Насилуя альф.

Он даже не понимал радости, которая бушевала внутри, одновременно было тоскливо, но не так, как до этой встречи. Будто это чувство было по тому времени, которое прошло зря, но теперь-то все наладилось, теперь все хорошо. Пусть оно и не было таковым. Раньше такой падкий на эмоции теперь он очерствел и сидел с внешне невозмутимым лицом. Операция прошла успешно. Да, и оказалась не такой тяжелой. А врач то и дело прокручивал в голове тот момент, когда увидел лицо Виктора, почти слившееся с февральским снегом. Он пытался вызвать в себе то, что почувствовал в ту минуту, но у него ничего не получалось. Первой мыслью, появившейся в голове, было удивленное восклицание имени постаревшего с их последней встречи парня. Но от этой мысли не было ни легкости, ни возвышенности. Заключение о новом диагнозе Егор дал себе сию же минуту. Даже возможность того, что раненным был Виктор, не удержала мужчину от внутреннего потрясения. Он почувствовал, что в его груди что-то разрывается и падает вниз, в пятки. Это был страх. Банальный страх. Сейчас, поддавшись его мимолетному порыву, он вдруг не смог вспомнить, какие у него глаза. Это так задело, что он стал судорожно вспоминать. Разрез глаз. Цвет. Оттенок. Узор радужной оболочки. В голове никак не хотел появляться их образ, стиравшийся из-за отсутствия подпитки все сильнее и сильнее. И лишь отдельные слова помогли его восполнить. Серые. Холодные. Невозмутимые. Егор остался в больнице, ни для каких целей, просто так, он был еще шокирован и погружен в свои мысли. Мужчина не слышал, как разрывается его телефон от звонков, он совершенно позабыл о том, что есть другой мир, не связанный с этой захолустной больницей. А вспомнил о нем лишь тогда, когда проходящая мимо медсестра сделала ему замечание. Он позвонил домой и что-то соврал о неотложной работе. Сейчас ничто не было таким важным, как пациент в палате за белой дверью. Но зашел он к нему лишь следующим утром. Виктор уже мог сидеть, он опустил глаза в какую-то книгу, но его мысли были совершенно не там. Он думал, как и когда сбежать отсюда, пусть никто его ни о чем не спрашивал, но задерживаться здесь он не собирался. Он был так поглощен своими размышлениями, что даже не заметил зашедшего врача. - Здравствуй, - тихо произнес Егор, но Виктор его услышал и поднял глаза. Все-таки альфа не смог забыть своих чувств, он все еще любил этого человека, который теперь находился в нескольких метрах от него. Пусть врач пока не понимал своих чувств, потому что не мог уловить нечто, казавшееся далеким и одновременно близким, но он, как обычно, пошел на поводу у своих чувств. Виктор же увидел его уставшим, целый день, а потом и ночь в больнице, только пластиковый стаканчик с кофе с утра - все можно понять, только это было никак не связано. Егор был другим: он устал от жизни, от себя и от тех мыслей о прошлом, которые всегда навязчиво появлялись в его голове. - Ну, привет, - так же тихо ответил Виктор. Он не был удивлен этой встрече. Будто предчувствовал ее. На самом деле было просто странно, почему она не произошла раньше, раз они оба так желали встретить друг друга, пусть, и не смели признаться в этом. Виктор приехал в этот город по следам темноволосой альфы, с которой у него началась война еще после смерти ее брата. Мужчина, как его предупреждал Эрнст, не смог еще выловить Яну. Он приехал сюда только за ней. Однако это путешествие затянулось, из-за чего ему пришлось обосабливаться. И теперь, как полноправный житель, он наладил здесь свой быт, ходил по улицам города, видел, как вешали плакаты с лицом человека из прошлого. Знал, где найти Егора. Только вот зачем?! Тот все сказал еще шесть лет назад. С ума сойти прошло шесть чертовых лет, за которые жизнь их обоих хорошенько потрепала, будто вылепливая из них нечто достойное друг друга, одновременно подходящее, как кусочки пазлов. И теперь оба молчали, не зная с чего начать. Их многое связывало, но будто эти тонкие нити рвались с каждой секундой молчания. - Что ты здесь делаешь? - начал, было, Виктор, но тут же осекся, догадавшись. - Там на улице это был ты? Так? - Да, - Егор смотрел на него, изучая знакомые черты, которые почти не изменились. Издалека серый цвет глаз казался не таким холодным, а выражение лица было дружелюбным. На Викторе висела из-за оставшейся худобы застиранная грязно-желтая футболка, а на ногах были натянуты трико. Егор представил его в роли слесаря и улыбнулся. "Прямо трудяга - работяга" Это неряшество заставляло воспринимать мужчину совершенно другим человеком. А ведь это было отличным отводом глаз от себя, неким фильтром восприятия. Вряд ли кто подумает, что этот человек чересчур высокомерен и является серийным убийцей. Но Егор то был в курсе, он даже не подозревал, что знает о мужчине почти все. - Зачем ты остался? - Виктор, пусть и, не желая того, отталкивал от себя альфу. Он воспринял его появление со странной тяжестью в груди. Его обида давно исчерпала себя, гордость тоже молчала, должна была остаться некая благодарность за то, что они пережили вместе, живя несколько лет бок о бок, но и ее не было. - Странный вопрос, - спокойно ответил альфа. А на лице Виктора отразилось такое мучение: ему совершенно не хотелось говорить о прошлом, но одновременно оно его никогда не оставляло в покое. И теперь тоже. Оно напоминало о себе, словно назойливая жужжащая муха. Но в отличие от нее для мужчины оно было масштабнее, значительнее и глобальнее. - Действительно странный, - скептически заметил Виктор. Но он сам себе противоречил, говоря одно, а думая совершенно о другом, что отражало его выражение лица. - Просто я волновался, - Егор сделал еще одну попытку. - Черт. Ты меня выгнал тогда! Может я бы загнулся уже за это время. Тебе было наплевать. Какое может быть волнение сейчас? - омега повысил голос. Он даже не подозревал о том, как был не прав, и все-таки Виктор не дал отмахнуться бывшему любовнику такой незначительной, ничего не несущей фразой. В палате повисло молчание. Егор не знал, что ответить, конечно, он рассказал бы правду, но... - Я тебе настолько осточертел? - Виктор первый не выдержал молчания. Он давно наплевал на все свое потрепанное жизнью самолюбие и остатки гордости. Егор здорово его тряхнул тогда. К тому же он до сих пор не поймал Яну. Она была последней, и их война, длившаяся шесть лет, стала более ожесточенной полтора года назад. Собственно из-за чего он и оказался в таком состоянии на улице, и этот разговор застал его именно здесь и сейчас. - Нет, что ты. - альфа вдруг улыбнулся от такого порыва эмоций, тонким узором расстилавшихся на лице убийцы. Оказалось, за это время страдал не он один, Виктор тоже думал обо всем этом, а значит, когда-то питал к нему какие-то к нему. Но это было так давно. Однако Егор все-таки почувствовал себя виноватым. - У меня была причина, - продолжил он, но сказал это тихо, смотря в пол, боясь поднять глаза на убийцу, а ведь раньше все было иначе, но теперь ему ко всему прочему было еще и стыдно. - О которой мне знать не стоит?! - Виктор попытался взять себя в руки, играя на контрастах, но это было бесполезно. Слишком уж эта тема его задевала, и он не мог оставаться спокойным. - Я был болен. Очень болен, - с сожалением сказал Егор. А ведь если бы не эта болезнь, все сложилось совершенно по-другому. И тогда бы он не сорвался. Да, именно "не сорвался", а не обдумал и принял верное решение. За какие-то доли секунды он менял выводы, сделанные на протяжении нескольких лет. Этот контакт делал с ним нечто, заставляя его чувствовать совершенно иначе, просыпаться то, что он усыплял скучными мучительно долгими вечерами. - А сказать... - Виктору было тяжело, голос сорвался, он решил не продолжать. Егор это видел и был готов отдать еще столько же лет, чтобы, наконец, понять, что был дорог любимому человеку. - Я просто не мог позволить разочароваться в тебе. - так просто он говорил о том, что его мучило и заставило расстаться с Виктором. Сейчас он был уверен, что стоит открыться мужчине, к тому же он чувствовал дивное притяжение к этому человеку. А по закону точной науки, оно не могло быть односторонним. - Глупо. - Знаю. - Егор подошел к кровати, на которой находился Виктор, и сел на нее. Он был так близко, что мог дотронуться до него, но не делал этого лишь потому, что не имел права. Неизвестно как отреагировал бы омега. Между ними определенно был налажен контакт, но и оставался барьер, который оба желали преодолеть. - А сейчас ты разочарован? - Виктор с любопытством посмотрел на бывшего любовника и незаметно для него подвинулся ближе. Несмотря на свое пожизненное равнодушие ко всему, он все-таки хотел объясниться с ним по поводу своего положения. - С чего вдруг? - Я на бомжа смахиваю, - он рассмеялся. Улыбнулся и Егор. - Что это за цирк, кстати? - Ну, я так и не поймал ту, которую... - парень посмотрел на свои руки. Кожа на них была стянута и вся в шрамах от ожогов, а ведь альфа забыл, какой получал кайф, просто касаясь Виктора. - Ясно, - заключил мужчина. Вроде бы он узнал то, что хотел, и разговор подходил к концу, а уходить совершенно не хотелось. Нужен был повод остаться, преодолеть барьер, который между ними образовался. Снова посмотреть в серые глаза того, кого когда-то безумно любил. - А как твои дела? - поинтересовался Виктор и вдруг закашлял, предчувствуя приступ этого неприятного рефлекса. Но в этот раз его не было. За прошедшее время мужчина многое понял, простил Егора и имел право знать: как он. - Нормально. - радость, сына, боль, разочарование, страх, ответственность, пустоту, одиночество - все он уложил в небольшое нейтральное слово. В сумме этот небольшой отрезок времени был ни негативным, ни позитивным, не отличался ни яркостью, ни густотой черных красок. А вот отдельные его моменты можно было разбросать по этим категориям. - Нашел кого? - Нет, - он хотел еще кое-что сказать. Но разве не он сам когда-то избавился от человека, которого любил?! Поэтому промолчал. Виктор усмехнулся, увидев замешательство мужчины, и коротко вслух отметил, что тот постарел. Вокруг глаз появились незначительные морщинки, они сами не так блестели, да и не источали той любви, что была раньше. Видимо, больше никто ее не заслуживал. Но все-таки он оставался прежним Егором, которому когда-то омега был готов признаться в своих чувствах. Кто ж знал, что они были тогда совершенно не уместны. А теперь? - Постарел, - согласился Егор, он поймал на себе знакомый взгляд Виктора, желающий его заткнуть. Как бы много времени не прошло, но их определенно тянуло друг к другу, будто они были связаны. Сейчас они сидели друг напротив друга и установили тот контакт, который был между ними очень давно, еще при встрече у заброшенного завода, когда Егор поймал Виктора с поличным. Но в этот раз обоим было понятно, что это, и к чему приведет. Этот этап они уже раз прожили, и теперь снова наступали на те же самые грабли. Не нужно было никаких слов, они все портили. Альфа увидел в человеке напротив то, что когда-то заставило его любопытство перерасти в нечто большее - его уникальность, из которой вытекали все последствия. Определенно он был одним таким омегой, восхитившим альфу один раз и на всю жизнь. А Виктор, подсевший на чужую любовь, словно наркоман, был готов отдаться химии, творившейся в организме. Но сейчас он не двигался, вынуждая альфу самому приблизиться к его лицу. И Егор наклонился к нему, желая почувствовать чужие губы на своих. Между ними оставались какие-то сантиметры, только Егор вдруг остановился, так и не решался сократить оставшееся расстояние. Он чувствовал бешеное сердцебиение, ощущал на себе дыхание бывшего любовника и наслаждался этим, считая, что все остальное может подождать. Они успеют. Но Виктор все решил за него, чуть подавшись вперед, его руки притянули Егора ближе, а губы вовлекли в забытую страсть. Физическая близость определяла духовную, о которой каждый не раз вспоминал. Но теперь это казалось прожитым, забытым, потому что ее с легкостью можно было повторить, продлить, не заканчивать. Тяжесть в груди омеги ушла, оставляя место щекотливому желанию. Губы посасывали чужие, их нежно и легко касался язык, не смея заводить партнера, не требуя продолжения. - Я скучал, - Виктор оторвался от мужчины, чтобы прерывистым голосом сказать это. Егор улыбнулся, вновь ловя родные губы. И каждый почувствовал всю боль, пережитую когда-то, посмотрев ей прямо в глаза. Но сейчас она не казалась такой непосильно-тяжелой, она отступала, потеряв свой источник силы, и могла забыться раз и навсегда. Наверное, именно сейчас каждый понял, что нет ничего важнее, чем человек напротив. Они встретились тогда, когда оба были готовы, их любовь созрела, возросла, оформилась. А жизнь их поднатаскала к тому, чтобы они сумели ее сохранить. Но сейчас что-то такое незначительное не дало им продолжить. Оно было внутри каждого.