Gavin Mikhail — Grenade
Под праздничный ли, траурный салют, Рождённых в споре — в споре и убьют. Лишь сказочный герой избегнет смерти, Сколь ни был бы сценарий сказки лют. Эдуард Хандюков.
Эвелин казалось, что она самым нелепым образом упустила момент, когда внезапно умерла и вознеслась на небеса. Потому что не могло быть в обычной жизни все настолько хорошо. Собственная действительность перевернулась с ног на голову, сделав головокружительный кульбит, и обратилась волшебной сказкой, где она — принцесса из золотого дворца, что повелевает непокорной кому-либо стихией, каждый вечер ее волосы расчесывают гребнем в драгоценных каменьях пара улыбчивых служанок, и восседает она на позолоченном троне, а перед ней учтиво склоняют головы совершенно незнакомые люди. И самое невероятное: каждое утро ее целует прекрасный зеленоглазый принц из другого мира. Разумеется, если задуматься, все на самом деле было не таким безоблачным: люди долго привыкали к очередной смене режима, на несколько недель в королевстве был объявлен траур по погибшим в восстаниях, заседания и встречи советов сводили с ума своим однообразием, а от золотого сияния собственного дворца хотелось взвыть и одним щелчком пальцев перестроить все к чертовой матери. Да и принц большую часть времени был невидим, растворялся в воздухе, стоило только в покои постучаться донельзя приставучим слугам. Вот только думать совсем не хотелось, особенно в такие моменты. Княгиня запрокинула голову, откидываясь на подушки, спина выгнулась дугой, а пальцы зарылись в прохладный шелк простыней. Жар плавил кожу, казалось, кипятил кровь, и она бурлящим потоком устремлялась по жилам, шумела в ушах, затмевая все остальные звуки этого мира, что проникали в покои из настежь распахнутого окна. Локи оставил на распаленной коже еще один эфемерный поцелуй и, прищурившись, посмотрел, в сияющие диковатым блеском ореховые глаза. Самодовольно улыбнулся и, не отводя хитрого взгляда, коснулся влажными губами низа живота, едва задевая, скользнул выше и ощутимо прикусил тонкую кожу на ребрах. Эвелин резко выдохнула, рьяно сжимая простыни, прикрыла веки, упиваясь восторгом. — Доброе утро, ваша светлость, — хрипло прошептал Бог и оставил на закушенных губах легкий поцелуй, а княгине отчаянно захотелось ущипнуть себя, чтобы в очередной раз убедиться — все это теперь ее реальность. — М-м, — только лишь выдохнула она в ответ, ощущая, как кровь превращается в кленовый сироп, а по телу разливается приятное тепло от солнечных лучей, что заливали покои. — Время вернуться к королевским делам, принцесса, — напомнил Локи, и опускаясь рядом, зарылся лицом в темные кудри. — У меня выходной, — разомлев окончательно, выдала девушка и демонстративно натянула покрывало по самую шею. — Я тут главная, так? Значит, могу позволить себе один день отдыха, между прочим, первый за несколько месяцев кропотливой работы. — Не можешь, — вкрадчиво прошипел трикстер и вдруг прикусил мочку уха. Эвелин зажмурилась от удовольствия, а затем, ловко извернувшись, неожиданно оказалась сверху, оседлав бедра Бога коварства. Победно хмыкнула, прижимаясь ладошками к мужской груди, и наклонилась, почти касаясь губами тонких губ. — Это еще почему? — улыбнулась она, заглядывая в теплую зелень напротив. — Не предстало особам королевских кровей в постели целый день валяться, — широкие ладони обхватили талию, скользнули к бедрам, прижимая плотнее, так что княгиня прочувствовала каждый изгиб подтянутого тела. — Учитывая, с кем я в этой постели… — с придыханием ответила Эвелин, очерчивая пальцами точеную скулу. — Можно и соврать, сказать, что я приболела и мне нужен абсолютный покой. — И почему ты от меня только плохому учишься? — Локи поймал губами женский пальчик и слегка прикусил. — Потому что ты плохой. — Полагаю, именно поэтому, ты и обратила на меня внимание. Он совершенно очаровательно улыбнулся и рывком развернул девушку, пригвоздив лопатками к матрасу, и нависая теперь сверху, провел острым языком по ключице. — Я уверенна, один день с управлением королевством вполне справился бы Хёнир… — Ты возвращала себе трон, чтобы в итоге отдать его обратно? — На один день. Бог презрительно фыркнул: — Много чести, ты и без того выделила старику отдельный чертог и позволила остаться при дворе. — У меня не было выбора: Хёнир — заложник Ванахейма, гарант мира. — Этому соглашению тысячи лет, милая. — Зачем что-то менять, Локи? Хёнир плохо справлялся с обязанностями Великого князя, но он не виноват, что народ не принял его, а Один, судя по всему, не торопится обновлять старые порядки и забирать младшего брата домой. — У Одина вообще проблемы с семейными ценностями. — Не начинай. — Даже не думал, — трикстер выгнул бровь и, приподнявшись на руках, навис над распростертой под ним девушкой. — Поднимайся, прислуга уже идет. Едва он это сказал, как в дверь тихонько постучали. Бог мазнул взглядом по губам княгини и растворился в воздухе. Приятная тяжесть от мужского тела сменилась тоскливой пустотой, а на губах так и осталось неудовлетворенное зудящее чувство от поцелуя, который трикстер не успел оставить на прощание. — Заходи, — устало выдохнула княгиня, поднимаясь на постели. — Доброе утро, ваша светлость! — в золоченых дверях показалось румяное лицо служанки — совсем юной девчушки с медными локонами, убранными в высокую прическу. Безудержно захотелось нарочито громко чихнуть и картинно рухнуть обратно на подушки с вымученным выражением на лице, но Эвелин лишь спустила босые ступни на пол, ощущая, как изумительное тепло во всем теле сменяется дрожью от прикосновения к холодному камню, и притянула к себе покрывало, накрывая обнаженные плечи. — Какие новости, Агата? — спросила она, совершенно не желая, слушать ответ. — Что вас интересует в первую очередь, моя княгиня? — учтиво вопросила служанка, меняя, поникший букет в вазоне на свежие цветы. — Главное, — девушка нехотя поднялась с кровати, направляясь в купальню. Агата засеменила следом, торопливо докладывая: — Около часа назад пришли новости из Асгарда. Эвелин резко остановилась, будто налетев на невидимую стену, и медленно обернулась к прислуге. Агата широко распахнула и без того огромные глаза, растерянно глядя на свою княгиню. — А что у нас с Асгардом? — осторожно спросила девушка, сжимая пальцами, свое импровизированное одеяние. С тех пор как она заняла свое законное место на троне Ванахейма, Золотое королевство о себе ничем не напоминало, и Эвелин со временем расслабилась, понимая, что, вероятно, войны между мирами не предвидится, а Всеотец милостиво принял столь резкую смену власти. Но сейчас княгиня серьезно напряглась, ощущая, как неприятный холодок скользит по позвонкам, вызывая нервную дрожь во всем теле. В голове стремительно проносились мысли о сговоре между Хёниром и Одином, дабы вернуть бывшему князю власть, о поимке иллюзии Локи в Мидгарде и, соответственно, раскрытие их маленькой тайны. — Королевство желает посетить с делегацией новый царь… — пояснила служанка, совсем растерявшись, от вида побелевшей вмиг княгини. Брови Эвелин удивленно взлетели вверх: — Тор теперь царь? А Всеотец?.. — Как сообщает наш гонец, коронация совершилась на минувшей неделе, моя княгиня, — торопливо добавила девчушка. — Всеотец, хвала Богам, в добром здравии, но решил отправиться на покой, покуда в девяти мирах наконец-то все пришло в относительное равновесие. — Какое там равновесие?.. — нахмурилась Эвелин. — А порталы, что открывались то тут, то там? Асов они напрягали достаточно сильно, насколько я помню… — Быть может, ваша светлость, с этим и направляется к нам его высочество? — осторожничая, подметила Агата. — Посмотрим, — задумчиво буркнула Эвелин, уже мысленно допрашивая бывшего князя, и кивнула. — Еще что-то? — Перестройка дворца идет по плану: к зиме, считают рабочие, поспеем. — Хоть с этим все ясно, — княгиня выдохнула и развернулась обратно к купальне. — Когда там эта делегация прибудет? — Велели сообщить, когда мы будем готовы принять их. — Можно сказать — никогда? — Эвелин ухмыльнулась. — Не отвечай, знаю, что нельзя. Она прошла в просторное мраморное помещение и, сбросив покрывало на пол, направилась к горячему источнику.***
— И что нам делать с нашими гостями? — полушепотом вопросила княгиня, быстрым шагом минуя, залитые солнечным светом коридоры дворца. Локи призраком шел рядом по правую руку и был чрезвычайно молчалив. Княгиня даже на мгновение подумала, что Бог исчез, решив не посещать с ней чертог Хёнира, или вовсе надумал перестраховаться и скрылся в другом мире, но он, все-таки, соизволил ответить: — Принять. Девушка фыркнула: — Спасибо, мой тайный советник, но я имела в виду несколько другое. — Я понял тебя. — И? — Эвелин начинала закипать, настолько необычным казалось то, каким был сейчас, пожалуй, не затыкающийся никогда Бог обмана. И это невероятно пугало. — Мой двойник цел и невредим, — по-прежнему кратко молвил Локи. — Я бы знал, если бы его попытались схватить. Думаю, девчонка была права: Тор желает посоветоваться с ближайшим к Асгарду миром по поводу порталов, ну и, разумеется, надумал нанести визит новоиспеченной Великой княгине. — Почему Всеотец не нанес его раньше? — Ты же слышала: Одину уже ничего не нужно, старик решил отправиться на покой, возможно, захотел впасть в сон… Эвелин задумчиво прикусила щеку, мазнула взглядом по невидимому Богу и неуверенно поинтересовалась: — Все хорошо? — Чудесно, — быстро ответил Локи, и княгиня убедилась — все совсем плохо. — Если бы Тор хотел, давно бы нашел твою иллюзию, раз она стала достоянием общественности. — Ему мог не позволять Один, а теперь он сам царь и может делать, что захочет. Девушка явно различила в приглушенном голосе Бога горечь и нахмурилась: — Коронация была на прошлой неделе, Локи, он бы уже явился в Мидгард, — неуверенно добавила она, сворачивая к лестнице, что вела к выходу из дворца. — Возможно, решил сначала заявиться в Ванахейм. — Ты не думаешь, что брат просто решил тебя не трогать? Покуда ты под его присмотром, бояться нечего, зачем Тору тебя отлавливать? — Он мне не брат, — злобно отозвался Бог, и Эвелин с трудом сдержалась, чтобы не закатить глаза. — Я к тому, что ты сейчас не доставляешь никому проблем, а на него, наверняка, навалилась куча хлопот… — Ни за что не поверю, что Тор не пришел бы поговорить. Хотя я никогда не был для него важен, так что ничего удивительного. — Локи, перестань! — девушка остановилась на ступеньках. Лестница находилась в темном туннеле, вдали мелькали золотые кованые ворота. Здесь не было стражи, и можно было не бояться быть раскрытыми. Княгиня провела рукой по пустоте, почувствовала пальцами холодный металл и уверенно шагнула ближе. Воздух заискрился изумрудным, и в этом свечении медленно материализовался Бог. — Перестань, — повторила Эвелин, накрывая металлический нагрудник ладонями, и заглядывая, в теперь уже холодные изумруды. — На самом деле, я не понимаю, почему мы вообще скрываемся? Локи выгнул бровь: — Ты же сама не хотела, чтобы твой народ знал, что тебя на трон усадил Бог коварства. — Им и не обязательно это знать, — пожала плечами девушка. — Скажем, что ты заявился только сейчас, а до этого был в Мидгарде — почти, правда. — Совсем ты завралась, принцесса, — ухмыльнулся трикстер. — И дальше что? — Тор со своей делегацией посетят Ванахейм, тогда-то и прибудешь ты. Вы встретитесь, поговорите… — Обнимемся по-братски и ускачем в закат, — перебил Бог, гаденько ухмыляясь. — Господи, ты точно сын своего отца, такая же язва! — озлобленно бросила княгиня и, развернувшись, заспешила по лестнице вниз. — Мне плевать на Тора и его делегацию, — Локи в пару шагов нагнал девушку и схватил за локоть, принуждая остановиться, начал надвигаться, смещая к стене. — Ты, правда, думаешь я от них так скрываюсь?.. Эвелин поморщилась, растерянно глядя на трикстера, пока он продолжал яростно шипеть, упираясь ладонями в кирпичную стену по бокам от ее головы: — Если бы новоявленный царь Асгарда так этого хотел, я бы давно гнил в самых ужасающих темницах галактики, но великодушный Тор как всегда дал своему брату — выродку еще один шанс! — Но… кого тогда ты боишься, Локи? — совсем тихо спросила княгиня, вжимаясь лопатками в холодный камень. — Кто тебя ищет?.. — Не твое дело! — огрызнулся трикстер, нависая темной грозовой тучей. И Эвелин вдруг вспомнила. На периферии памяти возник, казалось бы, давно забытый образ разъяренного трикстера в полумраке дворцовой асгардской библиотеки, и синева, проступающая сквозь бледную полупрозрачную кожу. Теперь стало по-настоящему страшно. — Твой брат любит тебя, — дрожащим голосом проронила девушка, леденея, от пронзительного, потемневшего вмиг взгляда. — И я люблю тебя, Локи, очень люблю, слышишь? Кто бы ни угрожал тебе, кому бы ты не перешел дорогу, мы защитим тебя… Необычный вид кожи так и стоял перед глазами, казалось, даже сейчас меловая бледность лица напротив, отдавала пугающей синевой. Княгиня больше не могла ни о чем думать, продолжала говорить по инерции, лишь чтобы отвлечь саму себя от мыслей, что заполонили собой все сознание, ворочались, сталкиваясь друг с другом, давили на голову: — Пожалуйста, давай сделаем так, как я говорю, пожалуйста, Локи… — Она снова прижалась к его груди, вжимаясь щекой в холодный металл нагрудника, обхватила талию руками и, зажмурившись, тихо-тихо попросила. — Расскажи мне все, прошу тебя, хватит нести эту ношу в одиночестве. Мы поможем, мы защитим. — Мы?.. — Бог окаменел, сжался весь, и будто покрылся ледяными колючками. — И давно ты спелась с моим братцем?! — О чем ты? — Эвелин подняла голову, пытаясь заглянуть в глаза Бога, но он, резко перехватив предплечья девушки, пригвоздил ее спиной обратно к стене. Княгиня выдохнула и прикрыла глаза, кожей ощущая прохладное дыхание на лице: — Быть может, ты давно выложила ему, где я на самом деле нахожусь, и делегацию эту сама пригласила? — зеленые глаза пылали, плавились в изумрудном огне. — Что ты несешь?.. — девушка сжалась, мелко подрагивая от нервного напряжения, и мечтая, слиться с холодным камнем. — Локи, я же бежать тебе помогла… — Кто знает, какие у тебя на самом деле были мотивы. — Ты знаешь, проклятие, ты меня лучше всех знаешь! — А, может, у тебя ничего не вышло с одним принцем, и ты решила попытать счастье с другим? Я видел, как вы ворковали с Тором, когда ты только появилась в Асгарде. — Спятил?! — выплюнула княгиня, срываясь на крик. — Твоя паранойя не знает границ, ты совсем не видишь добра вокруг, для тебя все предатели! Трикстер замер, вглядываясь в озлобленное лицо девушки, опустил глаза, на сжатые добела кулаки, и нахмурился, будто теряясь. Эвелин поджала дрожащие губы и расслабила пальцы, моментально понимая, о чем думает сейчас Бог. — Локи… — шепотом позвала она, подняла руку и знакомым отточенным движением коснулась кончиками пальцев острой скулы. — Я никогда не сделаю с тобой того, что делала с теми солдатами… Он моргнул, и казалось, расслабил плечи. Перестал вжимать собой в стену и сделал шаг назад, отворачиваясь в сторону, пряча взгляд. — Я и не думал… — Посмотри на себя, ты даже мне до сих пор не доверяешь, — девушка подошла ближе, взяла за руку, крепко сжав длинные пальцы, и встала на носочки, потянувшись к губам. Губы Бога были ледяными, неподвижными, и сам он весь казался обжигающе холодным айсбергом. Эвелин мягко коснулась уголка его рта, скользнула по щеке, пробежала губами вниз по шее, словно хотела растопить напускной отталкивающий облик. — Я бы никогда не предала тебя, — прошептала она, смахивая с его глаз непослушную вьющуюся прядь. — Перестань искать в моих словах подвох, я тебя никогда не обманывала. Трикстер нахмурился и вдруг, обхватив девичье лицо ладонями, и заглядывая в глаза, проронил: — Я не заслуживаю тебя… — мягко провел большим пальцем по девичьим губам, а на лице его отражалось столько чувств, что Эвелин никогда бы не разобрала, о чем сейчас Бог думает на самом деле. Он выдохнул, и плечи его безвольно поникли, а княгиня внезапно почувствовала такой острый приступ нежности, что стало даже как-то больно под ребрами. Захотелось прижаться к груди так крепко, сжать руками сильно-сильно, вцепиться пальцами в упоительную мягкость и плотность плаща за плечами, чтобы почувствовал, пропустил через себя, наконец, принял то, каким исключительным, необходимым, незаменимым он был для нее. Чтобы понял: ее сила против него — ничто, потому что она, Эвелин сама каждый раз мучительно задыхается, когда он снова и снова от себя отталкивает. — Я люблю тебя, — повторила она в который раз и повторила бы еще сотни раз, лишь бы Бог услышал, но он будто не замечал таких важных слов в свой адрес. Однако Эвелин говорила снова и снова, потому что знала, как на самом деле было важно для него это слышать. — Идем, — отозвался Локи, мягко отстраняя от себя девушку и, словно непроизвольно, заправляя шоколадный локон за ухо. Она по наитию наклонила голову за прикосновением, но он уже убрал руку, сжимая пальцы в кулак, и вновь растворился в воздухе.***
Как оказалось, Хёнир абсолютно ничего не знал о прибытии делегации из Асгарда. Бывший князь лишенный ныне власти, не ведал даже о том, что трон мира Богов занимает теперь его старший племянник. Эвелин предположила, что Тор хочет, вероятно, забрать дядюшку домой, на что старый ас лишь невнятно пожал плечами, отметив, что ему все равно где встречаться с Хель. Княгиня для себя решила, что и этому древнему Богу уже давно пора последовать примеру брата и уйти на покой, и зареклась обговорить с нынешним царем старые соглашения. Заседание по обоюдному согласию обоих миров было намечено на завтрашнее утро: Эвелин не терпелось разделаться со всеми волнующими ее вопросами, забыть о прошлых приключениях как о страшном сне и, наконец, раствориться в прелестях новой жизни. Откладывать встречу было незачем, и княгиня, несмотря на удушающее волнение, решилась провернуть все в самые короткие сроки. Локи такого энтузиазма совершенно не разделял: передвигался по дворцу бестелесным призраком, вел себя тише воды, ниже травы, но при этом был угрюм, беспрестанно ворчал и опять грозился исчезнуть восвояси в других галактиках. Больше княгиня разговора о встрече братьев не поднимала. Белый город, а княгиня настойчиво называла новую столицу Ванахейма, выстроенную, казалось, целиком из золота только так, стоял на ушах. Едва было официально объявлено о посещении королевства самим царем Асгарда, гвалт поднялся, каких мир ванов еще не видывал за целую тысячу лет: слуги мельтешили по дворцу, готовили зал приемов к важному дню, повара составляли меню, а перестройку дворца пришлось отложить на несколько дней и распустить рабочих по домам. На утро Локи объявил, что на время приезда делегации он исчезнет. Причину предсказуемо назвать не соизволил, но Эвелин и без объяснений все понимала, достаточно было поставить себя на место трикстера и задуматься на мгновение, каково будет беглому ренегату смотреть на триумф родного брата. Свои домыслы о том, насколько несносное божество сам все усложняет, княгиня запихнула куда подальше. Обида колючей занозой засела гораздо глубже, и так просто одной лишь братской встречей ничего не изменить. Она решила обдумать все это после, когда все устаканится. В конце концов, она обещала помочь Локи, так почему бы не включить в гигантский список еще один значимый пункт — перемирие, даже если на это потребуется ни одна тысяча лет. Гости из Асгарда прибыли ровно в полдень. Эвелин внутренне сжалась, глядя, как через зал приемов приближается к накрытым столам новый царь мира Богов, а за его спиной вышагивают его верные друзья, и… больше никого. Княгиня от удивления даже на мгновение забыла о, тщательно отработанном перед зеркалом чопорном выражении на лице. Опыта приемов высоких особ у нее, конечно, не было, но девушке казалось, что делегация обычно включает в себя группу людей, представляющих государство. Группу, что несколько больше, чем четыре человека и, собственно, сам царь. Громовержца, напротив, не смущало совершенно ничего, казалось, ему в управлении целым миром кроме лучших друзей за компанию не нужен никто: ни совет, ни даже собственный отец. Эвелин едва не заскрипела зубами от зависти, потому как, новоявленной княгине о такой уверенности в своих действиях приходилось только мечтать, как и о знаниях, что помогали бы в управлении целым королевством, которые впитывались асгардскими принцами с пеленок. Девушка в очередной раз убедилась, насколько она беспомощна без Локи. Сейчас присутствие трикстера, несомненно, помогло бы, придало уверенности. Но он, напротив, решил действовать по своим варварским правилам, собственно, как и всегда. И сейчас одно из них предстало перед княгиней Ванахейма во всей красе: хочешь научить кого-то плавать, брось его на глубине и наблюдай. Эвелин вздернула подбородок, отгоняя, ненужные сейчас совсем мысли о Боге. Сейчас главное — пройти это испытание с высоко поднятой головой. Она — Великая княгиня, все эти встречи, званые обеды с королевскими особами должны быть у нее в крови. Теперь она на равных с бывшим асгардским принцем ныне царем и может без зазрения совести смотреть ему в глаза, пусть и заняла трон Ванахейма не совсем честным путем, сместив его дядю, руками его брата-предателя. Но это ее трон. По праву, а остальное не имеет значения. — Приветствую тебя, великая княгиня, — Бог грома широко улыбнулся, а Эвелин почувствовала себя еще хуже. Она бросила беглый взгляд на Сиф, что стояла по правую руку от царя. Выражение на прекрасном лице девы не выражало абсолютно ничего. Воительница сдержанно кивнула. — Добро пожаловать в Ванахейм, — голос прозвучал на несколько октав выше положенного, княгиня сцепила ладони перед собой в замок, надеясь, что таким образом скроет, отчаянно дрожащие пальцы. Собственно, Эвелин сама себе не могла объяснить, чего она так страшилась. Обед проходил как подобает, разговоры были простыми и обыденными, а колкие темы обходились стороной. Тор объявил, что хочет забрать Хёнира домой, так пожелал его отец, и княгиня с облегчением выдохнула, понимая, наконец, зачем, собственно, явились асгардский царь и его свита. Лишь когда обед подошел к концу, громовержец серьезно посмотрел на друзей и, подавшись немного вперед, сказал: — Полагаю, тебе будет интересно узнать о порталах, в один из которых ты когда-то попала? — он ухмыльнулся, оглядывая огромный зал. — Не скажу, что неудачно… Княгиня замерла, поднимая глаза на Бога: — Парад планет, — просто ответил он и пожал плечами, будто говорил сейчас о чем-то настолько обыденном, и было ему невероятно скучно. — А можно подробнее для тех, кто тысячу лет провел в мире смертных, ваше величество? — Эвелин многозначительно выгнула бровь. — Это явление вызывает аномалии, что заставляют вещи и людей то пропадать в пространстве, то появляться вновь в другом месте. — То есть, я попала в один из таких разломов?.. И сколько будет длиться этот парад? Громовержец вновь пожал плечами: — Никто не знает, такое явление практически не изучено, остается только контролировать эту ситуацию. — Как? — княгиня нахмурилась. — Как можно контролировать то, что происходит хаотично? — После случая с тобой, мы пристально наблюдаем за другими мирами. Это опасное во многом, но кратковременное явление, я прошу и тебя, княгиня, принять во внимание, что порталы могут забрасывать самых разных существ и в Ванахейм. — Эвелин, — чуть громче проронила девушка. — Мое имя Эвелин, ваше высочество. Уголки губ громовержца дрогнули: — Странное имя, — хмыкнул он, и княгиня тут же воскресила в памяти первую встречу со старшим принцем. — Не более чем Тор, уважаемый, — поддела она в ответ, опустила взгляд и, задумчиво разглядывая белоснежную скатерть на дубовом столе, спросила: — Значит, и в Мидгард может попасть кто угодно? — Мидгард — моя забота, — качнул головой царь. — Границы между мирами сейчас настолько тонки, что даже в Асгард может попасть кто угодно, несмотря на защитные заклинания. — Но бояться нечего, так? — осторожно спросила девушка, вновь скользнув взглядом, по напряженному лицу Сиф. — В девяти мирах относительное спокойствие: равновесие в Ванахейме восстановлено, бунты подавлены, народ получил то, что желал веками, Лессальвхейм никуда никогда не вмешивается, как мы уже поняли, как и Мидгард, там вовсе свои разборки, людям не до остальных миров, Нифльхеймские дикари сами себя скоро изничтожат… — Ётунхейм, — перебил громовержец, Эвелин вздрогнула, липкий тягучий страх мерзко сдавил горло, вдребезги разбивая, надменную маску на лице: — Наши опасения подтвердились: ётуны активно собираются в крупные колонии. — Считаете, они… снова?.. — княгиня запнулась. — Вряд ли, — Тор придвинулся ближе, потянулся через стол и накрыл огромной ладонью, подрагивающие пальцы девушки. — Они больше не обладают такой силой как прежде, ларец зим, что концентрировал мощь Ёнунхейма сейчас в Асгарде, а без него ётуны не могут нападать на другие миры, как делали это когда-то. Эвелин посмотрела в небесно-голубые глаза напротив: — Вы успокаиваете меня, ваше величество, или себя? Бог прищурился, и княгиня в очередной раз подивилась сходством и в то же время различием двух братьев. Даже, казалось бы, одно и то же выражение на лице, у Локи выглядело совсем иначе, имело абсолютно другой подтекст. Эвелин изучила Бога обмана досконально: он увиливал от ответов, говорил одно, а думал совершенно другое, лукавил, изворачивался и делал это с таким изяществом и мастерством, смотрел в глаза так доверчиво, поднимая брови, что, на самом деле, хотелось беззаветно верить всему. Тор же говорил прямо, и, разумеется, совсем не умел врать. Княгиня вдруг припомнила беседы с громовержцем, и как Тор неловко переминался с ноги на ногу, зачастую, оставлял гостью на подругу, только бы лишний раз не заводить разговоров, потому что приходилось все время играть роль и лгать, идти против самого себя. И вот сейчас асгардский царь щурился, и Эвелин воистину видела его настоящего — сильного правителя, что боролся за правду и мир во всей галактике. — Я буду спокоен, будучи уверенным, что Ванахейм в случае чего будет на стороне Асгарда. — Ванахейм определенно не будет на стороне Ётунхейма, — княгиня скривила губы в ухмылке. — Тор, скажи ей, — внезапно подала голос Сиф. Княгиня перевела взгляд на воительницу и обмерла: мужественная, обычно бойкая воительница сейчас сидела, обхватив себя руками, просверливая темным взглядом нетронутую тарелку с едой. — Что случилось?.. — Эвелин внимательно осмотрела, пугающе молчаливых друзей громовержца, остановилась на обычно солнечном Фандралле, что теперь апатично смотрел рассеянным взглядом на собственные пальцы, и спросила, поймав, наконец, грозовой взгляд царя. — Дело не только в ледяных великанах? — Асгард вторую неделю засыпает снегом… — мрачно пояснил Бог. Княгиня поморщилась, не понимая, к чему клонят асгардцы, и вдруг лицо ее разгладилось, рот приоткрылся, будто девушка хотела что-то спросить, но мысль покинула ее голову. — Я знаю, ты понимаешь, о чем я говорю, Эвелин. Девушка еще раз посмотрела на валькирию, что раздраженно стучала длинными ногтями по столу. Воительница кивнула, глядя перед собой стеклянным взором, подтверждая пугающие догадки. — Хотите сказать… — совсем тихо начала княгиня и подалась вперед, облокачиваясь на стол, словно разговор, принял особую конфиденциальность. — Великанская зима, — кивнул Тор. — Но на дворе середина лета, — теряясь, заметила Эвелин. — Разве она не должна была начаться по логике вещей зимой?.. — Какая там логика, княгиня, — нервно бросил громовержец, обрушиваясь могучей спиной на высокую спинку стула. — То были предположения, мы не знаем, как все происходит на самом деле… проклятые пророчества. — И сколько она должна идти?.. Три года, насколько я помню? Есть время что-то предпринять. — Это же Рагнарёк, Эвелин, конец света, — устало выдохнула Сиф. — Что тут можно предпринять? Княгиня мучительно пыталась вспомнить слова самого пророчества, что когда-то давно поведала ей воительница, но в памяти остались только блеклые обрывки страшной речи, и просить напоминать совсем не хотелось. Лишь одно предложение, будто бы клеймом осталось на задворках памяти, болезненно жгло: «Гибель всех Богов и всего мира, следующая за последней битвой между Богами». — А Всеотец? — зачем-то спросила Эвелин, с надеждой глядя на царя. — Отец лично слышал пророчество от Вельвы, он считает, ничего нельзя сделать. — Но, как же так?.. — княгиня окончательно растерялась, не зная, как помочь поникшим асгардцам. — Не сидеть же, сложа руки в ожидании конца… — Я — не мой отец, — качнул головой громовержец, исподлобья глядя на девушку. — И не собираюсь бездействовать, ожидая гибели своего народа, именно поэтому совет Асгарда принял решение о моей коронации. — Тор… — неуверенно позвала Эвелин, чувствуя, как грудь сдавливает безотчетный страх. — Но никакой битвы между Богами не было… и не будет. — Зима уже началась, княгиня, Рагнарёк, судя по пророчеству, наступит через три года, какова вероятность, что за это время ничего не случится, как считаешь?..***
Фрейр наблюдал, как оранжевый солнечный диск лениво опускался за горизонт, окрашивая, далекое озерное владение теплым охристым свечением. Возможно, на озерах сейчас по велению местного альва рассвет, но в чертоге верховного правителя всегда закат. Вечно. — И не надоело тебе, владыка? — насмешливый низкий баритон резко выдернул из раздумий. — Помилуй, пока я тут сижу, мы уже пятый раз смотрим, как заходит солнце, у меня уже в глазах рябит от этого света. — Тебя здесь никто не держит, асгардец, я услышал тебя, можешь идти. — А я тебе не доносчик, ван, у нас с тобой общий интерес, так что я буду приходить и уходить, когда мне вздумается, — Локи лениво растянулся на плетеном кресле и с упоением потягивал рубиновое эльфийское вино. — Тем более, мне сейчас в Ванахейме делать нечего. — Отчего же? — Фрейр с натянутой улыбкой повернулся к Богу. — Разве моя милая сестрица тебя не ждет? — Твоя милая сестрица сейчас налаживает взаимоотношения с моим братом, к слову, ныне царем. — Неужели я слышу ревность? — повелитель альвов улыбнулся шире. — Слух тебя подводит, — трикстер посмаковал вино, едва ли не жмурясь от удовольствия. — С нынешней княгиней твоего родного мира у нас так же общий интерес. — Эвелин уже на троне, какой еще у нее может быть интерес к тебе? Бог медленно провел языком по нижней губе, слизывая алое вино, и посмотрел на собеседника. В зеленых глазах горел ядовитый пламень: — Спросишь у нее сам, быть может, поделится пикантными подробностями. Фрейр устало закатил глаза и отвернулся обратно к окну, вопросил: — Значит, говоришь, народ без проблем принял новую княгиню? — Люди души не чают в новой правительнице, — отозвался Локи, не скрывая гордости в голосе. — Боготворят твою сестренку. Он поболтал в бокале бурой жидкостью и поинтересовался: — Зря ждал ты тысячу лет, владыка, народ бунтовал против нового режима, ждал тебя, что же ты не воспользовался? Я бы не упустил такой возможности… — А что я должен был делать?.. Пойти против Одина? Бог прищурился: — Неужели сестричка оказалась решительнее? — У нее был ты — Бог коварства и обмана, обманом престол и узурпируют, тебе ли не знать. — А у тебя есть армия, владыка, армия магов, ты хоть знаешь, какие возможности тебе дает этот мир?! — Какой смысл?.. — Боги, всему вас учить надо… — Локи потер переносицу и нехотя поднялся с кресла. — Владыка, сколько еще сотен лет ты будешь любоваться красотами местных закатов, игнорируя свой дом? Ты — полноправный наследник, первенец, твоя магия в разы сильнее, да и прав на трон больше, мне ли не знать, о чем толкую? Без меня у княгини толку не хватит управлять целым миром, а ты обучен этому, а какой колоссальный опыт за плечами! — Неужели ты готов предать ее во имя своих корыстных целей, трикстер? — Фрейр резко обернулся, впиваясь темными глазами в лицо Бога. — Неужели она для тебя совсем ничего не значит? Сомневаюсь… Локи развел руки в стороны, будто извинялся и улыбнулся, вскинув брови: — Я выживаю. Вот так просто, но слова эти, казалось, отозвались неприятной дрожью во всем теле владыки Лессальвхейма. Фрейр нахмурился и вновь в пол оборота посмотрел на своего гостя: — Позволь уточнить, ты помогаешь подчинить мне оба мира, а я взамен предоставляю тебе политическое убежище, чтобы скрыть тебя от… напомни, от кого ты бежишь? Бог наклонил голову набок, не сводя с вана пристального взгляда: — У всех есть демоны, что преследуют нас, владыка, верно? — тонкие губы изогнулись в ухмылке. — Советую тебе навестить сестренку, поглядеть на строительство твоего дворца, он, к слову, будет белокаменным, знаешь, как она назвала новую столицу? — Холодные изумруды прищурились. — «Белый город», знакомо, правда, владыка?