворился в звуке приближающегося снаряда. Франциск снова обратил свой взор назад и тут же громко закричал. Ядро, что так точно летело в его сторону, неожиданно прошло сквозь тело Бонфуа, и исчезло в стене. Франциску показалось, что он увидел впереди белый свет, но горячая рука Артура грубо вернула еле живого француза на землю и продолжило волочь его дальше с места битвы. — Мсье Керкленд! — позвал Франциск Артура, когда они уже были вне опасности и в лёгкой спешке спускались вниз по пустой лестнице. — Мсье Керкленд!!! Вы видели это?! — Я же просил вас не смотреть на меня! — накричал на него в порыве внезапной злобы англичанин и резко отпустил руку. Франциск чуть было не свалился с ног от удивления. — Говорил! Но вы ослушались! — Но как же… то ядро… я не знал… — Вот не знали, теперь и наслаждайтесь тем, что пули и ядра летят сквозь вашу грудь! — Вы видели это, да? — оживился Франциск. — Вы видели это ядро? Значит, мне не почудилось! — Вы болван, — Артур выглядел безутешным. — Нет времени объяснять, нам нужно как можно скорее покинуть это гадкое корыто. Потолок дрожал от каждого оглушительного взрыва, сквозь половицы и железо отчётливо слышались разъяренные ругательства пиратов. Бой был в самом разгаре. Но Франциска это не волновало. Он хотел разъяснить для себя лишь одно — почему снаряды проходили сквозь него, будто сквозь призрака?! Пробежав множество коридоров и избегая тяжёлых труб, что извергали белый пар, они попали в большое и тёмное помещение, в котором запах масла, пороха и влажности вели вечную борьбу между собой. Из продолговатых окон, которые служили в этом помещении заменой прочным стенам, лился приятный лазурный свет, который прогуливался по неровному полу в виде тонких косых лучей. На полках с задернутыми шторками крепились пистолеты, арбалеты и мечи. В мешках, что были разложены в хаотичном порядке, поблёскивали военные доспехи. В сундуках лежали круглые гранаты, дымовые шашки, маленькие мины с мигающими лампочками и много чего ещё. Рядом с сундуками стояли невысокие деревянные манекены, на которых висели еще более необычные изобретения: на одного был надет кожаный противогаз с чёрными стеклышками, а на другом висел рюкзак, который держался на трёх упругих ремнях. У этого рюкзака были две маленькие турбины, и один лишь Бог знал, для чего вообще человечество создало эту жуткую штуку. Артур же, будто прочитав мысли своего спутника, подошёл к манекену и рывком снял с него рюкзак. — Что вы делаете? — Пытаюсь найти способ свалить из этого корабля с меньшими потерями. А вы лучше стойте у двери и смотрите, чтобы к нам никто не зашёл, — найдя в горе хлама отвёртку, Артур склонился над рюкзаком. Некоторое время с его стороны был слышен лишь странный скрежет. — Я не понимаю… — бормотал Франциск. — Не понимаю. Ничего не понимаю! — Я тоже не понимаю кое-чего, — сообщил Керкленд, скидывая с лица грязную чёлку. — Я не понимаю, как можно быть таким идиотом… — Простите? — Я переоценил своего брата. По моим расчётам, он уже должен догадаться, что вражеский корабль, снаряды, град пуль — всё это уловка. — У…уловка?! — Франциск отвлёкся от своего дежурства и с выпученными глазами уставился на спину англичанина. — Как такая махина может быть уловкой?! — Да легко, — Артур махнул рукой, будто то, о чём они говорили, не имело особой важности. — Не зря же я попросил всех этих дураков внимательно посмотреть на меня. Скажите, Бонфуа, почувствовали ли вы что-то странное, когда заглянули в мою лупу? Увидели ли там что-то занятное? — Ну да, было кое-что… — Франциск попытался вспомнить тот серый водоворот, который пытался уволочь его в странное никуда. — Но ведь… — Что? Ну что вам ещё не понятно? Это была иллюзия! Вот и ответ на ваш вопрос — вот, почему снаряд пролетел сквозь вас, а вы остались в порядке, — Артур резко и неожиданно размахнулся гаечным ключом и стукнул им по рюкзаку. Две крохотные турбины упали на пыльный пол прямо под ноги юному мастеру. — Иллюзия… — повторил Франциск, словно смакуя столь удивительное слово, но затем, увидев, что сделал его товарищ с несчастным рюкзаком, ошарашенно округлил глаза. — Боже… вы хотите… — Хочу, — бросил ему Артур. Он уже успешно доделывал начатое: сорвав с рюкзака два огромных ремня, сделанных из натуральной кожи, юноша прикрепил к ним турбины, потом обмотал полученные конструкции к своим ногам. — Сейчас мы должны действовать максимально быстро, понимаете? Заметьте, как наверху всё стихло — выстрелы прекратились! Скоро они поймут, что это подстава, и бросятся искать нас! Быстрее, мсье Бонфуа, наденьте маску, чтобы не резало при ветре глаза, и лезьте мне на спину. — На спину?! — несмотря на смущённое выражение, Франциск покорно исполнил всё то, что требовал от него англичанин. Артур тем временем с удивительной осторожностью надевал на голову большой и круглый шлем. Когда всё было готово, он попытался пройтись с новой обувью по помещению и удержать равновесие. Вышло так себе, но на репетиторство уходило слишком много драгоценного времени. Тогда англичанин подошёл к генератору щитов и повернул самый крупный и яркий рычаг. Не прошло и секунды, как окна в помещении потухли, и в мастерскую ворвался поток ветра. — Лезьте на спину! — приказал в последний раз Керкленд и повернулся лицом к открытому небу. Ещё один шаг — и он был бы уже там. Франциск очень хотел бы возразить, но услыхал в коридоре посторонние шаги. Размышлять над адекватностью плана можно было и во время полёта — так подумал Бонфуа, обняв Артура за талию. — Держитесь как можно крепче и не разевайте варежку! — парень попытался перекричать ветер. А потом они подошли вплотную к оконной раме и посмотрели вниз, где под ними расстилался океан из белых облаков. Артур застучал пятками башмаков, будто Дороти из волшебной страны, и две самодельные турбины окрасились в ярко-красный цвет. Франциск как можно сильнее стиснул талию своего спутника, что делал не напрасно, ибо через секунду из обеих турбин хлынула полоска белого пара. Ещё мгновение, и они с Артуром оказались в объятиях бескрайнего неба. Это было до одури прекрасно и одновременно страшно до седых волос. Франциск зажмурил глаза, крепче охватил пальцами кисть второй руки, и с безумным отчаянием попытался молиться. А если бы ему хватило духа открыть глаза, то он бы увидел, как быстро и легко они оставили корабль далеко позади и теперь летели над острыми макушками елей, немного неряшливо лавируя в плотном воздухе. «Боже, помоги мне, Боже, помоги, Боже, помоги хотя бы сейчас. Боже, Боже, Боже…» — повторял Франциск, скрипя зубами до острой боли в дёснах. Они и правда летели как стрела… нет, как большое и смертоносное ядро. От их адской скорости воспламенилась одежда. И теперь ветер, который безжалостно бил по лицу, казался не холодным, а горячим, как нагретое до белизны железо. Звуки снова начали смешиваться в кучу. Франциску показалось, что он услышал рядом странный взрыв, но предпочёл не отвлекаться от молитвы. — Ой… ой! — проговорил Артур перед тем, как начал неожиданно терять контроль над полётом. Франциск хорошо ощутил эти перемены и стал молиться быстрее. Позже он услышал рядом взрыв, отчего искренне испугался, потерялся в пространстве, а когда пришёл в себя, Керкленд был уже неисправимо далеко. Это случилось очень быстро и было похоже на очередную вариацию дурного сна. Ветер подхватил Франциска, будто умелый ловец, а потом, убедившись в беззащитности своей жертвы, безжалостно кинул его на землю. Франциск закрутился в воздухе, будто волчок, замахал руками и ногами, но вопреки любым движениям и здравому смыслу продолжал падать камнем вниз. Он хотел продолжить молитву, но не находил должных слов: в голове творился лютый хаос. К счастью, удар о землю смягчился деревьями, которые приняли беглеца своими длинными и корявыми ветвями. Франциск прокатился по ним, как по горке — сначала по одной ветви, потом невольно подцепился за другую, легко скользнул на третью, а в конце, не сумев дождаться долгожданной земли, окончательно лишился чувств.