Тайны его светлости

Когда граф появился на кладбище, я ждала от него чего угодно. Скорее всего, он был бы не в восторге от нашего самоуправства. Он просто обязан был рассердиться на нас. Но он просто не увидел никого, кроме нее. Они стояли по разные стороны стены, но их руки почти соприкасались. И она тоже смотрела только на своего мужа. Их разговор походил на фрагмент какого-то романа из тех, что раскупаются, как горячие пирожки. Он вампир, она зомби, они оба умерли, но их любовь оказалась сильнее смерти. Неужели не понятно, что в настоящей жизни такого не бывает? Что за дурацкую мелодраму они тут играют и для кого? Но что-то в глубине души подсказывало мне, что для них сейчас все по-настоящему, и о зрителях они просто не помнят. И это было странно. Кто из моих мужчин согласился бы… нет, кто смог бы любить меня даже после моей смерти? Расставшись навсегда и не надеясь на новую встречу? - Катарина фон Кролок! – позвала я, решительно отмахнувшись от всех неприятных размышлений. Мы живем здесь и сейчас, а что будет потом – не наше дело да и не важно уже. А нам и на свою жизнь проблем хватит. Графиня не смогла игнорировать зов поднявшего ее некроманта и неохотно обернулась ко мне. – Я призвала вас и хочу, чтобы вы ответили на мои вопросы. - Оставьте ее, Анита, - резко бросил граф, поднимаясь с колен. На меня он смотрел с плохо скрытой враждебностью. - Я выполняю работу, за которую вы мне платите, - не менее твердо ответила я. – Я вызвала вашу жену для того, чтобы она ответила на вопросы Герберта. - Я уже все понял, - тихо выдохнул виконт, отворачиваясь. – Она не мать мне, верно, отец? Кто тогда? Я ублюдок, рожденный деревенской девкой, которого ты признал из милости? - Все не так, - качнул головой граф. Он отреагировал так спокойно, словно это не ему бросили все эти обвинения. - Все совсем не так, - мягко подтвердила графиня. – Я не знаю тебя, мальчик, значит, ты не из нашего общего прошлого. Ты появился позже. Верно, Иштван? - Я не хотел ему рассказывать, - граф говорил только с ней, но так, чтобы слышали и мы все. – Если бы он узнал правду, вряд ли бы остался со мной. - Пусть решит сам. Расскажи ему все, когда я уйду, - она снова тепло улыбнулась. – Уберите круг, Анита, и позвольте нам попрощаться. Я прищурилась. Эта зомби была слишком живой, и ей не понадобилась кровь. - Это бесполезно, графиня, - жестко ответила я. – Вы не сможете бежать вместе с мужем. Вы мертвы, и не так, как он, через несколько дней исчезнет ваша личность, потом начнет разлагаться тело. И никакая магия не удержит вас такой же, как сейчас. - Вы говорите глупости, миз Блейк! – рявкнул граф. - Я никогда не обрек бы Катарину на существование немертвой! Даже если бы мог тоже сделать ее вампиром… А его супруга покачала головой: - Мне не грозит то, что вы описали, Анита. Вы же знаете. Я кивнула, признавая ее правоту. До этого дня мне только один раз приходилось встречать зомби, наделенных душой. Я убила ту колдунью, и мне и в голову не приходило, что я могу сама создать подобное существо. Ей не грозило разложение, старость и смерть до тех пор, пока ее душа остается в ее теле. Она могла жить вечно, так же как ее супруг. Если это можно назвать жизнью. - Знает - что? – подобрался граф. Я почти увидела, как напряглось все его тело под одеждой. Он был похож на хищника, готового напасть в любой момент. - Анита вызвала не только мое тело из могилы. Моя душа тоже вернулась, чтобы говорить с тобой, - успокаивая, улыбнулась ему Катарина. - А когда так происходит, зомби не разлагается и не забывает себя, - объяснила я. – Обычно я не создаю… - Так она уже немертва и бессмертна? – резко перебил меня граф, взгянув теперь прямо на меня. Его темные глаза казались бездонными, зрачки расширились, словно он чувствовал боль. - По сути да, - кивнула я. – Но она не останется здесь, даже не мечтайте. - Это вы так считаете, - с усмешкой отозвался фон Кролок и ударил в стену круга. Он бил обоими руками, кулаками, как узник в темнице может бить в каменную стену в напрасной надежде проломить ее. Но у графа шансы на успех были куда выше. От первого же удара стена дрогнула, и мне пришлось собрать все силы, чтобы хоть как-то удерживать защиту. Граф в этот момент был прекрасен. Это лицо, искаженное той страстью, которая у вампиров заменяет любовь, тело и дух, объединившиеся в едином порыве, в едином стремлении к цели – подчинить, сделать своим… Только теперь я поняла, насколько спокойным был граф раньше. Словно никто, кроме его жены, не был в состоянии ни утолить, ни даже разбудить его жажду. Последовал новый удар, заставивший задрожать не только стену круга, но даже и землю под нами. Это была не столько физическая сила, сколько какая-то магия, с которой я еще не встречалась. Граф усмехнулся, демонстрируя белоснежные клыки, и выпустил когти, длинные, черные, антрацитово-блестящие. Он рванул ими защитный круг, как будто разрывал ткань, и она дрогнула, поддаваясь. Я достала пистолет и прицелилась в вампира. - Еще шаг, граф, и мне придется убить вас. - Вы думаете остановить меня вашей игрушкой? - он рассмеялся – почти весело, если бы в его голосе не было столько боли. - Меня? Что вы знаете о вампирах, моя дорогая гостья? Меньше, чем ничего, правда же? Когда он снова шагнул к кругу, занося руки для удара, в его лице не было ни грамма сходства с человеком. Только жажда, только сила, только власть. Казалось, ночной мрак тянулся за его руками, став его крыльями, его силой. Он был прав, я почти ничего не знала о трансильванских вампирах. Впрочем, серебряные пули все равно должны были помочь. Но он так и не ударил. Графиня вскрикнула, с ужасом отшатываясь от своего чудовищного супруга. Она была мертва, и ему не имело смысла нападать на нее – ведь в ней уже не было крови. Но память оказалась сильнее, и она прижалась к дальней стене круга, пытаясь быть как можно дальше от графа. И фон Кролок остановился. Медленно опустил руки, и тьма растеклась по кладбищу, возвращаясь к ночи, у которой граф ее позаимствовал. И в то же время стало светлее, словно до этого вся эта темнота была собрана исключительно вокруг нас. - Катарина, - тихо и как-то беспомощно позвал он. Она осторожно двинулась вперед, приближаясь к нему. Графиня лишь чуть коснулась стены, и круг, от которого к тому времени не осталось почти ничего, рухнул окончательно. Я вскрикнула, когда в меня ударил откат от разбитого заклинания, и Мика бросился ко мне, подхватывая на руки. Я обняла его за шею свободной от пистолета рукой, и повисла на нем, глядя на этих двоих. Катарина и ее муж замерли лицом к лицу. Он не решался двинуться, чтобы не напугать ее, и ей пришлось подойти к нему первой. Она протянула ему руку, и он обхватил ее своими, прижимая ее к груди. Не знаю, чего я ждала: страстных поцелуев, объятий? Но он просто держал ее за руку, а она гладила другой рукой его волосы. - Я всегда мечтал встретить человека, которого смогу полюбить так же, - тихо вздохнул Герберт. – Потом встретил Альфреда и решил, это оно, почти… Но теперь я уже не знаю, во что верить. Я обернулась к нему, а Мика, продолжая меня обнимать, сказал: - В любовь ты можешь верить точно. Ты не приходишься родственником ни одному из них. - То есть, отец… в смысле, граф мне соврал, что я его сын? – Герберт зябко обхватил себя руками, словно ему вдруг стало холодно. Хотя в силу того, что он вампир, этого просто не могло быть. - Возможно, у него были причины, - пожала плечами я. – Это может рассказать только он сам. - А от него мы вряд ли объяснений дождемся в ближайшее время, - добавила я, глядя на чету фон Кролоков. Граф так и не решился обнять ее, а она взяла его за руку и повела к нам. - Мне пора возвращаться, - со вздохом сказала Катарина. - Отпустите меня, Анита. - Герберт? Я глянула на виконта, спрашивая разрешения. - Если граф, - Герберт выделил это слово, - будет столь любезен, чтобы объяснить мне, кто я такой, то у меня нет никаких вопросов к графине фон Кролок. Катарина покачала головой и, отпустив графа, подошла к виконту. - Ты милый мальчик, Герберт, и я была бы рада, будь ты действительно моим сыном. Не суди Иштвана строго, он хотел всего лишь защитить тебя. Она совершенно по-матерински поцеловала его в щеку и вернулась к своему мужу. - У нас мало времени на ритуал, Анита. Скоро меня позовут обратно, и тогда… Я не могу предсказать, как это будет выглядеть для вас. Граф сжал ее ладонь так, что будь Катарина живой, ей наверняка было бы больно. - Я не хочу отпускать тебя. - У нас обоих нет выбора, - она пожала плечами. – Просто живи дальше – для меня и за нас обоих. Я не хочу, чтобы память обо мне всю жизнь причиняла тебе боль. Пусть она останется светлой – и пусть будет всего лишь памятью. - Ты требуешь невозможного, - покачал головой граф. - А ты всегда умел этого добиваться, - теперь она невесомо коснулась губами его губ. – Я люблю тебя. Прощай. Это был свет, словно на кладбище на долю секунды воцарился день. А потом тело графини вдруг рассыпалось пеплом, как это происходит с мертвыми вампирами на рассвете, и я могла поклясться, что видела, как к небу вознеслось что-то невесомое и светлое. Душа графини фон Кролок вернулась туда, откуда ее отпустили на этот вечер. А я, кажется, начинала верить в чудеса. *** Герберт потер саднившие после яркого света глаза. Под веки словно песка насыпали, по щекам бежали слезы и наверняка уже накапали на кружевной воротник рубашки. А с учетом того, что слезы у вампиров кровавые, то бесценные кружева девятнадцатого века можно было считать пропавшими зазря. Когда он проморгался и разогнал плавающие перед глазами круги, то обнаружил, что мог этого и не делать. На кладбище не особо что изменилось. Отец… То есть, не отец стоял у надгробия жены, которая, кстати, оказалась не распутной девкой, а на редкость приятной женщиной. И Герберта она уже почти признала, жаль, он не успел спросить разрешения называть ее мамой. Некромантка и ее ассистент продолжали обниматься и, кажется, этот оборотень поглаживал ее спину уже совсем не невинными движениями. И это при том, что он недавно явно заигрывал с Гербертом! Это должно было задеть, но почему-то не задевало, словно этот поцелуй графини фон Кролок что-то изменил в нем. И даже узнать, кто его настоящие родители, казалось не таким уж и важным. Потому что у него уже есть отец, и он, Герберт, единственный, кто по-настоящему есть у него. Вот только вряд ли получится заставить его это признать. Граф фон Кролок обернулся. Если он что-то и чувствовал, все эмоции он прятал под своей обычной равнодушно-высокомерной маской. - Миз Блейк, господа, прошу вас оставить меня одного. Кармилла расскажет все, что вам интересно. - Послушайте, граф… - Анита Блейк двинулась к нему с серьезным видом, так что у Герберта возникло впечатление, что она засучивает рукава перед дракой. – Вы не должны… - Не ваше дело, что я должен, а что нет! – сорвался на рычание граф, и Герберт впервые за четыреста лет увидел, как его глаза полыхнули алым. Оказывается, он тоже мог терять контроль над собой. Воистину, сегодня была ночь открытий. – Убирайтесь прочь! Темнота хлестнула в лицо черной волной, почти такой же сильной, как недавний свет, только куда более дружелюбной. Обволокла бархатным прикосновением, потащила за собой, а когда отхлынула – Герберт и его гости стояли у ворот кладбища, за которыми клубилась первозданная тьма, словно сразу за ними открывался вход в ад. - Что это было? - Ну, его светлость считается одним из сильнейших вампиров вовсе не потому, что может порхать летучей мышью, - Кармилла подошла, невесомо ступая по белому снегу. На ней было темно-вишневое платье с вышивкой по воротнику и рукавам, вызывавшее смутные ассоциации с рыцарской эпохой. Черные волосы рекой струились по спине, а алые губы, которые она сегодня не стала портить помадой, напоминали цветок. Хищный цветок, сулящий смерть тому, кто окажется рядом. – Пойдемте в дом, а то улица – не самое подходящее место для старых и длинных историй. - А как же граф? – Анита Блейк оглянулась на провал ворот. – Мы оставили его в слегка расстроенных чувствах. - Если он не вернется к рассвету, тогда и начнем беспокоиться, - пожала плечами Кармилла. – А пока… Серебра и осины на кладбище все равно нет, а всем остальным граф убиться не сможет, как бы ни старался. Пусть успокоится. В гостиной, освещенной лишь светом камина, было тепло и уютно. Верхний свет только испортил бы это ощущение, поэтому его зажигать не стали. А в полумраке все собравшиеся видели хорошо. Герберт подвинул кресла для гостей поближе к огню и оглядел пустую комнату. Альфреда тут не было, и это было неправильно. Ведь он тоже имел право услышать то, что тут будут рассказывать! И пусть даже они поссорились, это ничего не меняло. - Я сейчас вернусь, - сообщил он всем и выбежал из комнаты. В склепе Альфреда не было. Не было его и в библиотеке, и в ванной, а значит… Герберт кивнул своим мыслям и бросился вверх по лестнице на крышу замка. Вот там Альфред сразу нашелся. Все-таки за сто лет можно неплохо изучить привычки друг друга, даже если не прилагать к этому особых усилий. Альфред сидел на снегу – все-таки в том, чтобы иметь холодную кровь, есть свои преимущества, - обхватив колени руками, и смотрел на далекий лес. - Зря я, наверно, все-таки стал вампиром, - вздохнул он, услышав шаги Герберта за спиной, но не обернулся. – Тогда бы ты нашел себе кого-нибудь получше. - Ненавижу, когда ты так говоришь, - сообщил виконт и плюхнулся в сугроб рядом с Альфредом. В воздух взлетели мелкие колючие снежинки и осели на штанах и рукаве Альфреда. Герберт обнял друга за плечи. – Извини, что назвал тебя предателем. Я тут был не прав. Но и ты был неправ, когда все рассказал отцу! - Да, но если бы он вызвал Сару… Герберт молча кивнул, признавая серьезность угрозы. Сара была буквально проклятием рода фон Кролок. Отец обратил ее из сентиментальных соображений или, возможно, он всегда был неравнодушен к рыжим, но если Сара чем и походила на его покойную жену, то явно не ангельским характером. Справиться с ней мог только сам граф. У Герберта она таскала косметику, а Альфреда, пользуясь правом создателя, и вовсе норовила использовать для мелких поручений. Альфред послушно делал все, что ему говорили, но это не устраивало Герберта и он шел жаловаться отцу, отец призывал Сару к порядку, она устраивала истерику… И все начиналось сначала. Когда жизнь в замке стала напоминать сценки из жизни Бедлама – Альфред прятался по углам, а Герберт и Сара начинали орать друг на друга при каждой встрече, граф взял дело в свои руки и отправил девушку путешествовать. Иногда он сам навещал ее в других городах, но в замке она больше не показывалась. А в ее отсутствие Герберт сумел очень быстро убедить Альфреда, что ему будет куда лучше с виконтом, чем без него… И в цепях в подземелье. Конечно, это было не совсем правильный аргумент с точки зрения этики, но кто вообще ждет от вампиров, что они даже знают такие слова? И Альфреду, кажется, даже понравилось потом. - Ладно, ты прав, - Герберт вздохнул, кивая одновременно и словам Альфреда, и своим мыслям. – Извини, что назвал предателем. И я хочу сказать… Перед глазами снова встала сцена на кладбище, и взгляд отца, устремленный на Катарину, в котором впервые не было ни холода, ни равнодушия. Хотел бы он быть для кого-то настолько же важным! Но раз нет, так нет, а заставлять он больше не будет. - В общем, ты можешь считать себя свободным от меня. Ты больше не должен спать со мной, и все остальное тоже не должен. И тебе ничего за это не будет. Вот теперь Альфред обернулся. Да что там, вскочил, чуть не уронив Герберта, который еле успел отдернуть руки, и навис над ним. - Ты что, решил меня бросить?! Променять на этого оборотня? Думаешь, я не видел, как ты на него смотрел?! - Альфред? – Герберт недоверчиво посмотрел на возлюбленного. – Это точно ты? Мне кажется, тебя подменили. Ты никогда раньше не говорил… - Теперь говорю, - Альфред сгреб Герберта за руки, потянул на себя, поднимая на ноги, и прижал к себе. – Меня все устраивает. И я от тебя не уйду, даже не мечтай! Они целовались на крыше между непроглядно-черным небом и белоснежной землей, и Герберт чувствовал себя самым счастливым вампиром на свете.