Бесконечность повседневности

Приклад упирался в плечо, и Себастьян был счастлив. Его учили убивать даже с помощью зубочисток и пилочек для ногтей, но любимым оружием всегда была снайперская винтовка. Идеально подогнанные детали, симфония, застывшая в металле, последняя ступень эволюции – homo armatus, человек вооруженный. Себастьяну иногда казалось, что это природная аномалия – у кого-то шестой палец, у кого-то дихотомия, а у него тело, созданное для огнестрельного оружия, словно бы Бог, когда задумывал его, точно знал – профессиональные убийцы на этой заблудшей планете уж точно пригодятся. Ехидные глаза, сейчас прикидывающие расстояние до мишени, сияли первозданным цветом моря, под зеленоватой поверхностью которого живут огромные чудовища, равных которым нет и не будет, они не поблекли под палящим солнцем южных стран, где приходилось служить Морану. Ноздри раздувались, будто у хищника, вышедшего на славную охоту, готового вот-вот почувствовать кровь своих жертв. Арес, греческий бог войны, всегда благодетельствовал Себастьяну, а тот понятия не имел, почему именно его выбрал своим покровителем – может, просто понравилось имя. Но сам культ мстительного бога был крайне мил его сердцу. И сейчас он жаждал жертвоприношений. Указательный палец мягко лег на спусковой крючок, Себастьян замер, словно готовый к прыжку чемпион. Вдох-выдох. Пауза. Выстрел. - Знаешь, можно было и не так торжественно сбивать десять целей в тире, - Джим перехватил поудобнее огромного плюшевого медведя цвета розовой сахарной ваты. - Я просто выполнял свою работу, босс, - безразлично сообщил Себастьян. - Ты не просто выполнял свою работу, - передразнил его Джим, - ты изображал убийство Кеннеди в пантомиме, не меньше. Ярмарка играла огнями, пахла карамелью и искрилась щербатыми улыбками цыганок. У Джима была назначена встреча, но они приехали раньше, и Себастьян развлекался, катаясь на чертовом колесе, крича с самого верха, что он и отсюда сможет попасть в яблоко на голове у Джима (тот в ответ знаками показывал, что как только Моран спустится, Джим ему продемонстрирует свои умения по заталкиванию яблок в излишне болтливые рты, но сам улыбался краешками губ, наблюдая за оживленным сверх всякой меры Себастьяном). А названный Освальдом розовый медведь, никем не замеченный, пачкал дорогой костюм Джима собственной шерстью и был счастлив. До начала Большой Игры оставалась ровно неделя.